по руке.
   - Ты сумасшедшая.
   Более сумасшедшая, чем он думал, сумасшедшая от  страха,  тоски  и  боли.
Сумасшедшая от мысли, жив ли Ник. День за днем она слушала рассказы о  войне
и все спрашивала себя, не Ник ли действительно был тот убитый, о котором  ей
рассказывали. Был ли он вообще там? В ее глазах застыло постоянное выражение
тревоги. В понедельник утром за дело взялся Джордж Крокетт. Во второй раз за
этот год он позвонил Бретту Уильямсу.
   - Послушай, мне нужно обязательно узнать о нем.
   - Нам тоже.
   Старик удивил Бретта Уильямса. Зачем ему это? Может быть, он  был  другом
старика Бернхама.
   - Мы ничего не слышали.
   - Узнай, ради Христа. Позвони в Белый дом, Государственный департамент, в
Пентагон, позвони куда-нибудь.
   - Мы звонили. Там такой беспорядок, что они и сами ничего не знают.  Одни
утонули  на  "Хорнете",  другие  лежат  в  госпиталях.  Говорят,  что  через
месяц-другой у них появятся более точные сведения.
   - Но я не могу так долго ждать, - простонал старик.
   - Почему интересно? - Бретт Уильямс вышел из себя, и они  накричали  друг
на друга. Уже месяц Уильямсу трепали нервы из-за Ника. Ему почти каждый день
звонил Джонни. А он ничего не мог сказать ни мальчику, ни  этому  старику  с
Западного  побережья.  Даже  Хиллари  звонила.  Ее,  кажется,  действительно
волновала мысль, что Джонни может потерять отца. Теперь она уже была  готова
отдать ему сына. - Ты считаешь, что мы тут сидим и прохлаждаемся. Узнай сам,
черт возьми, или подожди.
   -  Моя  племянница  не  может  ждать.  Она  очень  волнуется,  и   вообще
неизвестно, что с ней будет, если мы не узнаем, где он.
   - Твоя племянница? - Бретт удивился. - Кто же она такая, черт возьми?
   - Лиана Крокетт, вот кто. - Она не носила  этой  фамилии  уже  тринадцать
лет, но сейчас он забыл об этом.
   - Но... - Бретт постепенно начинал понимать. - Я же  не  знал,  когда  он
уезжал... Он ничего не говорил... - Бретт спрашивал себя, правду ли  говорит
старик. Должно быть, правду. Иначе для чего бы он звонил.
   - Почему он должен был тебе что-то говорить? В то время она была замужем.
Сейчас она вдова. - Он не был уверен, стоит ли распространяться об этом.  Но
он сказал, и ему стало легче. Он не  мог  спокойно  смотреть,  как  страдает
Лиана.
   - Послушай, мы должны найти его. - Он схватил лист бумаги и ручку. - Кому
ты звонил? – Уильямс продиктовал весь список. Старик начинал ему  нравиться.
У него был характер, и он любил и свою племянницу, и  Ника  Бернхама.  Бретт
пораскинул  мозгами,  кому  бы  еще  позвонить.  Старик  сделал  ряд  ценных
замечаний. - Ну, кто будет звонить - ты или я? - На самом деле это не  имело
значения: "Сталь Бернхама" и "Пароходство Крокетта" были одинаково известны.
   - Я попытаюсь еще раз, а потом позвоню вам.
   Через два дня Бретт позвонил.  Он  узнал  немного,  но  кое-что  все-таки
выяснил.
   -  Он  был  на  "Энтерпрайсе",  когда  тот  взорвался,  мистер   Крокетт.
По-видимому, он тяжело ранен. Мы знаем только, что его отправили на  Гавайи.
А сегодня утром сообщили, что он был в Хикеме.
   - Он все еще там? - Руки старика задрожали. Они нашли его...  но  жив  ли
он? Тяжело ли он ранен?
   - На прошлой неделе его отправили в Штаты на "Соласе". Корабль превратили
в плавучий госпиталь, и  сейчас  он  направляется  в  Сан-Франциско,  мистер
Крокетт... - Он не  хотел  отнимать  у  старика  надежду,  но  нужно  трезво
смотреть на вещи, даже незнакомой племяннице, особенно ей. Он не подозревал,
что она ничего не знает о предпринятых дядей шагах.
   Джордж ничего не скажет ей, пока не узнает что-либо более определенное.
   - Мы не знаем, в каком он состоянии. Когда его привезли в Хикем,  он  был
при смерти. Кто знает, как он сейчас... на этих кораблях...
   - Я понимаю. -  Джордж  Крокетт  закрыл  глаза.  -  Нам  остается  только
молиться.
   Он не знал, стоит ли сейчас все рассказать Лиане или лучше подождать.  Но
ведь она может встретиться с ним  в  этом  проклятом  госпитале.  Он  открыл
глаза.
   - Как вам удалось все выяснить? Бретт Уильямс улыбнулся.
   - Я еще раз позвонил президенту и сказал ему, что вы очень  волнуетесь  и
что для вас это важно.
   - Он хороший человек. Я голосовал за него на последних выборах.
   Бретт Уильямс улыбнулся:
   - Я тоже.
   Но настоящего облегчения не было.
   - Вы знаете, когда прибывает корабль?
   - Точно ничего не известно. Завтра или послезавтра. Я прослежу за этим и,
как только что-нибудь узнаю, позвоню вам.
   Он повесил трубку и позвонил в штаб военно-морского флота. "Солас" должен
был прибыть на следующий день около шести часов. Весь день  дядя  размышлял,
прежде чем начать разговор с Лианой. Племянница  вернулась  домой  в  десять
вечера, бледная и усталая. Он смотрел, как она  жует  бутерброд  и  запивает
чаем. Он хотел ей все рассказать, но не  смог.  А  что,  если  Ник  умер  на
корабле? Он подумал еще немного. А если нет?
   Через час он постучал к ней в дверь. Лиана еще не спала.
   - Лиана, ты не спишь?
   - Нет, дядя Джордж. Что-нибудь случилось? Вы плохо себя чувствуете? - Она
выглядела встревоженной.
   - Нет-нет. Со мной все в порядке, дорогая. Садись.  -  Он  усадил  ее  на
стул, сам сел на кровать.
   У нее похолодело внутри.  Она  чувствовала,  что  сейчас  он  сообщит  ей
что-то, чего она не хочет знать. Она смотрела  на  него,  последняя  надежда
угасала.
   - Я кое-что хочу сказать тебе, Лиана. Может быть, ты будешь сердиться  на
меня. - Он вздохнул и продолжал:
   - Несколько дней назад я позвонил Бретту Уильямсу.
   - Кто это? - Потом она вспомнила, о ком шла речь, и тело ее оцепенело.  -
Да? - Она как будто умирала, падая в темную пропасть.
   - Ник был на Гвадалканале. - Дядя старался  говорить  быстро.  -  Он  был
ранен... очень тяжело. По последним сообщениям, он жив.
   - Когда это было? - Она говорила шепотом.
   - С неделю назад.
   - Где он?
   Дядя говорил с ней, следя за выражением ее глаз. Ей было очень больно, но
она снова вернулась к жизни.
   - На корабле, который идет в Сан-Франциско.
   Она тихо заплакала. Он подошел к ней и коснулся ее плеча.
   - Лиана... Может быть, он жив. Ты достаточно видела, чтобы понимать  это.
- Она кивнула и посмотрела на него.
   - Вы знаете, на каком он корабле?
   - На "Соласе". Завтра они прибудут в Окленд в шесть часов утра.
   Она в раздумье сидела, закрыв глаза. В  шесть  утра...  в  шесть  утра...
Через семь часов эта неизвестность кончится... Она будет знать... Она  снова
посмотрела на дядю.
   - Как только они приплывут, мы все будем знать.
   - Я поеду туда сама.
   - Ты ведь можешь и не найти его.
   - Если он там, найду.
   - Но, Лиана... А что, если он умер? - Дядя не хотел, чтобы она узнала  об
этом в одиночку. - Я поеду с тобой.
   Она поцеловала его в щеку.
   - Я хочу поехать одна. Я должна. - Она улыбнулась, вспомнив,  что  сказал
ей Ник.
   - Я сильная женщина, дядя Джордж.
   - Это я знаю. - Она улыбнулась сквозь слезы. - Но это может быть  слишком
даже для тебя.
   Лиана только покачала головой Потом дядя ушел, а Лиана всю ночь просидела
в темноте, глядя на часы. В половине  пятого  она  приняла  душ  и  оделась,
надела теплое пальто и ушла из дома. Вокруг стоял густой туман.

Глава пятьдесят шестая

   В пять пятнадцать Лиана была на Бэй-бридж. Машин на улице не было. Только
два одиноких грузовика где-то вдали. А над заливом  и  над  мостом  клубился
густой туман. Пока она шла на базу, туман опустился к  воде.  Рядами  стояли
санитарные  машины,  готовые  забрать  раненых  с  корабля,  и  группами   -
медицинские  работники,  дышавшие  на   руки,   чтобы   согреться.   Корабль
приближался, вот он  уже  под  мостом  Золотые  Ворота.  Потом  она  увидела
знакомого военного врача из госпиталя.
   - Вас послали сюда, Лиана? Мне кажется, вы работаете больше меня.
   - Нет. Я пришла посмотреть... найти...
   Он увидел выражение ее глаз и кивнул. Они были  здесь  на  дежурстве.  Он
сразу же понял, зачем она пришла сюда и сейчас стояла, дрожа от холода.
   - Вы знаете, где он был?
   - На Гвадалканале.
   Они просмотрели списки раненых,  убитых  и  поступивших  в  госпиталь  за
несколько месяцев.
   - Вы знаете, насколько тяжело  он  ранен?  -  Она  покачала  головой.  Он
коснулся ее руки и мягко сказал:
   - Мы разыщем его. - Она кивнула.
   Говорить она не могла и побрела  посмотреть,  не  пришел  ли  корабль.  В
густом тумане ничего не было видно. Потом медленно  вдалеке  появился  свет,
зазвучала сирена, и она увидела у причала группу людей,  ожидающих  прибытия
корабля... Это были  женщины,  внимательно  вглядывавшиеся  в  туман.  Потом
медленно появились огни "Соласа". Он вышел из тумана, как  белый  призрак  с
красным крестом. Лиана, затаив дыхание, стояла на холоде.  Казалось,  прошла
вечность и "Солас" никогда не пришвартуется. Все были  наготове.  Мужчины  с
носилками вышли вперед. Наконец  корабль  пришвартовался,  и  все  пришло  в
движение. Сначала выносили тяжелораненых. Загудели  гудки  "скорой  помощи".
Женщины закричали. Много дней раненые плыли на корабле по океану,  а  теперь
их везли в госпиталь с сиреной. Для жизней многих из них даже  минуты  имели
значение. Она пошла вперед, всматриваясь  в  лица.  Некоторые  из  них  были
закрыты, а некоторые так изувечены или  обожжены,  что  их  невозможно  было
узнать. Она шла по причалу, и  ее  сердце  сжималось.  Все,  что  она  здесь
делала, было не похоже на ее работу в госпитале. Сейчас она искала  Ника,  и
каждый раз, когда она видела раненого,  она  готовилась  к  самому  худшему.
Потом ее окликнул молодой врач.
   - Как его зовут?
   - Бернхам. Ник Бернхам! - закричала она.
   - Мы найдем его.
   Она кивнула в знак благодарности. И  он  пошел  в  одну  сторону,  она  в
другую, но Ника нигде не было. Стали медленно  спускаться  ходячие  раненые.
Осталась лишь небольшая группа возбужденно  говорящих  женщин.  Впереди  шел
хромающий мужчина со слезами на глазах. Внезапно она услышала  оглушительный
рев. Взглянув на палубу корабля, они увидели тысячи  людей,  перевязанных  и
искалеченных, раненых и увечных, приветствующих свою родину мощными  криками
"ура!". Лиана  тоже  закричала,  приветствуя  их  от  Ника,  от  себя...  от
Армана... Так много было тех, кто никогда не вернется домой. Она  спрашивала
себя, нет ли среди них  Ника.  Может  быть,  информация  дяди  Джорджа  была
неверной. Может, он погиб, или его не было на корабле, или он умер  в  пути.
Ожидание было невыносимым. Половина  восьмого,  туман  медленно  поднимается
вверх. Раненые все еще  шли,  но  Ника  среди  них  не  было.  Женщины  тоже
расходились. Молодой доктор все еще бегал среди носилок с ранеными. А машины
"скорой помощи" приезжали и снова уезжали, увозя раненых в госпиталь.  Лиана
понимала, что этим утром многое зависело от хирургов.
   - Пока еще ничего? - Молодой врач на минуту остановился  около  нее.  Она
покачала головой.
   "Может быть, это хороший знак. Может быть, он уже ушел? Или его  не  было
вообще", - подумала она про себя.
   Она продрогла до костей и внутренне оцепенела. И тут она увидела его.  Он
медленно продвигался сквозь толпу. Голова его была опущена, волосы  отросли,
но она сразу же узнала его, даже  в  толпе.  Когда  он  подошел  ближе,  она
увидела, что он на костылях. Она застыла на месте, спрашивая себя, нужно  ли
вообще ей было приходить сюда; что, если это ошибка? Может быть,  он  вообще
не захочет ее видеть. Она не сводила с него глаз.  Он  повернулся  к  соседу
справа и замер. Он увидел ее. Ни он, ни она не двигались с места. Они стояли
в движущейся толпе, а потом она медленно пошла ему навстречу - назад пути не
было. Она проталкивалась  сквозь  толпу,  которая  увлекала  ее  в  обратную
сторону Раненые кричали и плакали,  толпа  стала  двигаться  быстрее,  и  на
какое-то мгновение она потеряла его из вида.
   Когда толпа раздвинулась, она снова увидела его. Он все еще стоял на  том
же месте. Она побежала к нему, смеясь сквозь слезы.  Он  стоял  с  опущенной
головой и тоже плакал. Потом покачал головой, как будто хотел сказать "нет",
как будто не хотел ее видеть. Она замедлила шаги. И тут она увидела,  что  у
него нет левой ноги. Она рванулась к нему, выкрикивая: "Ник! Ник!" Он поднял
глаза. В его глазах она увидела прожитые годы. Прежде этого не  было.  Затем
он рывком схватил костыли и двинулся ей навстречу. Они стояли на причале, он
с силой прижимал ее к себе. Все было как прежде, и вместе с  тем  все  стало
другим.
   Прошла  тысяча  лет,  вокруг  умирали  люди,  над  их  головами  медленно
поднимался туман. Наконец-то Ник был дома,  и  Лиана  принадлежала  ему.  Он
оказался прав. Сильные не бывают побежденными.



   Даниэла СТИЛ
   СЕКРЕТЫ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Знаменитый режиссер Мел Векслер ставит свой лучший телесериал "Манхэттен"
и приглашает сниматься в нем звезд и молодых актеров. За плечами каждого  из
них непростая судьба, своя боль и свои радости, любовь и потери. Многое в их
судьбах меняется с приходом на телевидение - кто-то  находит  свое  счастье,
кто-то решает главную проблему в своей жизни. Но никогда еще не  приходилось
Мелу работать с группой, в которой было бы столько секретов.

Глава 1

   Солнечные лучи, отражаясь от стен домов, вспыхивали яркими искрами огней,
словно рассыпанные  по  айсбергу  бриллианты.  Сверкающая  белизна  слепила.
Сабина,  обнаженная,  лежала  в  шезлонге  на  солярии  под  жаркими  лучами
лос-анджелесского солнца. Кожа ее, смазанная маслом для  загара,  блестящая,
уже  приобрела  медово-золотистый  оттенок.  Позже  она  спустится  вниз,  в
бассейн, чтобы немного остыть, но сначала надо  соблюсти  привычный  ритуал.
Каждое утро Сабина загорает, лежа на спине, при этом  свою  роскошную  гриву
светлых волос она бережет от солнца, глаза тоже прикрывает  тампонами;  лицо
она смазывает кремом и покрывает  влажной  салфеткой,  чтобы  не  проявились
незаметные шрамы от прошлогодней пластической операции. По  той  же  причине
кусочками увлажненной марли  прикрыты  груди.  Сабина  перенесла  три  очень
удачные пластические операции. Первую - в тридцать восемь лет, просто  чтобы
разгладить небольшую морщинку между бровями и подтянуть  веки.  Вторую  -  в
сорок один год, тогда хирурги  увеличили  ее  грудь,  придав  ей  полноту  и
идеальную форму, которой не было даже в шестнадцать лет. Последняя операция,
сделанная год назад, несколько  повторяла  первую,  была  так  же  чуть-чуть
подтянута кожа над  ушами.  Когда  у  Сабины  выдавался  хороший  день,  она
выглядела на тридцать пять, если выдавался отличный - на тридцать один, а  в
глазке камеры порой и того моложе.., порой.., если работал хороший оператор.
Сабине Куорлс было сорок пять лет. Ее тело было совершенно. Каждое утро  она
в течение часа делала зарядку, три раза в неделю посещала массаж,  ежедневно
пополудни плавала и ходила пешком две  мили.  Именно  ходила  пешком,  а  не
бегала трусцой. Она не была дурой. Не для того же она потратила  пять  тысяч
на свой бюст, чтобы от бега по бетону Беверли-Хиллз он снова обвис.
   Сабина носила платья  с  глубоким  вырезом,  демонстрируя  предмет  своей
гордости - покрытое медовым загаром тело без всяких следов возраста. Юбки  у
нее также были с высоким разрезом, и на то была веская причина.  Большинство
женщин готовы были бы отдать полжизни за такие ноги, как у  Сабины.  Ими  ее
одарила не пластическая хирургия. Ими ее одарил Бог.  Он  вообще  одарил  ее
многим. Пожалуй, он был более чем щедр по отношению к Мэри Элизабет Рэлстон,
родившейся в Хантингтоне почти полвека назад. Ее отец был шахтером, а мать -
официанткой в закусочной, которую посещали в основном водители грузовиков  и
над которой всю ночь мерцала неоновая надпись: "КАФЕ".  Отец  Мэри  Элизабет
умер, когда ей было девять лет, мать потом еще три раза в течение  семи  лет
выходила замуж, похоронила еще двоих мужей, а затем  и  сама  умерла,  когда
дочери было семнадцать. Ничто больше не держало Мэри Элизабет в Хантингтоне,
она села в автобус и направилась в Нью-Йорк.  Фактически  в  тот  день  Мэри
Элизабет Рэлстон умерла. В Нью-Йорке она стала  Вирджинией  Хэрлоу  -  такой
псевдоним ей тогда показался эффектным. Какое-то время она  зарабатывала  на
жизнь   профессией   манекенщицы,   потом   попала   в   кордебалет   одного
внебродвейного шоу и думала, что достигла пика своих жизненных возможностей,
пока кто-то, когда ей был двадцать один год, не предложил роль в кино. В  то
время волосы у нее были черными как смоль. Она тщательно красила  их,  чтобы
замаскировать более светлый цвет у корней и подчеркнуть зеленый  цвет  своих
миндалевидных глаз. Для съемок в фильме ей не выдали  костюм,  а,  наоборот,
велели раздеться вместе с двумя другими девушками и парнем в ужасно холодном
складском павильоне в Нижнем Ист-Сайде. Это была роль, о которой она  больше
и вспоминать не желала.  Никогда.  Жизнь  Вирджинии  Хэрлоу  оказалась  даже
короче, чем жизнь Мэри Элизабет  Рэлстон.  Была  еще  пара  подобных  ролей,
работа в стриптизе в Вест-Сайде, но она была достаточно умной, чтобы  понять
бесперспективность подобных занятий.
   Новый псевдоним - Сабина Куорлс - попался ей  на  страницах  оставленного
кем-то в  раздевалке  журнала;  сэкономленных  денег  хватило  на  билет  до
Лос-Анджелеса. Ей было  двадцать  четыре,  и  она  знала,  что  время  почти
упущено. Почти, но не  совсем.  Черную  краску  для  волос  она  оставила  в
Нью-Йорке и покорять Калифорнию прибыла блондинкой. В  течение  трех  недель
она  сняла  себе  комнату  и  подобрала  агента.  О  своем  опыте  работы  в
кинематографе Нью-Йорка она даже не заикалась. То было частью другой  жизни,
жизни,  которую  она  хотела  поскорее  забыть.  Сабина  Куорлс  -  с   этим
псевдонимом  она  больше  не  расставалась  -  обладала  счастливым  умением
забывать все неприятное: жизнь в шахтерском поселке, притон со стриптизом  в
Нью-Йорке, дешевые порнофильмы, в которых она снималась в Нижнем  Ист-Сайде.
В Лос-Анджелесе она  сначала  работала  фотомоделью,  снялась  в  нескольких
рекламных роликах, пробовалась на студии "Метро-Голдвин-Майер" и "XX  век  -
Фоке" и меньше чем через шесть  месяцев  получила  роль  в  очень  приличном
фильме.  Потом  были  еще  три  эпизодические  роли,  прежде  чем   попалась
настоящая, большая. К двадцати шести  годам  лицо  Сабины  было  уже  хорошо
знакомо многим режиссерам. Ее игра не потрясала мир, но  и  не  была  плоха;
агент нашел педагога, который помогал ей, если возникали сложности.  По  его
рекомендации  Сабине  удалось  получить  еще  несколько  ролей.   Когда   ей
исполнилось двадцать восемь, ее имя и лицо  были  уже  знакомы  публике;  ее
пресс-секретарь следил за тем, чтобы материалы о ней регулярно появлялись  в
газетах. Случалось, она флиртовала с мужчинами-кинозвездами,  а  в  тридцать
лет у нее был роман с одним из популярнейших голливудских актеров. Шансы  ее
значительно увеличились после того,  как  она  сыграла  с  ним  в  одном  из
фильмов. Успех стоил Сабине большого труда. Конечно, отчасти он был связан с
тем, что она порой готова была снять с себя немного больше, чем  другие,  но
при этом она в конце концов действительно научилась  играть.  В  тридцать  с
небольшим Сабина на некоторое время  исчезла,  а  затем  снова  появилась  в
сильно разрекламированном фильме, который,  по  общему  мнению,  должен  был
сделать ее звездой. Так не произошло, но ее имя еще прочнее запечатлелось  в
сознании зрителей, появились и новые роли - лучше прежних.
   Сабина Куорлс упорно работала, чтобы добиться того, чего она добилась.  В
сорок пять она отнюдь не была на вершине успеха, но ее знали в Голливуде, да
и любители кино по всей стране, после  минутного  раздумья,  вспоминали  эту
актрису: "А-а.., да, да.., знаю.., кажется, она играла  в..."  Тут  следовал
неопределенный взгляд, а потом