я в рыбачьей лодке, сидя на куче тухлой  рыбы,
в ожидании судна, которое отвезет нас  сюда,  две  недели  мы  спасались  от
торпед в Атлантике, мы видели, как  погибло  четыре  тысячи  человек,  когда
потопили канадский корабль. Поэтому не надо рассказывать мне о моем муже и о
войне, миссис Смит, потому что, сидя здесь, в Джорджтауне, вы не  знаете  об
этом ровным счетом ничего.
   - Вы абсолютно правы, - миссис Смит встала, и Лиане очень  не  понравился
ее взгляд. Возможно, она зашла слишком далеко, но ей было уже все равно. Они
достаточно всего пережили. Вашингтон оказался еще хуже Парижа, что  до,  что
после оккупации, и Лиана уже  жалела,  что  вернулась  сюда.  Лучше  бы  они
остались при немцах в Париже  с  Арманом.  И  если  бы  она  могла,  она  бы
следующим же рейсом уехала обратно в Европу Но никаких  рейсов  не  было,  и
Лиана прекрасно знала, что Арман не позволил бы ей этого сделать. Они не для
того рисковали жизнью,  возвращаясь  в  Штаты,  чтобы  через  четыре  месяца
передумать и отправиться обратно. От  охватившего  смятения  у  нее  мутился
рассудок.
   А теперь еще директриса школы с  плохо  скрываемым  презрением  и  гневом
взирала на нее.
   - Вы правы. Я ничего не  знаю  о  войне.  Но  я  знаю  детей  и  знаю  их
родителей. Родители разговаривают, а дети слушают. А родители  говорят,  что
ваш муж входит в правительство Виши и сотрудничает с  немцами.  Это  ни  для
кого не секрет. Я слышала об этом в первую же неделю, когда  девочки  начали
посещать школу. Мне было грустно это слышать. Мне нравился ваш муж.  Но  его
дети вынуждены платить за его политические взгляды точно так же, как и вы. В
этом нет ни моей вины, ни вашей, но это факт.  И  им  придется  смириться  с
этим. А если они не смогут смириться, им придется вернуться в Париж и ходить
в школу с французскими и немецкими детьми. Идет война -  это  известно  вам,
мне, и это известно детям. Ваш муж сделал не правильный выбор. Это предельно
просто. Я подозреваю, что именно поэтому вы оставили его. Ходят слухи о том,
что вы собираетесь разводиться. По крайней мере детям это могло бы помочь.
   Глаза  Лианы  сверкнули,  когда  она  поднялась,  не  отводя  взгляда  от
директрисы.
   - Об этом тоже говорят?
   - Да, - не смутившись ни на секунду, ответила миссис Смит.
   - Ну так это не соответствует действительности. Я люблю своего мужа и  на
сто процентов поддерживаю его во всем, что он делает, даже сейчас - особенно
сейчас. Он нуждается в нас. А мы нуждаемся в нем. А Париж мы покинули только
потому, что он опасался за наши жизни.
   Лиана заплакала от растерянности, обиды и гнева  точно  так  же,  как  ее
дочери плакали три дня тому назад.
   - Миссис де Вильер, я очень сочувствую вашим переживаниям Но из того, что
вы говорите, я могу сделать только один вывод - вся ваша семья симпатизирует
немцам А за это вам придется платить...
   Лиана оборвала ее, так как не могла больше слышать ни слова:
   - Я ненавижу немцев! Я ненавижу их! - Лиана подошла  к  двери  и  настежь
распахнула ее.
   - И я ненавижу вас за то, что вы сделали с моими детьми.
   - Это не мы сделали, миссис де Вильер. Вы сами в этом виноваты, - ледяным
тоном произнесла директриса. - Я уверена, что девочкам будет гораздо лучше в
другой школе. До свидания, миссис де Вильер.
   Лиана хлопнула дверью и вышла на улицу, залитую  осенним  солнцем.  Когда
она пришла домой, девочки сгорали от нетерпения, желая узнать, что произошло
Мари-Анж тут же сбежала по лестнице навстречу Лиане.
   - Нам придется вернуться?
   - Нет! А теперь ступайте к себе в комнату и  оставьте  меня  в  покое!  -
Лиана вошла в спальню, закрыла за  собой  дверь,  опустилась  на  кровать  и
разрыдалась. Почему все всегда оказывается таким сложным? Потом к ней  снова
пришли девочки, но не из любопытства, а для того,  чтобы  утешить.  К  этому
времени Лиана уже взяла себя в руки, хотя глаза все  еще  были  красными  от
слез и она гневалась на Армана и на весь мир. Он поставил их  в  невыносимое
положение. Она боялась за него, любила его и в  то  же  время  начинала  его
ненавидеть. Почему он не мог вернуться сюда вместе с ними?  Но  она  слишком
хорошо знала, что его дом не здесь. Его родиной была Франция, и  он  остался
защищать страну, которую любил, но Лиана никому не  могла  объяснить,  каким
образом он это делает.
   - Мама?... - Элизабет медленно подошла к кровати и обняла Лиану.
   - Да, милая?
   - Мы любим тебя. - Это заявление вызвало новый поток слез у Лианы, и  она
обняла обеих дочерей.
   - Я тоже люблю вас. - Она перевела взгляд  на  Мари-Анж.  -  Прости,  что
накричала на тебя, когда вернулась из школы. Я очень рассердилась.
   - На нас? - с тревогой осведомилась старшая.
   - Нет, на миссис Смит. Она ничего не понимает про папу.
   - И ты не смогла ей объяснить?  -  разочарованно  спросила  Элизабет.  Ей
нравилось ходить в  школу,  хотя  больше  никто  не  приглашал  ее  в  гости
поиграть. И все равно она любила школу, в отличие от Мари-Анж.
   Лиана покачала головой.
   - Нет, родная, я не смогла объяснить. Это слишком сложно.
   -  Значит,  мы  больше  не  пойдем  в   школу?   -   чтобы   окончательно
удостовериться, спросила Мари-Анж.
   - Нет, не пойдете. Я найду вам новую школу.
   - В Вашингтоне?
   - Не знаю. - Последние полчаса Лиана задавала себе именно этот вопрос.  -
Мне надо подумать.

***

   В следующие выходные был праздник - День Благодарения. Именно в этот день
чаша терпения Лианы переполнилась – она застала плачущую Элизабет в коридоре
у телефона.
   - Что случилось, родная моя? - Лиана подозревала, что девочка скучает  по
друзьям, если таковые у нее еще остались.
   - Мне только что  звонила  Нэнси  Адамсон  и  сказала,  что  миссис  Смит
объявила всем, что нас исключили.
   Лиана была потрясена.
   - Она так сказала? Элизабет кивнула.
   - Но это не правда. Я сказала ей... - Она  быстро  мысленно  восстановила
свой разговор с директрисой и вспомнила слова миссис Смит о том,  что  детям
будет лучше в другой школе. Лиана вздохнула и  опустилась  на  пол  рядом  с
младшей дочкой.
   - Мы договорились, что  вы  не  будете  ходить  в  школу.  Никто  вас  не
исключал.
   - Ты уверена?
   - Абсолютно.
   - Они ненавидят меня?
   - Конечно же, нет!  -  Но  после  того,  как  одноклассницы  поступили  в
пятницу, девочек было трудно в этом убедить.
   - Они ненавидят папу? Лиана задумалась.
   - Нет. Они не понимают того, что он делает.
   - А что он делает?
   - Пытается спасти Францию, чтобы когда-нибудь все могли туда вернуться.
   - Зачем?
   - Затем, что он должен это делать. Всю свою жизнь он представлял интересы
Франции в разных странах. Он заботится о Франции. И сейчас он занимается тем
же самым. Он пытается спасти Францию, чтобы немцы не погубили ее.
   - Тогда почему все говорят, что он любит немцев? Это правда? - Лиану  уже
измучили эти детские вопросы, но каждый из них требовал  вдумчивого  ответа.
Каждое ее слово на многие годы останется в детской душе,  и  Лиана  понимала
это. Они всегда будут помнить сказанное ею сейчас, и эти слова  повлияют  на
их отношение к отцу, от этого зависит их взгляд на самих себя.
   - Нет, папа не любит немцев.
   - Он ненавидит их?
   - Не думаю, чтобы папа кого-нибудь ненавидел. Но он испытывает  ненависть
к тому, что немцы делают  с  Европой.  -  Элизабет  удовлетворенно  кивнула.
Именно это она хотела услышать, из этих слов следовало, что папа хороший.
   - О'кей. - Она  встала  и  медленно  поднялась  по  лестнице,  разыскивая
сестру.
   Ночь Лиана провела в долгих и  тяжелых  размышлениях.  Надо  было  что-то
предпринимать, перевод девочек в другую школу в том  же  Вашингтоне  не  был
решением проблемы. Она, конечно, знала, что один выход есть, но уж очень  не
хотелось к нему прибегать. И Лиана решила отложить решение  до  утра,  но  и
утром выход у нее оставался всего лишь один. Она  набрала  номер  телефонной
станции и сделала заказ. Пришлось дожидаться  полудня,  когда  в  Калифорнии
наступит девять утра. Дядя сразу снял трубку и ответил хриплым голосом:
   - Лиана? Что-нибудь случилось?
   - Нет, дядя Джордж, ничего особенного.
   - У тебя такой  голос,  будто  ты  смертельно  устала  или  больна,  -  в
проницательности старику нельзя отказать. Так и было на самом деле, но Лиана
не хотела признаваться. Она и так возвращалась домой с  поджатым  хвостом  -
вполне достаточно и этого.
   - У нас все в порядке. - Она решила сразу перейти к делу:
   - Ты все еще хочешь, чтобы мы приехали?
   - Конечно! - с радостью откликнулся дядя, а потом осторожно осведомился:
   - Значит, ты наконец пришла в себя?
   - Можно сказать, что так. Я хочу перевести девочек в другую школу, и пока
я думала на эту тему,  вдруг  решила:  а  почему  бы  не  совершить  большую
перемену и не переехать в Калифорнию.
   Дядя сразу почувствовал, что за  этим  скрываются  куда  более  серьезные
причины. Лиана была слишком упряма, чтобы сдаться просто  так.  Значит,  она
потерпела поражение. Да, так оно и было. И гораздо более страшное поражение,
чем мог представить себе дядя.
   Они обсудили подробности  переезда,  и  все  это  время  Лиана  с  трудом
сдерживала слезы ярости, хотя она и радовалась, что ей есть  где  преклонить
голову. Все могло  обернуться  еще  хуже.  В  Европе  сейчас  бродят  тысячи
бездомных.
   - Дядя Джордж?
   - Да, Лиана.
   - Спасибо тебе, что ты позволил нам приехать.
   - Не смеши меня, Лиана. Это твой дом в точно такой же степени, как и мой.
Так было всегда.
   - Спасибо. - Он не стал, усложнять ей жизнь и ни словом не обмолвился  об
Армане. Лиана тут же сообщила новости девочкам.
   При этом сообщении Мари-Анж странно посмотрела на Лиану.
   - Мы убегаем, да, мама?
   Это было уже слишком. Лиана чувствовала себя  настолько  измученной,  что
больше не могла выносить никаких вопросов.
   - Нет, Мари-Анж... - произнесла она  изумившим  девочку  голосом.  -  Ты,
наверное, вспоминаешь наше  бегство  из  Парижа?  Нет,  мы  не  убегаем.  Мы
стараемся сделать правильный шаг. Возможно, нам  это  не  нравится,  но  это
самый разумный выход, и поэтому мы поступим именно так -  После  чего  Лиана
велела девочкам идти играть. Ей необходимо побыть одной. Она стояла  у  окна
своей спальни и смотрела на дочерей. За последние четыре  месяца  они  очень
повзрослели, как и сама  Лиана  -  многим  за  всю  свою  жизнь  не  удается
повзрослеть настолько, насколько это удалось ей.

Глава двадцать седьмая

   Перед отъездом из Вашингтона в День  Благодарения  у  Лианы  с  девочками
состоялся тихий одинокий обед. Словно они были чужими в этом  городе.  Никто
им не звонил, никто не заходил в гости, никто не приглашал к себе. Вместе  с
миллионами других американцев они пошли утром в церковь, а  потом  вернулись
домой расправляться  с  индейкой,  но  с  таким  же  успехом  они  могли  бы
проделывать это на необитаемом острове.
   А в следующие выходные  они  сложили  все  купленное  ими  по  приезде  в
Вашингтон, и Лиана погрузила  багаж  в  поезд,  отправлявшийся  к  Западному
побережью. В понедельник, оказавшись в купе, Лиана  на  мгновение  вспомнила
Ника - их расставание на Центральном вокзале. Казалось,  с  тех  пор  прошла
тысяча лет, хотя на самом деле всего лишь четыре месяца. Но это  были  очень
длинные месяцы и для Лианы, и для девочек. Когда поезд  медленно  отошел  от
платформы, она почувствовала, как с души упал камень. Никто из них не  жалел
о расставании с Вашингтоном. Им не стоило возвращаться сюда. Это была ошибка
Арман говорил ей, чтобы она сразу ехала в Сан-Франциско,  но  тогда  она  не
знала того, что знала теперь, - как дорого  им  придется  заплатить  за  его
сотрудничество с Петеном и правительством Виши.
   Путешествие  через  всю   страну   было   одновременно   однообразным   и
умиротворяющим.  Девочки  играли,  читали,  смешили   друг   друга,   иногда
ссорились, и это отвлекало  Лиану  от  грустных  мыслей.  Но  большую  часть
времени она просто спала. Ей казалось, что она  восстанавливает  силы  после
пяти мучительных месяцев постоянного напряжения, и это уже не говоря о  том,
что пришлось пережить до этого. На самом деле уже более года  как  их  жизнь
вышла из нормальной колеи. Все пошло прахом с тех пор, как полтора года тому
назад они приехали в Париж. И вот теперь наконец она может отдыхать и  ни  о
чем не думать. И  лишь  когда  поезд  останавливался  на  станциях  и  Лиана
покупала газеты, она вспоминала о бедах и горестях остального  мира.  Англию
бомбили днем и ночью, улицы городов были в  развалинах.  Детей  эвакуировали
куда  только  возможно.  Черчилль  отдал   приказ   военно-воздушным   силам
Великобритании начать бомбардировки Берлина, в результате чего Гитлер удвоил
усилия по уничтожению Лондона.
   Но во все это было трудно поверить, когда они пересекали покрытые  снегом
поля Небраски и смотрели,  как  в  Колорадо  появляются  Скалистые  горы.  И
наконец, когда они проснулись в четверг утром, от Сан-Франциско их  отделяло
лишь  несколько  часов.  Они  въехали   в   город   с   юга,   через   самую
малопривлекательную его часть, и Лиана изумилась тому,  что  все  продолжает
выглядеть таким же, как и раньше. Мало что изменилось здесь с тех  пор,  как
она приезжала сюда в последний раз восемь лет назад, после смерти отца.
   - Вот это и есть Сан-Франциско? - недоуменно осведомилась Мари-Анж.  Дети
никогда не были здесь. Они не понимали, зачем их сюда привезли.  Отца  здесь
все равно нет, а дядя Джордж много разъезжает и вполне мог бы навещать их  в
любом другом городе...
   - Да, - улыбнулась Лиана. - Но он  вообще-то  гораздо  красивее.  Это  не
самая симпатичная его часть.

***

   - Ты знаешь, о чем я говорю. Я имею в виду идиота, за которого  ты  вышла
замуж.
   Лиана подняла глаза и посмотрела  на  дядю  холодным,  жестким  взглядом,
изумившим его.
   - Я не собираюсь обсуждать это с тобой, дядя  Джордж.  Надеюсь,  ты  меня
понял.
   - Не смей так со мной разговаривать, девочка. Ты совершаешь ошибку и сама
прекрасно это понимаешь.
   - Ничего подобного. Я замужем одиннадцать с  половиной  лет  и  продолжаю
любить своего мужа.
   - Да он же нацист! Неужели ты сможешь жить с ним после этого?
   Лиана отказалась отвечать на этот вопрос.
   - Бога ради, он в шести тысячах миль отсюда, а ты  здесь,  и  здесь  твой
дом. Если ты сейчас  подашь  на  развод,  твою  просьбу  удовлетворят  очень
быстро, учитывая особые обстоятельства. Ты можешь  даже  поехать  в  Рино  и
покончить с этим через полтора месяца. А потом вместе  с  девочками  начнешь
тут новую жизнь, здесь, в своем доме.
   - Это не мой дом Я здесь только потому, что мне больше  некуда  деваться,
потому что Франция оккупирована. Наш дом там, где дом Армана, и мы  вернемся
к нему, как только кончится война.
   - По-моему, ты сошла с ума.
   - Тогда давай больше не будем говорить об этом, дядя Джордж.  Есть  вещи,
которых ты не знаешь.
   - Например?
   - Я бы не хотела этого обсуждать. - И как всегда руки у нее были связаны,
и она не могла благодарить за это Армана. Но она  уже  привыкла  жить  среди
недомолвок.
   - Все это чушь, и ты сама прекрасно это  знаешь.  Я,  кстати,  тоже  знаю
немало. Например, я знаю, почему ты уехала из Вашингтона - девочек исключили
из школы, никто тебя никуда не приглашал, ты превратилась в парию.  -  Лиана
подняла на него глаза, полные страдания. Дядя говорил правду.
   - Хорошо еще, что тебе хватило ума приехать сюда,  где  ты  можешь  вести
нормальную, приличную жизнь.
   - Однако не в том случае, если ты будешь называть моего мужа нацистом,  -
промолвила она усталым, измученным голосом - Если  ты  станешь  это  делать,
история повторится. Не  могу  же  я  менять  место  жительства  каждые  пять
месяцев.  Если  ты  будешь  рассуждать  таким  образом,  девочкам   придется
расплачиваться за это точно так же, как это произошло в Вашингтоне.
   Она не стала спрашивать дядю, откуда он получил  свои  сведения,  у  него
были связи повсюду, так что на самом деле это не имело значения. Он  говорил
правду, но и в том, что говорила Лиана, была истина.
   - А что, ты считаешь, я должен говорить? Что он прекрасный парень?
   - Ты не обязан ничего говорить, если он тебе  не  нравится.  Но  если  ты
станешь о нем распространяться, попомни мои слова, ты будешь плакать так же,
как плакала я, когда девочки вернутся домой с измазанными краской  волосами,
в разорванных платьях и со свастиками на спинах.
   Слезы выступили на ее глазах, и дядю охватила волна сострадания.
   - Они так обошлись с нашими девочками? - Лиана кивнула.
   - Кто же?
   - Их одноклассницы. Маленькие девочки  из  хороших  семей.  И  директриса
сказала, что она не сможет их наказать.
   - Я бы убил ее.
   - Я тоже была готова ее убить, но это не решило бы проблем. Как она верно
сказала, родители говорят, а дети слушают, и она  права.  Поэтому,  если  ты
будешь  говорить,  дядя  Джордж,  за  тобой  станут  повторять   другие,   а
расплачиваться  придется   детям.   -   То,   что   ей   самой   приходилось
расплачиваться, она во внимание не  принимала.  Дядя  надолго  задумался  и,
наконец, медленно кивнул.
   - Я понял. Все это мне не по душе, но я понял.
   - Вот и хорошо.
   - Я рад, что ты позвонила мне, - нежно промолвил он.
   - И я рада, - улыбнулась Лиана. Они никогда не были близки, но сейчас она
была благодарна дяде за все. Он дал ей кров, когда она отчаянно нуждалась  в
нем. Жизнь здесь шла так размеренно, война отошла в такую даль,  что  о  ней
забывали.  Почти  забывали.  Забыть  совсем  было   невозможно,   но   война
отодвинулась куда-то далеко-далеко.
   Потом они еще немного поболтали на менее опасные темы и наконец разошлись
по комнатам. И когда Лиана легла в свою старую кровать,  она  заснула  таким
благодатным сном, каким не спала уже много лет.
   - Спала как убитая, - сообщила она дяде Джорджу на следующее утро.
   После того как он ушел, она  сделала  несколько  звонков,  но  отнюдь  не
старым друзьям. Теперь она почти никого  здесь  не  знала,  а  о  школе  для
девочек дядя уже договорился. Начиная со следующего понедельника они  пойдут
в школу мисс Берк. У Лианы на уме были еще кое-какие планы, и к  вечеру  она
уже все устроила.
   - Что ты сделала? - оцепенев, переспросил дядя Джордж.
   - Я сказала, что устроилась на работу. Что в этом такого страшного?
   - Ну, разумеется! С тобой с ума сойдешь. Если тебе уж так хочется  что-то
делать, вступила бы в клуб "Метрополитен",  или  в  женский  вспомогательный
корпус, или еще куда-нибудь.
   - Но я хочу приносить пользу. Я буду работать в Красном Кресте.
   - За деньги?
   - Нет.
   - Слава тебе, Господи. - Этого он бы не перенес. -  Не  знаю,  Лиана.  Ты
странная девочка. Зачем тебе работать? Каждый день?
   - А чем, ты считаешь, я должна заниматься? Сидеть здесь  и  считать  твои
проплывающие мимо корабли?
   - Они такие же мои, как и твои, и вреда  бы  тебе  это  не  принесло.  Ты
измучилась и страшно похудела. Почему бы тебе не отдохнуть,  не  поиграть  в
гольф, теннис или еще во что-нибудь?
   - Этим я могу заниматься в выходные дни вместе с девочками.
   -  Ты  чокнутая,  и,  если  не  одумаешься,  к  старости  станешь  совсем
сумасшедшей! - Но втайне он гордился ею, о чем и  не  преминул  сообщить  на
следующий день своему приятелю, они играли в домино в  клубе  Тихоокеанского
союза, и он хвастался своей племянницей, попивая виски с содовой.
   - Она потрясающая женщина, Лу. Интеллигентная, спокойная, уравновешенная,
во многих отношениях она очень похожа на моего брата, и такая умница. На  ее
долю выпали тяжелые испытания в Европе. -  Он  рассказал,  что  она  была  в
Париже во время оккупации, правда, памятуя о словах Лианы,  скрыл,  что  она
замужем за человеком, который связался с нацистами.
   - Она замужем?  заинтересовался  приятель,  и  Джордж  понял,  что  рыбка
клюнула. Он хотел п