ившего ее страха не подумала о такой возможности. Она легла в кровать и
накрылась простыней, стараясь не думать  обо  всех  ужасных  вещах,  которые
могли произойти. Прежде никто никогда не запирал  ее  в  комнате.  Это  было
новое, не слишком приятное впечатление.
   Хилари лежала молча, глядела в потолок и судорожно дышала.  Ей  казалось,
будто кто-то душит ее подушкой. Она  слышала,  как  ее  соседки  по  комнате
шептались, потом зашуршали простыни и снова раздалось хихиканье.
   Хилари повернула голову, чтобы  посмотреть,  что  происходит,  и  увидела
зрелище, к которому была  совершенно  не  готова.  Мэйда,  голая,  лежала  в
кровати Джорджины, та тоже сбросила на пол свою рваную ночную рубашку, и они
при свете луны гладили, ласкали друг друга  и  целовались,  при  этом  Мэйда
стонала и закатывала глаза.
   Хилари  хотела  отвернуться,  но  от  ужаса   и   отвращения   не   могла
пошевелиться. Джорджина заметила, что она смотрит на них, и ехидно спросила:
   -  Что,  золотко,  никогда  раньше  не  видела,  как  две  девочки   этим
занимаются?
   Хилари молча покачала головой. Мэйда уткнулась Джорджине лицом между ног,
та хрипло засмеялась, потом оттолкнула ее.
   - Подожди минутку. - И обратилась к Хилари:
   - Хочешь попробовать?..
   Хилари опять испуганно замотала головой, понимая, что никуда от  них,  не
может деться. Дверь была заперта, приходилось если не смотреть, то слушать.
   - ..Вдруг тебе понравится?
   - Нет.., нет...
   В конце концов именно из-за этого она сюда попала... Там к ней подбирался
Джек, а здесь - эти две девчонки. Хилари даже не представляла себе, что  они
могут с ней сделать, но, к счастью, Мэйда и Джорджина, продолжив свои ночные
игры, забыли о соседке. Они стонали, извивались, а Мэйда один раз так громко
вскрикнула, что Хилари подумала, как бы Луиза не услышала, не  пришла  и  не
поколотила их всех. Но  в  тишине  раздавались  лишь  вздохи  и  стоны  двух
подружек.
   Наконец, утомленные, они заснули  друг  у  друга  в  объятиях,  а  Хилари
тихонько плакала и не сомкнула глаз до самого утра.
   На следующий день они снова тяжело  работали.  Сначала  Хилари  копала  в
саду, потом вычищала грязь из сарая. Мальчишки,  как  и  накануне,  над  ней
издевались.  Еще  Луиза  велела  ей  приготовить  ленч.  Хилари   попыталась
приготовить  что-то  приличное,  но  это  было  невозможно  при  том  мизере
продуктов, которые выделяла хозяйка. Дети  получили  по  ломтику  колбасного
фарша и подогретые остатки картошки фри. Такой еды хватало лишь на то, чтобы
не умереть с голоду.
   Ночью Хилари опять пришлось слушать вздохи и стопы Мэйды и Джорджины.  На
этот  раз  она  отвернулась  к  стене,  натянула  на   голову   простыню   и
притворилась, что спит.
   Однако двумя днями позже Джорджина скользнула к ней в  постель  и,  сунув
руки под ночную рубашку, стала  гладить  Хилари  ягодицы.  Это  было  первое
ласковое прикосновение с тех пор, как у Хилари умерла  мать,  но  оно  очень
отличалось от материнских ласк и не было приятно.
   - Не надо.., пожалуйста...
   Хилари отодвинулась на самый край, так что чуть не упала  с  кровати,  но
Джорджина крепко обхватила ее за талию,  прижавшись  к  ней.  Спиной  Хилари
чувствовала груди Джорджины. Та свободной  рукой  принялась  поглаживать  ее
соски, - Ну, золотко, разве тебе не приятно, а?.. Разве это не здорово?  Нам
с Мэйдой надоело забавляться только друг с другом, мы хотим  разделить  нашу
радость с тобой, ты могла бы теперь стать нашей подругой...
   Сказав это, Джорджина скользнула рукой от маленькой груди Хилари вниз  по
телу к плотно сжатым бедрам.
   - Ну пожалуйста, пожалуйста.., не надо!
   Хилари умоляла, плакала. В некотором смысле это было хуже, чем Джек.  Под
рукой не  было  ножа,  некуда  было  убежать,  спастись  от  этих  девчонок.
Джорджина крепко удерживала ее,  обхватив  ногами,  как  железными  щипцами.
Мэйда между тем втихомолку подкралась и стала гладить извивающуюся  девушку,
а Джорджина старалась, преодолевая  сопротивление  Хилари,  как  можно  шире
раздвинуть ей ноги.
   - Вот так.., смотри...
   Мэйда показывала Хилари то, чего та  вовсе  не  хотела  знать,  запускала
пальцы в такие места, которых Хилари сама никогда не касалась. Она от  ужаса
хотела закричать,  но  Джорджина  одной  рукой  крепко  заткнула  ей  рот  и
предоставила возможность Мэйде продолжать "ласки".
   Обе  мучительницы  действовали  сначала  мягко,  а  потом  все  грубее  и
напористее -  казалось,  это  будет  продолжаться  бесконечно.  Хилари  тихо
рыдала, пересиливая страх, боль и унижение...
   Наконец она им надоела. Джорджина, выбираясь из ее кровати,  заметила  на
простыне и на ногах Хилари кровь, которая была видна даже при лунном свете.
   - Черт, у тебя что, месячные? - спросила она раздраженно.
   Но Мэйда могла сама ответить на этот вопрос, ведь она  сделала  все,  что
хотела сделать. Она ухмыльнулась:
   - Не-ет.., она была девственницей.
   Джорджина ехидно  улыбнулась...  Привыкнет..,  полюбит  это...  Как  все.
Страшно только первый раз"  А  раскапризничается,  можно  будет  ее  немного
припугнуть.
   На следующее утро Луиза, увидев, в  каком  состоянии  у  Хилари  постель,
принялась кричать на нее, и девочке пришлось извиняться и  бежать  в  ванную
стирать свои простыни.
   Мальчишки, видя ее за этим занятием, издевались над ней. Хилари казалось,
что ей на голову обрушились все обиды и  оскорбления,  какие  могут  быть  в
мире, словно кто-то вознамерился ее уничтожить. Она думала о своих сестрах и
молилась, чтобы ничего подобного с ними не  приключилось,  впрочем,  с  ними
такого  и  не  могло  произойти  -  ведь  они  были  отданы  друзьям  Артура
Паттерсона, а те люди не знают о таких  вещах...  Они  не  знают  о  пытках,
которые умеют изобретать личности  вроде  Эйлен  и  Джека,  Луизы,  Мэйды  и
Джорджины.
   Стирая простыни, углубляя по приказанию Луизы канаву, Хилари  непрестанно
молилась, чтобы ее мучений было достаточно,  чтобы  Акси  и  Меган  избежали
такой участи. Она разрешала богу делать с собой все, что угодно, но  просила
только  не  трогать  сестер...  "Пожалуйста,  господи..,  пожалуйста..."   -
бормотала она, работая под палящим солнцем, и не заметила, как сзади подошла
Джорджина.
   - Привет, малышка! Что, разговариваешь сама с собой?
   - Я?.. Нет...
   Хилари  поспешно  отвернулась,  чтобы  Джорджина  не  заметила,  как  она
покраснела.
   - Прошлой ночью было классно... Тебе в следующий раз больше понравится.
   Хилари повернула к ней лицо. В этот момент, сама того не зная,  она  была
очень похожа на свою мать.
   - Нет! Не понравится! Не смей ко мне больше прикасаться, слышишь?
   Она с угрожающим видом схватила лопату. Джорджина  засмеялась  и  отошла,
зная, что ночью в комнате у Хилари не будет никакого орудия защиты.
   Его в самом деле не было, и Хилари подверглась таким же  "ласкам",  после
которых наутро выглядела как тень. Спасения от ее соседок не было.
   Когда спустя неделю к ним приехала инспектор, то посмотрела на  Хилари  и
спросила, не слишком ли она утомляется на работе. Хилари, помедлив, покачала
головой. Джорджина сказала ей, что если она пожалуется, то попадет в детдом,
а там все это делают и иногда даже используют свинцовые оплетки от кабелей и
бутылки из-под лимонада...
   - Не то что мы с Мэйдой, - добавила она. Хилари  им  верила.  Теперь  все
было возможно. Любое страдание. Любая мука. Она сказала инспектору, что  все
в порядке, и продолжала молча переживать свои ночные кошмары.

***

   Так продолжалось семь месяцев, пока Джорджине не исполнилось  шестнадцать
и ее не отпустили, как подростка,  способного  вести  самостоятельный  образ
жизни. Мать Мэйды освободили из тюрьмы под честное слово, и Мэйда  вернулась
к ней. Таким образом Хилари оставалась одна с тремя мальчишками.  Вскоре  на
освободившиеся места должны были  прибыть  новые  девочки,  пока  же  Луиза,
считая,  что  угрозы  для  нравственности  нет,  решила  не  утруждать  себя
запиранием дверей и тем самым лишила Хилари всякой защиты.
   Однажды ночью мальчишки тайком прокрались  к  ней.  Хилари,  оцепенев  от
страха, видела, как они  заходят  и  тихо  закрывают  за  собой  дверь.  Она
сопротивлялась, как могла, но уступила их силе, и они сделали то, ради  чего
пришли.
   Утром Хилари позвонила инспектрисе  и  попросила,  чтобы  ее  перевели  в
интернат. Причину она объяснять не  стала.  Ей  пообещали  оформить  перевод
через два дня.
   С ужина Хилари прихватила нож и вилку и теперь была хорошо подготовлена к
встрече незваных ночных визитеров. Один из  парней  чуть  не  лишился  руки,
остальные  в  страхе  ретировались.  Луиза,  похоже,  равнодушно  восприняла
известие о переводе девочки в интернат, а  Хилари  с  радостью  покидала  се
негостеприимный кров.
   Ее поместили в отдельную комнату, потому что она  только  хандрила  и  не
отвечала ни на чьи вопросы. Прошло две недели, пока  доктора  и  воспитатели
выяснили, что она все-таки здорова. Хилари была худа  как  палка  и  ослабла
оттого, что не вставала с кровати, однако, как полагали, в коллективе к  ней
должна  была  вернуться  жизнерадостность.  Ее  "болезнь"   определили   как
"подростковый психоз".
   Хилари назначили работать в прачечной, а для сна отвели койку в  комнате,
где помещалось еще пятнадцать девочек. Ночью там звучали такие  же  стоны  и
вздохи, которые издавала Мэйда, но к Хилари тут никто не приставал, с ней не
разговаривали, ее не трогали.
   Через  месяц  ее  поместили  в  другой   "дом   временного   проживания",
"коллектив" которого состоял из трех ровесниц Хилари. Хозяйка была  на  этот
раз приятная, не душевная,  но  вежливая  и  очень  религиозная.  Она  часто
говорила о боге, который карает тех, кто его не приемлет. Соседки по комнате
пытались пробить панцирь, которым Хилари себя окружила, но в конце концов ее
холодность и молчаливость оттолкнули их. Хилари ни  с  кем  не  могла  найти
общий язык, а на ее место прислали одиннадцатилетнюю, дружелюбно настроенную
девочку, которая много болтала и всем улыбалась.
   Срок пребывания в интернате оказался долгим, но Хилари так ни с кем и  не
подружилась. Она ходила в школу, работала и очень много читала  -  буквально
все, что попадало ей в руки. Хилари для себя решила, что, раз  хочет  начать
самостоятельную жизнь, -  надо  получить  образование,  а  для  этого  много
трудиться. Она понимала, что знания будут ее единственным спасением, по  уши
погрузилась в учебу и окончила школу с отличием.
   На следующий  день  после  вручения  аттестатов  старшая  воспитательница
вызвала ее к себе в кабинет и сказала:
   - Поздравляю, Хилари, с успешной сдачей экзаменов.
   Больше ее не поздравил никто. Никто  не  приехал  на  торжественный  акт.
Никто за девять лет не поинтересовался ее жизнью, и в будущем она никому  не
будет нужна. Такая выпала ей судьба,  но  Хилари  с  этим  давно  смирилась.
Только бы удалось разыскать Меган и Александру...
   Но теперь эта мечта казалась нереальной. В подкладке чемодана по-прежнему
было спрятано десять тысяч долларов, но и они вряд  ли  могли  бы  помочь...
"Обратиться к Артуру?.. А помнит ли он еще свою крестницу? Александре сейчас
должно быть тринадцать, а Меган девять.., я для них буду чужой..." -  думала
Хилари, понимая, что близких у нее нет никого.
   Воспитательнице она без тени эмоций ответила:
   - Благодарю вас.
   - Теперь ты должна сделать выбор.
   - Я?
   Наверняка речь шла о чем-то неприятном. Хилари к этому привыкла и  всегда
была  готова  защищать  себя  от  страданий,  которым   другие   хотели   ее
подвергнуть.  Она  многому  научилась  в  своем  первом   "доме   временного
проживания" и в интернате.
   - Обычно, как ты знаешь, наши подопечные находятся  здесь  до  достижения
восемнадцати лет, но в данном случае, раз ты окончила школу на  год  раньше,
то имеешь право оставить детдом, поскольку считаешься человеком, способным к
самостоятельной жизни, хоть и несовершеннолетним.
   - И что это означает?
   Хилари недоверчиво, словно из-за бетонной стены, устремила на нее  взгляд
своих зеленых глаз.
   - Это означает, что  ты,  Хилари,  свободна,  если  желаешь.  Или  можешь
остаться, пока не решишь, чем тебе заняться. Ты уже об этом думала?
   Хилари хотела сказать: "Да, на  протяжении  каких-то  четырех  лет..."  -
однако ответила:
   - Да, немного.
   - И?..
   Воспитательница подумала, что этот разговор напоминает удаление зуба,  но
подавляющее большинство этих детей были  такими  -  слишком  травмированными
жизнью, и с их трагедией ничего нельзя было поделать.
   - Ты не хочешь посвятить меня в свои планы?
   - Это обязательно?
   Хилари решила, что отсюда так просто не  отпускают  -  надо  дать  что-то
вроде  честного  слова,  как  при  условном  освобождении  из   тюрьмы.   Но
воспитательница покачала головой:
   - Нет, Хилари, не обязательно. Я  просто  хотела  бы  тебе  помочь,  если
смогу.
   - Ничего, я справлюсь сама.
   - Куда ты собираешься ехать?
   - Наверное, в Нью-Йорк. Это мой родной город. Я его знаю.
   Хотя Хилари провела в Нью-Йорке лишь  первую  половину  своей  жизни,  он
по-прежнему казался ей домом. И, конечно, там были ее сестры...
   - Это большой город. У тебя там есть  друзья?  Хилари  покачала  головой.
Странный вопрос. Если бы были, разве она провела бы столько лет в  интернате
для беспризорников в Джексонвилле? Теперь друзья ей были  не  нужны.  У  нее
имелось десять тысяч долларов - на всякий случай. А нужны были только работа
и жилье. Наверняка Хилари знала одно - что в детдоме не останется.
   - Я хотела бы уехать поскорее. Когда это возможно?
   Впервые при мысли об отъезде глаза у Хилари засветились.
   - В течение недели документы будут готовы. Тебя это устроит?
   Воспитательница виновато улыбнулась. К Хилари они так и не  смогли  найти
подход. Что ж, такие случаи, к сожалению, были, но порой трудно  предвидеть,
как будет воспринимать жизнь в интернате тот или иной ребенок.
   Она встала и протянула руку.
   - Мы сообщим тебе, как только все оформим. - Спасибо.
   Хилари сдержанно попрощалась, вышла из кабинета и направилась  к  себе  в
комнату. Жила она теперь, на правах старшей, одна.
   - Лежа на кровати, Хилари, улыбаясь, глядела в потолок. Все  закончилось:
муки, боль, унижение,  страх,  преследовавшие  ее  на  протяжении  последних
восьми: лет. Начиналась своя, взрослая жизнь.
   Неделей позже она сидела  в  автобусе,  не  испытывая  ни  сожаления,  ни
грусти. Взгляд ее зеленых глаз был холодным и твердым. Она мечтала  о  мире,
которого еще не знала. Кошмар прошлого остался позади.

Глава 9

   Автобус ехал до Нью-Йорка целых два дня. С остановками в  Саванне,  Роли,
Ричмонде, Вашингтоне и Балтиморе. Хилари всю дорогу молчала и  не  отрываясь
глядела в окно. Другие пассажиры заговаривали с ней во время  остановок  для
ленча или вечером перед сном; два моряка  даже  пытались  познакомиться,  но
Хилари решительно пресекла эти  поползновения,  и  больше  к  ней  никто  не
приставал.
   Выходя из автобуса в Нью-Йорке, она почувствовала сильное  волнение.  Она
была дома.., спустя девять лет...  Уехала  она  отсюда  маленькой  девочкой,
через три дня после самоубийства отца. Целых девять лет ушло  на  то,  чтобы
вернуться, и вот она вернулась.
   Комиссия по делам несовершеннолетних штата Флорида выделила ей  подъемные
в размере двухсот восьмидесяти семи долларов. Имея их и  еще  десять  тысяч,
доставшихся от Эйлен, Хилари первым делом направилась в банк на Сорок второй
улице. Затем она сняла себе номер в маленькой захудалой гостиничке в  районе
Тридцатых  улиц  в  Ист-Сайде;  комната  была  хоть  не  притязательная,  но
просторная, и никого не интересовало, когда она приходит и уходит.  Питалась
Хилари в кафе на углу и много времени тратила на чтение в газетах объявлений
о приеме на работу.
   В старших классах  она  обучалась  машинописи,  но  другими  навыками  не
владела и  не  питала  иллюзий  относительно  своих  перспектив.  Надо  было
начинать  с  самого  низа.  Но  Хилари  отнюдь   не   собиралась   на   этом
останавливаться, честолюбия ей было не занимать.
   Она вспомнила тетю Эйлен, Луизу, других женщин и знала,  что  никогда  не
будет такой, как они, будет работать  и  посещать  вечерний  колледж,  будет
лезть из кожи вон и когда-нибудь добьется положения в обществе. Хилари  дала
себе слово, что непременно займет достойное место в жизни.
   На второй  день  пребывания  в  Нью-Йорке  она  отправилась  в  универмаг
"Александр" на Лексингтон-авеню и на пятьсот долларов приобрела себе одежду.
По ее меркам, сумма была громадная,  но  она  знала,  что  должна  выглядеть
подобающим образом, если хочет получить приличное место.
   Хилари предпочла темные цвета и строгий стиль; купила себе несколько юбок
и блузок, лакированные туфли и подходящую сумку. Надев у себя в  гостиничном
номере обновки, она стала похожа на девушку из хорошей семьи, и никто бы  не
догадался, какие ужасы она испытала с тех пор, как умерли ее родители.
   В одном месте, куда она обратилась по объявлению,  ей  сказали,  что  она
слишком молода, в трех других требовалось знание стенографии. Наконец Хилари
пришла в бухгалтерскую контору, где с ней беседовал лысый  грузный  мужчина.
Он обильно потел и сжимал в руке Мокрый платок.
   - Вы печатаете на машинке?
   Он искоса поглядывал на собеседницу, та же  спокойно  за  ним  наблюдала.
Хилари держалась хладнокровно - она видывала типов и похуже. Кроме того,  ей
очень была  нужна  работа.  Нельзя  было  бесконечно  жить  только  на  свои
стремительно таявшие "капиталы". Работу надо было найти  как  можно  скорее.
Она бы согласилась работать здесь, если бы только этот толстяк Не давал воли
рукам.
   - Стенографировать умеете?
   Хилари отрицательно покачала головой, но  толстяк,  казалось,  не  придал
этому значения.
   - Сколько вам лет?
   - Девятнадцать, - соврала Хилари, по опыту первых собеседований зная, что
никто не хочет брать семнадцатилетних.
   - Вы кончали курсы секретарш?
   Она опять покачала головой. Мужчина пожал плечами, встал, держа  в  одной
руке пачку каких-то бумаг, обошел письменный стол,  будто  собирался  их  ей
показать, но вместо этого, приблизившись, прикоснулся  к  ее  груди.  Хилари
мгновенно вскочила и, не задумываясь, влепила ему пощечину.
   - Если вы еще раз ко мне притронетесь, я так закричу, что  сюда  прибежит
полиция, - предупредила она,  задыхаясь  от  возмущения.  Ее  зеленые  глаза
сверкали, все тело было напряжено, руки дрожали. - Как вы посмели?
   "Что им всем от меня надо?.. Дядя Джек..,  девочки  и  мальчишки  в  доме
Луизы... Почему это  продолжается?.."  -  спрашивала  себя  Хилари.  Она  не
понимала, что причина этого в ее красоте, и думала, что, наверное,  бог  так
карает ее за какие-то проступки, совершенные в детстве. Все же  ей  казалось
несправедливым, что с пей непрестанно происходит подобное.
   Хилари медленно отступала к двери, не сводя глаз с лица толстяка.
   - Послушайте, извините..,  не  обращайте  внимания...  мисс...  Как  ваша
фамилия?
   Он вперевалку торопливо направился к ней, но  Хилари  хлопнула  дверью  у
него перед носом и со всех ног бросилась вниз по  лестнице.  Всю  дорогу  до
гостиницы  она  чувствовала  себя  оскверненной  и  удрученно  думала,  что,
наверное, вообще никогда не сможет найти работу.
   Однако в конце концов Хилари все-таки устроилась секретаршей в  агентстве
по трудоустройству. Там понравилась внешность  девушки;  отметили,  что  она
хоть и молода, но умна,  аккуратна  и  уравновешенна,  неплохо  печатает  на
машинке и умеет говорить с людьми по телефону - этого им было достаточно.
   Ей предложили девяносто пять долларов в педелю - Хилари восприняла  такую
сумму как подарок судьбы. Ома дала согласие и как  на  крыльях  помчалась  в
гостиницу готовиться к своему  первому  рабочему  дню.  У  нее  была  первая