ллард.  Как  ни
странно, сейчас она не могла ни ненавидеть, ни презирать эту женщину,  хотя,
когда она шла на встречу с ней, у нее в душе не было ничего, кроме ненависти
и горечи. Мари по-прежнему была очень далека от того, чтобы  любить  Марион,
но ее злоба неожиданно остыла, а обида - улеглась.
   Возможно,  все  дело  было   в   том,   что   за   этим   безукоризненным
самообладанием, за этим дорогим платьем и жемчугами Мари  сумела  разглядеть
усталую и больную женщину,  напудренное  и  нарумяненное  лицо  которой  уже
отдаленно  напоминало  посмертную  маску.  За   внешним   лоском   явственно
проступали признаки осеннего увядания, на смену которому уже идет холодная и
беспощадная зима...
   Тут  Мари  поняла,  что  слишком  увлеклась  размышлениями  о  личном,  и
попыталась вспомнить, о чем они говорили. Кажется, Марион что-то спросила...
Ах, да!..
   - Мне помог мой хороший друг, миссис Хиллард, - ответила она спокойно.  -
Я у него лечилась. Он убедил меня попробовать себя в фотографии, а  когда  у
меня стало получаться, помог сделать первые шаги. Он здесь всех знает, и все
знают его.
   - Питер Грегсон... - Это имя прозвучало совсем негромко, как будто Марион
Хиллард вовсе не собиралась произносить его вслух,  и  обе  женщины  надолго
замолчали.
   - Вы.., вы знаете его?..
   Мари была по-настоящему потрясена, поэтому на  протяжении  этой  короткой
фразы голос ее дважды сорвался. Она-то полагала себя в полной  безопасности,
но вот Марион почему-то назвала имя Питера, и Мари почувствовала  себя  так,
словно балансирует над пропастью. Неужели она догадалась?  Нет,  невозможно,
невероятно! Тогда откуда?.. Неужели Питер рассказал ей? Но нет,  он  никогда
бы так не поступил.
   - Я? Да, знаю...
   Марион опустила голову и на некоторое  время  замолчала.  Неожиданно  она
вскинула голову и посмотрела Мари прямо в глаза.
   - Да, Нэнси,  я  хорошо  знаю  Питера  Грегсона.  Он  неплохо  над  тобой
поработал.
   С ее стороны это был выстрел наугад, сумасшедшая догадка,  прозрение,  но
Марион должна была пойти на это, хотя бы даже она рисковала поставить себя в
неловкое положение. Она должна была знать наверняка.
   - Вы.., вы... - У Мари неожиданно задрожали губы. - Здесь,  должно  быть,
какая-то ошибка, миссис Хи-хилард. Меня зовут Мари Адамсон. Я...
   Она не договорила. Голова ее безвольно поникла, как у тряпичной куклы,  а
на ресницах заблестели слезы. Стараясь их скрыть, Мари поспешно вскочила  и,
отойдя к окну, встала там, повернувшись к комнате спиной.
   - Как вы догадались? Вам кто-нибудь сказал, да? - Мари была разгневана, и
от этого ее голос завибрировал, став пронзительнее и выше тоном. Это был тот
самый голос, который Марион слышала два года назад и хорошо запомнила.
   То, что она не ошиблась, заставило ее почувствовать некоторое облегчение.
По крайней мере, она не зря совершила это путешествие, которое  так  нелегко
ей далось.
   - Нет, мне никто не говорил. Я догадалась сама, только не спрашивай  меня
- как. В самом начале, когда Бен только упомянул  о  своей  встрече  с  мисс
Адамсон,  у  меня  появилось..,   предчувствие.   Все   детали   совпали   с
поразительной точностью. Я должна была убедиться...
   - Скажите, миссис Хиллард...
   "Проклятье! - со вновь вспыхнувшей яростью подумала Мари.  -  Я  не  буду
спрашивать ее о Майкле - не буду, как бы мне того ни  хотелось!  Ведь  я  же
решила... Ну почему прошлое никак не отпускает меня? Почему я никак не  могу
вытравить его из своей памяти?"
   Но она слишком хорошо понимала, что память здесь вовсе ни  при  чем.  Все
это время Майкл оставался в ее душе, в ее сердце.
   - Зачем вы сюда приехали? Чтобы  еще  раз  напомнить  мне  условия  нашей
маленькой сделки? - глухо  спросила  она,  поворачиваясь  лицом  к  женщине,
которая нанесла ей такую глубокую рану и продолжала мучить ее. -  В  чем  вы
хотели убедиться? В том, что я сдержу свое обещание, несмотря ни на что?
   - Я никогда в этом не сомневалась, Нэнси. - Голос Марион  показался  Мари
необычно мягким и невероятно усталым. - Хочешь верь - хочешь  нет,  но  я  и
сама не знаю, зачем я сюда приехала. Сейчас  мне  кажется,  что  я  приехала
только для того, чтобы увидеть тебя... Если, конечно,  это  была  ты,  а  не
какая-нибудь другая Адамсон.
   - Но почему только теперь?
   В сердце Мари внезапно вспыхнула такая жаркая ненависть и злоба, что  она
сама удивилась.  Впрочем,  разве  не  она  месяцами  мечтала  о  том,  чтобы
высказать старухе Хиллард все, что она о ней думает?
   - Почему именно сейчас, миссис Хиллард? Может, вам просто было  любопытно
взглянуть, как Грегсон справился с работенкой, которую вы  ему  поручили?  В
таком случае позвольте спросить, как  вам  нравится  эта  мордашка,  которая
обошлась вам в четыреста пятьдесят тысяч долларов?  Питер  сделал  все,  как
надо, или за свои деньги вы ожидали чего-то другого? Почему вы не отвечаете,
миссис Хиллард? Как вам ваш новый проект? Вы довольны?!..
   "Да, я довольна", - подумала Марион. Во всяком случае, ей очень  хотелось
в это верить. Они все слишком дорого заплатили за это новое лицо. В  глубине
души она уже поняла, что совершила страшную ошибку и что  исправить  ее  уже
нельзя, слишком поздно. Все они изменились и стали совсем другими людьми - и
эта девочка, и Майкл, и она сама. Возврата к прошлому уже не было - не могло
быть, и Марион с горечью осознала, что  каждому  из  них  придется  навсегда
отказаться от всех своих надежд и научиться мечтать о чем-то другой.  Или  о
ком-то...
   - Ты стала очень  красивой,  Мари,  -  сказала  Марион  Хиллард,  впервые
называя молодую женщину ее новым именем. Но  ведь  она  действительно  стала
совсем другим человеком, а,  кроме  того,  Марион  было  по-прежнему  тяжело
произносить имя Нэнси вслух.
   - Спасибо за комплимент, миссис Хиллард. Да" Питер отменно поработал,  но
ведь вы знаете, что это не самое главное. Главное заключается в том"  что  я
погубила себя,  заключив  сделку  с  дьяволом.  Да,  у  меня  теперь  новое,
прекрасное лицо, но за него я отдала свою жизнь!
   Она прерывисто вздохнула и бросилась в ближайшее кресло.
   - Дьявол - это, надо полагать, я... - Марион хотела произнести эти  слова
как можно спокойнее, но голос неожиданно подвел ее. - Я..,  я  понимаю,  что
сейчас уже  поздно  извиняться,  но  тогда  мне  казалось,  что  я  поступаю
правильно.
   - А теперь? Что кажется вам теперь, миссис Хиллард? -  спросила  Мари,  в
упор глядя на нее. - Должно быть, вы считаете, что ваш план увенчался паяным
успехом. Только скажите откровенно: Майкл счастлив? Ведь ради его счастья вы
решили избавиться от меня, правда?
   Господи, как же ей  хотелось  вдребезги  разбить  этот  сдержанный  фасад
истинной леди, уязвить, уничтожить Марион... Наконец, просто ударить,  каким
бы низким ни показался ей впоследствии этот поступок.
   - Нет, Мари, Майкл вовсе не счастлив. Во всяком случае, он не  счастливее
тебя. Я надеялась, что он попробует начать жить сначала. И он, и ты  тоже...
Знаешь, мне почему-то кажется, что ты -  как  и  Майкл  -  не  сумела  этого
сделать. Наверное, у меня нет никакого права спрашивать, но, может быть,  ты
скажешь...
   - Нет, у вас нет такого права, - жестко перебила  ее  Мари.  -  Еще  один
вопрос, миссис Хиллард. Майкл.., женат?
   Голос ее в последний момент дрогнул, и она тотчас же  возненавидела  себя
за эту слабость. Вместе с тем она молилась, молилась  изо  всех  сил,  чтобы
Марион сказала "нет".
   - Он женат, женат и повенчан... -  Марион  печально  улыбнулась.  -  ..Со
своей работой. Он ест, спит и дышит только ради этого, как  будто  надеется,
что, уйдя в работу с головой, он  сможет  не  вспоминать  о..,  о  том,  что
случилось. Я почти не вижу его.
   "Так тебе и надо, гадина! Так тебе и надо!.."  -  со  злобным  торжеством
подумала Мари.
   - Тогда.., тогда,  быть  может,  вы  признаете,  что  сделали  ошибку?  -
спросила она. - Ведь я любила Майкла. Я  любила  его  больше  жизни.  Больше
всего на свете...
   "Нет, свое лицо мне было все-таки дороже!"
   - Я знаю. Но я думала, что это со временем пройдет.
   - Ну и как? Прошло?.. - В этом вопросе прозвучала вся боль, скопившаяся в
душе Мари за два горьких года.
   - Вероятно, да. Во всяком случае, за все это время он  даже  ни  разу  не
упомянул о тебе.
   - И он не пытался разыскать меня?
   - Нет.., не пытался.
   Марион покачала головой. - Нет, Почему - этого она  объяснять  не  стала.
Мари не знала, что Майкл считает свою невесту мертвой.  Марион  умолчала  об
этом, и теперь - по крайней  мере,  с  формальной  точки  зрения  -  она  не
погрешила против истины, сказав, что Майкл не разыскивал свою Нэнси. Он даже
ни разу не спросил, где она похоронена. Но эта правда легла  на  ее  совесть
еще более тяжким грузом, чем давнишняя ложь.
   Что ж, Марион могла перенести и это. Лицо же Мари исказила новая  гримаса
ненависти.
   - Тогда... - начала она срывающимся от ярости голосом, - тогда  я  просто
не знаю, зачем я здесь? Вы пригласили меня просто для  того,  чтобы  утолить
свое любопытство? Или  чтобы  посмотреть  мои  работы?  Зачем  вам  все  это
понадобилось, миссис Хиллард?
   - Я и сама не знаю, Нэнси.., извини - Мари. Просто  я...  Я  должна  была
увидеть тебя. Быть может, для того, чтобы узнать, удачно ли прошли  операции
и как сложилась твоя новая жизнь. Дело в том. Мари, что... Наверное, мне  не
следовало бы об этом говорить, особенно - тебе, но  я..,  я  знаю:  мне  уже
недолго осталось.
   В  глазах  Марион  промелькнул  страх,  но  Мари  это  известие  оставило
равнодушной. Она долго смотрела на пожилую женщину, а когда  заговорила,  ее
голос, хоть и был негромок, по-прежнему срывался и дрожал, выдавая всю  силу
бурливших в ее груди эмоций.
   - Я сожалею об этом, миссис Хиллард, но... Я-то, умерла  уже  давно,  два
года назад. И Майкл, я думаю, тоже. И  я,  и  ваш  собственный  сын,  миссис
Хиллард, мы оба умерли от вашей руки, и, говоря откровенно,  мне  впору  вас
ненавидеть. С другой стороны, я понимаю, что должна быть благодарна вам. Мне
следовало бы сказать вам спасибо за то, что, когда я иду по  улице,  мужчины
смотрят мне вслед вместо того, чтобы отворачиваться  с  ужасом  и  жалостью.
Наверное,  я  должна  много  чего  чувствовать  к  вам,  но  я  не  чувствую
ни-че-го... Ничего, кроме жалости, потому что вы сломали жизнь  собственному
сыну и знаете это. О себе я не говорю - я всегда была  вам  безразлична,  но
Майкл... Вы поступили  с  ним  хуже,  чем  если  бы  застрелили  его  своими
собственными руками.
   Марион молча кивнула. Упрек был справедлив, и сейчас она  с  новой  силой
ощутила всю тяжесть лежащей на ней вины. Все, что она услышала, не было  для
нее новостью. Она знала это уже давно - все два года. Поначалу ей  удавалось
обманывать себя, потом - не думать о содеянном, теперь не думать  стало  уже
невозможно. Правда, Марион думала главным образом о Майкле  -  о  Нэнси  она
ничего не знала,  и,  возможно,  именно  смутное  ощущение  вины  перед  нею
заставило Марион приехать в Сан-Франциско.
   - Я.., я не знаю, что мне сказать вам, Мари...  -  с  трудом  проговорила
она.
   - До свидания будет в самый раз. А лучше - прощайте, и прощайте навсегда!
   С этими словами Мари убрала в папку альбом, подхватила пальто и  зашагала
к выходу. У дверей она, однако, остановилась  и  ненадолго  замерла,  сжимая
пальцами прохладную дверную ручку и чувствуя,  как  по  лицу  текут  горькие
слезы.
   Когда она обернулась, то увидела, что лицо Марион  тоже  мокро  от  слез.
Марион молчала, не в силах вымолвить ни слова от боли, которая накатывала на
нее волна за волной. Мари же сумела справиться с собой и добавила:
   - Итак, прощайте, миссис Хиллард. И.., передайте Майклу, что я люблю его.
   Потом она вышла, прикрыв за собой дверь.
   Дверная защелка неприятно лязгнула, но Марион даже не пошевелилась.
   Сердце ее, словно просясь на волю, отчаянно колотилось о ребра, и  каждый
удар отдавался в легких и в голове пронзительной и резкой болью.  Задыхаясь,
прижимая руку к груди, Марион привстала  с  кресла  и  потянулась  к  звонку
вызова коридорного. Ей удалось нажать на кнопку только один раз.  Потом  она
потеряла сознание.

Глава 23

   Джордж почти  бегом  бежал  по  пустому  больничному  коридору,  и  стены
отзывались на его шаги гулким  дробным  эхом.  Почему,  почему  он  отпустил
Марион одну? Почему уступил ее настояниям? Почему не  внял  голосу  здравого
смысла и спасовал перед ее желанием всегда и во  всем  поступать  по-своему,
быть независимой, самостоятельной?..
   Увидев на одной из дверей нужный номер,  Джордж  остановился  и  негромко
постучал. На стук из палаты вышла медсестра, смерившая  его  строгим,  почти
подозрительным взглядом.
   - Это палата миссис Хиллард? - спросил Джордж, все еще  слегка  задыхаясь
после быстрой ходьбы. - Мое имя Джордж Каллоуэй. Я...
   Он знал, что выглядит взвинченным, старым, усталым - именно так он себя и
чувствовал в эти минуты. И еще он чувствовал, что с него хватит. Именно  это
Джордж собирался сказать Марион, когда  увидит  ее.  Именно  так  он  сказал
Майклу перед своим отъездом из Нью-Йорка.
   Услышав его имя, медсестра улыбнулась.
   - Да, мистер Каллоуэй, мы вас ждали, - сказала она, отступая в сторону. -
Прошу вас, проходите.
   Марион привезли в больницу только  в  шесть  вечера.  Джордж  прилетел  в
Сан-Франциско в двадцать три часа по местному времени и сразу  из  аэропорта
помчался в больницу. Сейчас часы показывали  без  четверти  двенадцать,  так
что, спеша  поскорее  увидеть  Марион,  он  установил  своеобразный  рекорд,
добравшись из Нью-Йорка до Западного побережья так  быстро.  Улыбка  Марион,
которую Джордж увидел еще с порога, подтверждала это.
   - Привет, Джордж.
   - Привет, Марион. Как ты себя чувствуешь?
   - Усталой и слабой, но жить буду. Во всяком случае, так мне сказали.  Это
был совсем легкий приступ.
   - На этот раз. На этот раз!..
   Джордж заметался по палате из стороны  в  сторону,  напоминая  хищника  в
клетке. Он даже не поцеловал Марион, что делал при каждой встрече.
   - Но ведь все уже позади, -  беспечно  заметила  Марион.  -  Когда  будет
следующий раз,  тогда  будем  и  волноваться,  а  сейчас,  дорогой,  сядь  и
успокойся. Твоя беготня действует мне на нервы. Хочешь что-нибудь съесть?  Я
попросила медсестру оставить тебе пару сандвичей, а у дежурной сестры должен
быть горячий кофе.
   - Я не могу проглотить ни кусочка.
   - Не выдумывай, Джордж. - Лицо Марион стало серьезным.  -  Я  никогда  не
видела тебя таким. Ну что ты так разволновался? Ведь я же сказала тебе - это
был совсем пустяковый приступ. Не будь занудой, Джордж, возьми себя в руки!
   - Не учите меня, как мне себя вести,  Марион  Хиллард!  Я  слишком  долго
наблюдал за тем, как вы убиваете себя. И больше я не намерен этого  терпеть!
- взорвался Джордж.
   - Ты.., собираешься уйти в отставку? - Она насмешливо вскинула  брови.  -
На пенсию собрался, Джордж?
   Вся ситуация слегка забавляла ее, но только до тех пор,  пока  Джордж  не
повернулся к ней. В его неподвижном лице было что-то непреклонное и жесткое,
и Марион сразу же перестала улыбаться.
   - Именно это я и собираюсь сделать, Марион. Я ухожу.
   Он говорил совершенно серьезно, и Марион ясно видела это.  "Только  этого
мне не хватало!" - подумала она с досадой.
   - Зачем выставлять себя на посмешище, Джордж? Подумай как следует! Или ты
действительно чувствуешь себя таким дряхлым, что...  -  Она  не  договорила,
почувствовав, что на этот раз ей не удастся обратить все в шутку и заставить
его изменить свое решение. - Не глупи, Джордж!..
   Она села на постели и зябко повела плечами, но вовсе не от холода. Марион
было очень не по себе, и она тщетно пыталась это скрыть.
   - Это не глупость. По-моему, это самое разумное решение из  всех,  что  я
принял за последние двадцать лет. Кстати, Марион, знаешь, кто еще выходит  в
отставку вместе со мной? Ты! Мы оба удаляемся  от  дел,  и  немедленно,  без
всяких предварительных условий, заявлений и прочего. По дороге в аэропорт  я
говорил с Майклом. Он был так любезен, что подвез меня к самолету, и  у  нас
была  возможность  подробно  все  обсудить.  Кстати,  Майкл  просил  у  тебя
прощения, что не может приехать сам, но ты же знаешь, что сейчас он  слишком
занят: Что касается нашей с тобой отставки, то он считает,  что  это  весьма
удачная идея. И я с ним полностью согласен. Что ты думаешь об  этом,  никого
не интересует - решение принято. Большинством голосов.
   - Ты спятил! - прошипела Марион, начиная понемногу  закипать.  -  Вот  уж
действительно один из нас к старости выжил из ума! Чем, по-твоему, я  должна
заниматься, когда выйду в отставку? Сажать цветочки? Вязать?
   - А что - тоже неплохо! - Джордж пожал плечами. - Но я думаю, что  первым
делом ты должна выйти за меня  замуж.  После  этого  можешь  заниматься  чем
угодно, за исключением одного... - Он с угрозой возвысил голос:
   - ..За исключением работы, Марион!
   - А.., а... - Марион несколько раз открыла и закрыла рот,  прежде  чем  к
ней снова вернулся дар речи. - А ты не хочешь сделать мне предложение?  Хотя
бы для приличия? Или это тоже распоряжение Майкла, и ты просто доводишь  его
до моего сведения? Отвечайте немедленно, мистер Каллоуэй!
   Брови ее были сурово сдвинуты, лоб нахмурен,  но  на  самом  деле  Марион
нисколько не сердилась. Она была тронута до глубины души и..,  и  испытывала
небывалое облегчение. У нее как будто гора свалилась с плеч. Она  достаточно
поработала и сделала очень много - действительно много, и в хорошем  смысле,
и в дурном. Теперь Марион отдавала себе в этом  отчет.  Недавняя  встреча  с
Мари-Нэнси в какой-то степени подтолкнула ее к тому, чтобы подвести хотя  бы
предварительный итог своей жизни.
   - Майкл нас благословляет, если, конечно, для  тебя  это  имеет  какое-то
значение, - заметил Джордж все еще шутливо.
   Потом он вдруг повернулся к Марион и, шагнув к ее кровати,  опустился  на
одно колено. Осторожно взяв  ее  за  руку,  он  спросил,  с  трудом  скрывая
волнение:
   - Ты выйдешь за меня замуж, Марион?.. Он  едва  решился  задать  ей  этот
вопрос, но ему все же хватило  мужества,  чтобы  не  отступить  в  последний
момент. В принятом решении его утвердили и странные слова, сказанные Майклом
по пути в аэропорт. "Вы должны праздновать свою любовь", - сказал  Майкл,  и
Джордж, откровенно говоря, не совсем его понял. И все же он  был  благодарен
Майклу за понимание и поддержку.
   - Так ты выйдешь за меня?
   Марион  улыбнулась  ему  немного  грустно  и  устало,  но  в  глазах   ее
промелькнуло что-то, похожее на сожаление.
   - Нам следовало подумать об этом лет двадцать назад,  -  тихо  произнесла
она и замолчала. Ей хотелось сказать Джорджу еще  много  всего,  но  она  не
решалась, не  зная,  имеет  ли  на  это  право  после..,  после  всего,  что
случилось.
   - Я давно хотел сделать тебе предложение, Марион, но я не был уверен, что
ты согласишься.
   - Я, наверное, и  не  согласилась  бы...  О,  Джордж,  какая  же  я  была
глупая!..
   Она вздохнула и снова легла, откинув голову на подушки.
   - В своей жизни я совершила немало опрометчивых поступков,  -  с  горечью
добавила Марион, и  на  лице  ее  промелькнула  досада.  Это  было  отзвуком
разговора с Мари, но Джордж не мог этого знать. Озадаченный и встревоженный,
он смотрел на Марион. Никогда еще она не  сознавалась  в  своих  ошибках,  а
сейчас ему слышалось в ее словах раскаяние.
   - Все это чушь, Марион.  Просто  пустяки,  ничего  не  значащие  пустяки.
Насколько мне известно, за все годы, что я знаю тебя,  ты  не  совершила  ни
одной оплошности, ни одного промаха. И потом, что бы ты ни сделала когда-то,
нельзя позволять прошлому терзать и мучить себя. - С  этими  словами  Джордж
нежно погладил ее по руке, которую продолжал удерживать в своих ладонях.
   Узкая кисть