возрасте, он буквально  сводил
меня с ума! Я забыл об этом, но теперь вспомнил. К тому же это было двадцать
лет назад; мне тогда было всего тридцать семь, а теперь мне сто.  Во  всяком
случае, я чувствую себя именно так.
   Он посмотрел на Глэдис. Она плакала. Полу пришлось напомнить себе, что он
поступает так  ради  нее  и  Седины.  Главным  образом  -  ради  Селины.  Он
чувствовал, что обязан сделать это хотя бы потому, что позволил  ей  умереть
одной, в страшном взрыве, который опалил  и  разорвал  ее  на  части  еще  в
воздухе. А он не смог последовать за ней,  и  теперь  ему  предстояло  вечно
винить себя в этом, хотя бы он и прожил еще сто раз по сто лет.
   - Нет, Глэдис. Это мое последнее слово, - сказал Пол твердо. -  А  сейчас
ты должна уйти.
   Он встал.
   - Иди, - повторил он, но Глэдис никуда не пошла. Она просто стояла  перед
ним и плакала растерянно и горько. Происходило что-то страшное.  Она  знала,
что Пол любит ее, тогда почему он гонит ее прочь?
   - А как же Антигуа? - спросила она сквозь слезы. - Мы.., мы поедем туда?
   Это, разумеется, уже не имело никакого значения, но Глэдис надеялась, что
Пол вспомнит, о чем они вместе мечтали, и придет в себя. Однако он оборвал и
эту, последнюю ниточку, которая их связывала. Он хотел получить назад все  -
свое сердце, свою жизнь, их будущее...
   - Нет, - холодно сказал он. - Мы туда не поедем. Найди  себе  нормального
парня и поезжай с ним куда-нибудь в другое место. Я  для  этого  не  гожусь.
Все, что было во мне хорошего, - все умерло вместе с Сединой.
   - Нет, нет, не говори так! - вскричала Глэдис. - Ты остался таким же, как
был. А я.., я люблю и твои хорошие, и дурные стороны!
   Это был последний крик отчаявшейся души, но Пол не захотел услышать  его.
От Глэдис ему больше ничего не было нужно. Все было кончено.
   Глэдис подняла на него полные слез глаза.
   - Что я скажу детям? Как объясню?
   - Расскажи им, какой я подонок. Думаю, они тебе поверят.
   - Нет, не поверят. И я тоже не верю, потому что это не правда. Ты  просто
боишься, боишься быть счастливым!
   Пол вздрогнул, как от удара. Глэдис попала в точку, но он не хотел, чтобы
она об этом знала.
   - Поезжай домой, Глэдис! - сказал он, слегка повышая голос и открывая для
нее дверь. - Возвращайся домой к детям, ты нужна им!
   - И тебе тоже. Тебе я нужна больше, чем им, - убежденно ответила  она.  В
конце концов, она знала его очень хорошо - лучше, чем он сам.
   Но Пол ничего не сказал. Глэдис еще немного  постояла  на  пороге,  потом
повернулась и медленно пошла по коридору к лифтам.
   - Я люблю тебя. Пол. - Это было последнее, что она сказала ему.
   Когда Глэдис скрылась за поворотом коридора, Пол тихо закрыл дверь номера
и вернулся в спальню. Там он бросился на кровать, на которой они провели так
мало ночей, и заплакал. Он хотел вернуть ее, но знал, что не сможет. Слишком
поздно. Его больше не существовало - Селина позвала  Пола  за  собой,  и  он
пошел за ней по своей собственной воле, хотя  и  не  без  борьбы.  Крошечная
надежда на счастье, тлевшая в его груди всего несколько дней назад,  погасла
под спудом тяжкой вины, которую Пол  испытывал  перед  женой.  Он  не  погиб
вместе с ней. Он подвел, предал ее. Он изменил ей. И  даже  если  бы  Седина
простила его, Пол знал, что не имеет никакого права быть с Глэдис.
   А Глэдис ехала обратно в Уэстпорт. Глаза ее все еще  застилали  слезы,  а
сама она была близка к истерике. Неужели это произошло с ней?  Как  мог  Пол
так поступить? То, что он сделал, мало чем отличалось от выходок  Дуга;  вся
разница заключалась только в том, что она любила Пола, а он любил ее. Глэдис
знала это твердо. Что случилось? Как это могло случиться?
   Сердце ее буквально разрывалось от горя и тоски, слезы продолжали ручьями
течь из глаз, поэтому Глэдис не заметила машину, которая, выскочив откуда-то
сбоку, попыталась втиснуться в узкий промежуток между капотом ее  автомобиля
и идущим впереди грузовиком. Раздался удар, универсал  Глэдис  отбросило  на
ограждение, а оттуда - снова на проезжую часть. Скорость  была  так  велика,
что тяжелая машина завертелась волчком и наконец опрокинулась, врезавшись  в
еще один автомобиль.
   Но ничего этого Глэдис уже  не  видела.  В  самом  начале  она  ударилась
головой о рулевое колесо и потеряла сознание, успев только почувствовать  на
губах солоноватый вкус крови.

Глава 8

   Когда Глэдис позвонила Мэйбл, было уже далеко за  полночь.  Итоги  аварии
оказались достаточно серьезными: у Глэдис была  сломана  рука,  травмированы
шейные позвонки и рассечена кожа  на  голове  (врачи  наложили  четырнадцать
швов). Кроме этого, у нее  подозревали  сотрясение  мозга  средней  тяжести.
Машина  была  разбита  вдребезги  и  годилась  только  под  пресс.  Еще  два
автомобиля получили серьезные повреждения, но, кроме Глэдис, никто больше не
пострадал.
   Ей  еще  очень  повезло,  что  она  осталась  жива.  Глэдис  доставили  в
уэстпортскую больницу  через  считанные  минуты  после  аварии,  и  дежурная
бригада сразу занялась ею. Два часа спустя она была уже в палате.
   Рассказывая о происшествии Мэйбл, Глэдис заплакала.  Сначала  она  хотела
позвонить Полу, но потом передумала. Ей не хотелось, чтобы он жалел ее или -
что было бы еще хуже - чувствовал себя виноватым перед  нею.  Нет,  во  всем
была виновата только она одна - и больше никто.
   В конце разговора Глэдис попросила Мэйбл приехать  и  забрать  ее,  и  та
примчалась в больницу меньше чем через полчаса - в кроссовках на босу ногу и
в длинном анораке, накинутом поверх ночной рубашки. С  детьми  она  оставила
Джеффа.
   - Боже мой, Глэдис! Как это тебя угораздило?!
   - Сама не понимаю... - Глэдис виновато улыбнулась, хотя глаза ее все  еще
были красны от слез, а плечи судорожно вздрагивали. - Ничего,  все  будет  в
порядке...
   - Ты выглядишь просто жутко! - заявила Мэйбл, рассматривая лицо  подруги.
Под глазами у Глэдис проявились черные круги, как у боксера, отстоявшего  не
меньше тринадцати раундов подряд. За много лет это была  ее  первая  авария.
Мэйбл была просто уверена, что Глэдис подверглась сильному  психологическому
стрессу.
   - Ты что, пила? - шепотом  осведомилась  она,  осторожно  оглядываясь  по
сторонам. Полицейские, выяснявшие обстоятельства происшествия, уже ушли,  но
вокруг, несмотря на поздний час, было много лишних ушей.
   - Нет, что ты! - ответила Глэдис, стараясь встать, но ее тут же  вырвало,
и она снова присела на край койки. Врачи сказали, что она может ехать домой,
но Мэйбл считала, что Глэдис лучше немного полежать.
   - Может, ты останешься здесь хотя бы до завтра? - спросила она, но Глэдис
отрицательно покачала головой.
   - Нет. Я должна вернуться домой, иначе дети будут волноваться.
   - Они будут волноваться еще больше, когда ты появишься перед ними в таком
виде, - заметила Мэйбл, но Глэдис настаивала на своем. Она мучительно хотела
оказаться дома, лечь в собственную постель и накрыться с головой одеялом.
   Через двадцать минут Мэйбл вывела Глэдис из ворот больницы  и  усадила  в
машину. В руках Глэдис держала металлическую миску на случай, если ее  будет
тошнить. По пути домой ее действительно рвало еще четыре раза, к тому же она
не переставала плакать, и Мэйбл никак не удавалось добиться у нее ответа  на
вопрос, в чем дело.
   - Что случилось, Глэд?  -  допытывалась  она.  -  Может  быть,  Дуг  тебя
э-э-э.., оскорбил?
   Но Глэдис твердила только, что с ней все в порядке.
   - Перестань,  ради  бога!  -  перебила  ее  Мэйбл,  останавливаясь  перед
крыльцом дома Глэдис. - Вот мы уже приехали.
   Из машины Глэдис вышла сама, но на  внутренней  лестнице  Мэйбл  пришлось
почти нести ее. В конце концов - с помощью няни, которая осталась  ночевать,
- они добрались до спальни; там Мэйбл раздела Глэдис, уложила в  постель,  а
сама пошла в кухню, чтобы согреть чаю. Но  Глэдис  от  чая  отказалась.  Она
просто лежала и тихо плакала. Лишь под утро ее сморил сон.
   Когда в семь утра дети спустились  в  кухню,  они  были  очень  удивлены,
застав там Мэйбл, которая в одной ночной рубашке  готовила  им  завтрак.  Не
дожидаясь вопросов, она быстро объяснила им, что Глэдис попала  в  небольшую
аварию. У нее немножко болит голова, и ей надо полежать.
   - А где наша машина? - спросил Сэм', выглянув в окно.
   - Машина? Там... Осталась на  дороге...  -  Мэйбл  неопределенно  махнула
рукой, и Джейсон присвистнул.
   - Должно быть, мама здорово стукнулась, если наш "автобус" не на ходу!
   - Да, но вашей маме повезло гораздо больше, чем вашей машине,  -  сердито
отрезала  Мэйбл.  Она  так  и  не  прилегла,  однако  ее   раздражительность
объяснялась скорее беспокойством за судьбу Глэдис, чем усталостью.
   - А можно нам Повидать маму? - робко спросила Эйми.
   - Позднее. Пусть она поспит. - твердо сказала Мэйбл.
   Завтрак прошел в молчании. Дети  чувствовали,  что  авария  была  гораздо
серьезнее, чем рассказала им Мэйбл. Тревога ясно читалась на их лицах. Когда
они наконец уехали в школу, Мэйбл снова поднялась к Глэдис. Та еще спала,  и
Мэйбл решила, что может съездить  домой  переодеться.  Впрочем,  прежде  чем
уйти, она оставила на ночном столике записку с обещанием вернуться как можно
скорее.
   Глэдис проснулась, а вернее - очнулась около полудня.  Первым  делом  она
придвинула к себе телефон и набрала номер Пола. Не то чтобы  она  на  что-то
надеялась - просто ей хотелось услышать его голос.
   Пол взял трубку на втором звонке.
   - У тебя все в порядке, Глэдис? - с беспокойством спросил он. Пол не спал
всю ночь, но это было все же лучше, чем кошмары, от которых он просыпался  в
холодном поту. К тому же он ужасно волновался из-за Глэдис и воображал  себе
всякие глупости. Пол знал, что она никогда не совершит самоубийства,  и  все
же на душе у него было неспокойно.
   - Конечно. Все в порядке, Пол,  не  волнуйся,  -  сказала  Глэдис  слабым
голосом.
   - Ты нормально доехала?!
   - Да, нормально, - солгала она, стараясь говорить как можно убедительнее,
но по щекам ее снова потекли слезы.
   Услышав этот ответ, Пол  почему-то  не  испытал  облегчения.  Он  слишком
хорошо помнил, какое у нее было лицо, когда она уходила.
   - Ты, конечно, была не в том состоянии, чтобы вести машину, - сказал Пол.
- Точно все в порядке?
   - Все хорошо, - твердила Глэдис. - Ты не беспокойся.
   Ее голос звучал нетвердо, но Пол  решил,  что  она  просто  слишком  мало
спала. Как и он.
   - Не очень хорошо, - мрачно ответил он. - Знаешь, я решил... Я сегодня же
возвращаюсь  на  "Морскую  звезду".  Она  сейчас  в  Гибралтаре.  Потом  мы,
возможно, пойдем на Антигуа, а может, куда-нибудь еще. Я пока не знаю.
   -  О...  -  сказала  Глэдис,  чувствуя,   как   в   груди   у   нее   все
переворачивается. Видимо, в глубине души она  все-таки  надеялась,  что  Пол
передумает.
   - И еще, Глэдис... Не звони мне больше, ладно?
   Это  был  настоящий  coup  de  grace  , быстрый и безжалостный удар прямо в сердце.
   - П-почему? - выдавила она.
   - Потому что мы просто сведем друг друга с ума, - объяснил он. - Нам надо
все забыть, понимаешь? Я совершил ошибку, страшную ошибку. Мне  очень  жаль,
Глэдис.
   - Мне тоже, - печально ответила она. Головная боль,  которая  ее  мучила,
была ничем по сравнению с болью сердечной.
   - Я старше тебя, - продолжал тем временем Пол. - Мне следовало тысячу раз
подумать,  прежде  чем...  Но  я  уверен,  ты  сумеешь  справиться.  Мы  оба
забудем...
   Он почти верил в то, что говорил. Как и  в  то,  что  никогда  не  сможет
забыть Седину. Чтобы  доставить  ей  удовольствие,  он  своими  руками  убил
Глэдис, растоптал свою любовь к ней, и теперь ему казалось, что Селина - где
бы она ни была - может быть довольна.  Ему  хотелось  надеяться,  что  боль,
которую он испытывал, хотя бы отчасти искупала его вину перед ней.
   - Береги себя, - сказал он негромко, но Глэдис не смогла ничего  ответить
- рыдания душили ее.
   Пол ждал, и в конце концов она справилась с собой.
   - Я люблю тебя, Пол, - проговорила она, прижимая  трубку  почти  к  самым
губам. - Я хочу, чтобы ты знал это. Всегда.  Позвони  мне,  когда  захочешь.
Когда придешь в себя...
   - Я пришел в себя. В конце концов пришел, так что не  жди...  Я  не  буду
звонить.
   Пол сказал это намеренно. Он не хотел, чтобы  у  Глэдис  оставалась  хоть
малейшая надежда на то, что все может вернуться. Это было  жестоко,  но  еще
более жестоко заставлять ее ждать чего-то, что никогда не произойдет. Седина
будет владеть его душой вечно.
   - Прощай, - произнес он тихо и дал отбой, не дожидаясь ее ответа.
   Глэдис медленно опустила трубку на рычаги. Откинувшись  на  подушку,  она
крепко закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно. "Как жаль,  что  я
не погибла в этой аварии! - подумала она. - Так было  бы  намного  проще.  И
легче".
   Забрав детей  из  школы,  Мэйбл  поднялась  к  Глэдис,  чтобы  попытаться
накормить ее. Но Глэдис выглядела гораздо хуже, чем утром, и это не на шутку
напугало Мэйбл.
   - Ты обязательно должна поесть, милая, -  сказала  она,  присаживаясь  на
кровать. - Выпей хотя бы бульону - это тебя подкрепит.
   Глэдис ничего не ела целый день, но каждый раз, когда Мэйбл появлялась  у
нее в комнате с чашкой чая или бульона, она  отвечала,  что  не  хочет,  или
просто качала головой. На этот раз Мэйбл решила  проявить  настойчивость.  В
конце концов ей удалось уговорить Глэдис  поднести  чашку  к  губам,  но  ни
одного глотка она сделать  так  и  не  смогла.  Горло  ее  стискивало  такой
судорогой, что она едва не подавилась.
   И тут Мэйбл вдруг осенило. Она не знала, кто  был  тот  человек,  который
довел Глэдис до такого состояния, но теперь она знала, что произошло.
   - Это из-за мужчины, верно?  -  спросила  она  осторожно,  но  Глэдис  не
ответила.
   - Не позволяй ему так обращаться с тобой! - решительно заявила  Мэйбл.  -
Ты этого не заслужила. Хватит с тебя одного Дугласа! Этот парень...  Кто  бы
он ни был, он не стоит и твоего мизинца!
   - В том-то и дело, что стоит! - всхлипнула Глэдис. - Он... Я  люблю  его,
Мэйбл.
   Мэйбл не осмелилась просить, чтобы Глэдис назвала имя, но у нее были свои
догадки. Вернее,  одна,  совершенно  потрясающая  догадка.  Она  была  почти
уверена, что это - правда. Этим мужчиной должен был быть  Пол  Уорд.  Как  и
когда  они  встретились,  каковы  были  их  отношения,  Мэйбл  могла  только
предполагать - Глэдис не обмолвилась об этом ни  словом.  В  последний  раз,
когда она упоминала при ней о Поле, он  был  где-то  в  Европе.  Значит,  он
вернулся в Нью-Йорк.
   Вернулся, чтобы нанести Глэдис безжалостный удар. За всю свою жизнь Мэйбл
только один раз видела женщину в подобном состоянии - это была ее сестра.  В
двадцать один год она совершила самоубийство из-за  парня,  который  жил  по
соседству, а Мэйбл нашла тело. Это стало трагедией всей ее жизни, и  теперь,
глядя на Глэдис, которая мало  чем  отличалась  от  трупа,  Мэйбл  с  ужасом
подумала, уж не пыталась ли ее подруга покончить с  собой.  Быть  может,  не
сознавая, что делает, она могла просто допустить, чтобы эта  ужасная  авария
произошла...
   Но этого не знала даже сама Глэдис.  Она  лежала  на  подушке  совершенно
неподвижно, и из ее крепко зажмуренных глаз текли  слезы.  И  Мэйбл  плакала
вместе с ней - вместе с ней и о ней.

Глава 9

   Весь следующий месяц ушел у Глэдис на то, чтобы хоть как-то  поправиться.
На голове у нее остался шрам длиной  в  несколько  дюймов,  начинавшийся  от
левого виска и исчезавший в волосах. Спустя три недели после аварии  он  все
еще был ярко-красным. Впрочем,  когда  она  отправилась  в  больницу,  чтобы
проверить, все ли в порядке, пластический хирург, который зашивал  ее  в  ту
страшную ночь, обещал, что через полгода шрама совершенно не будет видно.
   Глэдис понимала, что  все  могло  быть  хуже,  гораздо  хуже.  Она  могла
погибнуть, могла получить такие повреждения, что  пролежала  бы  в  коме  до
конца дней своих, спокойная и безмятежная,  как  тыква  на  грядке.  Но  все
обошлось. Сломанная рука срослась.
   Сотрясение мозга прошло без последствий, и единственным,  что  беспокоило
Глэдис, была травма шейных позвонков. Она все еще  носила  гипсовый  корсет,
когда - уже в конце апреля - ей неожиданно позвонил Рауль.
   У него опять было для нее  задание.  Один  из  журналов  готовил  большой
материал о  жертве  изнасилования.  Насильник  был  схвачен,  и  репортаж  о
процессе над ним  обещал  стать  довольно  скандальным,  однако  в  качестве
дополнения  к  текстовому  и  рисованному  материалу
редактору нужны были фотографии.
   Глэдис думала два дня  и  в  конце  концов..,  согласилась.  Ей  хотелось
отвлечься от собственных проблем, да и по работе она соскучилась.  И  жалеть
ей не пришлось.
   Жертва - девушка по имени Кристин - произвела на  Глэдис  очень  приятное
впечатление. Ей было всего двадцать пять лет, однако, несмотря на  это,  она
уже была довольно известной манекенщицей. Именно была,  так  как  насильник,
подкарауливший  ее,  когда  Кристин  выходила  из  такси  на  Пятой   авеню,
располосовал ей лицо обломком опасной бритвы.
   На репортаж у Глэдис ушло два дня. Единственное, что было ей не по  душе,
- это то, что они с Кристин встречались в "Карлайле", где когда-то жил Пол.
   Зато фотографии Глэдис удались.  Они  вызвали  большой  резонанс  и,  как
говорили, даже способствовали тому, что насильник  получил  пятнадцатилетнюю
прибавку к своим пятидесяти годам заключения.
   От Пола по-прежнему не было никаких известий. Вот уже больше  месяца  она
не звонила ему. Он тоже не звонил.  Глэдис  не  знала  даже,  где  находится
сейчас "Морская звезда", на которую он собирался вернуться. Ей было известно
только одно: Пола нет в Нью-Йорке, и подчас она думала об этом почти  что  с
облегчением. Сознавать, что  человек,  которого  ты  любил  всем  сердцем  и
потерял, находится где-то совсем рядом, было бы намного тяжелее.  В  глубине
души Глэдис продолжала верить, что когда-нибудь Пол  все-таки  позвонит  ей,
однако к середине мая  ее  призрачная  надежда  окончательно  растаяла.  Она
поняла, что он ушел из ее жизни, и скорее всего  -  действительно  навсегда.
Пол оставил за собой выжженную равнину в ее душе, которая, если  и  зарастет
когда-то новой травой, все равно еще долго  будет  пахнуть  гарью  в  жаркий
полдень. Что ж, придется научиться жить с этим, как она научилась  жить  без
Дуга. Мечта исчезла. Уходя, Пол забрал с собой и ее  сердце,  и  ее  любовь,
которую она подарила ему. У Глэдис осталось только сознание того, что  и  он
любит ее. Она знала, что это так, и ничто не в  силах  было  разубедить  ее.
Даже сам Пол, что бы он ни говорил и что бы ни делал.
   В середине мая у Мэйбл был день рождения, и Глэдис пригласила подругу  на
ленч. За редким исключением она делала это  каждый  год,  так  что  в  конце
концов подобные  совместные  трапезы  стали  для  них  традицией.  Буквально
накануне Глэдис приобрела новенький "Шевроле" - седан, и  Мэйбл  восхищалась
мощной многоместной машиной. У Мэйбл вертелся на языке вопрос,  который  она
уже давно хотела задать, но не  осмеливалась.  Но  теперь  Глэдис,  кажется,
чувствовала себя значительно лучше, чем полтора месяца назад, и это  придало
Мэйбл смелости. Разумеется, это было не  ее  дело,  но  любопытство  превыше
всего.
   И вот, когда они сидели в ресторане, Мэйбл наконец решилась.
   - Скажи, кто был тот человек? - спросила она. - Ну, ты понимаешь...
   Глэдис вздохнула и долго молчала, глядя  в  сторону.  Потом  на  лице  ее
отразилась такая мука, что Мэйбл немедленно пожалела о своей бестактности.
   -  Это  был  Пол  Уорд,  -  ответила  Глэдис.  -  Мы  с  ним  все   время
перезванивались. С сентября, когда погибла Седина. Мы разговаривали  друг  с
другом почти каждый день, и Пол стал моим лучшим  другом,  он  был  мне  как
брат... Даже больше: он был светом в конце