ся  возле  своей
комнаты, прекрасно зная, что ждет ее там: груда корреспонденции, которую
ей не хотелось видеть, в основном счета за дочек,  да  и  многое  другое
Сейчас ее интересовало не это. Ей не терпелось увидеть двойняшек.
   Обе двери на третьем этаже были закрыты, но музыка звучала  настолько
громко, что уже на середине лестницы у нее заколотилось сердце.
   - О Боже, Джесс!  -  воскликнула  Мел,  пытаясь  перекричать  грохот,
рвущийся из магнитофона. - Убавь громкость.
   - Что? - Высокая хрупкая рыжеволосая девочка,  лежавшая  на  кровати,
обернулась к двери. Повсюду валялись учебники, а  она  прижимала  к  уху
телефонную трубку. Она махнула матери и продолжала разговор по телефону.
   - У тебя разве нет экзаменов?
   В ответ на молчаливый кивок лицо Мелани помрачнело.  Джессика  всегда
была серьезнее сестры, но в  последнее  время  ей  наскучила  школа.  Ей
надоели занятия, и роман, который длился почти год, закончился,  но  это
не могло служить оправданием; сейчас надо было еще усерднее готовиться к
экзаменам.
   - Заканчивай  разговор,  Джесс.  -  Мелани  стояла,  прислонившись  к
письменному столу, скрестив  руки,  и  Джессика  слегка  забеспокоилась,
буркнула что-то невнятное в трубку и положила ее,  глядя  неодобрительно
на мать.
   - Теперь выключи магнитофон.
   Джессика спустила с кровати длинные, как у жеребенка, ноги и пошла  к
стереомагнитофону, отбросив на плечи копну  длинных,  с  медным  отливом
волос.
   - Я просто сделала перерыв.
   - Надолго?
   - О ради бога! Что мне прикажешь теперь делать?
   Завести секундомер?
   - Так нечестно, Джесс. Ты можешь проводить свое время  как  захочешь.
Но дело в том, что твои оценки...
   - Знаю, знаю. Сколько я должна выслушивать это?
   - Пока ты их не исправишь. - Мелани сделала вид, что слова дочери  не
произвели на нее впечатления. Джессика стала  вспыльчивой  по  окончании
романа с молодым человеком  по  имени  Джон.  Скорее  всего  именно  это
повлияло на ее оценки, ведь у Джессики это первое  увлечение.  И  Мелани
чувствовала, что все уже становится на свои места. Ей просто не хотелось
выпускать Джессику из-под своего  контроля,  пока  не  убедится  в  этом
окончательно. - Как провела день? - Она обняла дочь за плечи и погладила
по волосам. Музыка оборвалась, и в комнате воцарилась необычная тишина.
   - Нормально. А ты?
   - Неплохо.
   Джессика улыбнулась и  при  этом  стала  очень  похожа  на  Мелани  в
детстве. Она была более угловатой, чем мать, и на два дюйма ее выше,  но
ей передались многие черты матери, что создавало между  ними  редкостную
духовную близость. Иногда они понимали друг друга без  слов.  А  в  иные
моменты именно их схожесть становилась причиной разногласий между ними.
   - Я видела в вечерних новостях твой репортаж о защите прав инвалидов.
   - Ну и как, по-твоему? - Ей всегда  нравилось  "  выслушивать  мнение
дочерей, особенно Джессики.
   Она высказывалась разумно и откровенно, не  в  пример  своей  сестре,
которая была намного добрее и мягче и менее критична.
   - Мне он показался хорошим, но недостаточно жестким.
   - Тебе трудно угодить. И спонсорам тоже.
   Джессика  пожала  плечами,  встретившись  взглядом   с   матерью,   и
улыбнулась.
   - Ты учила меня критически воспринимать  услышанное  и  требовательно
относиться к новостям.
   - Разве? - И обе улыбнулись.  Она  гордилась  Джесс,  а  та,  в  свою
очередь, гордилась матерью. Дочери считали ее потрясающей женщиной.  Они
втроем пережили трудные годы, и это сблизило их.
   Мать и дочь еще раз обменялись долгим взглядом.
   У Мелани выражение было чуть мягче, чем у старшей дочери. Но та  была
из другого поколения, из другой жизни, из другого  мира.  А  для  своего
времени Мелани зашла весьма далеко.  Но  Джессика  пойдет  дальше,  даже
более решительно, чем Мел.
   - Где Вал?
   - В своей комнате.
   Мелани кивнула.
   - Как дела в школе?
   - О'кей.
   Но ей показалось, что Джессика слегка помрачнела при этом вопросе  и,
как бы уловив мысли матери, вновь подняла глаза на Мелани.
   - Сегодня я видела Джона.
   - Ну и как?
   - Обидно.
   Мелани  кивнула  и  присела  на  кровать,  радуясь  откровенности  их
отношений.
   - Что он сказал?
   - Только "привет". Я не знаю точно, но слышала, что он встречается  с
другой девушкой.
   - Это непорядочно. - Они  расстались  почти  месяц  назад,  и  Мелани
знала, что для Джессики это был первый настоящий удар, с тех пор как она
пошла в школу. Она всегда хорошо училась, у нее было много друзей,  а  с
тринадцати лет за ней бегали все лучшие мальчики в школе. В  шестнадцать
лет она пережила первую сердечную драму,  и  Мелани  с  болью  в  сердце
наблюдала, как переживает дочь; она страдала почти так же, как и  Джесс.
- Но ты ведь знаешь, хоть сейчас и забыла, что иногда он действовал тебе
на нервы.
   - Разве? - Джессика удивилась.
   - Да, мэм. Помнишь,  он  появился  с  опозданием  на  час,  когда  вы
собирались пойти на танцы?  А  когда  он  поехал  кататься  на  лыжах  с
друзьями вместо того, чтобы сводить тебя на футбольный матч...
   Казалось, Мелани помнила все мелочи, так  как  прекрасно  знала,  чем
живут ее девочки, и Джессика усмехнулась.
   - Ладно, ладно, значит, он подлец.., и все же он мне нравится...
   - Он или просто чтобы кто-то был рядом с тобой?
   На мгновение в комнате воцарилась тишина,  и  Джессика  с  изумлением
уставилась на мать.
   - Знаешь, мам.., я не уверена. - Она была поражена.  Неопределенность
явилась для нее откровением.
   Мелани улыбнулась:
   - Не надо чувствовать себя одинокой.  Люди  "часто  сближаются  из-за
страха перед одиночеством.
   Джессика  взглянула  на  нее,  слегка  наклонив  голову.  Она  знала,
насколько непреклонными были взгляды матери на жизнь, как она  страдала,
как боялась увлечься человеком, а потом обмануться в нем.  Иногда  Джесс
становилось  жаль  ее.  Матери  нужен  кто-нибудь.  Когда-то  давно  она
надеялась, что этим человеком станет Грант, но потом поняла,  что  этому
не суждено сбыться. Но прежде чем она смогла что-то, добавить, открылась
дверь и вошла Валерия.
   - Привет, мам. - Затем увидела серьезные  выражения  их  лиц.  -  Мне
уйти?
   - Нет. - Мелани поспешно покачала головой. - Привет, милая.
   Валерия, наклонившись, поцеловала ее, и улыбнулась. Она  была  совсем
не похожа на Мелани и Джесс, и их  родственные  узы  вызывали  сомнение.
Ростом  она  была  ниже   матери   и   сестры,   но   отличалась   такой
обольстительной фигурой, что мужчины оборачивались ей вслед. У нее  была
красивая пышная грудь, узкая талия, небольшие округлые бедра, прекрасной
формы ноги, а водопад светлых волос  струился  почти  до  талии.  Иногда
Мелани замечала реакцию  мужчин  и  внутренне  содрогалась.  Даже  Грант
поразился, недавно увидев ее.
   - Ради бога, Мел, надень чадру на этого ребенка и не снимай, пока  ей
не исполнится двадцать пять, а то все соседи сойдут с ума.
   - Думаю, чадра здесь не поможет.
   Она не спускала глаз с Валерии и следила за ней больше, чем за Джесс,
поскольку с первого взгляда было видно, что Валерия чересчур  доверчивая
и наивная. Она была умной девочкой, но не настолько сообразительной, как
сестра. Ее очарование заключалось в том, что  она  почти  не  осознавала
своей  красоты.  Она  радостно  влетала  в  комнату   с   беззаботностью
трехлетнего ребенка, поражая мужчин своим появлением, а  затем  беспечно
уносилась куда-то по своим делам.
   Джессика всегда присматривала за ней в школе, а с  недавних  пор  еще
усерднее. Она понимала, какую опасность таит в себе красота Валерии, так
что за Валерией следили как бы две матери.
   - Мы видели  тебя  сегодня  в  вечернем  выпуске  новостей.  Ты  была
потрясающа. - Но, не в пример Джессике, она  не  рассуждала  почему,  не
анализировала, не критиковала, и самое забавное - ум Джессики  делал  ее
едва ли не привлекательнее красавицы сестры. А вместе  они  представляли
собой великолепную пару: одна - рыжеволосая, высокая и стройная;  Другая
- такая аппетитная, нежная блондинка.
   - Ты сегодня ужинаешь с нами?
   - Конечно. Я отказалась поужинать с Грантом, чтобы  только  побыть  с
вами.
   - Почему ты не пригласила его к нам? - Валерия мгновенно погрустнела.
   - Потому что иногда мне нравится провести вечер в вашем  обществе.  С
ним я могу увидеться в другой раз.
   Вал  пожала  плечами,  а  Джессика  кивнула,  в  этот  момент  Ракель
позвонила по внутреннему телефону.
   Вал первая схватила трубку и сказала:
   - Ладно. - Затем повернулась к матери и сестре:
   - Ужин ждет нас, а Ракель мечет икру.
   - Вал! - Мелани сделала недовольный вид. - Не смей так выражаться.
   - А почему? Так все говорят.
   - Это не причина, чтобы ты так изъяснялась.
   Они спустились вниз, обсуждая на ходу прошедший день. Мел  рассказала
им о подготовленном репортаже о детях - жертвах  жестокого  обращения  и
даже о Патти Лу Джонс, которой нужна пересадка сердца.
   - И как же ты думаешь осуществить это, мам? - Джесс заинтересовалась.
Ей нравились подобные истории, и она считала, что  ее  мать  великолепно
справляется с такими проблемами.
   - Грант пообещал помочь мне. В  прошлом  году  он  делал  передачу  о
четырех крупных специалистах, занимающихся пересадкой сердца, а  кое-что
подскажут сотрудники службы поиска доноров.
   - Из этого должен получиться хороший репортаж.
   - А мне все это кажется отвратительным. - Вал сделала соответствующую
гримасу, когда они входили в столовую.
   Ракель набросилась на них.
   - Вы считаете, я должна ждать вас всю ночь? -  недовольно  проворчала
она и пулей вылетела из столовой, а троица обменялась улыбками.
   - Если она не пожалуется на что-нибудь, она просто сойдет  с  ума,  -
шепнула им Джессика,  и  они  засмеялись,  но,  чтобы  доставить  Ракель
удовольствие, приняли вид,  полный  раскаяния,  когда  она  вернулась  с
блюдом жаркого.
   - Выглядит аппетитно.  Ракель!  -  поспешила  выразить  восторг  Вал,
первой накладывая себе мясо.
   - Хм - Ракель снова выскочила из столовой, на сей  раз  вернувшись  с
жареной картошкой  и  брокколи,  приготовленной  на  пару;  и  все  трое
приступили к тихому домашнему ужину. Дом был единственным местом в жизни
Мел, где она могла полностью отвлечься от работы.

Глава 3

   - Салли... Салли... - Весь день она то приходила  в  себя,  то  вновь
теряла сознание. Питер Галлам раз пять или шесть заглядывал к  ней.  Шел
только второй день после операции, и пока трудно было предсказать судьбу
девушки. Ее вид внушал Питеру опасения. Наконец  она  открыла  глаза  и,
узнав его, слабо улыбнулась. Он придвинул стул, сел и взял ее за руку.
   - Как ты себя чувствуешь сегодня?
   - Неплохо, - еле слышно произнесла она.
   Он кивнул.
   - Прошло совсем немного времени. С каждым днем ты будешь  чувствовать
себя все лучше.
   Казалось, что с помощью слов он хотел влить в нее свою силу, но Салли
медленно покачала головой.
   - Разве я когда-нибудь обманывал тебя?
   Она снова повела головой и заговорила, несмотря на то, что  неудобный
зонд царапал ей заднюю стенку горла:
   - Оно не будет работать.
   - Если ты захочешь, все будет  в  порядке.  -  У  Питера  внутри  все
напряглось. Она не имеет права так думать. Не сейчас.
   - Оно не приживется, - прошептала она.
   Но он, сжав челюсти, упрямо замотал головой.
   Черт побери, прочему она сдается?. И откуда ей знать?..
   Он весь день боялся именно  этого.  Она  не  должна  отказываться  от
борьбы. не может совсем как Анна...
   Почему они вдруг теряют желание бороться за свою жизнь? Для него  это
было самым худшим сражением.
   Хуже, чем наркотики, отторжения, инфекции. С ними можно было бороться
хоть в какой-то мере, но только если у пациента осталось  желание  жить,
вера, что он будет жить Без этого борьба невозможна.
   - Салли, у тебя все идет хорошо. - В словах  звучали  убежденность  и
сила. Питер больше часа просидел у постели девушки,  держа  ее  за  руку
Затем пошел на обход, заходя в каждую палату,  уделяя  столько  времени,
сколько требовалось  для  того,  чтобы  объяснить  пациенту  подробности
будущей операции или  недавно  сделанной,  помочь  разобраться  в  своих
ощущениях, успокоить страхи и вселить надежду. После обхода он  вернулся
в палату к Салли, но она  снова  спала,  и  Питер  долгое  время  стоял,
наблюдая за ней. Ему не нравилось ее состояние Она оказалась  права;  он
нутром чувствовал это Ее тело отторгало сердце донора, хотя  на  это  не
было причины. Оно прекрасно подходило. Но  инстинктивно  Питер  понимал,
что оно появилось слишком поздно для Салли, и его охватило  предчувствие
надвигающейся утраты, которое свинцовым грузом давило на него.
   Он прошел в небольшой бокс, которым пользовался в качестве  кабинета,
и позвонил в свои офис узнать, не нужен ли он там.
   - Все в порядке, доктор, - произнес уверенный голос. - Вам только что
звонили из Нью-Йорка - Кто? - спросил он бесстрастно.  Возможно,  звонил
какой-нибудь хирург, желавший проконсультироваться по  сложному  случаю,
но мысли Питера были заняты Салли Блок, и он  надеялся,  что  там  могут
подождать.
   - Мелани Адамс, из программы новостей четвертого канала телевидения.
   Даже Питер знал, кто она, несмотря на свою погруженность в работу.
   - Вы знаете зачем?
   - Она не сказала, вернее, не объяснила  подробно.  Только  упомянула,
что это срочно и речь идет о маленькой девочке.
   Он  удивленно  поднял  брови,  услышав  это,  даже  у   комментаторов
телевидения могут быть дети, и возможно, дело касается  ее  собственного
ребенка. Он записал оставленный ею номер телефона, взглянул  на  часы  и
набрал номер.
   Его тотчас соединили, и Мелани бегом понеслась  через  всю  студию  к
телефону.
   - Доктор Галлам? - По голосу чувствовалось, что она задыхается, а  на
другом конце звучал глубокий и сильный голос Питера.
   - Да. Мне передали, что вы звонили.
   - Я не предполагала так быстро услышать вас.
   Наш справочный отдел дал мне ваши координаты. -  Ей  тоже  доводилось
слышать о нем, но, поскольку он жил на Западном побережье,  Мел  даже  в
голову не пришло позвонить ему, а те четверо, которых назвал  ей  Грант,
отказались. Никто из них не хотел делать операцию чернокожей девочке. Их
пугала  такая  реклама,  к  тому  же  они   не   желали   работать   без
вознаграждения. Мелани  позвонила  также  одному  известному  хирургу  в
Чикаго, но он уехал в Англию и Шотландию читать курс лекций. Она  быстро
рассказала Галламу о маленькой девочке, и он  задал  ей  ряд  конкретных
вопросов, на которые она теперь могла ответить. За  этот  день  она  уже
многое выяснила, поговорив с четырьмя другими врачами.
   - Интересный случай. - Затем он спросил без обиняков:
   - А что в данном случае интересует вас?
   Мел быстро вздохнула, это было трудно объяснить.
   - По правде говоря, доктор, я должна сделать репортаж для телевидения
о сострадательном враче, о смертельно больной маленькой девочке и о том,
как делают пересадку сердца и как оно потом работает.
   - В вашей затее есть смысл. Правда, меня смущает реклама. К  тому  же
очень  трудно  найти  донора  для  ребенка.  Скорее  всего  нам  следует
прибегнуть к несколько другим методам лечения.
   - А именно? - заинтересовалась Мел.
   - ,Это будет зависеть от состояния девочки. Сначала мне  нужно  будет
осмотреть ее. Мы могли бы попытаться подлечить ее собственное  сердце  и
вернуть его на место.
   Мел сдвинула брови: это может вызвать сенсацию.
   - Ваш метод помогает?
   - Иногда. Она сможет перенести такую" поездку?
   Что говорят ее врачи?
   - Не знаю. Мне надо выяснить. А вы действительно готовы  сделать  эту
операцию?
   - Возможно. Но только ради девочки.  -  Он  вновь  высказался  весьма
прямолинейно, но Мел не могла упрекнуть его за это: он предлагал сделать
операцию ребенку,  а  не  устраивать  спектакль  для  выпуска  новостей,
выступая в роли главного героя. Она прониклась к нему уважением.
   - Вы дадите нам интервью?
   - Да, - не колеблясь, произнес он. - Я просто хочу объяснить,  почему
я вообще берусь за это дело.
   Я - врач и хирург, взявший на себя конкретные обязательства,  которые
я выполняю. Я не собираюсь ни для кого устраивать цирк.
   - Я и не пошла бы на это, тем более с вами.
   Он видел ее репортажи по телевидению и  был  почти  уверен,  что  она
говорит правду.
   - Но мне бы хотелось  взять  у  вас  интервью.  А  если  вы  сделаете
пересадку сердца Патти  Лу,  это  может  послужить  началом  интересного
репортажа.
   - О чем? Обо мне? - Казалось,  он  был  удивлен,  как  будто  никогда
прежде ему не приходила в  голову  подобная  мысль,  и  Мел  улыбнулась.
Неужели он не понимал, насколько был известен  в  стране?  Возможно,  он
настолько ушел в свою работу, что действительно не  подозревал  о  своей
славе. Или это его не волновало. Питер Галлам еще  больше  заинтересовал
ее.
   - О кардиохирургии и пересадках сердца вообще, если  вам  так  больше
нравится.
   - Согласен. - Она почувствовала улыбку в его голосе.
   - Это можно устроить. А теперь, как мы поступим с Патти Лу?
   - Назовите мне фамилию ее врача. Я позвоню ему и выясню, что мы можем
сделать. Если  девочку  можно  оперировать,  присылайте  ее  ко  мне.  -
Внезапно ему в голову пришла еще одна мысль. - А ее родители согласны?
   - Думаю, да. Но мне следует все-таки поговорить с ними. Я в этом деле
выступаю в качестве посредника.
   - Это видно. Но по крайней мере с добрыми намерениями. Я надеюсь, что
нам удастся помочь девочке.
   - Я тоже. - На мгновение воцарилась пауза, и Мел  почувствовала,  что
каким-то чудом она нашла  нужного  человека  и  Патти  Лу  тоже.  -  Мне
перезвонить вам или вы сами позвоните мне?
   - У меня здесь сложный случай. Я свяжусь с вами. - И вдруг его  голос
вновь стал серьезным, как будто  его  что-то  расстроило.  Мел  еще  раз
поблагодарила Питера, и он повесил трубку.
   В тот день  она  побывала  у  Джонсов.  Патти  Лу  оказалась  веселой
девочкой, а ее родители пришли в восторг  даже  от  малейшего  проблеска
надежды. Их  скудных  сбережений  оказалось  достаточно  для  полета  до
Лос-Анджелеса одного из родителей, и на семейном совете было решено, что
поедет мать. В доме было еще четверо  детей,  но  мистер  Джонс  заверил
жену, что сможет  справиться  сам.  Растроганная  такой  заботой  об  их
дочери, чета Джонсов прослезилась, прощаясь с Мел,  которая  спустя  два
часа  вернулась  в  свой  кабинет.  Снова  позвонил  доктор  Галлам.  Он
поговорил с врачом Патти Лу, и, по их  мнению,  стоило  предпринять  эту
поездку. У девочки это был последний шанс.
   И Питер Галлам решил попытаться спасти малышку.
   Слезы мгновенно навернулись на глаза Мел, повидавшей днем Патти Лу, и
она произнесла слегка охрипшим голосом:
   - Вы замечательный человек, доктор Галлам.
   - Благодарю вас. - Он улыбнулся. - Как вы полагаете, когда вы сможете
организовать ее прилет в Лос-Анджелес?
   - Точно не знаю. Студия должна уточнить кое-какие детали. Какое время
устроило бы вас?
   - Судя по тому, что говорят ее доктора, медлить нельзя, думаю, завтра
меня бы устроило.
   - Я постараюсь. - Она взглянула на часы; приближалось  время  выпуска
новостей. - Я позвоню вам через несколько часов.., и,  доктор  Галлам..,
спасибо...
   - Не стоит благодарности. Это - часть моей работы. И я  надеюсь,  что
мы  оба  это  понимаем.  Я  сделаю  операцию  ребенку  бесплатно,  но  в
операционной не будет телекамеры. А вы получите от меня  интервью  после
операции. Согласны?
   - Согласна. - Потом Мел не удержалась и спросила:
   - Не могли бы вы рассказать нам о некоторых других случаях?
   - Для чего? - Теперь в его голосе явно слышалась подозрительность.
   - Мне бы очень хотелось сделать репортаж о трансплантации сердца, раз
уж я окажусь там с вами, доктор. Хорошо? - Она  опасалась,  что  у  него
могло сложиться о ней предвзятое мнение. Возможно, е