ге домой.
   Гарри похлопал ее по колену.
   - Ничего, ничего, когда-нибудь это случится и с тобой, малышка.
   - Пошел ты знаешь куда!
   Он рассмеялся, и они вернулись к  "Пьерра".  Завтра  они  улетали,  а
сегодня вечером он пригласил ее в "21". Все были счастливы снова  видеть
его, хотя и расстроились из-за инвалидной коляски. Тана и  Гарри  выпили
слишком много  шампанского  за  старые  добрые  времена  и  вернулись  в
гостиницу изрядно окосевшие. Гарри был настолько пьян, что совершил  то,
что он запретил себе делать в ближайшие год или два. Они  приступили  ко
второй  бутылке  "Редерера",  когда  Гарри  повернулся  к  Тане,   нежно
посмотрел на нее, взял за подбородок и неожиданно поцеловал в губы.
   - Знаешь ли ты, что я всегда любил тебя? Сначала Тана была ошарашена,
потом лицо ее стало таким, будто она вот-вот заплачет.
   - Ты шутишь. -Нет.
   Неужели права была мать? И Гаррисон?
   - Но это же смешно. Ты вовсе не влюблен в меня. И никогда не  был.  -
Она старалась сосредоточить свой хмельной взгляд.
   - Да нет же, я люблю тебя. И всегда любил. - Тана таращилась на него,
а он взял ее за руки. - Ты выйдешь за меня замуж, Тэн?
   - Ты с ума сошел. - Она выдернула руки и встала, в глазах ее блестели
слезы. Она не хотела, чтобы он был в нее влюблен. Она хотела, чтобы  они
всегда оставались друзьями, только друзьями, не больше. А он  хочет  все
испортить. - Почему ты об этом говоришь?
   - Ты не могла бы меня полюбить, Тэн? - Сейчас уже  он  выглядел  так,
будто собирался заплакать, и она протрезвела.
   - Я не хочу портить то, что у нас есть.., мне это слишком дорого.  Ты
мне очень нужен.
   - И ты мне нужна. В этом все дело. Если мы поженимся, мы всегда будем
вместе.
   Ну не  могла  она  выйти  за  него  замуж,  она  до  сих  пор  любила
Гаррисона... Все  было  ненормально..,  все  не  так...  Тана  всю  ночь
проплакала в постели, а Гарри и вовсе не ложился. Когда наутро она вышла
из своей комнаты, бледная и уставшая, с кругами под глазами, он ждал  ее
в просторной гостиной,  чтобы  восстановить  то,  что  было  между  ними
раньше, пока еще не поздно. Это было для него важнее всего. Он  не  умер
бы, если бы они не поженились, но не пережил бы, потеряв ее.
   - Прости  меня  за  прошлую  ночь,  Тэн,  мне  очень  жаль,  что  так
получилось.
   - Мне тоже. - Она села рядом с ним. - А что сейчас происходит?
   - Спишем это на одну загульную ночь. Это был тяжелый  день  -  и  для
тебя, и для меня... Свадьба твоей матери.., мой первый выход  в  свет  в
этой коляске... Ничего страшного. Все прошло, я уверен. -  С  замирающим
сердцем он молился, чтобы она согласилась с ним.
   Тана медленно покачала головой:
   - Что с нами случилось? Неужели ты правда был.., любил меня  все  это
время?
   Он прямо взглянул на нее:
   - Некоторое время. Иногда я просто все в тебе ненавидел.
   Они рассмеялись, и Тана, обняв Гарри, почувствовала  себя  почти  так
же, как прежде.
   - Я всегда буду любить тебя, Гарри. Всегда.
   - Это все, что я хотел знать.
   Он заплакал бы, если б мог, но вместо этого  они  вызвали  горничную,
смеялись, дразнили друг друга, устроили шумную возню,  отчаянно  пытаясь
вернуть ту легкость, что была между ними раньше, а когда  она  провожала
его на самолет, в глазах ее стояли слезы. Может  быть,  никогда  уже  не
будет по-старому, но все равно будет хорошо.  Она  уж  постарается.  Они
слишком  много  отдали  друг  другу,  чтобы  позволить   чему-либо   все
испортить.
   Когда Гарри наконец прибыл в Кап-Ферра на автомобиле,  присланном  за
ним отцом, Гаррисон по газону подбежал к машине, помог сыну  перебраться
в коляску, крепко сжал его руку, глядя ему в лицо.
   - Все в порядке, сын? - Что-то в глазах Гарри обеспокоило его.
   - Более-менее.
   Он выглядел усталым. Это был долгий полет, длинные два дня, и на этот
раз он не заигрывал со стюардессами. Все время перелета  до  Франции  он
думал о  Тане.  Она  навсегда  останется  его  большой  первой  любовью,
женщиной, которая вернула его к жизни. Это чувство  нельзя  потерять,  и
если она не хочет быть его женой.., что ж, у него нет выбора.  Надо  это
принять. В ее глазах он увидел, что для нее этой любви не  существовало.
Значит, он должен заставить себя принять это, как  бы  ни  было  больно.
Конечно, это нелегко, он так  долго  ждал,  чтобы  сказать  ей  о  своих
чувствах, и вот теперь все кончено. Не  осталось  никакой  надежды.  При
мысли об этом слезы навернулись на глаза Гарри,  а  отец  сильной  рукой
обнял его.
   - Как Тана? - быстро спросил Гаррисон и  тут  же,  заметив  колебания
сына, инстинктивно все понял: он сделал попытку и проиграл. Сердце  отца
устремилось к нему.
   - У нее все хорошо, - Гарри силился улыбнуться, - но с ней трудно.
   Его улыбка была загадочной, но Гаррисон сразу  понял,  он  знал,  что
когда-нибудь все к этому придет. - Ах, да, - он усмехнулся, заметив, как
Гарри  посмотрел  на  хорошенькую  девушку,  пересекавшую  газон  и   на
мгновение вытеснившую Тану из его  головы.  Поймав  взгляд  отца,  юноша
улыбнулся. - Ты справишься с этим, сынок.
   На какой-то момент Гарри опять ощутил ком в  горле,  а  затем,  резко
засмеявшись, прошептал:
   - Я постараюсь.

Глава 13

   Гарри  вернулся  из  Европы   осенью,   загоревший,   отдохнувший   и
счастливый. Они с отцом побывали в  Монако,  в  Италии,  несколько  дней
провели в Мадриде, Париже, Нью-Йорке. Опять началась  головокружительная
жизнь, та жизнь, из которой он был исключен в детстве, но  сейчас  вдруг
для него нашлось место. Хорошенькие женщины, милые девушки, празднества,
бесконечные концерты, вечеринки и прочие развлечения. Сидя  в  самолете,
направляющемся на Запад из Нью-Йорка, он почувствовал, как устал от них.
   В аэропорту Окленда его встретила  Тана,  такая  же,  как  и  прежде,
вселяющая уверенность, здоровая и загоревшая;  светлая  грива  ее  волос
развевалась на ветру. Она была довольна своей летней работой,  вместе  с
новыми друзьями провела несколько дней в Малибу,  говорила  о  том,  что
собирается побывать в Мексике на каникулах, а  когда  начались  занятия,
они с  Гарри  постоянно  были  вместе  и  в  то  же  время  врозь.  Тана
заглядывала к нему, когда он занимался в библиотеке, но у нее был другой
курс. Похоже, она находила себе новых друзей. Сейчас, когда не надо было
ездить к Гарри в больницу, у нее было больше свободного времени,  и  те,
кто прошел через мясорубку первого курса, держались вместе.
   Жизнь их сейчас была организована более разумно и удобно, чем прежде,
и к Рождеству Тана стала встречать Гарри в компании с одной  хорошенькой
миниатюрной девушкой из Австралии по имени Аверил, как тень  следовавшей
за  Гарри.  Девушка  заканчивала  обучение  на  искусствоведческом,  но,
казалось, ее больше интересовал Гарри, она везде бывала с ним, и он явно
не возражал. Когда Тана в первый  раз  субботним  утром  увидела  Аверил
выходящей из комнаты Гарри, она пыталась сохранить невозмутимый вид,  но
неожиданно все трое нервно рассмеялись.
   - Значит ли это, что вы, ребята, хотите меня вышвырнуть?  -  спросила
Тана.
   - Черт возьми, конечно, нет,  балда  ты  этакая.  Здесь  всем  хватит
места.
   К концу первого года обучения Гарри Аверил переселилась  к  ним.  Она
была просто очаровательна, принимала  участие  в  домашних  делах,  была
приветлива, душевна, старалась помочь,  такая  была  милая,  что  иногда
выводила Тану из себя, особенно во время экзаменов, но,  в  общем,  жили
все вместе замечательно. Летом Аверил вместе с Гарри побывала в  Европе,
познакомилась с Гаррисоном, а Тана  работала  в  прежней  юридической  -
конторе. Она обещала матери приехать к ним на Восток, но старалась найти
какой-нибудь предлог, чтобы  избежать  этого.  Новый  сердечный  приступ
Артура, на сей раз не такой тяжелый, избавил ее от необходимости  лгать.
Джин отвезла его в Лейк-Джордж и собиралась навестить  Тану  осенью.  Но
теперь Тана знала, что это значит. Они с Артуром однажды в прошлом  году
посетили ее, и это был просто кошмар. Джин нашла отвратительным дом, где
Тана и Гарри жили, ее шокировало, что они до сих  пор  живут  под  одной
крышей, а сейчас она пришла бы в еще больший ужас,  узнав,  что  с  ними
живет  еще  и  Аверил.  При  этой  мысли  Тана  рассмеялась:  Джин  была
совершенно безнадежна. Единственным утешением казалось то, что Энн опять
развелась, причем ее вины в этом, конечно, не было. Джон наконец нашел в
себе силы уйти от нее и завел скандальную интрижку с ее лучшей подругой.
Словом, нигде не было полного порядка... Бедная Энн... Тана  улыбнулась,
подумав об этом.
   Этим летом ей нравилось одиночество.  Хотя  она  и  любила  Аверил  и
Гарри, но учеба требовала такого напряжения,  что  было  просто  приятно
побыть одной. К тому же с Гарри она постоянно  спорила  о  политике.  Он
продолжал поддерживать вьетнамскую войну, а она,  лишь  только  разговор
касался этой темы,  приходила  в  неистовство,  и  Аверил  всеми  силами
старалась сохранить мир и спокойствие. Но Тана и  Гарри  слишком  хорошо
узнали друг  друга  за  шесть  лет,  чтобы  расшаркиваться  и  подбирать
выражения; они частенько заставляли Аверил передергиваться, хотя Гарри в
разговоре с ней не позволял себе ни одного грубого слова. Не  говоря  уж
об Аверил, которая была гораздо нежнее Таны. В свои двадцать четыре года
Тана, давно  предоставленная  сама  себе,  была  властна  и  бесстрашна,
непоколебима в своих убеждениях. Она ходила большими уверенными шагами и
ни перед кем не отводила глаз. Она  была  любопытна,  точно  знала,  что
думает, и никому не боялась высказать свои мысли. Иногда  у  нее  бывали
неприятности из-за этого, но она не слишком  волновалась.  Напротив,  ей
нравились подобные  обсуждения.  И,  записываясь  на  следующий  курс  -
последний год, слава богу, с усмешкой подумала  Тана  про  себя,  -  она
оказалась вовлеченной в длинную беседу в кафетерии.  Восемь  или  девять
человек горячо рассуждали о Вьетнаме, как обычно, и она  с  присущей  ей
решительностью ввязалась в разговор. Этот  предмет  занимал  ее  сильнее
всего - из-за Гарри, конечно. Неважно, как он себя чувствует, у нее есть
собственное мнение, да и Гарри сейчас нет рядом.
   Он  где-то  болтался  с  Аверил,  наверное,  обмениваясь   страстными
поцелуями перед занятиями, как Тана часто  его  дразнила.  Эта  парочка,
казалось,   почти   все   время   проводила   в    постели,    испытывая
"изобретательность" Гарри, с чем, очевидно, он легко справлялся.
   Вот и в этот день Тана увлеклась идеологическим спором о  Вьетнаме  и
совсем не думала о Гарри. Ее  изрядно  удивило,  что  у  сидящего  рядом
человека куда более радикальные взгляды. Она внимательно  оглядела  его:
густая черная грива, почти агрессивно спадающая тугими  кольцами,  яркая
рубашка, джинсы, сандалии, будто наэлектризованные синие глаза и улыбка,
которая проникла в самую глубь ее души. Когда он встал, все  мышцы  его,
казалось, пришли в  движение  под  кожей,  все  в  нем  дышало  странной
животной чувственностью. У Таны  возникло  почти  непреодолимое  желание
дотронуться до его руки, которая была так близко.
   - Вы где-то рядом живете? - Она покачала головой. -  Мне  кажется,  я
вас здесь раньше не видел.
   - Обычно я болтаюсь в библиотеке. Третий год на юридическом.
   - Ничего себе! - Он был явно поражен. - Непростое дело.
   - А вы?
   - Пишу диплом по политологии, что же еще?
   Оба рассмеялись. Что ж, он правильно выбрал. Они зашли в  библиотеку,
где Тана с сожалением его и оставила. Ей понравились его рассуждения,  и
к тому же он был ошеломительно красив, хотя она сразу поняла, что  Гарри
его не одобрит. У него теперь были какие-то плоские, примитивные  мысли,
особенно после того, как он познакомился с Аверил. Тана знала это, но не
слишком огорчалась.  Пусть  у  Гарри  хоть  мох  на  голове  вырастет  и
ветвистые рога, все равно она будет любить его. Сейчас  он  был  ей  как
брат, а Аверил - часть его, так что Тана принимала их как  они  есть,  в
политические дискуссии с ними старалась не вступать, так было легче.
   А несколько дней спустя она заинтересованно наблюдала  своего  нового
знакомого, выступающего в  студенческом  городке.  Это  было  страстное,
яркое столкновение мнений,  которое  произвело  большое  впечатление  на
Тану, о чем она ему и сказала, когда они увиделись. Его  звали  Йел  Мак
Би. Смешное имя, но он вовсе не был смешон. Блестящий и  энергичный,  он
умел яростными словами своими достать тех,  кого  хотел  поразить.  Тана
восхищалась его умением разговаривать с толпой, и еще  несколько  раз  в
эту осень она ходила слушать его, пока он наконец  не  пригласил  ее  на
ужин. Каждый платил за себя,  а  потом  они  отправились  к  нему  домой
поговорить. У Йела жили  по  меньшей  мере  десяток  человек,  некоторые
расположились прямо на полу на матрасах, и во всей квартире  не  было  и
намека на уют и чистоту домика, где жили  Тана  и  Гарри  с  Аверил.  По
правде говоря, она постеснялась бы пригласить Йела к себе. Там было  так
буржуазно, так мило, почти слишком по-иностранному для него.  А  к  нему
она любила заходить. Да и дома она себя в эти дни  чувствовала  неловко:
Аверил с Гарри почти все время занимались любовью, запираясь  в  комнате
Гарри. Она недоумевала, как ему вообще  удается  учиться,  хотя  по  его
оценкам, на удивление высоким, она видела, что все в порядке.  Однако  с
Йелом и его друзьями было гораздо интереснее, и когда Гарри на Рождество
улетел в Швейцарию, а Аверил - к себе  домой,  Тана  наконец  пригласила
Йела к себе. Странно он выглядел в крошечном опрятном домике, без  своих
говорливых друзей. На нем был темно-зеленый свитер и поношенные  джинсы,
ботинки военного образца, несмотря на то, что он год провел в тюрьме  за
отказ от призыва во Вьетнам. Он сидел в тюрьме на Юго-Западе и через год
был отпущен под честное слово.
   - Невероятно. - Тана  благоговела  перед  ним,  была  зачарована  его
замечательными, почти как у Распутина, глазами, его отвагой,  с  которой
он всегда и во всем шел  против  течения.  Было  в  этом  мужчине  нечто
выдающееся, и ее не удивило, что он, как дитя, увлечен коммунизмом.  Все
в нем было загадочным и необычным, и когда в Сочельник он нежно  привлек
ее к себе и они занялись любовью, это тоже показалось загадочным. Только
однажды ей пришлось сделать усилие, чтобы изгнать Гаррисона  Уинслоу  из
головы. И, как ни странно, он сам подготовил ее к этому, хотя Йел Мак Би
ничем его не напоминал. Йелу удалось разбудить ее тело, Тане и в  голову
не приходило, что она способна на такое; он добрался  до  самых  глубин,
затронул то, чего она хотела и от чего так долго отказывалась. Он проник
в ее душу и вытащил наружу страсть и желание,  о  которых  она  даже  не
подозревала, он дал ей то, что, казалось, ни  один  мужчина  дать  не  в
состоянии; она стала зависеть от того, что он давал ей. К тому  времени,
как вернулись Гарри и Аверил, Тана стала почти его рабой и больше жила у
него, чем у себя дома. Она спала с  Йелом  на  матрасе,  свернувшись  от
холода, до тех пор, пока он не прикасался к ней,  и  тогда  жизнь  сразу
становилась экзотической и жаркой, сверкающей всеми цветами радуги.  Она
уже не могла жить без него, и как-то после ужина,  когда  они  сидели  с
остальными в гостиной, разговаривая о политике и покуривая травку,  Тана
вдруг почувствовала себя женщиной, женщиной в  полном  расцвете,  дерзко
следующей по стопам своего мужчины.
   - Черт возьми, Тэн, где тебя все  время  носит?  Мы  тебя  совсем  не
видим, - как-то спросил Гарри.
   - В библиотеке. Мне очень много надо перечитать перед экзаменами.
   Ей осталось учиться пять месяцев.  А  потом  предстояли  экзамены  на
получение права адвокатской практики, и это приводило ее в панику, но на
самом деле она почти все время проводила с Йелом, но ни Гарри, ни Аверил
Тана о нем ничего не сказала, не знала, что говорить. Они жили  в  таких
разных мирах, что невозможно было представить их в одном месте, в  одном
доме, в одном колледже.
   - У тебя что, роман, Тэн? Что происходит? - Он был полон  подозрений:
мало того, что она все время пропадает где-то,  так  еще  этот  странный
вид, какой-то оцепенелый, остекленевший,  будто  она  вступила  в  некую
секту или постоянно курит марихуану, что тоже приходило ему в голову. Но
только на Пасху Гарри увидел ее вместе с  Йелом  и  пришел  в  ужас.  Он
дождался  ее  после  занятий  и  набросился  на  нее,  как  раздраженный
родитель:
   - Какого черта ты связалась с этим недоумком?  Ты  хоть  знаешь,  кто
это?
   - Конечно... Я знакома с ним целый год... - Тана  знала,  что  он  не
поймет ее, и так ему и сказала.
   - Знаешь ли ты,  что  у  него  за  репутация?  Он  яростный  радикал,
коммунист, нарушитель спокойствия в самом худшем смысле.  Я  видел,  как
его арестовали в прошлом году, и кто-то мне сказал, что он до этого  год
провел в тюрьме... Тэн, очнись, ради бога!
   - Ты, придурок безмозглый! - Они  орали  друг  на  друга  за  дверьми
главной библиотеки, и проходящие мимо время от времени оборачивались  на
них, но это их ничуть не волновало. - Он сидел  в  тюрьме  за  отказ  от
призыва, что для тебя, конечно, хуже убийства первой степени, но я вовсе
так не думаю.
   - Я  это  прекрасно  знаю.  Но  ты  лучше  хорошенько  подумай  своей
проклятой задницей, иначе тебе не надо будет беспокоиться о  том,  чтобы
сдавать экзамены в июне. Тебя  арестуют  и  вышвырнут  из  колледжа  так
быстро, что ты и глазом не успеешь моргнуть.
   - Ты совершенно ничего не понимаешь!
   Но на следующей неделе, после  пасхальных  каникул,  Йел  организовал
большую демонстрацию у здания администрации,  и  десятка  два  студентов
были арестованы.
   - Ну, что я тебе говорил?
   Гарри  моментально  ухватился  за  возможность  убедить  ее  в  своей
правоте, а Тана опять  в  ярости  вылетела  из  дома.  Гарри  ничего  не
понимал. Главным образом, что этот Йел значит для нее. К счастью, самому
Йелу удалось избежать ареста, и Тана провела с ним всю неделю. Все в нем
возбуждало ее, все ее чувства обострялись, стоило ему войти в комнату, и
в эти дни у него происходили очень интересные события. К концу  учебного
года его друзья все больше проводили всяческие демонстрации, но Тана так
боялась предстоящих экзаменов,  что  все  чаще  оставалась  дома,  чтобы
немного позаниматься. И тогда Гарри старался урезонить ее, на  этот  раз
более мягко; он  приходил  в  ужас  при  мысли,  что  с  нею  что-нибудь
случится, считал, что  должен  сделать  все,  что  в  его  силах,  чтобы
предотвратить это, пока не поздно.
   - Пожалуйста, Тэн, прошу, выслушай меня... С ним ты точно влипнешь  в
какие-нибудь неприятности... Ты что, влюблена в него?
   Сердце его разрывалось при одной только мысли об этом, не потому, что
он все еще сам был влюблен, но потому, что такой ужасной судьбы не хотел
для нее. Этого парня, о котором он за  последние  полгода  понаслышался,
Гарри  ненавидел:  грубый,   неотесанный,   невоспитанный,   эгоистичный
ублюдок.  Он  был  жесток  и  рано  или  поздно  влипнет   в   серьезные
неприятности. Гарри вовсе не хотел, чтобы Йел потащил за собой и Тану, а
это было, по его  разумению,  вполне  возможно.  Если  она  позволит.  И
похоже, что такое может случиться: Тана была просто ослеплена страстью к
этому мужчине. Даже  его  политические  убеждения  восхищали  ее,  Гарри
делалось дурно, когда он думал об этом.
   Тана уверяла, что совсем не влюблена в Йела, но  Гарри  понимал,  что
все не так просто, что Йел - первый мужчина,  которому  она  добровольно
отдалась, и она так долго пребывала в  целомудрии,  что  ее  суждения  в
какой-то степени исказились. Ясно было, что если бы  подходящий  мужчина
или, как сейчас, неподходящий смог разбудить  в  ней  незнакомые  прежде
ощущения, она пала бы его  жертвой.  Так  оно  и  случилось.  Тана  была
заворожена Йелом и его необычной жизнью и  друз