вой.

***

   Держа перед собой книгу, Чарли долго  сидел  молча.  Часы  показывали
четыре часа утра, но он даже не  заметил,  как  пролетело  время.  Какой
удивительной  женщиной  была  Сара  Фергюссон!  Какой   мужественной   и
отважной, по-настоящему отважной! Немногие ее современницы  решились  бы
сделать то, что сделала она, - уйти от опостылевшего мужа и  отправиться
в Бостон на утлой деревянной скорлупке. И ведь с нею не было  ни  друга,
ни даже компаньонки,  ибо  Маргарет  в  последний  момент  испугалась  и
повернула назад. Но и это было не главным.  Из  того,  что  Чарли  успел
прочесть, он заключил, что у Сары  не  было  в  Новом  Свете  ни  одного
знакомого человека. Никто ее не ждал,  так  что  ей  пришлось  бы  самой
строить новую жизнь. Немногие решились бы на такое, а вот она - решилась
и, судя по всему, преуспела.
   Какая удивительная, сильная, потрясающая женщина! Чарли  не  мог  без
содрогания читать о ее муже и о той жизни, которую  Сара  вела  в  замке
графа Бальфорского, а ведь она прожила так целых восемь лет и выдержала,
не сломалась. За одно это ей можно было поставить памятник из бронзы или
лучше из самого крепкого гранита.
   Потом Чарли подумал, что если бы они жили в одно время, он был бы рад
познакомиться с Сарой и стать ее другом. Он хотел бы отправиться с нею в
далекое и полное опасностей  путешествие,  чтобы  у  нее  было  на  кого
опереться в трудную минуту. И пусть это были лишь  мечты,  Чарли  твердо
верил, что именно так и поступил бы, и сознание этого  вдохнуло  в  него
уверенность.
   Он осторожно закрыл тетрадь и поглядел на нее так, словно  перед  ним
был переплетенный в тончайший сафьян старинный фолиант с инкрустацией из
золота и  драгоценных  камней.  Собственно  говоря,  эта  книга  и  была
сокровищем, настоящим сокровищем духа, которое он  не  отдал  бы  ни  за
какие деньги. Поднимаясь из кухни в спальню, Чарли чувствовал себя  так,
словно прикоснулся к одной из тайн мироздания, и  ему  захотелось  снова
увидеть Сару. Теперь он многое о ней  знал,  знал,  кем  она  была,  где
родилась и как жила,  и  даже  мог  представить  себе,  чего  стоило  ей
двухмесячное плавание  через  океан.  Об  этом,  несомненно,  тоже  было
написано в дневнике, и  Чарли  мгновение  колебался:  не  продолжить  ли
чтение, но отдых был ему необходим.
   Чарли был так возбужден своей находкой, что, несмотря  на  усталость,
долго не мог заснуть и все думал о Саре и  о  ее  сундучке,  который  он
заметил по счастливой случайности. Неожиданно  он  так  и  подскочил  на
кровати. Счастливой случайности?.. Как бы не так! Чарли  был  совершенно
уверен, что на чердаке не было ни крыс, ни бурундуков,  а  это  значило,
что сама Сара поманила его на чердак.
   Но даже для него это была чересчур смелая идея. Чарли  знал,  что  по
всем физическим законам этого просто не могло быть. Но  как  бы  там  ни
было, ее дневник попал к нему в руки, и он был счастлив. И больше  всего
ему хотелось, чтобы скорее наступил новый день и он смог бы вернуться  к
чтению.

Глава 10

   Первое, о чем подумал  Чарли,  проснувшись  на  следующий  день,  что
скорее всего то, что случилось с  ним  вчера,  ему  просто  привиделось.
Снаружи снова сыпал снег и дул холодный ветер, и Чарли порадовался,  что
ему незачем выходить на улицу. Еще вчера он собирался связаться со своим
адвокатом и послать ему по факсу кое-какие документы;  кроме  того,  ему
нужно было сделать пару звонков в Нью-Йорк, однако, наскоро приняв душ и
налив себе чашку кофе, Чарли первым делом снова взялся за дневники  Сары
Фергюссон.
   Он читал и читал, и никак не мог оторваться.  Строки,  написанные  ее
каллиграфическим, ровным почерком, буквально гипнотизировали его,  и  он
готов был не сходить с места до тех пор, пока не прочтет по крайней мере
тот том, который он держал в руках.
   В обед он все же сделал небольшой перерыв и, быстро  расправившись  с
хозяйственными делами, снова устроился с  книгой  в  большом  кресле.  В
дневнике речь шла о плавании  через  океан,  и  никакая  сила  не  могла
оторвать Чарли от книги. Он чувствовал себя мальчишкой, которому в  руки
попалась книжка о пиратах и их таинственных  кладах.  Клад  здесь  точно
был, но только состоял он не из украшений и потемневшего серебра, нет, в
том кладе были золото и алмазы ее  чистой  души  -  нетленные  сокровища
человеческого духа и отваги.
   Эти  дневники...  На  мгновение  отвлекшись,   Чарли   подумал,   что
обязательно даст прочесть их Глэдис, но только не сейчас,  потом,  когда
он сам прочитает все. Ему они были нужнее.
   Во всем доме не было слышно ни звука. Даже огонь в камине не гудел, а
горел ровно и спокойно,  распространяя  уютное  тепло.  Чарли  поднес  к
глазам книгу и снова впился взглядом в ровные рукописные строки.

***

   "Конкорд", небольшой двухмачтовый бриг, был построен пять лет  назад.
Экипаж  его  и  пассажиры  общей  численностью  в  два  десятка  человек
размещались в тесном межпалубном  пространстве,  разбитом  на  несколько
крошечных кают. На них Сара и пошла взглянуть, когда бриг наконец лег на
новый курс и стал удаляться от берега.
   Каюта, которая предназначалась для них с Маргарет, была больше похожа
на гроб, чем на помещение, в котором  можно  было  расположиться  живому
человеку. В длину она имела около шести футов, а в ширину  -  не  больше
четырех. На двух полках, расположенных одна над другой,  лежали  жесткие
матрацы, набитые не то соломой, не то морской травой. Это были  кровати,
и Сара невольно подумала, что бы они с Маргарет  делали,  если  бы  хоть
одна из них оказалась даже не толстой, а просто пышной.
   Как бы там ни было, Сара оказалась в этой крошечной кабинке  одна,  а
следовательно, ей было просторнее, чем другим пассажирам. Правда,  среди
них была еще одна  женщина,  но  она  путешествовала  с  мужем  и  своей
пятилетней дочерью, которую звали Ханна. Эту семью  Сара  заметила,  как
только поднялась на палубу, но заговорить с ними она пока  не  решилась.
Впрочем, капитан Маккормик рассказал ей, что эти люди были  американцами
из какой-то местности со странным названием Огайо и  что  их  фамилия  -
Джорданы. В Англию они ездили, чтобы навестить родных миссис Джордан,  и
теперь возвращались домой, и Сара подумала, что они, должно быть,  очень
смелые люди, если решились на такое долгое и опасное путешествие.
   Остальные пассажиры были мужчинами, и со временем Сара  познакомилась
со всеми. Среди них был аптекарь, который мог оказаться  полезным,  если
бы    заболел    кто-нибудь    из    команды,     четверо     торговцев,
священник-миссионер,  ехавший  проповедовать  язычникам,  и  французский
журналист,  который   постоянно   восхищался   знаменитым   американским
дипломатом и естествоиспытателем Беном Франклином, с которым  встречался
в Париже пять лет назад.
   Словом,   компания   подобралась   довольно   интересная,   и   Сара,
истосковавшаяся по нормальному, не  отравленному  страхом  и  ненавистью
человеческому общению, наверное, наслаждалась бы обществом  этих  людей,
если бы всех их не поразила морская болезнь. Английский  берег  еще  был
виден за кормой, а все они уже лежали плашмя, не в силах поднять головы.
Из всех пассажиров только  Сара  не  испытывала  никаких  неудобств  или
недомогания и  целыми  днями  подолгу  простаивала  на  палубе,  любуясь
гонимыми ветром облаками, полощущимися по  ветру  яркими  вымпелами  или
рассветным солнцем, которое играло на  крыльях  провожавших  бриг  чаек.
Соленый океанский воздух пахнул для нее свободой, и  она  дышала  полной
грудью и никак не могла надышаться. Порой Саре даже казалось, что  стоит
только взмахнуть руками, и она тоже поднимется  в  воздух,  свободная  и
счастливая, как птица.
   Как-то, спускаясь к себе в каюту после одной  такой  "прогулки",  как
она называла свои  многочасовые  стояния  на  носу  или  у  борта,  Сара
наткнулась на Марту Джордан, которая выходила из своей  каюты  вместе  с
Ханной. Насколько Саре было известно, их каюта была  не  больше,  чем  у
нее,  и  она  часто  задавалась  вопросом,  как   они   ухитряются   там
размещаться.
   - Добрый день, мисс, - произнесла  Марта  Джордан,  смущенно  опуская
взгляд. Не она  одна  недоумевала,  почему  эта  красивая  молодая  леди
путешествует одна, без компаньонки, и Сара поняла, что должна непременно
что-то придумать в свое оправдание. Как ни суди, Маргарет подвела ее,  и
Сара не знала, как ей быть. Пока она  оставалась  на  корабле,  обходить
скользкую тему не составляло труда, но как ей быть, когда она окажется в
Бостоне?
   - Здравствуйте, миссис Джордан, здравствуй, Ханна, - промолвила Сара,
улыбаясь девочке. У нее было совсем простое, но очень  милое  личико,  и
она была очень похожа на мать. - Как ты себя чувствуешь, малышка?
   Несмотря на то, что в трюме было довольно темно, она заметила, что  и
мать, и дочь выглядят очень бледными и изможденными.
   - Не очень хорошо,  -  пискнула  девочка  и  поглядела  на  мать.  Та
невольно подняла  голову  и,  поглядев  на  Сару,  приседав  неуверенном
реверансе,  словно  сомневаясь,   стоит   ли   раскланиваться   с   этой
подозрительной особой. Впрочем, не исключено было, что от слабости у нее
просто подгибались ноги.
   - Если хотите, - предложила Сара, обращаясь к Марте, - девочка  могла
бы ночевать у меня. В этих крошечных каютах и одному-то человеку  трудно
развернуться, а вас все-таки трое. К несчастью, у меня никогда  не  было
своих детей, но мой покойный муж очень хотел, чтобы у  нас  была  дочка.
Или сын.
   Сара  не  упомянула  о  своих  шести  неудачных  родах,   когда   она
производила на свет мертвых или  нежизнеспособных  младенцев,  однако  в
этом не было необходимости. Выпущенная ею стрела угодила точно в цель.
   -  Так  вы,  значит,  вдова?  -  спросила  Марта  Джордан   с   явным
облегчением. Она знала, что даже в этом случае их попутчице не следовало
путешествовать одной, без родственницы или компаньонки, однако в  данном
случае нарушение приличий было если не простительно, то по крайней  мере
объяснимо.
   - Увы. - Сара потупилась. Она очень хотела, чтобы дело так и обстояло
в действительности, и боялась, что Марта сможет прочесть что-нибудь в ее
взгляде. - Мой муж... Он скончался совсем недавно. Со мной  должна  была
поехать племянница, - добавила она, предполагая, что Марта могла видеть,
как она прощалась с Маргарет, - но бедняжка боится морских  путешествий.
Я уверена, что, не оставь  я  ее  дома,  она  проплакала  бы  до  самого
Бостона. Вот почему я так и не решилась взять ее с собой, хотя и обещала
родным, что она будет сопровождать меня в путешествии.  По  отношению  к
Марго это было бы чересчур жестоко, хотя я понимаю, что дама моих лет не
должна путешествовать одна.
   Говоря это, Сара сделала скорбное лицо, и доверчивая  миссис  Джордан
тотчас прониклась к ней сочувствием.
   - Бедная миссис Фергюссон! - воскликнула она. - Как это ужасно!  Я..,
я очень сочувствую вашему горю. Потерять мужа - это  такая  трагедия!  -
"...И не иметь детей - тоже", - добавила она мысленно.  Марта  не  знала
точно,  сколько  лет  Саре,  однако  по  лицу  ее  она  довольно   точно
определила, что молодой вдове, должно быть, не больше двадцати пяти.
   - Если мы с мужем можем чем-то помочь, вы только скажите, -  добавила
она со всей возможной сердечностью. - Если хотите,  можете  погостить  у
нас в Огайо - мы будем очень рады.
   Сара от души поблагодарила добрую женщину, хотя ни в какое Огайо  она
не собиралась. Ей нужно было попасть в Бостон.
   - Вы очень добры, - сказала она и, кивнув девочке,  прошла  дальше  в
свою каюту. Сара была очень довольна тем, какой  она  нашла  выход.  Так
получилось, что с самого  начала  путешествия  она  выходила  на  палубу
только в черной шляпе с полями,  стянутыми  завязанной  под  подбородком
лентой, и в темном шерстяном плаще, так что теперь у  других  пассажиров
не должно было возникнуть никаких сомнений в том, что она носит траур по
мужу.  Кроме  того,  положение  вдовы  должно  было  оградить  Сару   от
ухаживаний со стороны ее  спутников.  Впрочем,  они  были  так  измучены
морской болезнью, что им было просто не до нее.
   Но, поглядев на себя в крошечное зеркальце, Сара подумала о том, что,
несмотря на свой траурный наряд, она мало похожа на убитую горем  вдову.
Голубые глаза  ее  сияли  и  лучились  счастьем,  и  чем  дальше  уходил
английский берег, тем очевиднее становилась ее радость.
   Прошел еще  день,  и  Британские  острова  окончательно  растаяли  на
горизонте. Погода была сносной, ветер был попутным, и все, казалось, шло
хорошо. Еда тоже была вкусной и, главное, свежей - Сара была  наслышана,
что моряки питаются в основном солониной, и очень удивилась, когда у нее
на тарелке появилась свежая свиная отбивная. Она  поняла,  в  чем  дело,
только когда Марта объяснила, что на корабле есть несколько живых свиней
и овец, которых капитан предусмотрительно захватил с собой из  порта,  а
также большой запас свежих овощей нынешнего урожая.
   Единственное, что несколько тревожило Сару,  это  поведение  команды.
Каждую ночь она слышала доносящиеся из матросского кубрика шум и  крики,
и Сет Джордан сказал ей, что  матросы  каждую  ночь  пьют  ром.  Он  был
основательно напуган этим обстоятельством и даже настоял на  том,  чтобы
Сара и Марта не покидали своих кают после ужина.
   Прошло еще несколько дней, и торговцы, слегка оправившись от  морской
болезни, стали появляться на  палубе.  Как  правило,  они  стояли  возле
борта, не рискуя отходить слишком далеко  на  случай  рецидива  болезни,
однако, если судить по тому, как оживленно они переговаривались, все они
уже вполне освоились с постоянным покачиванием палубы под ногами.  Время
от времени к ним подходил и капитан  Маккормик,  старавшийся  подбодрить
своих пассажиров, и тогда Сара слышала обрывки шуток и  взрывы  веселого
смеха.
   Несмотря на некоторую внешнюю грубоватость,  капитан  оказался  очень
внимателен и предупредителен к пассажирам. Как-то он заглянул и к  Саре,
чтобы поболтать с ней о том, о сем, и она узнала, что Маккормик родом из
Уэльса и что на острове Уайт у него  осталась  семья:  жена  и  десятеро
детей. Он редко видел их - по его собственному признанию, капитан не был
дома уже два года.
   Их разговор  носил  непринужденный  и  откровенный  характер,  однако
капитан все же умолчал о том, что по  временам  -  особенно  когда  Сара
выходила на палубу - ему бывало  трудно  сосредоточиться  на  управлении
судном.  Хрупкая  красота  этой  молодой  женщины  совершенно  очаровала
старого морского волка, и он все чаще и чаще  ловил  себя  на  том,  что
любуется  ее  живым,  одухотворенным  лицом,  которое   становилось   то
мечтательно-счастливым, когда она смотрела куда-то вдаль, то углубленным
и сосредоточенным, когда она склонялась над своим дневником.
   На своем веку капитан Маккормик повидал немало женщин, но  Сара  была
совсем особенной. Ее красота способна была воспламенить любого мужчину с
первого взгляда, и несчастный уже не мог забыть ни ее голубых  глаз,  ни
ее тонких черт, ни изящной, грациозной поступи. Каким-то образом  в  ней
уживались  внутренняя  сила  и  покорность,  что   делало   ее   вдвойне
привлекательной. Самое главное, однако, заключалось в том, что сама Сара
совершенно  не  отдавала  себе  отчета  в  том,  какое  впечатление  она
производит на мужчин.
   Плавание  продолжалось  уже  полторы  недели,  когда  налетел  первый
настоящий шторм. Дело было ночью. Сара спала в своей каюте, когда к ней,
негромко постучав, вошел один из матросов. Он  сказал,  что  надвигается
буря и капитан велел всем пассажирам привязаться к  койкам  специальными
ремнями.
   Спросонок Сара не сразу поняла, в чем дело. От матроса  крепко  пахло
ромом, так что в  первый  момент  она  едва  не  испугалась,  однако  он
держался с ней довольно деликатно, даже смущенно, а  руки  у  него  были
осторожные и сильные. Затянув ремни,  он  поспешил  на  верхнюю  палубу,
чтобы помочь товарищам, и Сара, прислушавшись, услышала  треск  обшивки,
стон шпангоутов и грозный рев штормового ветра, который  в  клочья  рвал
паруса.
   Для всех это была трудная и бесконечно долгая ночь. Бриг то взбирался
на крутизну, то проваливался в пропасть, и Сара не уставала  благодарить
бога за то, что не подвержена морской болезни, но  остальным  пассажирам
приходилось несладко. Никто из них так и не вышел из своей  каюты,  даже
когда волнение на море немного улеглось, а ветер утих. Только на  второй
день Сара увидела их бледные, вытянутые лица и запавшие глаза,  тревожно
посматривающие на горизонт.
   Среди пассажиров Сара не заметила Марты. Прошла еще неделя, а  миссис
Джордан так и не появилась. Сара поинтересовалась у Сета Джордана, что с
его супругой.
   - Марта никогда не была  особенно  выносливой,  -  пояснил  он.  -  В
прошлом году она перенесла очень тяжелую инфлюэнцу, которая  еще  больше
ослабила ее, и этот шторм чуть ее не доконал.  Марта  очень  испугалась,
что мы все пойдем ко дну, и ее постоянно... Словом,  морская  болезнь  -
очень неприятная штука, мисс. Марта совсем вымоталась и теперь почти  не
встает.
   Он и сам выглядел не лучшим образом, к тому же, как поняла Сара,  все
заботы о пятилетней Ханне легли теперь на него.
   "Надо будет навестить бедняжку", - решила Сара.
   В тот же день во второй половине дня Сара заглянула к Марте  Джордан.
Та и вправду лежала пластом и была  очень  бледна.  Под  глазами  у  нее
появились темные круги, а сквозь тонкую кожу просвечивали синие  ниточки
вен. Под койкой стояло до половины полное ведро.
   Сара уже приготовила слова утешения, но не успела она и рта раскрыть,
как у Марты начался новый приступ.
   - О, моя дорогая, я помогу вам, - вырвалось  у  Сары.  Марте,  должно
быть, было совсем худо, ибо  она,  нисколько  не  стесняясь  присутствия
Сары, свесилась с койки, и ее  вырвало.  Сара  заботливо  придержала  ей
голову, вытерла рот влажным полотенцем, потом положила на  лоб  тряпицу,
смоченную холодной  водой.  Когда  Марта  снова  смогла  говорить,  Сара
узнала, что морская болезнь лишь отчасти была  повинна  в  ее  плачевном
состоянии. Марта была беременна.
   Сама Сара избавилась от страха беременности всего два  дня  назад,  и
это принесло ей небывалое облегчение. Теперь ничто  не  связывало  ее  с
Эдвардом, и она могла считать  себя  совершенно  свободной.  Если  графу
по-прежнему нужен наследник, пусть ищет себе  новую  жену  или  признает
кого-то из своих незаконнорожденных сыновей - ее это больше не касалось.
Сама Сара не собиралась иметь детей и влюбляться в мужчин, кто бы они ни
были. Супружеской жизнью со всеми вытекающими отсюда  последствиями  она
была сыта по горло. "Радостей" семейной жизни ей хватит на всю жизнь!
   Но, глядя на несчастную Марту, которую продолжало  безудержно  рвать,
Сара почувствовала, как в ней растет сострадание. Она  видела,  что  Сет
любит Марту и дочку, и не сомневалась, что ребенок этот - желанный.
   - Мы могли бы остаться в Англии до тех пор, пока.., пока  ребенок  не
родится, - краснея, сказала Марта и без сил привалилась головой к  плечу
Сары. - Но Сет решил, что нам лучше бы вернуться  в  Огайо.  А  ведь  из
Бостона до Огайо нужно добираться еще несколько недель...
   Она неожиданно расплакалась, и Сара не знала, как ее утешить,  ибо  и
она понимала, что даже до  Бостона  им  еще  нужно  доплыть  -  доплыть,
страдая от качки, от тесноты и многого другого. Два месяца  такой  жизни
могли прикончить и более выносливого человека, чем Марта Джордан.
   Поглядев на Марту, Сара задумалась о  том,  как  облегчить  страдания
бедной женщины. Сходив в свою каюту, она достала  из  багажа  склянку  с
розовой водой и, смочив ею полотенце, протерла им лоб и виски Марты,  но
даже этот легкий  запах  оказался  для  нее  слишком  сильным.  Бедняжка
почувствовала  новый   приступ   тошноты,   и