требую и не  жду.  Мы  можем,  как  прежде,
оставаться добрыми друзьями и помогать друг другу в трудную минуту,  пока..,
пока мы оба не придем в себя.
   Ну что ж, Пол высказался вполне определенно. Для Глэдис это было жестоким
и внезапным возвращением из мира грез и фантазий к реальности, однако  боль,
которую она при этом испытала, сразу отрезвила ее. Да,  от  Пола  она  таких
слов не ожидала, но он, по крайней мере,  поступил  честно.  И  Глэдис  была
благодарна ему за это.
   Потом она посмотрела на часы. Пора было возвращаться  домой.  Разговор  у
них получился  в  этот  раз  совсем  не  веселый.  Сдерживая  слезы,  Глэдис
торопливо попрощалась с Полом и пожелала ему счастливого Рождества.
   - И тебе.., того же, - печально ответил он. - Надеюсь, будущий год  будет
для нас более счастливым. Мне кажется, мы этого заслуживаем...
   И тут - вопреки всему, что они оба только что  друг  другу  пообещали,  -
Глэдис захотелось сказать Полу, что она любит его, любит давно,  любит  всем
сердцем, но она сдержалась. С ее стороны это было бы безумием. Именно  любви
им обоим отчаянно недоставало, именно в любви они оба бесконечно  нуждались,
но принять этот дар они могли от кого угодно, только не друг от  друга.  Так
сложились их отношения, и заветные слова, готовые сорваться с языка  Глэдис,
так и остались несказанными.
   Домой Глэдис вернулась с тяжелым сердцем. Наконец-то она  услышала  ответ
на вопрос, который задавала себе  уже  несколько  месяцев,  однако  никакого
облегчения она не испытывала. Правда, теперь  Глэдис  больше  не  обманывала
себя, мечтая о том, что  может  случиться  однажды,  и  не  строила  никаких
иллюзий насчет того, что значат для Пола их отношения.
   А они оказались именно тем, в чем все это время старательно убеждала себя
Глэдис - дружбой, и не более того. Он сам сказал ей об этом.  Теперь  Глэдис
не могла даже надеяться, что Пол окажется той  спасительной  соломинкой,  за
которую она могла бы  ухватиться  после  того,  как  корабль  ее  брака,  не
выдержав житейских бурь, дал течь и стремительно шел ко дну. И, положа  руку
на сердце, Глэдис не могла осуждать Пола за то, что он не захотел  исполнять
эту роль.
   Вечером они с Дугом и детьми  посетили  вечернюю  рождественскую  службу.
Домой вернулись далеко за полночь. Глэдис поскорее  отправила  детей  спать,
чтобы положить под елку подарки. Только Сэм, отчаянно зевая, заявил  матери,
что ему еще нужно приготовить печенье для Санта-Клауса и  морковку  для  его
северного оленя, но Глэдис пообещала, что сделает это сама. Успокоенный, Сэм
отправился в свою комнату.
   Наутро дети проснулись едва ли не раньше обычного и первыми спустились  в
гостиную, где стояла елка. Когда  свертки  с  подарками  были  открыты,  дом
огласился криками восторга, которые доставили Глэдис огромное  удовольствие.
Она выбирала подарки очень тщательно и теперь была вознаграждена.  Даже  Дуг
был доволен. Глэдис купила ему отличный кожаный кейс с позолоченными замками
и новый блейзер. Дуг подарил ей тонкий золотой браслет  с  брелоком  в  виде
полумесяца.  Иными  словами,  со  стороны  все  выглядело  мирно   и   очень
посемейному, но  Глэдис  по-прежнему  ощущала  исходящую  от  Дуга  холодную
враждебность. Каждую минуту  это  могло  вылиться  в  обидное  замечание,  в
нотацию или новую ссору.
   Рождественское перемирие оказалось недолгим. Глэдис  очень  боялась,  что
теперь, когда Рождество было позади, Дуг снова захочет уехать  в  гостиницу.
Когда она осторожно заговорила об этом, Дуг сказал, что до Нового года хотел
бы пожить  дома.  На  работе  ему  дали  несколько  отгулов,  что  вместе  с
официальными выходными составляло чуть больше недели. Глэдис решила, что  за
это время Дуг успеет оценить то, от чего он  отказывался.  Но  на  деле  все
оказалось по-другому. Они ссорились чуть ли не каждый  день,  и  Глэдис  уже
начинала жалеть о том, что пригласила Дуга вернуться на праздники домой.
   Кризис, которого ожидала Глэдис, разразился сразу после Нового года.  Она
как раз готовила обед, когда в кухню неожиданно вошел  Дуг.  Лицо  его  было
бледно, глаза метали молнии, а в руке  он  держал  какой-то  белый  конверт.
Остановившись перед столом, на  котором  Глэдис  складывала  полотенца,  Дуг
помахал конвертом у нее перед носом.
   - Что это такое? - с пафосом спросил он. - Может быть, ты мне объяснишь?
   Он бросил конверт на стол, и Глэдис с опаской взяла его.
   - Похоже на счет от телефонной компании, - сказала Глэдис осторожно. -  А
что?..
   Внезапно она вспомнила. Пока Дуг  жил  в  гостинице,  она  несколько  раз
звонила Полу из дома. Должно быть, наговорила на несколько сотен... Но самое
главное - в счете  был  указан  номер  абонента..,  один  и  тот  же  номер,
повторявшийся несколько раз.
   - Ты совершенно права,  Глэдис,  -  с  убийственным  сарказмом  в  голосе
промолвил Дуг, расхаживая по кухне из стороны в сторону. - Это действительно
счет. Но я спрашиваю тебя не об этом. Я спрашиваю, давно ли ты с ним спишь?
   - Что-о? - У Глэдис вытянулось лицо. Дуглас нетерпеливо повел плечами.
   - Не притворяйся. Я давно  подозревал,  что  все  эти  твои  разговоры  о
карьере - просто маска. У тебя роман с этим Уордом, правда?
   Стараясь  выиграть  время,  Глэдис  взяла  в  руки  счет  и   стала   его
рассматривать.
   - Я не сплю с ним, Дуглас, - сказала она наконец. - Мы просто друзья...
   Глэдис старалась казаться спокойной, но сердце у нее билось  часто-часто,
как у пойманной птицы. Со стороны все выглядело именно так, как говорил Дуг.
Сумеет ли она втолковать мужу правду?  Их  отношения  с  Полом  были  просто
дружбой - не далее как вчера Пол сам подтвердил это еще раз. Так почему  она
должна отвечать за то, чего не совершала?
   - Понимаешь, -  продолжила  она,  тщательно  подбирая  слова,  -  я  была
очень.., расстроена твоим уходом. Мне было грустно и  одиноко.  Я  позвонила
Полу. Поверь, мне больше не с кем было поговорить. Пол сам звонил  мне  один
или два раза, он все время вспоминает свою жену. Ему очень трудно без нее, а
он знал, что Седина мне нравилась... Между нами нет и не было ничего, о  чем
ты подумал...
   Глэдис было очень стыдно. Получалось, будто она  оправдывается.  Но  ведь
она говорила одну только правду!
   - Ты лжешь, - уверенно сказал Дуг. - Ты спишь с ним, наверное,  с  самого
лета!
   - Это не так, и ты это отлично знаешь! Если бы я спала с Полом..,  или  с
кем-нибудь другим, я бы не расстраивалась так сильно из-за того, что  ты  от
меня ушел. Я бы не старалась достучаться до тебя, объяснить!..
   - Чушь!  Ты  ничего  мне  не  объясняла,  ты  просто  требовала  от  меня
"свободы", которая нужна была тебе для того, чтобы без  помех  трахаться  со
своим дружком-миллионером. Ты виделась с ним в Лондоне?
   - Разумеется, нет, - с достоинством ответила  Глэдис,  стараясь  казаться
спокойной,  хотя  на  душе  у  нее,  что  называется,  кошки  скребли.   Она
чувствовала себя виноватой. К тому же ей было  очень  горько  от  того,  что
последняя ниточка, которая  еще  соединяла  ее  с  Дугом,  оказалась  тоньше
паутины. Теперь она, без сомнения, лопнула. Их брака больше не существовало.
   - Говоришь, он звонил тебе?
   - Да, звонил, - ответила она честно.
   - Ну и о чем вы говорили? Раздевали друг друга по телефону? Знаешь,  есть
такая услуга для  взрослых:  можно  набрать  телефонный  номер,  и  приятный
женский голос расскажет тебе, как и в каком виде она тебя хочет...  Этим  вы
занимались?
   Услышав эти слова, Глэдис вздрогнула от негодования и ужаса.
   - Как ты можешь, Дуг?! Пол говорил со мной о своей жене! Он очень тоскует
по ней.
   - Да вы оба просто извращенцы! - Дуг  издевательски  фыркнул.  -  Нет,  я
серьезно: из вас получилась бы просто идеальная  пара!  Впрочем,  -  тут  же
добавил он, - это уже не мои проблемы. Я сыт по горло, Глэдис! Ты мне больше
не нужна, и ему ты тоже очень скоро надоешь, потому что ты - скверная жена и
отвратительная, скучная любовница!
   Услышав эти слова, Глэдис  только  удивленно  приподняла  брови.  Она  не
понимала, зачем он это сказал, - разве для того, чтобы уколоть ее побольнее.
Но ее это уже не трогало: Дуг почти что перестал для нее существовать.
   - Ты хотела свободы и независимости?! - выкрикнул Дуг. - Так вот:  теперь
ты их получишь! Можешь делать карьеру, можешь спать с кем хочешь - меня  это
не касается. Я ухожу!
   "А как же  дети?"  -  хотела  спросить  его  Глэдис,  но  в  этот  момент
неожиданно зазвонил телефон. Она взяла трубку, молясь, чтобы это не был Пол.
Его звонок мог серьезно осложнить ситуацию, поэтому, когда в трубке раздался
голос Рауля, Глэдис даже слегка растерялась.
   - Я не могу сейчас говорить, - сказала она, но агент заявил, что  у  него
срочный и важный разговор. И Глэдис сдалась. - Ну, выкладывай, в  чем  дело,
только быстро, - вздохнула она, чувствуя на себе пристальный взгляд Дуга.
   - У меня есть для тебя одно очень перспективное  задание,  -  заторопился
Рауль. - Как раз в твоем стиле, и не нужно никуда далеко ехать...
   Задание  действительно  было  как  раз  для  нее.  Речь   шла   о   секте
солнцепоклонников, засевших на ферме  в  Монтане  и  собиравшихся  совершить
коллективное самосожжение. Агенты ФБР окружили ферму  и  вели  с  фанатиками
переговоры, надеясь спасти хотя бы женщин и детей. С каждым часом  положение
становилось все более угрожающим.
   - Это будет потрясающий репортаж, Глэдис, - закончил Рауль. - Но  выехать
на место нужно как можно скорее - развязка может наступить в любой  день,  в
любой час. Глэдис вздохнула:
   - Я не смогу, Рауль. Не сейчас.
   - Ты должна, Глэд! - перебил ее агент. -  Журналы  требуют  именно  тебя.
Поверь, я не стал бы тебя  беспокоить  по  пустякам,  но  это  действительно
первосортный материал. И справиться с ним на должном  уровне  можешь  только
ты! Ну что, берешься или нет?
   - Послушай, можно я тебе перезвоню? -  взмолилась  Глэдис.  -  Мне  нужно
поговорить с мужем.
   - Вот черт! -  выругался  Рауль.  -  Так  этот  кретин  вернулся?  Ладно,
перезвони мне через два часа - нужно дать ответ заказчику.
   - Скажи, что мне очень жаль, но именно сейчас я не могу, - твердо сказала
Глэдис. Ей казалось неразумным подливать масла в огонь, в котором погибал их
с Дугом брак.
   - Перезвони мне через пару часов, - повторил Рауль и положил трубку.
   - Кто это был? - подозрительно спросил Дуг.
   - Рауль Лопес.
   - Что ему нужно?
   - Он предложил мне съездить в Монтану - там есть интересная работа. Но  я
отказалась - разве ты не слышал?
   - Какое это имеет значение теперь? - Дуг пожал плечами.  -  Все  кончено,
Глэдис. Можешь ехать хоть в Антарктиду - я  тебе  слова  не  скажу.  С  меня
хватит!
   Он выпалил все это с такой злобой, что Глэдис поняла:  на  этот  раз  Дуг
действительно не шутит. Что ж, если он разлюбил ее, она все равно не  сумеет
его удержать. Глэдис ничего ему не ответила, а Дуг, видя,  что  она  молчит,
распалялся все больше.
   - Да-да, с меня хватит! - воскликнул он и снова заметался из угла в угол,
словно тигр в клетке. - Ты не та женщина, на которой я женился. Я  не  желаю
больше иметь с тобой ничего общего. Можешь так и сказать своему Раулю,  Полу
Уорду и всем остальным. Прощай, Глэдис.  Мой  адвокат  свяжется  с  тобой  в
понедельник.
   - Ты не должен так поступать с нами, Дуг... - начала  было  Глэдис,  и  в
глазах ее заблестели слезы. - Ты не можешь!..
   - Очень даже могу! - перебил он. - И не только могу, но и сделаю. А ты..,
ты можешь делать теперь любой репортаж - ведь ты этого  добивалась,  не  так
ли?
   - Сейчас это неважно.
   - Почему вдруг? - притворно удивился Дуг. - Ведь  именно  ради  этого  ты
разрушила нашу семью. Даже детей ты  принесла  в  жертву  своему  тщеславию.
Стоит  только  этой  обезьяне  Раулю  напомнить  тебе,  что  ты  -   великая
журналистка, как ты срываешься с места и, забыв обо всем,  мчишься  на  край
света, чтобы снимать голых девок и убийц в солдатской форме.
   - Это ты заставил меня выбирать между семьей  и  карьерой,  -  закричала,
сорвавшись, Глэдис. - Я уверена, что смогла  бы  успешно  совмещать  одно  с
другим.
   - Ну, для  этого  тебе  надо  было  выходить  замуж  не  за  меня,  а  за
кого-нибудь другого, - сказал Дуг.
   "Пожалуй", - устало подумала Глэдис. Ей нечего было больше сказать  Дугу,
поэтому она повернулась и вышла из кухни, оставив его одного.
   В прихожей она надела куртку и вязаную шапочку и вышла на улицу. Холодный
воздух обжег ей легкие, но в голове сразу прояснилось. Глэдис  почувствовала
себя  намного  бодрее.  Сознание  того,  что  отныне  она  будет   свободна,
заставляло  сердце  биться  взволнованно  и  часто.   Угрозы   Дуга,   страх
одиночества, постоянное чувство вины и многое другое, что так мешало ей жить
в последние месяцы, - все это было теперь в прошлом.  И  хотя  у  Глэдис  не
осталось ничего, кроме детей, фотоаппарата и свободы, она смотрела в будущее
радостно и уверенно. Брак, которым она так дорожила, за который так отчаянно
цеплялась и который в конце концов  едва  не  похоронил  ее  под  обломками,
перестал существовать. Ничто больше не мешало ей самой принимать  решения  и
самой распоряжаться своей жизнью.

Глава 4

   В конце  концов  Глэдис  все-таки  пришлось  отказаться  от  репортажа  о
событиях в Монтане, однако это не избавило ее от тяжелых переживаний. Они  с
Дугом сообщили детям о своем решении разойтись, и этот день  оказался  одним
из самых трудных в ее жизни. Глэдис ненавидела себя за ту боль, которую  она
причинила Джессике и Эйми, Сэму и Джейсону. Она слишком хорошо помнила,  как
тяжело было ей самой смириться со смертью  отца.  Сколько  она  ни  твердила
себе, что им  все-таки  легче,  Дуглас,  слава  богу,  не  умер,  ничего  не
помогало. Что ни говори, они теряли одного из родителей,  и  это  непременно
должно было самым решительным образом изменить их жизни.  Единственное,  что
поддерживало Глэдис, - это сознание того, что она любит их, а значит, вместе
они это переживут.
   - Ты хочешь сказать,  что  вы  с  папой  разводитесь?  -  спросил  Сэм  с
выражением ужаса на веснушчатом  лице,  и  Глэдис  на  мгновение  захотелось
упасть мертвой, чтобы не видеть его испуганных и молящих глаз.
   Эйми избавила ее от необходимости отвечать.
   - Ты что, глухой? - сердито буркнула она и, подавив рыдание,  бросила  на
родителей мрачный взгляд. В эти минуты Эйми ненавидела и отца, и мать за то,
что они в одно мгновение разрушили тот уютный и счастливый  мир,  в  котором
она жила.
   Джейсон с самого начала не проронил ни слова. Внезапно он  развернулся  и
бросился к себе в комнату. Громко хлопнула дверь,  и  наступила  тишина,  но
Глэдис знала, что он плачет.
   Только Джессика, как самая старшая, высказала Глэдис то, о чем, возможно,
думали все четверо.
   - Я тебя ненавижу! - прошипела она и, прищурившись, в упор посмотрела  на
мать. - Это ты виновата! Ты и  твои  глупые  фотографии,  которые  не  нужны
никому, кроме тебя! Я слышала, как вы с папой ссорились из-за этого. Неужели
ты нас ни капельки не любишь?..
   В конце концов она тоже разрыдалась,  как  маленькая  девочка,  и  Глэдис
захотелось погладить ее по голове, но она не решилась.
   - Они нужны мне, Джесс, -  сказала  она.  -  Фотожурналистика  не  просто
работа, это - часть меня, без которой я не могу. Я надеялась, что папа  меня
поймет, но он не смог...
   - Не хочу ничего слышать, не хочу!  -  завизжала  Джессика.  -  Не  хочу,
понятно? Вы - дураки, и я вас обоих ненавижу!
   И, топнув ногой, она тоже убежала плакать к себе в комнату.
   Глядя ей вслед, Глэдис покачала головой. Из всех ее детей именно Джессика
больше других нуждалась в разумном объяснении происшедшего, но как,  скажите
на милость, втолковать  четырнадцатилетней  девочке,  что  ее  отец  и  мать
разлюбили друг друга? Глэдис и  сама  не  очень  хорошо  понимала,  как  это
произошло. Единственное, что она знала, - это то, что Дуг разбил ей сердце и
едва не погубил ее душу.
   Вечером, когда Глэдис сидела в гостиной, к ней на колени  взобрался  Сэм.
Его круглое, всегда веселое лицо опухло от слез, а плечи  время  от  времени
судорожно вздрагивали.
   - А мы еще когда-нибудь увидим папу? - спросил он, обнимая мать за шею  и
прижимаясь к ней всем телом.
   - Конечно, - ответила Глэдис, чувствуя, что сама вот-вот  заплачет.  Если
бы она могла, она бы повернула время вспять. Пусть бы все стало как  прежде,
чтобы можно было сказать детям, что развод - это просто неудачная шутка.  Но
сделанного не воротишь, и, по большому счету, это было к лучшему.
   Она приготовила суп из цыпленка и картофельное пюре, но ужинать никто  не
хотел. Когда Глэдис убирала со стола, в кухню снова заглянул  Сэм.  На  лице
его застыл вопрос, который он никак не решался задать.
   - Папа говорит, что у тебя есть.., приятель, -  вымолвил  он  наконец.  -
Ну.., приятель-мужчина. Это правда, ма?
   Глэдис в ужасе повернулась к сыну.
   - Конечно, нет, Сэм!
   - Папа сказал, что это дядя Пол.
   Он хотел получить ответ на  свой  вопрос.  Глэдис  покачала  головой.  Со
стороны Дуга было просто подло впутывать ребенка в их взрослые дела,  однако
она не особенно  удивилась  его  поступку.  Похоже,  Дуглас  совсем  потерял
голову.
   - Нет, Сэм, это не правда.
   - Тогда почему папа так сказал?
   - Просто твой папа.., очень расстроился и не понимает, что говорит. Когда
взрослые злятся, они часто говорят такие вещи, о которых потом жалеют. Я  не
видела Пола слета, как и ты...
   Она не стала говорить сыну о том, что они перезванивались.  Впрочем,  что
бы там ни утверждал Дуг, Пол не был ее любовником. И никогда не  будет,  что
бы ни думала по этому поводу сама Глэдис.
   - Мне очень жаль, что папа сказал тебе такое, - добавила она и  погладила
сына по голове. - Но ты можешь не беспокоиться - мы с Полом просто друзья.
   Но когда поздно вечером Глэдис поднялась в спальню, она не  сдержалась  и
высказала Дугу все, что думала.
   - Это просто непорядочно, Дуг! Ты используешь детей,  чтобы  сделать  мне
больно, а о них ты не думаешь.  Так  вот,  заруби  себе  на  носу:  если  ты
позволишь себе еще что-то в этом роде, ты об этом очень пожалеешь!
   Дуг усмехнулся:
   - Так, значит, это правда?
   - Это не правда, и тебе прекрасно это известно. Самое простое  -  свалить
вину на кого-нибудь другого. Ты просто не хочешь  признавать,  что  мы  сами
разрушили наш брак и нашу семью и никто нам  в  этом  не  помогал.  Обвинять
человека, с которым я несколько раз разговаривала по  телефону,  по  меньшей
мере глупо. Если ты действительно хочешь знать, кто виноват в  том,  что  мы
расходимся, пойди взгляни в зеркало!
   На следующее утро Дуг собрал свои вещи и уехал. Перед тем как снести вниз
последний чемодан, он сказал Глэдис, что снимет  квартиру  в  городе  и  что
хочет видеть детей по выходным. Она вдруг поняла, как много вопросов им  еще
предстоит решить. Вот, к примеру, как часто Дуг будет видеться с детьми, где
будут происходить эти  встречи,  какую  сумму  он  будет  выплачивать  ей  в
качестве алиментов - обо всем этом они еще не разговаривали. Глэдис  не  без
оснований опасалась, что договориться с ним будет непросто.
   После ухода Дуга Глэдис никуда не выходила целых пять  дней.  Теперь  вся
ответственность за благополучие детей неожиданно  оказалась  целиком  на  ее
плечах, и Глэдис чувствовала себя крайне неуютно. Единственным, кто  мог  ее
хоть как-то поддержать, был Пол, но он, как назло, не звонил.
   Когда  прошла  неделя,  Глэдис  позвонила   ему   сама,   и   они   долго
разговаривали. Джессика все еще  злилась  на  мать,  но  остальные,  похоже,
начинали понемногу привыкать к своему новому положению. К тому же в  субботу
Дуг, как и обещал, приехал, чтобы повести детей в кино,  и  это  было  очень
кстати. Дети начали понимать, что мир не рухнул и отец по-прежнему их любит.
   Но Глэдис этот визит не п