накануне им было твердо отказано. Вы что там,
с ума посходили в вашей корпорации?  Какое  мне  дело  до  того,  с  кем  вы
встречаетесь сегодня? Или вы привыкли брать людей измором? Так  вот,  мистер
Эйвери, если это не прекратится, я.., поменяю номер телефона.  Я  могу  даже
заявить на вас в полицию. Подумайте, как  это  отразится  на  вашей  деловой
репутации. На вашей в частности и вашей фирмы вообще...
   Слушая ее, Бен невольно прикрыл глаза - отчасти от смущения,  которое  он
испытывал, отчасти от каких-то странных  ассоциаций...  Этот  голос...  Бену
чудилось в нем что-то странно знакомое. Казалось, он вот-вот поймет,  в  чем
дело, но ответ упрямо не давался ему.
   "Кого же он мне напоминает, этот голос?" - подумал Бен, но вспомнить  так
и не смог.
   - ..Ну, дошло до вас наконец или нет? Ее сердитые  слова  заставили  Бена
вернуться к настоящему, и он вспомнил, что разговаривает с  Мари  Адамсон  и
что это ее голос звенит в трубке от едва сдерживаемой ярости.
   - Мне, честное  слово,  очень  жаль,  что  пришлось  потревожить  вас,  -
пробормотал Бен. - Просто я надеялся, что...
   - И напрасно. Я же вам человеческим языком сказала, что не хочу слышать о
вашем паршивом медицинском центре, не  собираюсь  сотрудничать  с  вами.  Не
намерена даже обсуждать эту возможность. А теперь оставьте меня в покое! - И
с этими словами она дала отбой,  а  Бен  так  и  остался  сидеть  в  кресле,
прижимая к  уху  буквально  раскаленную  телефонную  трубку.  По  губам  его
блуждала дурацкая ухмылка.
   - О'кей, господа, я дал маху. Извините, сэр, больше не повторится, сэр...
- негромко пробормотал Бен, полагая, что он в кабинете один, и  обращаясь  к
самому себе.
   Он  не  заметил  Майкла,  который  неслышно  вошел  и  встал  на  пороге,
облокотившись плечом о косяк.
   - Добро пожаловать в Нью-Йорк, - проговорил Майкл. - В  каком  смысле  ты
дал маху?
   Впрочем, его это не особенно волновало. Просто Майкл был рад снова видеть
друга.
   -  Ну,  как  дела,  рассказывай...  -  сказал  он  и,  войдя  в  кабинет,
расположился в большом кожаном кресле для посетителей.
   - Дела нормально, просто пока я добрался до конторы, продрог  до  костей.
После Фриско мне, наверное, уже никогда не привыкнуть  к  здешней  мерзости.
Мало того, что на улице собачий холод, того и гляди снег пойдет...
   -  Ладно,  руководство  фирмы  учтет  ваши  пожелания,  сэр.  Впредь   мы
постараемся почаще отправлять вас в южном  направлении,  о  теплолюбивый  вы
наш... - Майкл усмехнулся. - Куда это ты звонил?
   - А-а... Это  единственная  муха  в  моем  командировочном  супе.  -  Бен
раздраженно переложил на столе бумаги. - Все, что мы планировали,  я  сделал
как надо, со всеми встретился, обо всем договорился. Твоя мать будет  биться
в экстазе, когда услышит мой отчет... Но под самый конец, словно специально,
чтобы испортить мою бочку меда капелькой дегтя... В общем,  по  сравнению  с
остальным это, конечно, пустяк, но я-то хотел, чтобы все  было  в  идеальном
порядке.
   - А в чем дело? Может быть, мне следует подключиться?  -  поинтересовался
Майкл.
   - Да нет, не стоит. Все дело в том, что меня просто-напросто послали... И
кто?! Какая-то молодая нахалка!
   - Так это что, личные проблемы? - Майкл слегка приподнял брови.
   - В том-то и дело, что нет. Эта мисс Адам-сон - самобытный  и  дьявольски
талантливый фотограф. Она настоящий профессионал, а  не  просто  девчонка  с
буйным воображением и стареньким  "Кодаком",  доставшимся  в  наследство  от
дедушки. И работы у нее просто блестящие - я видел  их  своими  собственными
глазами на выставке во Фриско. Короче, я предложил ей сотрудничать с нами  в
оформлении интерьеров основных корпусов нашего  медицинского  центра...  Ты,
безусловно,  помнишь  основной  декоративный  мотив,  который  мы  обсуждали
накануне моего отъезда? Так вот, ее фотографии прекрасно вписываются в общую
концепцию и  даже  улучшают  ее.  Мы  могли  бы  сделать  нечто  выдающееся,
уникальное...
   - И что? - сухо перебил Майкл.
   - А то, что эта стерва не захотела со  мной  даже  разговаривать!  Велела
оставить ее в покое.  Она,  дескать,  даже  не  собирается  ничего  со  мной
обсуждать.
   Он выглядел настолько  удрученным  своей  неудачей,  что  Майкл  невольно
проникся к нему сочувствием.
   - А почему? - спросил он. - Может, она полагает себя великой  художницей,
а мы для нее просто презренные коммерсанты, которые собираются торговать  ее
шедеврами оптом и в розницу?
   - Я даже не знаю, почему, Майкл. Она отказала мне практически  сразу,  во
время первого же телефонного разговора. И в чем здесь может  быть  дело,  я,
откровенно говоря, даже не догадываюсь. На мой взгляд, она ведет себя просто
глупо!
   По губам Майкла скользнула циничная и жесткая усмешка.
   - Не так уж и глупо, о мой наивный друг. Просто  эта  твоя  мисс  Адамсон
нацелилась на большие деньги. Она хорошо знает, что представляет собой  наша
корпорация, и ей кажется, что чем дольше  она  будет  ломаться,  тем  жирнее
кусок сможет урвать. А что, ее работы действительно так хороши?
   - Ничего лучшего я даже не могу себе представить, - откровенно  признался
Бен. - Я привез с собой несколько ее работ. Уверен, они тебе понравятся.
   - Тогда, возможно, ей и  удастся  получить  с  нас  столько,  сколько  ей
хочется. Образцы ты мне покажешь потом, - поспешно добавил он, заметив,  что
Бен потянулся к своему кейсу. - А сейчас я хочу тебя кое о чем спросить...
   Его лицо неожиданно стало серьезным, почти мрачным. Майкл уже давно хотел
поговорить с Беном на эту тему, но все время откладывал.
   - Я сделал что-нибудь не  так?  -  Бен  тоже  посерьезнел,  тонко  уловив
перемену в настроении друга.
   - Да нет... Откровенно говоря,  задавая  этот  вопрос,  я  чувствую  себя
настоящей задницей, и все же... Скажи,  Бен,  между  тобой  и  Венди  что-то
есть?
   Прежде чем ответить, Бен на протяжении нескольких  мгновений  внимательно
всматривался в лицо Майкла, но не нашел в нем ничего, что  указывало  бы  на
оскорбленные  чувства  или  ревность.  В  его  глазах   было   одно   только
любопытство, и ничего больше. Разумеется, Бен был осведомлен о романе  Венди
с Майклом, но он знал также и то, что  Майклу  уже  давно  было  плевать  на
девушку. И тем не менее  Бен  продолжал  чувствовать  себя  виноватым  перед
другом. Ничего подобного никогда раньше не случалось,  и  он  не  знал,  как
Майкл отнесется к тому, что он и Венди стали близки.
   А если откровенно, то они уже давно любили друг друга.  Во  время  первой
командировки в  Сан-Франциско  они  провели  вместе  чудесный,  незабываемый
месяц, который Венди - в шутку, конечно, - называла "медовым".
   - В чем же дело, Эйвери? Ты не ответил на  мой  вопрос,  значит...  -  Но
теперь в уголках губ Майкла появился легкий намек на улыбку,  и  Бен  понял,
что ему все известно.
   - Знаешь, я виноват перед тобой... Мне следовало сказать тебе раньше. Да,
мы.., встречаемся. Тебя это беспокоит, Майкл?
   - Почему это должно меня беспокоить? - Майкл ненадолго  задумался,  потом
добавил:
   - Мне и самому стыдно в этом признаваться, но я  как-то...  Мне  все  это
совершенно безразлично. Венди, должно быть, успела  рассказать  тебе,  каким
внимательным человеком я показал себя с нею?
   Последние слова он произнес, не скрывая своей горечи,  и  Бен  постарался
ответить как можно мягче:
   - Она ничего мне не говорила, Майкл,  можешь  мне  поверить.  Ничего,  за
исключением одного... Она сказала мне, что ты не произвел на нее впечатления
человека, который хочет и умеет быть счастливым. Но ведь для нас с тобой это
не новость, так, дружище?
   Майкл молча кивнул.
   - Так вот, Майкл, я хочу, чтобы ты знал: я не отбивал у тебя Венди. Когда
мы сблизились, вы с ней уже перестали встречаться. Кроме того, я.., я всегда
был к ней неравнодушен.
   - Я подумал об этом еще тогда, когда ты только взял ее на  работу.  Венди
славная девушка, Бен. По правде говоря, она много лучше, чем я заслуживаю...
- Майкл снова улыбнулся. - Впрочем, ты тоже  не  подарок.  -  В  его  глазах
сверкнул озорной огонек. - А может, у тебя серьезные намерения?
   Бен кивнул:
   - Самые серьезные.
   - Господи Иисусе, Бен! Ты и вправду решил жениться?!
   Майкл был просто потрясен. Где же он был все  это  время?  Как  умудрился
ничего не заметить? Правда, Бен отсутствовал  почти  целый  месяц,  но...  А
впрочем, вот уже почти два года подобные проблемы  не  вызывали  у  него  ни
малейшего интереса.
   - Будь я проклят! - пробормотал Майкл. - Бен Эйвери - семейный человек...
Просто в голове не укладывается. Ты.., уверен, Бен?
   - Я этого не говорил, но мы думаем об этом. Оба думаем. Скорее  всего  мы
действительно поженимся. А что, у тебя есть какие-то возражения?
   Этот вопрос прозвучал почти агрессивно, но  оба  знали,  что  Бен  просто
шутит. Неловкость происшедшего между ними объяснения осталась позади.
   - Никаких возражений у меня, разумеется, нет. - Майкл выпрямился в кресле
и задумчиво покачал головой. - Знаешь, - сказал он с грустной улыбкой,  -  у
меня такое ощущение, что я читал книгу, в которой недоставало страниц, но  я
умудрился этого не заметить. И вот теперь ты восполняешь  мне  эти  пробелы.
Довольно странное ощущение. Как будто  я  и  не  жил...  Или  вы  так  ловко
скрывали от меня вашу интрижку?
   - Нет,  совсем  нет.  Просто  ты  все  это  время  был  чертовски  занят.
Разумеется, я понимаю, что только работа, настоящая работа способна  сделать
тебя богатым и знаменитым, однако сплетни и слухи,  которых  полно  в  любом
офисе, в любой конторе, неизменно ускользали от твоего внимания. А ведь  это
так сладостно - посплетничать, поболтать о том о  сем  в  одиннадцатичасовой
перерыв!..
   За шутливыми словами Бена скрывался упрек, и Майкл прекрасно понимал это.
   - Мог бы и поделиться со мной, тоже, друг называется! - буркнул он.
   - Ты прав, и я сожалею, что не сделал этого своевременно.  Когда  у  меня
что-нибудь  определится  с  женитьбой,  я  обязательно  проинформирую  тебя.
Возможно, даже в письменной форме. Кстати, мне хотелось  бы,  чтобы  ты  был
моим...
   Бен неожиданно замолчал. Он готов был откусить себе  язык,  но,  пожалуй,
было уже поздно. Роковое слово так и не сорвалось с его губ, но Майкл понял,
что подразумевал его друг. Бен был - должен был быть - его свидетелем на той
несостоявшейся свадьбе, а теперь он чуть было не пригласил Майкла к себе  на
свадьбу - и в том же качестве.
   - Ладно, не обращай внимания. И  вообще,  времени  у  нас  еще  много,  -
ответил Майкл и, тяжело поднявшись, шагнул к столу Бена,  чтобы  пожать  ему
руку, но в глазах его снова появилось  что-то  мрачное,  темное  -  то,  что
обычно  было  запрятано  очень  глубоко  и  лишь  изредка  показывалось   на
поверхности. -  Прими  мои  поздравления,  старина!  -  Улыбка  Майкла  была
искренней, но такой же неподдельной была  и  боль  в  глазах.  -  Ну  а  эта
фотохудожница  из  Сан-Франциско  пусть  тебя   не   беспокоит.   Если   она
действительно так хороша, как ты говоришь, мы предложим  ей  такой  выгодный
контракт, что она непременно клюнет. Вот увидишь. Все это только игра...
   - Надеюсь, что ты прав.
   - Конечно, я прав.
   Майкл кивнул на прощание и исчез так же незаметно, как и появился, а  Бен
остался размышлять над тем, что он только  что  услышал.  Теперь,  когда  он
знал, что Майкл в курсе их с Венди отношений, ему стало значительно легче на
душе. О чем Бен действительно жалел, так это  о  той  бестактности,  которая
чуть было не сорвалась у него с языка. Впрочем, если бы он даже  сказал  то,
что хотел, вряд ли вышло бы хуже.
   Несмотря на то, что с того трагического майского  дня  прошло  уже  много
времени, любое, даже косвенное, упоминание о  Нэнси  по-прежнему  заставляло
Майкла страдать, и Бен старался никогда не заговаривать с ним на  эту  тему.
По той же самой причине он никогда не спрашивал Майкла, почему тот  ни  разу
не был на могиле  Нэнси.  Бен  слышал,  что  Марион  распорядилась  оплатить
похороны, но где находится могила, он  не  знал,  и  ему  оставалось  только
догадываться, почему Майкл так и не съездил туда. Должно быть, он не  хотел,
упорно не хотел прощаться с Нэнси...
   Взгляд его снова упал на часы, и, досадливо тряхнув головой, Бен вернулся
к работе. До совещания с участием Марион  Хиллард  оставалось  что-то  около
часа, а он еще не  рассортировал  все  бумаги.  Впрочем,  ни  в  них,  ни  в
конспекте доклада, который он на всякий случай набросал в самолете, не  было
особенной нужды. Что бы он ни говорил Мари, память у  Бена  была  достаточно
хорошей. Во всяком случае, он вполне  способен  был  удержать  в  голове  те
несколько пунктов, по которым ему предстояло отчитываться.
   Прошло, казалось, всего  несколько  минут,  и  в  дверь  кабинета  кто-то
постучал. Потом дверь приоткрылась, и внутрь заглянула  Венди.  Улыбнувшись,
она поманила его пальцем:
   - Идем, Бен. Мы должны быть у Марион через пять минут!
   - Как? Уже?! - Бен испуганно  подскочил.  Увлекшись  работой,  он  совсем
позабыл о времени.
   - Уже. - Венди снова улыбнулась ему, и он улыбнулся  в  ответ.  Именно  о
такой девушке Бен мечтал всю  жизнь,  и  теперь  его  мечта  была  близка  к
осуществлению.
   - Между прочим, - сказал он, торопливо собирая со стола нужные и ненужные
бумаги, - я все рассказал Майклу.
   Он выглядел очень довольным собой, но Венди не сразу поняла, о  чем  идет
речь.
   - О  чем  ты  ему  рассказал?  -  уточнила  она,  думая  о  строительстве
медицинского центра во Фриско и о предстоящем совещании.  Каждая  встреча  с
Марион - с этой громомечущей богиней современной архитектуры - пугала  Венди
чуть не до икоты.
   - Я рассказал ему о нас, глупенькая. И знаешь, мне показалось, что он был
рад.
   - Я тоже рада.
   На самом деле Венди было все равно, но она знала, что  для  Бена  слишком
важно мнение Майкла. Ей самой уже давно было наплевать на  Майкла  Хилларда.
Он оказался бесчувственным, холодным эгоистом, способным  в  самые  интимные
минуты унестись мыслями к своим драгоценным  проектам  и  контрактам.  Порой
Майкл и вовсе держался с ней так, словно между ними никогда ничего не было.
   - Ты готов? - спросила Венди.
   - Более или менее. Сегодня утром я еще раз попытался  связаться  с  нашей
драгоценной мисс Адамсон, но все бесполезно.  Она  велела  мне  убираться  к
черту.
   - Ну, это уже ни в какие рамки  не  лезет...  Они  вполголоса  продолжали
разговор, идя по коридору к частному лифту, с помощью  которого  можно  было
подняться в принадлежащую Марион  "башню  из  слоновой  кости"  -  роскошный
кабинет, занимавший самый верхний этаж небоскреба.
   Наверху все было кремово-бежевым или светло-песочным, все подавляло своим
молчаливым величием и роскошью, и Венди вдруг почувствовала,  что  ладони  у
нее сделались влажными. Но ни изысканная обстановка, ни  толстые  ковры  под
ногами, ни потрясающий вид из широких окон не имели к ее состоянию  никакого
отношения. Просто Венди  всегда  чувствовала  себя  подобным  образом  перед
каждым совещанием с участием Марион Хиллард. Правда, мать Майкла никогда  не
кричала  и  не  забывала  любезно  улыбаться,   даже   распекая   нерадивого
сотрудника, но распекаемому было от этого нисколько не  легче.  Да  и  Венди
была достаточно умна, чтобы видеть то,  что  скрывалось  за  ее  улыбками  и
неизменной сдержанностью.
   - Волнуешься? - шепотом спросил Бен, когда они увидели впереди  массивные
двустворчатые двери конференц-зала.
   - Еще как! - откликнулась Венди, и оба негромко рассмеялись.
   Через минуту они заняли свои места за длинным  столом  из  тонированного,
дымчатого стекла, установленного в центре вытянутого, с высокими  потолками,
зала.  Вдоль  стен  его  росли  в  горшках  самые   экзотические   растения;
тропические лианы взбирались прямо под потолок по  невидимым  кронштейнам  и
цвели мелкими розовыми цветами. На одной стене висела картина  Мэри  Кассатт
, а на другой - работа раннего Пикассо, причем  обе  картины
были подлинниками.  Под  рисунком  Пикассо  находилась  небольшая  дверь  из
светлого палисандра с латунными накладками, которая вела  в  личный  кабинет
Марион; дверь охраняли две карликовые пальмы в больших  глиняных  горшках  с
индейскими узорами на них.
   Всю дальнюю торцевую стену занимало еще одно огромное окно, из  которого,
казалось, был виден весь Нью-Йорк. Это было  величественное  зрелище,  но  у
Венди оно каждый раз вызывало легкое  головокружение.  Впрочем,  она  вполне
могла его выносить, если только не задумывалась о том, что они находятся  на
семидесятом этаже, на  высоте  почти  тысячи  футов  над  землей.  Бену  же,
напротив, этот вид напоминал  полет  на  самолете  или  скорее  на  планере,
поскольку в конференц-зал не достигал  ни  малейший  шум  с  улицы.  Похоже,
Марион любила окружать себя тишиной.
   Когда все руководители служб и  отделов  были  уже  на  своих  местах,  в
конференц-зале появилась сама Марион. Она  вошла  через  маленькую  дверь  в
сопровождении Джорджа, Майкла и своей секретарши  Рут.  Рут  несла  в  руках
несколько толстых папок, а Джордж и Майкл немного отстали от нее,  о  чем-то
переговариваясь.
   В последнее время Майкл в  обязательном  порядке  присутствовал  на  всех
совещаниях, и ничего  удивительного  в  этом  не  было.  Ни  один  сотрудник
головного офиса "Коттер-Хиллард" не сомневался, что рано  или  поздно  Майкл
будет  президентом  корпорации.  Джордж  Каллоуэй   уже   начал   постепенно
передавать  ему  свои  полномочия,  и  это  тоже  было  в   порядке   вещей.
Единственное, чего не знали досужие  сплетники,  это  то,  какое  облегчение
Джордж при этом испытывал.
   Остановившись  во  главе  стола,  Марион  быстро  обежала  взглядом  лица
сотрудников  и,  убедившись,  что  все  на   месте,   опустилась   на   свое
председательское место. Марион выглядела бледной,  какой-то  бескровной,  но
Венди приписала этот эффект  освещению.  А  может,  пробыв  целый  месяц  на
Тихоокеанском  побережье,  она  слишком  привыкла  видеть   загорелые   лица
калифорнийцев, и теперь,  в  Нью-Йорке,  после  возвращения  местные  жители
казались ей болезненно-бледными.
   Но  если  не  считать  этой  нездоровой   бледности,   Марион   выглядела
безупречно. Глухое черное платье из плотной шерсти - не то от Диора,  не  то
от Живанши - оживляли четыре нитки крупного, отлично  подобранного  жемчуга.
Лак на ногтях был очень темным, светлые с проседью короткие волосы -  завиты
и тщательно уложены, а на лице почти не было косметики.
   Это последнее обстоятельство несколько сбило  с  толку  Майкла,  который,
сразу же отметив  непривычную  бледность  матери,  приписал  ее  не  плохому
самочувствию, а отсутствию грима. Впрочем, усталость  тоже  не  исключалась.
Майкл знал, что Марион много и напряженно работает над проектом медцентра  в
Сан-Франциско и заодно над дюжиной других. Так уж повелось, что Марион  была
в курсе всех заказов, которые получала фирма, и поделать с этим ничего  было
нельзя. Она просто не могла иначе, и Майкл пошел по ее стопам.
   Марион, со своей стороны, тоже не могла не отдать должное самоотречению и
энтузиазму сына. В последние два года он работал, совершенно забывая о себе,
но Марион это казалось вполне  естественным.  Только  так,  и  никак  иначе,
считала она,  можно  не  только  сохранить  империю,  но  и  приумножить  ее
богатства и  могущество.  В  таком  же  духе  воспитали  ее  те,  кто  отдал
"Коттер-Хиллард" свой  труд  и  свою  жизнь,  и  именно  так  она  старалась
воспитывать Майкла.
   Марион первой взяла слово. Раскрыв папку, которую положила перед ней Рут,
она стала опрашивать руководителей подразделений корпорации,  делая  те  или
иные замечания относительно решений, принятых ими по проблемам, поднятым  на
предыдущем совещании.
   Все шло достаточно гладко до тех пор, пока Марион не добралась