ать. Я слишком стар, чтобы вместе с другими
уйти в леса. Да и там я не смогу работать с полной отдачей. Всю жизнь  я  на
дипломатической работе. Тут я понимаю, как смогу  помогать.  Я  ведь  говорю
по-немецки... - Он не закончил - Лиана порывисто обняла его.
   - Но если что-то случится, я этого не переживу.
   - Ничего не случится. Я буду предельно осторожен.
   Со мной все будет в порядке. -  Лиана  внезапно  поняла,  что  именно  он
сейчас скажет. Как бы она хотела не слышать этих слов. -  Тебе  с  девочками
надо вернуться в Штаты, и как можно скорее.
   - Я не хочу покидать тебя.
   - Выхода нет. Я не имею права оставлять тебя здесь.
   Вам надо было уехать еще в сентябре. Просто мне хотелось, чтобы  ты  была
со мной... - Голос его дрогнул, затем  он  снова  заговорил  Он  знает,  как
тяжело пришлось Лиане последние девять месяцев, ему было очень жаль  ее.  Он
поступил как эгоист, оставив жену в Париже. Но теперь все изменилось. - Если
ты останешься, моя работа станет  во  много  раз  опаснее.  Лиана,  пойми...
девочкам нельзя оставаться в оккупированном городе.
   Лиане оставалось надеяться, что он еще долго не сможет их  отправить.  Ее
ужасала мысль о том, как  он  останется  во  Франции  один  и  будет  втайне
подрывать режим Петена.
   Арман ушел на совещание с Петеном и немцами. Но несмотря на  страх  мужа,
Лиана вдруг почувствовала себя удивительно легко, как  не  чувствовала  себя
все эти долгие месяцы. Она все время  подозревала,  что  он  занят  какой-то
особой работой, но не знала, чем именно, и это незнание убивало ее.  В  душу
закрадывалось недоверие к Арману, она начинала  его  подозревать.  И  сейчас
чувствовала себя виноватой перед ним за эти пустые  подозрения.  А  еще  она
испытывала по отношению к нему чувства, которых не было уже давно,  -  нечто
вроде страстного уважения и любви. Он наконец доверился ей. Он верил  ей,  а
она верила в него - так же, как когда-то, в самом начале их отношений. Париж
пал, но их брак восстал из руин. С  легким  сердцем  Лиана  встала  и  пошла
готовить дочерям завтрак.
   В тот день Петен официально  стал  главой  Франции.  Как  и  предсказывал
Арман, Рей но бежал в Бордо, а бригадный генерал Шарль  де  Голль  прибыл  в
Лондон договариваться о переброске войск в Северную Африку. Черчилль  обещал
всемерно помогать французскому Сопротивлению. Де Голль по радио обратился  к
французам с краткой речью, в которой просил всех преданных родине  французов
"продолжать  сражаться".  Лиана  с  воодушевлением  слушала  эту   речь   по
радиоприемнику, спрятанному у нее в гардеробной, на тот случай, если  в  дом
ворвутся немцы. Арман предупредил ее сразу после падения Парижа, что  теперь
ни один человек не может чувствовать себя полностью вне опасности. Ночью она
пересказала речь де Голля Арману. Он же в свою очередь сообщил ей, что  ищет
подходящий корабль. Они должны уехать как можно быстрее -  он  настаивал  на
том, что они должны уехать, и не хотел слушать никаких возражений. Если  они
уедут позже, это может вызвать подозрения у Петена - почему  вдруг  жена  де
Вильера уезжает? А  сейчас,  сразу  после  захвата  Парижа,  он  еще  сможет
объяснить, что она, американка, не одобрила его лояльности к новым  властям,
что они разошлись во взглядах, и она решила уехать домой.
   Через четыре дня Арман побывал в Компьене, городке на севере  Франции,  и
там своими глазами видел, как Гитлер, Геринг и Кейтель, глава  гитлеровского
верховного командования, объявили  условия  оккупационного  режима  и  стали
официальными хозяевами Франции. Эта церемония разрывала ему  душу.  А  когда
оркестр заиграл  "Deutschland,  Deutschland  tiber  Alles",  Арман  стоял  в
полуобморочном состоянии, но при этом улыбался, молясь в  душе,  чтобы  день
окончания оккупации пришел скорее. В этот миг он бы с радостью  отдал  жизнь
за то, чтобы вырвать Францию из рук нацистов.  Когда  ночью  он  вернулся  к
Лиане, она не  узнала  мужа.  Сколько  лег  он  выглядел  бодрым,  моложавым
мужчиной, а теперь в одночасье стал стариком. И в постели, впервые за долгое
время, он повернулся к ней и коснулся ее со страстью  и  нежностью,  которых
она так давно ждала. Потом они лежали рядом, думая  каждый  о  своем.  Арман
пытался выкинуть из памяти события дня. Ему казалось, что  прямо  перед  ним
изнасиловали ею родину, его любовь, его жизнь. Лиана,  опершись  на  локоть,
посмотрела на него - из глаз Армана медленно катились слезы.
   - Не стоит, дорогой мой, - Лиана прижалась  к  мужу  -  Это  когда-нибудь
кончится, и может быть, скоро. - Как бы ей хотелось, чтобы Арман был  сейчас
в Бордо вместе с другими, а не плясал под немецкую дудку здесь, в Париже.
   Он тяжело вздохнул и повернулся к жене.
   - Мне надо кое-что сказать тебе, Лиана. - Что еще он может сказать? В  ее
глазах промелькнул страх.  -  Я  уже  подыскал  корабль,  на  котором  вы  с
девочками сможете уехать. Это фрахтовое судно, оно стоит  у  Тулона.  Думаю,
немцы о нем еще не знают, да оно их вряд ли заинтересует. Мне сообщили о нем
подпольщики. Судно стоит довольно далеко от берега, мимо  проходил  рыбацкий
баркас, и  оттуда  команде  сообщили  о  сдаче  Франции.  Сейчас  они  ждут.
Собирались идти в Северную Африку и служить законному правительству,  но  во
Франции осталось еще много таких, как вы, тех, для кого это  последний  шанс
вырваться из страны. В Тулон я отвезу вас сам, а на борт вас доставит лодка.
Конечно, все это опасно Но оставаться здесь для вас еще опаснее.
   - Куда опаснее здесь будет для тебя, Арман., -  Лиана  тихо  поднялась  и
села, печально глядя на единственного в жизни мужчину, которого любила. -  И
почему ты не уехал в Северную Африку на службу к, правительству?  Он  только
покачал головой.
   - Не имею права. У них там своя работа, у меня здесь - своя - Он печально
улыбнулся - А у тебя - своя. Ты должна уехать и увезти с собой мой секрет  и
наших детей. Ты должна заботиться о них до тех пор,  пока  не  кончится  это
безумие. А потом ты опять вернешься ко мне. - Он вздохнул, губы скривились в
горькой улыбке. - К тому времени я, наверное, уже выйду в отставку.  Но  кто
знает, когда это будет.
   - Тебе нужно уйти в отставку сейчас.
   - Для этого я еще слишком молод.
   - Ты уже достаточно сделал для страны Ты очень многое ей отдал.
   - А теперь отдам все без остатка.
   Лиана знала, что так оно и будет, и только надеялась, что  это  не  будет
стоить Арману жизни.
   - А ты не можешь служить Франции иначе, не подвергая жизнь опасности?
   - Лиана... - Он привлек ее к себе и обнял.
   Она слишком хорошо знала своего мужа. Если он  что-то  решил,  невозможно
заставить его передумать. И она была  рада  уже  тому,  что  он  раскрыл  ей
правду, перед тем как она уедет. Мысль о том, что муж  по  собственной  воле
стал сотрудничать с Петеном, что он оказался предателем,  была  бы  для  нее
невыносимой. Теперь, по крайней мере, она знала правду.
   Она никому не раскроет этот секрет, ведь  это  может  стоить  ему  жизни.
Возможно, когда-нибудь потом расскажет об этом девочкам,  но  пока  они  еще
слишком малы, чтобы понимать такие вещи.  .Ей  пришлось  собрать  все  силы,
чтобы решиться спросить Армана о том, что она должна была знать.
   - Когда мы едем?
   - Завтра ночью.
   Лиана  сжалась  в  комок,  и,  хотя  старалась  сдерживаться,  плечи   ее
задрожали, и она зарыдала.
   - Тише, тише, мой ангел. Mon ange... ca пе vaut pas la  peine.  He  стоит
плакать. Скоро мы снова будем вместе.
   На самом деле Бог знает когда. Всю ночь  они  не  спали,  а  лишь  лежали
рядом. Уже светало, но Лиане не хотелось, чтобы эта ночь подходила к концу.

Глава двадцатая

   С выключенными фарами они ехали в Тулон проселочными дорогами  во  взятой
напрокат машине. Арман имел при себе свои новые официальные документы. Лиана
была в черном платье и черном шарфе. Девочек она одела  в  свободные  брюки,
рубашки и туфли из мягкой кожи. У каждой была небольшая сумка с вещами.  Все
остальное пришлось оставить во Франции. По дороге  почти  не  разговаривали.
Когда дети уснули, Лиана все время смотрела на Армана, как бы желая  впитать
в себя последние часы, проведенные с ним. Все еще  не  верилось,  что  через
несколько часов они расстанутся.
   - Это даже хуже, чем  когда  я  заканчивала  университет,  -  постаралась
улыбнуться Лиана.
   Оба вспомнили тот год их помолвки, когда ему приходилось жить в  Вене,  а
она заканчивала Миллз-колледж в Окленде. Но теперь - и они оба отдавали себе
в том отчет - разлука может затянуться куда больше, чем на год. И  никто  не
может предугадать - на сколько. Гитлер крепко  держал  Европу  за  горло,  и
требовалось немалое время, чтобы ослабить его  хватку.  Лиана  знала:  Арман
приложит все усилия, чтобы это произошло скорее, и  таких  преданных  родине
людей оказалось много. Даже няня девочек. Когда Лиана сообщила ей, что она с
детьми возвращается в Америку, но  взять  с  собой  гувернантку  не  сможет,
мадемуазель несказанно удивила ее, прямо заявив, что и так  хотела  уходить.
Она не собирается работать на сторонника Петена. А потом в запале призналась
даже, что собирается присоединиться к бойцам Сопротивления  в  самом  сердце
Франции. Это было смелое признание, но она доверяла Лиане, и обе  женщины  в
слезах обняли друг друга. Когда гувернантка уходила из дома, девочки  горько
рыдали.
   Так начался тот длинный мучительный день прощаний. Но хуже всего было уже
в Тулоне, когда на скрипучем дощатом  причале  Арман  подтолкнул  дочерей  к
крепышу рыбаку, стоявшему в лодке. Девочки плакали, прижавшись друг к другу,
а Лиана бросилась к Арману и обняла его в последний раз. Ее глаза продолжали
умолять его, но голос не слушался.
   - Арман, поедем с нами... Милый, пожалуйста...
   Но он только качал головой. Он стоял  перед  ней,  выпрямившись  во  весь
рост, обхватив ее сильными руками.
   - Я должен остаться. - Он еще раз посмотрел на дочерей. - Помни, о чем  я
тебе говорил. Я буду писать - официально или через подпольную сеть  -  когда
смогу. Даже если известий от меня не будет - верь:  со  мной  все  хорошо...
верь, любовь моя... будь храброй... - Его голос дрогнул, в глазах  появились
слезы, но затем он посмотрел ей в лицо и улыбнулся:
   - Лиана, всем сердцем, всей душой я  люблю  тебя.  -  Она  задыхалась  от
рыданий, он поцеловал ее в губы, а  затем  подвел  к  рыбаку.  -  Храни  вас
Господь, любовь моя... Au revoir, mes filles, прощайте, девочки...
   Лодка отчалила, а он остался на причале. Арман долго махал ей вслед, и  в
наступающих сумерках они видели его в костюме в елочку с  развевающимися  на
ветру седыми волосами. "Au revoir", - прошептал он еще раз,  когда  рыбацкую
лодку уже поглотила тьма. "Au revoir..." Оставалось только  молиться,  чтобы
это не было прощанием навсегда.

Глава двадцать первая

   Так получилось, что до фрахтового корабля "Довиль" им пришлось добираться
не один день, а два. Корабль вынужден был отойти дальше в море, чтобы  немцы
не смогли его обнаружить, но, к счастью, рыбаки из  Тулона  знали,  где  его
искать. Всю неделю на корабле повторяли один и  тот  же  маневр:  уходили  в
море, затем вновь  приближались  к  берегу,  создавая  видимость  того,  что
команда занята ловлей рыбы, на тот  случай,  если  немцам  придет  в  голову
выяснять, отчего это судно не возвращается в порт.
   Но немцам до корабля было мало дела -  они  наслаждались  Францией,  ведь
Сопротивление еще не набрало полной  силы.  Внимание  оккупантов  привлекали
кафе, девушки, бульвары. А "Довиль" тем временем стоял  на  рейде,  подбирая
пассажиров, которых привозили с берега. Груз остался в  Северной  Африке,  и
осадка у корабля была неглубокой - много ли веса в  шестидесяти  пассажирах,
занимавших пятнадцать кают. Среди  них  большинство  составляли  американцы,
было также два французских еврея, десяток англичан, ехавших с юга Франции, и
несколько канадцев. Другими словами, здесь собрались люди,  стремившиеся  во
что бы то ни стало выбраться из Франции и довольные тем,  что  оказались  на
корабле.
   Весь день они толпились на палубе, по вечерам вместе с командой сидели  в
переполненной столовой, ожидая, когда наконец корабль отправится в плавание.
Капитан обещал, что они тихо снимутся с места  этой  ночью,  но  еще  должны
прибыть женщина с двумя дочерьми - семья французского дипломата.
   Когда Лиана с девочками взошли на корабль,  они  оказались  единственными
женщинами на борту, но Лиана была настолько измотана двухдневной поездкой  в
лодке, что сначала не обратила на это обстоятельство никакого внимания.  Все
два дня в лодке девочки плакали и звали отца, к тому же  все  трое  насквозь
пропахли рыбой. Элизабет целый день тошнило, а Лиана не могла  думать  ни  о
чем другом, кроме как об Армане. Начало их возвращения на родину  начиналось
просто кошмарно. Но все-таки оно началось, и надо было взять  себя  в  руки,
Лиана обещала Арману следить, чтобы девочки не очень горевали, но сама  она,
стоило ей только подумать о разлуке, с трудом удерживала  слезы.  Поднявшись
на палубу "Довиля", она едва стояла на ногах, и сопровождавшему  их  матросу
пришлось буквально на руках отнести и ее саму, и  девочек  в  отведенную  им
каюту. Дети обгорели на солнце, обеих знобило, а Лиана не могла шевельнуться
от усталости. Они заперли дверь  в  каюту  изнутри,  бросились  на  койки  и
заснули.
   Лиана не просыпалась до глубокой ночи, пока корабль не начал  плавно,  но
заметно покачиваться. Она выглянула из иллюминатора в ночную мглу и  поняла,
что они тронулись в путь. Настигнут ли их немецкие подводные лодки,  удастся
ли добраться до Америки, этого Лиана не знала. Но в любом случае пути  назад
не было, и Арман не позволил бы  им  вернуться.  Она  поправила  на  дочерях
одеяла, тихо прошла к своей койке и снова заснула до рассвета.
   Проснувшись, она  приняла  душ  в  ванной  комнате,  которую  они  делили
приблизительно с  пятнадцатью  пассажирами,  -  на  корабле  имелось  четыре
душевых, и очереди туда были внушительными, но только не ранним утром. Затем
она вернулась в каюту, чувствуя себя посвежевшей и проголодавшейся - впервые
за трое суток.
   - Madame? - в дверь  постучали.  На  пороге  появился  смуглолицый  моряк
французского торгового флота. В руке он держал чашечку кофе. - Du cafe?
   - Merci.
   Она приняла чашку, присела, отпила небольшой глоток дымящегося напитка, и
только сейчас ей в голову пришла мысль, что она единственная женщина на этом
корабле, а значит, за ней здесь будут ухаживать, как никогда.  Вряд  ли  это
справедливо, подумалось ей, ведь все здесь "в одной лодке". Она  усмехнулась
этому невеселому каламбуру. Насколько  она  не  хотела  покидать  Францию  и
Армана, настолько же сейчас она была рада тому,  что  оказалась  наконец  на
корабле. Лиана дала себе слово, что будет помогать во время  плавания  всем,
чем только сможет, но когда вместе с дочерьми она вышла в столовую, то сразу
же убедилась - здесь  и  без  нее  обходятся  прекрасно:  все  было  отлично
организовано.
   Пассажиров кормили в три смены, все ели  быстро  и  уступали  свои  места
другим. На корабле царила атмосфера товарищества и взаимопомощи, и никто  не
смотрел на нее дерзким взглядом. Некоторые мужчины дружески  заговаривали  с
девочками. Большинство из них были американцы, по той или  иной  причине  не
сумевшие уехать из Франции в самом начале войны. Лиана скоро узнала, что без
малого человек десять среди них были  журналисты,  двое  канадцев  оказались
врачами, а остальные в  основном  -  бизнесмены,  которых  дела  или  другие
причины задержали во Франции.
   Говорили о Гитлере, о сдаче Франции, о том, как легко Париж раскрыл перед
врагом ворота... кто-то вспоминал последнюю речь де Голля... кто-то  говорил
о Черчилле. Комната наполнилась слухами,  разнообразнейшими  интерпретациями
событий, обрывками  сплетен...  Внезапно  кают-компанию  пересекла  знакомая
фигура. Лиана не  могла  поверить  своим  глазам  -  это  был  он.  Высокий,
светловолосый, в морском костюме,  почти  трещавшем  по  швам  в  плечах,  и
брюках, более чем коротких. Когда он повернулся, чтобы налить себе  кофе  из
кофейника, их глаза встретились,  как  будто  он  почувствовал  на  себе  ее
взгляд. Он смотрел на Лиану с таким же  недоверчивым  выражением  в  глазах,
затем лицо расплылось в широкой улыбке.  Он  покинул  свое  место,  поспешно
подошел к ней, пожал ей руку и обнял девочек.
   - Черт возьми, что вы-то тут делаете?
   Ник Бернхам, широко улыбаясь, глядел на Лиану и, заметив, что она смотрит
на его брюки, объяснил:
   - Мой багаж упал за борт, когда я сюда добирался. Черт, как здорово,  что
я снова вас вижу. А где Арман? - Он огляделся,  ища  его  глазами,  а  затем
внезапно обо всем догадался, увидев, как помрачнела Лиана.
   Она ответила тихо:
   - Он остался в Париже.
   - Наверное, собирается в Северную Африку?
   Ник понизил голос, а у нее не хватило мужества  произнести,  что  ее  муж
остался в Париже с Петеном.
   Она заглянула ему в глаза и кивнула.
   - Какая удивительная судьба, Ник. Всего год назад  мы  с  вами  оказались
вместе на "Нормандии", а теперь,  посмотрите,  где  мы.  -  Она  улыбнулась,
взглянув на его брюки. Затем они оба  печально  оглянулись  по  сторонам.  -
Франция в руках врагов... мы бежим, спасаем жизнь... кто бы мог  поверить...
- Она снова взглянула на Ника. - А я думала, вы давно уехали.
   - Я  оказался  недостаточно  сообразительным.  Было  так  тихо,  я  решил
поболтаться здесь еще с месяц, и вдруг все полетело к  черту,  и  оказалось,
что уехать невозможно. Я ведь мог уплыть еще в марте на "Королеве Марии",  а
вместо этого... - Он усмехнулся. - И все-таки мы плывем домой. Возможно,  не
с такими удобствами, как плыли  сюда,  но,  черт  возьми,  разве  это  имеет
какое-то значение?
   - Как дела у Джона?
   - Вроде бы все хорошо. Я теперь еду домой и вызволю его, а то ведь он  до
сих пор живет у бабушки. - Тень печали пробежала по его лицу. Какой  сложной
была их жизнь - они  несли  свою  боль  в  себе.  Внезапно  Ник  увидел  три
свободных места. - Садитесь поешьте Я вас потом найду, и мы поговорим.
   - Ну что ж, на этот раз обойдемся  без  теннисного  корта?  -  улыбнулась
Лиана.
   Эта встреча казалась такой неожиданной и странной, но какое она  принесла
облегчение! Внезапно трагедия  бегства  от  войны  уменьшилась  до  размеров
нелепого и немного смешного приключения. Лиана видела, что Ник думает о  том
же.
   - Просто какое-то безумие! Но самое безумное в том, что мы встретились.
   Накануне  Ник  целый  день  раздумывал,  как  все  остальные   узнали   о
существовании этого корабля. Но ведь  узнали,  раз  они  здесь.  Подобралась
отличная компания: "Пароходные линии Крокетта" (благодаря  Лиане),  "Бернхам
сталь" (это он сам), два профессора из Гарварда (они месяц  назад  закончили
свои дела в Кембридже и теперь мечтали вернуться в  Америку),  и  можно  еще
продолжать и продолжать. Ник вернулся к своему столику, взял  чашку  кофе  и
снова подошел к Лиане поболтать еще минуту-другую, прежде чем  ему  придется
уступить свое место следующему. Во время плавания  у  них  будет  достаточно
времени для разговоров.
   Никто не знал, сколько времени займет путь в Нью-Йорк.  Это  зависело  от
того, насколько сильно корабль будет отклоняться от  курса,  чтобы  избежать
опасностей, которые предвидел капитан. Нику говорили, что  капитан  обладает
прекрасной интуицией, он уверен, что ему удастся обойти все наиболее опасные
участки. Поэтому когда позже Ник встретился с Лианой на верхней палубе, он с
удовольствием передал ей эту обнадеживающую информацию.
   - Ну, старые подружки, как поживаете?
   Девочки на солнышке играли в  куклы,  а  Лиана  сидела,  прислонившись  к
лестнице, когда Ник, перегнувшись через перила, приветствовал их сверху.
   - Мы с вами встречаемся в самых неожиданных местах...
   Он вспомнил о событиях, происходивши