пьютера.  Сэм  это
сразу понял.
   - Боюсь, Глэдис, - сказал с улыбкой Пол, возвращая сына матери, - что ваш
Сэм - прирожденный мореход. Не знаю  уж,  как  вы  к  этому  относитесь,  но
кое-кто  считает  это  серьезным  заболеванием.  Я   бы   даже   добавил   -
трудноизлечимым, так что у вас, вероятно, есть повод  для  беспокойства.  Я,
например, купил свою первую яхту, когда мне было двадцать. Тогда у меня было
гораздо меньше денег, чем сейчас, но я готов был  продать  душу  дьяволу  за
возможность ходить под парусами.
   - А можно мне тоже как-нибудь сплавать с вами, дядя Пол? -  спросил  Сэм,
потягивавший газированную воду, которую принесла ему официантка.
   Пол улыбнулся и ласково взъерошил  ему  волосы.  Общаться  с  детьми  ему
всегда нравилось, но у них с  Сэмом  неожиданно  обнаружились  еще  и  общие
интересы.
   - Думаю, сегодня мы уже не будем выходить  в  море.  Как  насчет  завтра,
сынок? Мы с друзьями собирались посетить какие-нибудь острова, и  я  был  бы
рад взять тебя с собой. Что скажешь?
   Но Сэм не мог ничего сказать. От  радости  он  буквально  лишился  языка,
однако слова были ни к чему. Ответ был написан на его лице. Пол повернулся к
Глэдис.
   - А вы? Не хотите ли и вы принять  участие  в  нашем  завтрашнем  походе?
Думаю, Сэм будет доволен.
   - Еще бы! - улыбнулась Глэдис. - Только...
   Только не будет ли это вам в тягость? - добавила она,  всерьез  опасаясь,
что Сэм с его неумеренным энтузиазмом может помешать взрослым отдыхать. Да и
она сама слишком мало знала Пола, чтобы с ходу принять подобное предложение,
сделанное, возможно, из простой вежливости.
   - Сэм знает о парусниках больше некоторых моих друзей, - ответил  Пол.  -
Мне бы очень хотелось показать ему, как работает вся эта  механика.  Знаете,
еще никогда в жизни не приходилось готовить юного моряка.  Большинство  моих
гостей больше интересуется баром, чем леерами, шкотами и  парусами.  А  Сэму
эта прогулка может принести реальную пользу.
   - Это было бы замечательно, - сдалась Глэдис,  заметив,  что  он  говорит
искренне. - Спасибо вам большое.
   Разговаривая с ним, она постоянно  ловила  себя  на  том,  что  почему-то
смущается. Обычно Глэдис не стеснялась незнакомых людей и легко  находила  с
ними общий язык. Конечно,  Пол  не  был  обычным  человеком:  в  его  манере
держаться и говорить  проскальзывало  порой  что-то  очень  властное,  почти
жесткое, но таким, наверное, и должен  был  быть  "хозяин  Уолл-стрит",  как
часто называли Уорда газеты. К тому же Сэм  был  им  совершенно  очарован  и
ничуть не стеснялся "дяди Пола", к которому он, забывшись, уже несколько раз
обращался на "ты". Пол со своей стороны старался сделать все, чтобы  мальчик
чувствовал себя на яхте как дома, и Глэдис  была  тронута  этим  до  глубины
души. Одна только эта черточка многое говорила о характере  Пола  Уорда,  и,
болтая с ним о всякой чепухе, Глэдис поинтересовалась, есть ли дети  у  него
самого. Она была уверена, что есть. Человек, сумевший так быстро подружиться
с девятилетним мальчиком, просто не мог быть бездетным эгоистом.
   Пол улыбнулся и кивнул. - Да, у меня есть сын от первого брака, -  сказал
он, - только он терпеть не может лодки, яхты, катера и все, что  плавает  по
воде. Он бы скорее согласился сесть на электрический стул, чем подняться  на
палубу моей "Морской звезды". Сейчас Шон уже взрослый,  у  него  двое  своих
детей, но и они, к сожалению, тоже не любят море. Что касается  моей  второй
жены, то она, как вы наверняка уже знаете, относится к плаванию под парусами
ненамного лучше Шона. Впрочем, "Морскую звезду" она любит, но  только  когда
та стоит на якоре. К сожалению, у нас с Сединой нет детей, так что  ваш  Сэм
может оказаться единственным объектом моего педагогического рвения. Надеюсь,
я не успею надоесть ему своими советами.
   Он взял с серебряного подноса предложенный стюардессой бокал  шампанского
и вдруг заметил фотоаппарат Глэдис.
   - Я вижу, даже на отдыхе вы не расстаетесь с камерой, - заметил он. - Дик
говорил мне, что вы замечательный фотограф.
   - Боюсь, как фотограф я уже давно дисквалифицировалась, - честно ответила
Глэдис.  -   Вот   уже   много   лет   я   не   занимаюсь   профессиональной
фотожурналистикой. Я снимаю только собственных детей. Пол кивнул.
   - Дик предупредил меня, что вы очень скромны и что я не должен верить  ни
одному вашему слову, когда вы говорите о себе и о своем таланте. Насколько я
знаю, вашими излюбленными съемочными площадками были зоны боевых действий  и
катастроф, не так ли?
   Это весьма вольное переложение ее биографии заставило Глэдис рассмеяться,
хотя доля истины  в  том,  что  рассказал  Полу  Дик,  несомненно,  была.  В
молодости она действительно выполняла довольно опасные задания и побывала  в
таких местах, добровольно отправиться в которые нормальному человеку вряд ли
пришло бы в голову.
   - Мне это знакомо, - продолжал между тем Пол.  -  Правда,  я  никогда  не
увлекался фотографией, но в молодости был военным летчиком,  а  потом  -  до
того, как женился во второй раз, - занимался доставкой гуманитарных грузов в
самые отдаленные уголки земного шара. Думаю, мы с вами бывали в одних и  тех
же местах...
   Он говорил об этом без малейшей бравады, и Глэдис подумала, как  было  бы
интересно заснять на пленку хотя бы часть его приключений.
   - И  вы  до  сих  пор  занимаетесь  подобными  вещами?  -  спросила  она.
Разумеется, она понимала, что миллионер и финансист вряд ли продолжает лично
летать в районы бедствий, чтобы доставить нуждающимся  воду,  продовольствие
или теплые вещи, но бог его  знает.  Перед  ней  был  человек  многогранный,
полный внутренних контрастов и, несомненно, обладающий беспокойным,  сильным
характером. Вряд ли, размышляла она, жизнь в окружении  роскоши  и  комфорта
способна была полностью удовлетворить его, хотя своего богатства Пол  ничуть
не стыдился. Его яхта была  наглядным  тому  примером.  Кроме  того,  Глэдис
слышала о громких победах Пола  Уорда  на  Уолл-стрит,  где  он  стал  живой
легендой. Это тоже требовало ума, собранности и характера.
   - Я бросил летать несколько лет назад, - ответил Пол спокойно.  -  Селине
казалось, что это слишком опасно. Однажды она даже заявила, что  у  нее  нет
особенно сильного желания остаться вдовой.
   - С ее стороны это.., разумно,  -  промолвила  Глэдис,  чтобы  что-нибудь
сказать. Она просто не знала, как бы сама повела себя на месте Селины Смит.
   - За все время мы не потеряли  ни  одного  пилота,  ни  одной  машины,  -
доверительно сообщил ей Пол. - Но я не хотел расстраивать ее. Впрочем,  хотя
сам больше не летаю, я продолжаю финансировать мою Ассоциацию бывших военных
летчиков. Только в последние годы мы совершили несколько  рейсов  в  Боснию,
доставляя медикаменты, детское  питание  и  другие  гуманитарные  грузы.  И,
разумеется, мои люди работали в Руанде...
   Пол произвел на Глэдис  сильное  впечатление.  Ей  захотелось  немедленно
сфотографировать его, но она не решилась.
   Потом Пол разговаривал и с другими гостями. Полчаса спустя  он  пригласил
всех в столовую. Здесь явно соблюдались  правила  этикета.  Посуда  была  из
тонкого фарфора, бокалы - из хрусталя, белоснежные полотняные скатерти  были
накрахмалены и покрыты искусной ручной вышивкой. Глэдис  подумала,  что  Пол
содержит яхту в безупречном порядке. Словно  роскошный  отель  или,  точнее,
дом, в котором всем гостям должно быть хорошо и уютно.  Очевидно,  Пол  Уорд
был не только отличным моряком, но и гостеприимным хозяином.
   За ленчем Глэдис неожиданно для себя оказалась по правую руку от Пола,  и
это почетное место ей очень польстило. Кроме того,  сидя  рядом,  они  могли
беспрепятственно разговаривать. Казалось, нет такой вещи, о которой  Пол  не
знал бы или не имел своего мнения. Даже  в  искусстве  он  разбирался  почти
профессионально, хотя в ответ на прямой вопрос Глэдис Пол признал,  что  его
страстью  является  политика.  Он  просто  поразил  Глэдис  нестандартностью
подхода к общеизвестным вопросам. Именно таким и должен  был  быть  человек,
сумевший столь многого добиться в жизни. Но в  нем  угадывались  мудрость  и
доброта, не лишен он был и чувства юмора, причем смеялся больше  над  собой,
чем  над  другими,  и  это  не  могло  не  понравиться  Глэдис,  как  любому
нормальному человеку.
   Но в конце концов разговор всегда возвращался к парусам, яхтам и  морским
просторам.
   Очевидно,  это  давало  ему  силы,  чтобы  преуспеть  на  всех  остальных
поприщах.
   Тут, ненадолго отвлекшись от разговора, Глэдис перехватила  улыбку  Сэма,
болтавшего с Диком Паркером. Эта улыбка сказала ей очень  многое.  Всего  за
каких-нибудь пару часов Пол Уорд стал кумиром ее  сына,  затмив  в  какой-то
степени и отца, и даже ее самое.
   - Мне очень понравился твой сын, - сказал Пол, когда после обеда они пили
кофе из чашек тончайшего лиможского фарфора (за обедом они все-таки  перешли
на "ты", хотя Глэдис это далось нелегко). - Седина никогда не хотела  детей.
Она чрезвычайно предана  своей  писательской  карьере  и  боится,  что  дети
помешают ей добиться успеха.
   Он сказал это совершенно спокойно, не сделав никаких замечаний по  поводу
того, как он сам относится к подобному решению.  Глэдис  подумала,  что  для
него, возможно, это не имело большого значения. У него-то уже  был  сын.  Но
как в свете всего вышесказанного будет выглядеть в  глазах  Пола  она  сама,
пожертвовавшая карьерой ради детей?
   - Седина никогда не жалела о своем решении, - продолжал тем временем Пол.
- По крайней  мере,  мне  так  кажется.  И,  честно  говоря,  -  добавил  он
доверительно, - я не думаю, что Селина сумела бы  обращаться  с  детьми  как
должно. У нее непростой характер, к тому же она действительно очень занята.
   В  его  последних  словах  слышалось  чуть  ли  не  сожаление,  и  Глэдис
захотелось спросить у него, что, собственно, значит "непростой характер", но
она не осмелилась. У нее было такое чувство, что Пол счастлив с  Сединой,  и
подобный вопрос был бы просто бестактным.
   После кофе и десерта разговор продолжался уже на  палубе.  Пол  и  Глэдис
сели рядом в глубокие кресла и заговорили о путешествиях.
   - Каждый раз я как будто открываю новую землю,  -  признался  он.  -  Вот
почему мне понадобилась яхта, способная добраться до любого самого  далекого
острова в самом далеком океане. К сожалению,  сейчас  у  меня  слишком  мало
свободного времени. Я, наверное, уже раз сто собирался уйти в  отставку,  но
Селина пока не собирается бросать свою карьеру.  А  без  нее  мне  свободное
время ни к чему... - Он печально улыбнулся. - У меня  такое  ощущение,  что,
когда Селина отложит перо, я буду уже глубоким стариком и меня будут  возить
в инвалидном кресле.
   - Надеюсь, что нет, - вежливо заметила Глэдис.
   - Я тоже, - твердо ответил он и посмотрел на нее. - А ты? Ты  собираешься
вернуться к своей работе или все еще слишком занята с детьми?  У  тебя  ведь
их, кажется, четверо? И Сэм - самый младший?
   - Да, Сэм самый младший. Моей старшей дочери  -  четырнадцать,  остальные
двое поместились между ними... - машинально ответила  Глэдис,  раздумывая  о
том, представляет ли он, что такое иметь четверых детей.
   Полу действительно казалось, что четверо - это, пожалуй, чересчур, однако
он не собирался навязывать Глэдис свое мнение, к тому же она,  похоже,  была
горда своим материнством. Единственный, о ком за все время она не сказала ни
слова, был ее муж, и Пол сразу  это  заметил.  Заметил  и  сделал  кое-какие
выводы.
   - ..Что касается моего возвращения в фотожурналистику,  то  это  довольно
сложный вопрос, - продолжала Глэдис. -  Мой  муж..,  он..,  очень  возражает
против этого. Он не понимает, зачем это нужно, хотя мне кажется, что  я  все
ему объяснила...
   И, сама толком не зная, зачем она это делает, Глэдис  рассказала  Полу  о
предложении Рауля сделать репортаж о корейских детях и о том,  как  к  этому
отнесся Дуглас.
   - Дуглас даже не понимает, как это для меня важно! - закончила она.  -  И
он нисколько бы не расстроился, если бы я вовсе забросила фотографию.
   - Похоже, мистер Тейлор отстал от жизни лет на сто! - заметил Пол.  -  Не
стоит всерьез ожидать, чтобы женщина,  которая  оставила  работу,  где  явно
добилась успеха, и стала домашней хозяйкой, была довольна своим  положением.
Лично я на его месте не был бы столь самонадеян.
   "Или глуп", - подумал он про себя, но вслух ничего не  сказал.  Он  знал,
что рано или поздно  Дугласу  Тейлору  придется  дорого  заплатить  за  свою
ошибку. Рано или поздно, но обязательно.
   - Мне показалось, Глэдис, что ты скучаешь  по  своей  прежней  работе,  -
сказал он осторожно. - Я прав?
   Он знал, что прав, просто ему хотелось получше  узнать  эту  удивительную
женщину. В Глэдис было что-то магнетическое, и его  влекло  к  ней  с  почти
неодолимой силой. Каждый раз, когда она говорила  что-то  Сэму,  нежность  и
забота, звучавшие в ее  голосе,  трогали  Пола  до  глубины  души,  и  -  по
контрасту - он сразу вспоминал Седину. Нет, он любил  свою  жену  и  не  мог
сказать о ней ничего плохого, однако любовь к детям никогда не была в  числе
ее достоинств. Интересная, образованная, умная, красивая, волнующая, сильная
- все эти слова относились к ней в полной мере, и единственное, чего не  мог
сказать о ней Пол, это то, что она умеет быть нежной и заботливой.
   В этом отношении Селина  так  резко  отличалась  от  Глэдис,  словно  они
родились на разных планетах. В Глэдис были  и  мягкость,  и  завуалированная
чувственность, прекрасно  сочетавшиеся  с  острым  умом  и  веселым,  легким
характером, который казался Полу едва ли не самой привлекательной ее чертой.
Искренность и прямота Глэдис тоже были ему  приятны,  ибо  его  отношения  с
Сединой всегда были запутанными и сложными.
   - Да, пожалуй, мне не хватает моей работы, -  произнесла  наконец  Глэдис
после некоторой паузы. - Самое смешное, что довольно долгое время я вовсе не
вспоминала о том, кем я когда-то была. Только в  последние  месяц  или  два,
когда я поняла, что мои дети  скоро  станут  совсем  взрослыми,  мне  начало
казаться, что в моей жизни появилась какая-то пустота.
   Дуг просто отмахнулся от нее и от ее чувств, и сейчас Глэдис  чувствовала
потребность выговориться. И уже одно то, что ее кто-то слушал,  принесло  ей
неожиданное облегчение.
   - Не понимаю, - пожал плечами Пол, - почему  ты  не  можешь  вернуться  к
фотожурналистике уже сейчас? Конечно, для заданий, наподобие этой поездки  в
Корею,  выкроить  время  на  первых  порах   будет   трудновато,   но   ведь
необязательно  начинать  с  чего-то  грандиозного!  Сначала   можно   делать
небольшие работы, а там...
   Вдруг он опять вспомнил  Седину.  Она  работала  как  одержимая:  снимала
одновременно два фильма, участвовала в четырех телевизионных шоу, а  недавно
заключила двухлетний контракт на серию из шести книг. Никакой  необходимости
так надрываться на самом деле не было, но, когда Пол попытался сказать ей об
этом, Селина даже не стала его слушать, утверждая, что  он  посягает  на  ее
личную свободу.
   - Около двух лет назад я сделала репортаж, посвященный положению детей  в
Гарлеме, - сказала Глэдис. - Для меня это было почти  идеальное  задание.  К
сожалению, для таких работ держат штатных фотографов. Наша судьба - ехать  в
самые "горячие точки"  и  рисковать  там  жизнью  ради  одного-двух  удачных
кадров. Но именно за такие съемки, как правило, и  дают  "Пулитцера"  нашему
брату - фотожурналисту. - Она вздохнула. - Увы, Рауль каждый раз  предлагает
мне задания, связанные с поездками в страны, в которых происходят революции,
перевороты и прочие безобразия. Очевидно, он считает, что это  получается  у
меня лучше всего. Мне и самой так кажется, но, если я уеду бог знает куда на
месяц или полтора, Дугу и детям придется нелегко одним.
   - Не говоря уже о том, что это небезопасно, - сказал Пол и нахмурился. Он
не был уверен, что ему понравилось бы, вздумай  Седина  рисковать  жизнью  в
поисках сюжетов для своих произведений. -  Думаю,  вам  придется  выработать
что-то вроде компромисса, Глэдис. Ты не должна отказываться  от  фотографии,
коль скоро эта работа для тебя не столько деньги, сколько  пища  для  ума  и
сердца. Всем нам  обязательно  нужно  что-нибудь  эдакое...  -  Он  негромко
рассмеялся. - Видишь ли, есть и  еще  одна  причина,  которая  не  дает  мне
удалиться от дел. Власть благотворно влияет на мое "эго". Иными словами, мне
нравится быть финансовым воротилой с Уолл-стрит.
   Глэдис тоже улыбнулась. Ей очень понравилось, что Пол  говорит  с  ней  о
своих пристрастиях так свободно и открыто. Подобная искренность  делала  его
по-человечески уязвимым и понятным, хотя  ни  один  человек,  описывая  Пола
Уорда, не употребил бы такого слова, как "уязвимость". И все же Глэдис  ясно
почувствовала в нем это.., это качество, ибо назвать его недостатком  у  нее
не повернулся язык. Мужество и стойкость странным образом сочетались в нем с
откровенностью, открытостью и неожиданной мягкостью натуры... И все  это,  а
также многое, многое другое, очень нравилось Глэдис.
   Вскоре гости - Паркеры и те, кто жил в  Харвиче,  -  начали  расходиться,
остались только несколько человек, приплывших с Полом на яхте. Собравшись  в
баре, они затеяли игру в кости. Увидев, что время близится к четырем, Глэдис
тоже засобиралась домой,  но  Пол  неожиданно  предложил  покатать  Сэма  на
маленькой парусной лодке,  которая,  как  он  сказал,  служила  на  яхте  "в
качестве спасательного и посыльного судна". Отличный  случай  показать  ему,
как управляться с парусами. Сэм немедленно загорелся этой идеей, и Глэдис не
оставалось ничего другого, кроме как согласиться.  Тем  более  что  Пол  уже
надевал на ее сына оранжевый  спасательный  жилет.  Двое  матросов  спустили
швертбот на воду, бросили веревочный трап, и не  успела  Глэдис  оглянуться,
как Пол и Сэм уже удалялись в сторону океана.
   Она побаивалась,  что  они  могут  перевернуться,  но  один  из  матросов
успокоил ее, сказав, что Пол - отличный  пловец.  Кроме  того,  спасательные
жилеты не дадут им утонуть.
   Отплыв совсем недалеко, они принялись выписывать  восьмерки  и  круги  по
глади залива. Глэдис было хорошо видно, как Сэм смеется, глядя  на  Пола.  В
конце концов она не выдержала и, сняв с плеча фотоаппарат, занялась  любимым
делом. У нее был достаточно мощный объектив, и в окошке видоискателя  Глэдис
отчетливо различала выражения  лиц  обоих.  Сделав  несколько  снимков,  она
невольно подумала, что никогда еще не видела двух  столь  счастливых  людей,
какими казались ей сын и его взрослый товарищ.
   Было уже начало шестого, когда Пол и Сэм вернулись на "Морскую звезду"  и
вскарабкались на борт.
   - Как здорово было! - воскликнул Сэм, бросаясь к ней. - Мам,  ты  видела?
Пол показал мне, как управлять парусом, и у меня сразу же получилось! -  Сэм
сиял так, словно сегодня у него был день рождения и  он  получил  в  подарок
какую-то долгожданную  игрушку.  Глэдис,  сразу  отметив,  что  он  перестал
называть Пола "дядей", почувствовала легкий укол ревности. Очевидно, за час,
проведенный в лодке, эти двое подружились еще больше. Ей стало даже  немного
обидно, что Дуг ни капли не похож на Пола. Впрочем, на кого  она  обижается,
Глэдис и сама не знала.
   - Я все видела, - успокоила она его. - И даже сумела  несколько  раз  вас
снять.  Завтра  или  послезавтра  я  напечатаю  фото...  -  Она  перехватила
устремленный на нее взгляд Пола и улыбнулась.
   В следующее мгновение Сэм, успевший  совершенно  освоиться  с  географией
яхты, сорвался с места, намереваясь принести всем троим  содовой,  и  Глэдис
сказала:
   - Теперь Сэм твой друг до  гробовой  доски.  Вряд  ли  он  сумеет  забыть
сегодняшний день. Я еще никогда не видела его таким счастливым.
   - У тебя отличный парень, Глэдис, - ответил Пол. - Я и сам бы хотел име