енения  сюжета  и  твоя  героиня  попадает  в  тюрьму.  Авторам  диалогов
предстоит переписать кучу сцен, и  я  хочу  быть  на  месте,  чтобы  кое-что
написать самому или по крайней мере проследить за их работой.
   Любой, знавший Билла, мог догадаться, что он в ближайшие несколько недель
будет работать по восемнадцать  -  двадцать  часов  в  сутки:  подсказывать,
убеждать,  самостоятельно   переписывать,   но   в   конце   концов   выдаст
действительно стоящий материал.
   - А в эти выходные мы никуда не сможем выбраться?
   Она то и дело  меняла  положение  своих  бесподобных  ног,  чем  вызывала
некоторое стеснение у Билла в джинсах, и, казалось, по-прежнему не  понимала
его.
   - Нет,  не  сможем.  Если  мне  повезет  и  все  будет  о'кей,  может,  в
воскресенье мы немного поиграем в теннис.
   Губы надулись еще больше. Сильвия явно была не в восторге.
   - Я хотела бы слетать в Лас-Вегас. Ребята из "Моего Дома" всей  компанией
собираются туда на уик-энд.
   Сериал "Мой Дом" был их главным конкурентом.
   - Я ничего не могу поделать, Сильвия. Мне надо работать.
   Затем, зная, что будет лучше, если она уедет,  а  не  останется  и  будет
хныкать, Билл предложил ей отправиться со всеми в Вегас:
   - Почему бы тебе не полететь с ними? Ты завтра в сериале не  занята.  Там
может быть здорово. А мне все равно придется здесь торчать весь уик-энд.
   Он жестом показал на  четыре  стены  своего  кабинета.  Хотя  был  только
четверг, Билл  знал,  что  по  крайней  мере  еще  три-четыре  дня  придется
контролировать работу авторов, пишущих диалоги.
   Сильвию, казалось, обрадовало, что он ее отпускает.
   - А ты прилетишь в Вегас,  когда  закончишь?  Иногда  ее  бесхитростность
трогала Билла. Вообще-то  тело  Сильвии  привлекало  его  больше,  но  он  с
гордостью отмечал и другие  достоинства  своей  подруги.  Она  была  хорошей
девушкой, однако не могла равняться с Биллом по интеллекту, да и он понимал,
что не всегда отвечает ее запросам. Ей нужен был кто-то, кто  был  свободен,
мог с ней развлекаться, ходить на вернисажи, вечеринки  и  поздние  ужины  в
"Спаго". Билл же большую часть времени был привязан к сериалу,  писал  новые
сцены или из-за усталости не хотел никуда идти и никогда  не  был  любителем
голливудских вечеринок.
   - Не думаю, что, когда закончу, у меня еще останется время, чтобы куда-то
срываться. Увидимся в воскресенье вечером, когда ты вернешься.
   Билла такой расклад очень устраивал. Хотя ему и  было  совестно,  что  он
сваливает ее с плеч долой, но  лучше  знать,  что  она  где-то  счастлива  и
весела, чем каждые два часа отвечать на звонки  с  вопросами,  когда  же  он
закончит работу.
   - О'кей. - Сильвия, довольная, встала. - Ты нисколечко не возражаешь?
   Она чувствовала себя немного виноватой, что оставляет его, но Билл только
улыбнулся и проводил ее до двери кабинета.
   - Нет, не возражаю. Только не дай ребятам  из  "Моего  Дома"  завербовать
себя.
   Сильвия рассмеялась, и на этот раз Билл крепко поцеловал ее в губы.
   - Я буду скучать.
   - Я тоже, - ответила Сильвия, но ее взгляд был  задумчивым,  и,  у  Билла
мелькнула мысль, не случилось ли чего. Он уже видел что-то подобное в глазах
других женщин, начиная с Лесли, - нечто невысказанное, имеющее  отношение  к
одиночеству. Билл заметил, но не собирался ничего предпринимать. Он  считал,
что в тридцать девять лет уже поздно заниматься ломкой.
   Сильвия ушла,  и  Билл  вернулся  к  работе.  Его  ждали  буквально  горы
сценарного материала, и, когда он наконец оторвался  от  машинки,  на  улице
было уже темно, часы показывали десять. Биллу вдруг ужасно захотелось  пить.
Он встал из-за стола, прибавил в офисе освещения и налил себе содовой. Бетси
наверняка оставила ему на своем столе кучу сандвичей, но Билл не  чувствовал
голода.  Когда  работа  шла  хорошо,  она  словно   питала   его.   Билл   с
удовлетворением взглянул на стопку исписанных листов и откинулся  в  кресле,
потягивая содовую. Он  хотел  внести  изменения  еще  в  одну  сцену,  и  на
протяжении следующих двух часов стучал по клавишам, совершенно  отключившись
от всего,  кроме  текста,  а  когда  остановился,  была  уже  полночь.  Билл
проработал почти двадцать часов кряду, но нисколько  не  устал,  работа  его
подбадривала. Он убрал кипу готовых страниц в  выдвижной  ящик,  налил  себе
перед уходом еще содовой и оставил на столе сигареты, поскольку  вне  работы
курил редко.
   Билл прошел мимо стола секретарши, на котором стояла картонная коробка  с
сандвичами,  и  вышел  в  освещенный  люминесцентным  светом  холл,  миновал
полдюжины студий, уже закрытых в это время. В одной  из  студий  шла  ночная
программа, туда как раз направлялась группа странного вида молодых  людей  в
одежде панков. Билл улыбнулся им, но ответных улыбок не последовало - ребята
слишком нервничали. В студии новостей тоже темно -  там  уже  все  готово  к
утреннему выпуску.
   Охранник дал Биллу расписаться на карточке. Он  нацарапал  свою  фамилию,
обменялся  с  пожилым  охранником   впечатлениями   по   поводу   последнего
бейсбольного матча - они оба болели за "Доджеров". Выйдя на  улицу,  глубоко
вдохнул теплый весенний воздух. В этот  час  смог  не  так  чувствовался,  и
ощущалась радость просто оттого, что живешь.  Билл  любил  свое  дело  и  не
жалел, что в столь странное время сидит и выдумывает истории  о  вымышленных
людях. Сам процесс работы имел для него смысл, а окончание всегда доставляло
радость. Порой было трудно, когда не получались сцена или персонаж,  но  все
равно это не отбивало у Билла охоту, наоборот, появлялось желание  трудиться
еще больше.
   Он удовлетворенно вздохнул, заводя машину -  старый  "шевроле-универсал",
который купил семь лет назад за пятьсот долларов и  очень  любил.  Состояние
автомобиля оставляло желать лучшего, но он  имел  душу,  был  просторным,  и
мальчики обожали кататься на нем, когда приезжали к отцу.
   По пути домой Билл вдруг почувствовал ужасный голод и вспомнил, что  дома
ничего нет. Он не ел  там  целую  вечность  -  был  слишком  занят  работой,
перекусывал где-то в городе,  а  предыдущий  уик-энд  провел  у  Сильвии,  в
Малибу. Она там сняла дом у пожилой киноактрисы, которая уже  несколько  лет
жила в пансионате для престарелых.
   Билл подрулил к одному из ночных магазинов, припарковал  машину  у  входа
рядом со стареньким красным помятым "моррисом" с  откинутой  крышей.  Зашел,
взял тележку и стал решать, чего  бы  купить  поесть.  В  одном  из  отделов
жарились цыплята-гриль, они  очень  аппетитно  пахли.  Билл  взял  цыпленка,
упаковку  из  шести  банок  пива,  картофельный   салат,   немного   салями,
маринованных огурцов, а в зеленном отделе - латук, помидоры и немного других
овощей для салата. Чем больше он думал о еде, тем голоднее становился.  Билл
не мог вспомнить, ел ли в этот день ланч, а если  ел,  то  что  именно.  Еда
казалась  ему  чем-то  давно  забытым.  Еще  он  купил  бумажные  полотенца,
туалетную бумагу для обоих санузлов, вспомнил, что  заканчивается  крем  для
бритья и зубная паста. Обычно не имея времени на покупки, он  теперь,  среди
ночи, бродил по магазину и, словно ребенок, набирал в корзинку  все  подряд:
чистящие средства, оливковое масло, кофе в зернах, блинную муку,  сардельки,
сироп для приготовления завтрака дома, а также хлеб с отрубями, полуфабрикат
каши, ананас и папайю. Он не спешил, не мчался на работу, никто его нигде не
ждал, и можно было в свое удовольствие прочесать весь  магазин.  Раздумывая,
не купить ли к ужину французский батон и сыр "бри", он повернул  за  угол  к
хлебному отделу и вдруг столкнулся с девушкой, которая выросла словно из-под
земли с охапкой бумажных  полотенец.  Билл  чуть  не  наехал  на  нее  своей
тележкой, девушка отпрянула назад и рассыпала все покупки.  Он  бросился  их
собирать, но при этом не мог оторвать от нее взгляда  -  в  ней  было  нечто
очень привлекательное.
   - Извините... Я... Разрешите вам помочь...
   Билл оставил свою тележку и стал ей помогать, но она,  слегка  покраснев,
улыбнулась:
   - Пустяки.
   У нее были притягательная улыбка и огромные голубые  глаза,  казалось,  с
этой молодой женщиной можно о многом поговорить. Билл  смотрел  на  нее  как
завороженный, а она повезла свою коляску  прочь,  еще  раз  улыбнувшись  ему
через плечо. Все это напоминало сцену из кинофильма или что-то из того,  что
он писал для сериала. Парень встречает девушку... Хочет побежать  за  ней...
эй, подождите... остановитесь!.. Но она  ушла,  пропали,  словно  мираж,  ее
темные блестящие волосы до плеч, белозубая улыбка, голубые глаза, казавшиеся
огромными. В ее взгляде была такая  прямота,  а  в  улыбке  -  загадочность,
словно она хотела его о чем-то спросить, и  дружеская  теплота,  словно  она
собиралась пошутить.
   Пытаясь закончить покупки, Билл думал только о ней. Майонез... анчоусы...
крем  для  бритья...  яйца...  Яйца  нужны?  Сметана?..  Он  больше  не  мог
сосредоточиться. Смешное дело. Она была симпатичной, но не бог  весть  какой
красавицей. Свежестью же очень напоминала недавнюю выпускницу  какого-нибудь
колледжа Восточного Побережья. На  ней  были  джинсы,  красная  водолазка  и
тенниска. У Билла слегка затрепетало сердце,  когда  спустя  пару  минут  он
увидел, как  она  разгружала  у  кассы  свою  тележку.  Он  остановился,  на
мгновение пригляделся и решил, что она  все-таки  не  так  уж  неподражаема.
Симпатичная, очень симпатичная, бесспорно, но, на его вкус, его  теперешний,
калифорнийский, вкус, во всяком случае, она была весьма обычна.  Девушка,  с
которой можно проговорить до поздней ночи, девушка, которая может рассказать
хороший анекдот, интересную историю, приготовить десерт из  всякой  всячины.
Что ему была за нужда в таких особах, если его  постель  согревали  красотки
вроде Сильвии? Но, наблюдая, как она ставила на  место  пустую  тележку,  он
чувствовал какое-то смутное, безотчетное влечение к ней. Биллу хотелось бы с
ней познакомиться, узнать, как ее зовут. Он медленно  направил  к  ней  свою
тележку. "Здравствуйте... Меня зовут Билл Тигпен..." -  репетировал  он  про
себя, подходя к кассе, где расплачивалась за покупки интересная  незнакомка,
которая на этот раз, казалось, его не замечала, она  выписывала  чек.  Билл,
как ни старался, не мог прочесть ее фамилию. Единственное, что он  разглядел
- ее левую руку,  в  которой  она  держала  чековую  книжку.  Левую  руку  с
обручальным кольцом. Кем  бы  она  ни  была,  теперь  это  больше  не  имело
значения. Она была замужем. Билл расстроился, как ребенок, и  тут  же  почти
рассмеялся сам  над  собой,  а  она  посмотрела  на  него,  узнала  и  снова
улыбнулась. "Здравствуйте... Меня зовут Билл  Тигпен...  Вы  замужем...  как
жаль, если разведетесь,  позвоните  мне..."  Замужние  женщины  -  это  была
единственная категория женщин,  которая  его  не  интересовала.  Билл  хотел
спросить ее, почему она так поздно делает покупки, но  этот  вопрос  потерял
смысл.
   - Спокойной ночи, - пожелала незнакомка  мягким,  хрипловатым  голосом  и
взяла в руки две свои продуктовые сумки.
   - Спокойной ночи, -  ответил  Билл,  провожая  ее  взглядом,  и  принялся
разгружать свою тележку. Через пару минут он услышал удаляющийся шум мотора,
а когда вернулся к своей машине, маленького спортивного "морриса" на стоянке
не было, из чего он сделал  вывод,  что  симпатичная  ночная  покупательница
уехала именно на нем.
   Билл ухмыльнулся про себя  и  решил,  что  явно  перетрудился,  раз  стал
влюбляться в незнакомок. "О'кей, Тигпен, - пробормотал  он,  заводя  машину,
которая зарычала и изрыгнула облако выхлопных газов, -  успокойся,  парень".
Выезжая со стоянки, он рассмеялся,  а  по  дороге  домой  подумал,  как  там
развлекается в Лас-Вегасе Сильвия.

Глава 2

   Отъезжая от супермаркета, Адриана Таунсенд думала о муже, который ждал ее
дома. Она не видела его целых четыре дня - Стивен уезжал  в  командировку  в
Сент-Луис.  Он  был  одним  из  ведущих  сотрудников  известного  рекламного
агентства, и Адриана знала, что в будущем,  если  захочет,  он  может  стать
директором лос-анджелесского отделения агентства. К тридцати  четырем  годам
он прошел долгий путь, скромно начинавшийся на Среднем  Западе.  Достигнутый
успех много для него значил, Адриана это понимала. Стивен ненавидел все, что
ассоциировалось с бедностью, его детством и Средним Западом. Он считал,  что
шестнадцать  лет  назад  его  спасла  стипендия  Университета   Беркли.   Он
специализировался по средствам массовой информации, как и  Адриана,  которая
тремя годами позже поступила в Стенфордский университет.  Ее  страстью  было
телевидение, Стивен же с самого начала влюбился  в  рекламное,  дело,  сразу
после выпуска устроился работать в агентство в Сан-Франциско, потом  посещал
вечерний факультет бизнеса и получил степень магистра-управленца в  бизнесе.
Никто не сомневался, что Стивен Таунсенд  будет  любой  ценой  стремиться  к
успеху. Он относился к тем,  кто  планирует  все  до  мельчайших  деталей  и
добивается своего. В жизни Стивена не было случайностей, ошибок,  просчетов.
Он часами рассказывал Адриане о клиентах или новых рекламных  проектах,  она
же порой изумлялась его решительности, энергии,  отваге.  Жизнь  Стивена  не
была устлана  розами.  Его  отец  был  рабочим  на  автомобильном  заводе  в
Детройте, имел пятерых детей - трех дочерей и  двух  сыновей.  Старший  брат
Стивена погиб во Вьетнаме, а сестры тяготели к домашнему  очагу  и  даже  не
задумывались о колледже. Две из них вышли замуж, не достигнув двадцати  лет,
и, конечно, сразу забеременели. Старшая сестра вышла замуж в  двадцать  один
год, а к двадцати пяти уже имела четырех детей. Ее  муж,  как  и  отец,  был
рабочим на автозаводе, и когда произошла забастовка, с деньгами стало совсем
туго. Это была жизнь, которая снилась Стивену в  кошмарных  снах,  он  редко
говорил с кем-либо о своем детстве. Только Адриана знала, как ненавистны ему
были эти воспоминания и как ненавидел он свою родню. Он не был в Детройте  с
тех пор, как уехал учиться, и  последние  пять  лет  вообще  не  поддерживал
отношений с родителями. Как-то, когда после служебной вечеринки  Стивен  был
под хмельком, он признался жене, что просто не может больше  говорить  ни  с
отцом, ни с матерью, потому что ненавидит их бедность и отчаяние,  ненавидит
выражение постоянной печали в глазах матери. Адриана пыталась ему объяснить,
что мать, видно, их всех очень любила и  расстраивалась  оттого,  что  не  в
состоянии удовлетворить все потребности своих  детей,  особенно  младшего  -
честолюбивого, целеустремленного Стивена.
   - Я не думаю, что она кого-то любила, - с горечью замечал на это  Стивен.
- Если у нее и остались какие-то чувства, то только к  отцу...  Знаешь,  она
даже забеременела в тот год, когда я уехал. Ей было тогда  под  пятьдесят...
Слава Богу, дело кончилось выкидышем.
   Адриана  сочувствовала  матери  Стивена,  но  давно  перестала   защищать
свекровь. Было очевидно, что у Стивена с ними нет  больше  ничего  общего  и
даже говорить о них ему  неприятно.  Время  от  времени  Адриана  задавалась
вопросом:  что  бы  подумали  свекры,  увидев  сына   теперь?   Стивен   был
привлекателен, спортивен, хорошо образован, умен, уверен в себе, порой  даже
несколько нагловат. Хотя Адриане всегда нравились его  энергия,  честолюбие,
целеустремленность,  напористость,  она  порой  все  же  желала,  чтобы  эти
качества были несколько мягче, и временами шутила, что муж похож на  кактус.
Он со всеми сохранял дистанцию и никому не позволял лезть к себе в душу.
   Они были супругами почти три года, брак им обоим пошел на пользу.  Стивен
стремительно продолжал подниматься по служебной лестнице. За двенадцать лет,
прошедших с  окончания  колледжа,  он  успел  поработать  в  трех  различных
рекламных  агентствах  и  приобрел  в  отрасли  репутацию  человека  умного,
специалиста своего дела,  поступающего  зачастую  безжалостно:  перехватывал
клиентов у друзей, переманивал у других агентств,  Это  иногда  выходило  за
рамки честной игры. Но его агентство никогда не было  внакладе  от  подобных
маневров, и он сам тоже. Фирма росла день ото дня, а с ней росло и положение
Стивена.
   Адриана сознавала их несхожесть, но уважала мужа за  упорство,  поскольку
даже по тому немногому, что ей  было  известно,  понимала,  как  трудно  ему
давались первые шаги. Ее старт был  совершенно  другим.  Адриана  выросла  в
Коннектикуте, в обеспеченной семье, всегда посещала только частные  школы  и
имела одну лишь старшую сестру, с которой виделась теперь редко. Впрочем,  в
последнее время она отдалилась и от своих родителей, хотя те каждые пару лет
приезжали в Калифорнию навестить ее. Но  здесь  все  слишком  отличалось  от
привычной для них размеренной жизни, кроме того, в последний приезд родители
Адрианы не поладили со Стивеном. Тот действительно  был  с  ними  бестактен:
открыто критиковал тестя за его светские замашки. Отец  Адрианы  никогда  не
стремился сделать большую карьеру. Он был адвокатом, рано вышел на пенсию  и
преподавал в близлежащем юридическом колледже. Адриану смутило,  что  Стивен
буквально подверг его допросу, она пыталась  объяснить,  что  у  мужа  такая
манера, и делает он это не со зла. Однако  после  их  возвращения  позвонила
сестра Адрианы, Конни, и обругала ее за поведение Стивена. Она  возмущалась,
как Адриана могла "позволить ему так с ними поступить".
   - Как поступить? - переспросила Адриана.
   - Оказать папе такое неуважение. Мама говорит, что Стивен его  унизил,  и
папа решил больше никогда не ездить в Калифорнию, - Конни... Бог ты мои...
   Адриану огорчило, что отец так оскорбился, она сама понимала, что  Стивен
несколько... скажем так, переборщил с критикой, но таков был его стиль.  Она
напрасно старалась убедить в этом сестру, с  которой  они  никогда  не  были
близки. Разница между ними составляла пять лет; Конни всегда  неодобрительно
относилась к младшей сестре за то, что та якобы не оправдала ожиданий семьи.
Это, помимо прочего, побудило Адриану  после  окончания  колледжа  уехать  и
поселиться в Калифорнии, где она хотела заниматься телефильмами.
   Адриана  отправилась  в  Лос-Анджелес,   поступила   на   кинокурсы   при
Калифорнийском  университете  и  успешно  их  закончила.  Несколько  раз  ей
удавалось получить  очень  интересную  работу,  потом  появился  Стивен,  он
представлял ее карьеру несколько иначе, считал,  что  телефильмы  -  слишком
богемное дело, и настаивал, чтобы Адриана  занялась  чем-то  более  весомым,
конкретным. Они жили вместе уже два года, когда Адриана получила предложение
работать в теленовостях. Там, конечно, платили больше, но эта работа  сильно
отличалась от того, о чем она мечтала. Адриана  терзалась,  соглашаться  или
нет, она чувствовала, что ее душа не лежит к этой деятельности, но  в  конце
концов Стивен уговорил ее  и  оказался  прав.  За  прошедшие  три  года  она
полюбила свое  новое  дело.  Через  шесть  месяцев  после  начала  работы  в
"Новостях" они со Стивеном отправились  на  уик-энд  в  Рено  и  поженились.
Стивен терпеть не  мог  шумные  свадьбы  и  семейные  торжества,  и  Адриана
согласилась  с  ним,  чтобы  его  не  огорчать,  но  тем  самым   расстроила
собственных родителей, которые хотели устроить дома красивую  свадьбу  своей
младшей дочери. Вместо этого, когда молодые. прилетели на Восток,  родителям
пришлось довольствоваться сообщением,  что  бракосочетание  уже  состоялось.
Мать Адрианы плакала, отец ворчал, Стивен был раздражен их реакцией, Адриана
же, по  обыкновению,  поругалась  с  сестрой.  Конни  тогда  была  беременна
третьим, последним ребенком, она снова заставила  Адриану  чувствовать  себя
виноватой, совершившей что-то ужасное.
   - Ну  пойми,  мы  не  хотели  шумной  свадьбы.  Разве  это  преступление?
Грандиозные  церемонии  раздражают  Стивена.  Зачем