меня, Мел. Это не имеет отношения к тебе.
   - Да уж конечно.
   Он был глубоко обижен.
   - А я думал, что мы близки друг другу. Вероятно, я себя обманывал.
   У Сабины не было сил бороться с его опасениями и его ревностью, к тому же
у нее не было намерения говорить ему  правду  по  прилете  в  Нью-Йорк.  Она
никогда и никому не раскрывала этого секрета.
   - Пожалуйста, не принимай это на себя.
   - А как ты хочешь, чтобы я это принимал, Сабина? Ты среди ночи исчезаешь,
никто не знает, где ты находишься.., с кем.., почему... И что я,  по-твоему,
должен думать?
   Сабине сделалось его жаль.
   - Извини, Мел. Может, мы поговорим об этом в другой раз.
   - Непременно.
   Его настойчивость лишь оттолкнула  ее.  Она,  больше  ничего  не  сказав,
положила трубку. Сабина сидела в маленькой сумрачной  гостиной  простенького
домика в Пало Алто. На протяжении многих лет она ежемесячно сюда  приезжала.
Иногда даже чаще, когда не работала. Порой жила здесь неделями,  но  ее  это
страшно удручало. В этот  раз  он  был  почти  при  смерти.  Именно  это  ей
сообщили, когда звонили в Лос-Анджелес.
   - Вам что-нибудь нужно, мисс Куорлс? В гостиную с ласковой улыбкой  вошла
дежурная сестра. Странно было  видеть  Сабину  такой.  На  экране  она  была
блистательной красавицей, а тут  выглядела  усталой  и  почти  старой  -  не
красилась, плохо следила за волосами.
   - Нет-нет. Как Энтони?
   - Уснул. Бедный мальчик. Он так устал, но идет на поправку.
   Сабина зашла к больному и села с ним рядом. Каждую ночь, с  тех  пор  как
приехала, она спала в кресле в его комнате, держа его за руку.  Смотреть  на
него было мукой, но никуда уходить Сабина не желала.
   Мягкий свет лампы выхватывал из темноты тонкие черты его лица.  Порой  он
казался совсем юным, порой - очень старым.  Вся  его  жизнь  была  мучением,
борьбой за выживание, а помочь ему было почти невозможно. Вообще было чудом,
что он  жил  так  долго.  Он  родился  с  деформациями  и  параличом  нижних
конечностей, у него были слабые легкие и тяжелый порок  сердца.  В  те  годы
методы трансплантации были недостаточно развиты,  чтобы  оперировать  такого
маленького ребенка. В течение первого года жизни, однако, он и  так  перенес
шесть операций, и все безрезультатно. Следующую попытку хирурги предприняли,
когда ему было два года,  но  появились  осложнения,  и  врачи  решили,  что
пересадку делать рано. Теперь он уже  достаточно  повзрослел,  но  никто  не
хотел идти на риск, потому что мальчик был  слишком  слаб,  чтобы  перенести
хирургическое вмешательство. В итоге получилось,  что  он  не  жил,  а  лишь
существовал в доме, купленном Сабиной, в двух шагах от Стэнфордской клиники,
под  круглосуточным  наблюдением  медсестер,  и  когда-то  это  должно  было
произойти  -  конец,  который  никто  не  был  в  состоянии  отсрочивать  до
бесконечности.
   Он пошевелился. Сабина проверила его дыхание по мониторам,  за  прошедшие
годы она научилась по ним следить. От гонораров за каждый  ее  фильм  деньги
отчислялись на его счет. Теперь ей уже не  надо  было  о  них  беспокоиться.
Именно поэтому она год назад согласилась сниматься в "Манхэттене". До  этого
ее все время мучил страх, что с ней  что-то  случится  и  некому  будет  его
содержать. Его отец пришел  в  ужас,  когда  он  родился.  Это  был  женатый
человек, страстно  влюбленный  в  Сабину,  как  он  утверждал.  Но,  видимо,
недостаточно страстно, раз не захотел помочь Энтони. Он  даже  не  дал  сыну
своей фамилии, а лишь вручил Сабине чек на десять тысяч долларов, которых не
хватило даже на первую операцию. Теперь у нее  было  достаточно  средств  на
все.., все.., но она не могла купить ему здоровье. Родила она его в тридцать
один год; доктора не понимали, отчего с ним такая беда,  -  ведь  Сабина  не
принимала наркотиков, не пила. "Каприз природы", - говорили  они.  Каприз...
Ребенок,  родившийся  почти  без   легких,   с   пороком   сердца,   травмой
позвоночника... И все-таки она его безумно любила, может, даже сильнее,  чем
если бы он был здоров. В детской палате интенсивной терапии  Сабина  плакала
целыми днями, прижимая его к себе, всего опутанного датчиками. А потом  были
операции... Она год не  работала,  но  в  конце  концов  должна  была  опять
работать, чтобы оплатить скопившуюся гору счетов. На  протяжении  пятнадцати
лет это была постоянная борьба, пока не появился "Манхэттен".  Сабина  очень
многим была обязана Мелу, но не могла посвятить  его  в  то,  о  чем  никому
никогда не говорила. Она не хотела делать достоянием гласности жизнь Энтони,
вернее, то, что от нее осталось, не хотела, чтобы  любопытные  журналисты  и
фоторепортеры совали в нее свой нос. Это было опасно, особенно теперь, когда
к  ней  самой  проявлялся  такой  интерес.  Сабина   всегда   боялась,   что
какая-нибудь из сестер может проболтаться, хотя доверяла им уже много лет.
   Энтони снова пошевелился. Сабина видела, что  он  чувствует  себя  лучше.
Доктор  сказал,  что  он  в  очередной  раз  выкарабкался,  но  насколько  -
неизвестно. В этот раз мальчика даже не забрали в больницу,  посчитали,  что
нет смысла, по словам доктора Уотерфорда. Рано  или  поздно  это  все  равно
должно  было  случиться...  "Пожалуйста,  Господи..,  позволь,   чтобы   это
случилось во сне.., позволь мне быть с ним..." - много раз молилась  Сабина,
находясь вдали от сына. К нему она прошлой зимой вернулась из Нью-Йорка,  не
поехав на Багамы с Мелом. Сабина считала себя в долгу перед ребенком, всегда
винила себя за то, что дала ему эту жуткую жизнь. Ему было пятнадцать лет, а
выглядел он, как пятилетний, когда так лежал, погруженный в сон, на  кровати
в спальне, которая стала его тюрьмой.
   - Мам?
   Энтони открыл глаза, такие же зеленые, как у нее. Он улыбался ей.  Сабине
пришлось бороться с нахлынувшими слезами.
   - Привет, мой милый. Хочешь что-нибудь попить?
   Рядом с его постелью стоял кувшин с ледяной водой. Еще Энтони обожал пить
яблочный сок, жевать жвачку и смотреть хоккейные матчи. В  этой  комнате  он
прожил всю свою жизнь, все пятнадцать лет, без единой жалобы.
   - Тебе удобно?
   - Нормально... Расскажи мне про твой новый сериал, - попросил он шепотом.
   Он уставал долго говорить, а слушать рассказы  про  мамины  успехи  очень
любил. Сабина писала ему письма и каждый день звонила отовсюду,  где  бы  ни
была. Она посылала также всякие смешные вещицы и книжки, которые ему  читали
сестры. Самому Энтони было тяжело держать книги, но читать он  умел,  Сабина
научила его в четыре года. Он был особенный мальчик...  Она  рассказала  ему
про Мела, Габриэлу, Билла, Джейн и ее двух дочерей. Александра и Алиса  были
его ровесницами, больно было об этом думать,  как  больно  было  их  видеть,
видеть других детей, нормальных, бегающих  по  парку,  гуляющих  за  руку  с
матерями...
   - Я люблю тебя, душа  моя,  -  прошептала  Сабина,  видя,  что  он  опять
погружается в сон. Ей была ненавистна мысль,  что  через  два  дня  придется
покинуть  сына,  но  его  состояние  стабилизировалось,  а  ей   надо   было
возвращаться к работе. Такова была реальность  их  жизни,  и  сестры  всегда
напоминали Сабине, что Энтони к этому привык.  Другой  жизни  он  просто  не
знал.
   Когда она наконец встала и потянулась, было четыре часа утра. Ей  страшно
хотелось опять позвонить Мелу в Нью-Йорк.., просто чтобы поговорить  с  ним.
Там стрелки часов показывали  семь,  она  знала,  что  Мел  уже  встал,  но,
опасаясь его расспросов, так и не  решилась  звонить,  пошла  в  гостиную  и
прилегла на диван. В ее распоряжении была спальня, но спать ей не  хотелось.
У них оставалось так мало времени.., так мало. Причем эта встреча ведь могла
стать последней. Сабина опять пошла в  комнату  сына,  взяла  его  маленькую
хрупкую ладонь, поцеловала кончики пальцев, улыбнулась ему.  Слезы  медленно
струились по ее щекам.
   - Я люблю тебя, мой хороший, - прошептала она едва слышно.
   Энтони приподнял веки. Оказывается, он не спал.
   - Я тоже тебя люблю, мама. Он  радостно  улыбнулся  и  закрыл  глаза.  Он
всегда радовался, когда мама была рядом.

Глава 36

   Расставаться с Энтони всегда было пыткой, и этот раз не стал исключением.
Сердце у Сабины сжалось, к горлу подступил комок, но она ради него старалась
не подавать виду, обещала снова прилететь через несколько недель и сообщила,
что отправляется в Нью-Йорк, а он сказал ей, что будет  смотреть  сериал.  А
затем  наступила  самая  тяжелая  минута:  Сабина  обняла  своего  мальчика,
чувствуя его тепло, ту искорку жизни, которая  в  нем  осталась.  Порой  она
ненавидела себя за то, что не поселилась с ним, бросив все, но тогда она  не
могла  бы  его  содержать.  Сабина  часто  подумывала  перевести  Энтони   в
Лос-Анджелес, но ему необходимо было находиться поблизости  от  Стэнфордской
клиники. Другого  выбора  не  оставалось,  да  и  поздно  было  искать  иные
варианты. Надо было максимально использовать этот.
   - Я люблю тебя, мой дорогой.., сильно-сильно!
   Она улыбнулась сквозь слезы, а Энтони велел ей не плакать. Он  был  самым
мужественным ребенком на свете...
   Сабина, преодолевая щемящую  душевную,  почти  физически  ощутимую  боль,
заставила себя выйти за дверь, села в  такси,  надвинула  черную  соломенную
шляпу, поправила черные очки. Она могла бы уже привыкнуть к  этой  боли,  но
знала, что никогда не привыкнет. А когда он уйдет.., она все равно  будет  о
нем помнить.., и помнить их взаимную любовь, в которую никто никогда не  был
посвящен... "Как можно даже только начать  объяснять  это  Мелу?"  -  думала
Сабина. Она не хотела, чтобы он ее жалел. Это и так ничего бы не изменило ни
для Энтони, ни для нее самой. Такую трагедию  она  не  представляла  себе  в
самых черных снах, и все равно ни за что на свете  не  могла  отказаться  от
радости любить сына.
   Перелет в Лос-Анджелес был  хотя  и  коротким,  но  утомительным.  Сабина
забежала к себе только переодеться и забрать уже готовый багаж и  в  тот  же
вечер отбыла в Нью-Йорк. Она была измучена и понимала, что  даже  тщательный
макияж не скрыл жестоких переживаний минувшей недели и что  если  срочно  не
заняться собой, к концу второго сезона может вновь понадобиться пластическая
операция.
   В Нью-Йорке из аэропорта Сабина, никем не узнанная, на  такси  поехала  в
отель "Пьер", зарегистрировалась у администратора и прошла в  отведенные  ей
апартаменты. Было уже три часа ночи.
   Проспав около двух часов, она встала и  позвонила  Мелу,  чтобы  сообщить
ему, что прибыла. В его голосе все еще чувствовался холодок:
   - Во сколько ты приехала?
   - В отеле я была в три.
   - Ты, наверное, страшно устала.
   - Есть немного. Но жить буду. Мне просто надо пару ночей выспаться, чтобы
прийти в норму.
   Мелвин понял это так, что она  не  желает  видеть  его  после  работы,  и
ответил ледяным тоном:
   - Замечательно. Я тебя понял. Но  Сабина  решила  положить  этому  конец,
иначе так могло продолжаться неделями.
   - Нет. Ты не понял. Но это не важно. Я просто устала, Мел. Вот и  все.  У
меня была тяжелая неделя, и все-таки я ужасно хочу тебя видеть.
   - Как твой больной друг? - нерешительно спросил Мелвин, словно теперь  не
был уверен в ней, во всех их отношениях.
   - Хорошо.
   - Хочешь, позавтракаем у меня?
   - С удовольствием. Сейчас приду. Сабина поднялась к нему в джинсах,  сабо
и белой шелковой блузке, раскрытой ровно настолько,  насколько  требовалось,
чтобы он не забывал о  ее  прелестях,  таящихся  под  одеждой.  Трудно  было
сердиться на нее. Глаза  у  Сабины  были  очень  усталые,  от  них  исходила
глубокая печаль. Прежде Мелвин такого в ней  не  замечал.  Она  всегда  была
сильной, выдержанной, была настоящей звездой. Когда официант  ушел,  Мел  не
выдержал и взял ее за руку.
   - Сабина.., что с тобой приключилось? Ты здорова? Ты,  не  твой  друг,  а
ты?
   - Я здорова.
   Она с усталой улыбкой  посмотрела  ему  в  глаза.  Ей  хотелось  ему  все
сказать, но смысла в этом она не видела.  "Зачем?  -  думала  она.  -  Чтобы
вызвать в нем жалость? Я не хочу, чтобы меня жалели.  Я  сама  позабочусь  о
себе и Энтони. Прежде заботилась и дальше  всегда  буду".  На  Мела  она  во
многом полагалась, но не желала взваливать на него свой груз.
   Судя по виду, она много  пережила  за  минувшую  неделю,  слишком  много.
Мелвин это понял. Его охватило стремление обнять, утешить ее.
   - А кто был болен? - поинтересовался Мел.
   - Ты его не знаешь.
   Сабина намазала рогалик маслом и отвела глаза.
   - Я об этом догадался, - улыбнулся он. - Мужчина, которого ты любишь?
   Она заметила, что его терзают боль, сомнение,  страх,  и  ей  стало  жаль
его.., себя.., и Энтони.
   - Да. Но не в том смысле, в котором ты думаешь. Это мой сын. Мел. У  меня
есть пятнадцатилетний сын.
   Сабина посмотрела Мелвину в глаза, ей самой была непонятна причина своего
внезапного откровения.
   - Господи  Боже!  -  ошеломленно  воскликнул  Мел.  -  Я  бы  никогда  не
подумал... Она улыбнулась и откинулась в кресле:
   - И никто бы не подумал...
   - И он заболел?
   Мелвин что-то начал понимать, но вопросов оставалось еще очень много.
   - Он болен от рождения... Сабина спокойно, без слез, объяснила,  какие  у
Энтони нарушения.
   - Я не знаю, увижу  ли  его  снова  живым.  А  в  тот  вечер,  когда  они
позвонили.., я должна была лететь.
   Голос у нее сорвался. Мел ласково  вытер  ей  слезы,  чувствуя,  что  сам
вот-вот расплачется. Он вспоминал собственные переживания, когда  пятнадцать
лет назад у него погибли дети...  Возможно,  это  произошло  одновременно  с
рождением ее сына? Их трагедии странным образом совпали.
   - Почему ты ничего не сказала?
   - Почему? Я никогда никому об этом не говорила. Я несу мою ношу одна.
   Сабина произнесла это почти с гордостью.  Мелвин  уважал  ее  независимый
характер, но любовь его никогда не  была  столь  сильной,  как  сейчас.  Его
сердце стремилось к ней.
   - Тебе больше не нужно этого делать, Сабина. Я готов тебе помочь.
   - Я знаю. Но Энтони мой... Я люблю его всем сердцем.  И  не  хочу,  чтобы
кто-либо досаждал ему. Энтони принадлежит только мне.
   - А как же его отец? Он что, ничем не помогает?
   Сабина покачала головой.
   - Ребенок-калека - это для него слишком  хлопотно.  Я  не  видела  его  с
рождения Энтони.
   - Свинья!
   В  глазах  у  Мела  мелькнула  ярость.  Сабина  философски  улыбнулась  и
вздохнула:
   - Да, такие встречаются, мой дорогой. Но ты не такой, ты ко мне так добр.
   Мелвин решил, что настал момент, которого он ждал.
   - Я хочу на тебе жениться, - сказал он. От его слов у Сабины  перехватило
дыхание. Она медленно покачала головой:
   - Я не могу, Мел... Я не могу... Я к этому не готова...
   - Но почему?
   - Мне кажется, это не для меня. Мел. Я предпочитаю сама за себя отвечать,
вести самостоятельную жизнь.., и потом, у меня есть Энтони. Я не  могу  тебя
этим обременять. Что, если со мной что-то случится?  Ты  будешь  чувствовать
себя ответственным за него.
   - И что в этом плохого? Любовь для того и существует.
   Любовь...  Для  Сабины  главным  объектом  любви  был  ребенок.  Она   на
протяжении многих лет не хотела выходить замуж. Однако с Мелом ей  было  так
хорошо.., она была так благодарна ему за все.., но достаточно ли  этого  для
брака?
   - А тебя устраивает моя ситуация? - поинтересовалась Сабина.
   Мелвин медленно кивнул:
   - Если ты так ставишь вопрос, то да. Но дело тут не только в этом, а  еще
и в ощущении надежности, которое появляется, когда знаешь, что  принадлежишь
человеку навсегда и он тебе тоже.
   - Я могла бы тебе поклясться в верности прямо сейчас,  прямо  здесь,  без
церковного венчания или без гражданского брака. Не знаю, Мел...
   Она встала и прошлась по комнате, обдумывая его слова.
   - Может, когда-нибудь потом... Тебя это устроит?
   Сабина понимала, что Мел хочет быть уверенным в ее любви, в этом не  было
ничего странного. Она сама хотела бы  не  беспокоиться  за  постоянство  его
чувств, но пока не испытывала потребности в замужестве.
   - Ты подумаешь над этим?
   Его  взгляд  был  преисполнен  надежды.   Сабина   наклонилась,   ласково
поцеловала его в губы и сама удивилась, как изголодалась по нему всего  лишь
за неделю.
   - Подумаю, - ответила она и, рассмеявшись, спросила:
   - Почему ты хочешь жениться на такой старой кляче, как я?
   - Потому что ты - телезвезда первой величины. Я же сказал тебе,  что  это
изменит твою жизнь.
   Сабина продолжала смеяться. Он посадил ее себе на колени:
   - То есть ты хочешь мне сказать, что предпочитаешь греховную жизнь?
   - Пока да. Ты сможешь потерпеть?
   - Думаю, что смогу. Только не раздумывай слишком долго, а то я  состарюсь
и не смогу перенести тебя через порог.
   - А это что, обязательно? - улыбнулась Сабина,  радуясь,  что  Мел  снова
рядом. Он успокаивал боль от мыслей о сыне.
   - Так положено.
   - А-а, я и не знала. Я же никогда не была замужем.
   Сабина все еще сомневалась, не поздновато ли ей вступать в брак,  но  это
уже казалось не столь важным. Для сына она сделала все что могла и встретила
мужчину, которого полюбила... Ее карьера развивалась удачно..,  сериал  имел
успех. Что можно было еще желать от жизни? Она с улыбкой  подняла  глаза  на
Мела. Он легонько поцеловал ее в губы,  не  переставая  удивляться  секрету,
которым она с ним поделилась.

Глава 37

   - Тишина!.. Свет!.. Мотор!.. Начали! Знакомые слова хорошо  подействовали
на Сабину, они ее взбодрили, и первая сцена с Джейн, несмотря на усталость и
недостаточную  готовность,  получилась  хорошо.   Спустя   мгновение   после
последнего, шестого, дубля Джейн и Сабина уже весело болтали:
   - Так ты в этом году подзалетишь, Джесс? - шутила  Сабина.  -  У  Адриана
будет сердечный приступ. Ему кто-нибудь читал сценарий?
   Она рассмеялась. Для всех это была новость - один  из  многих  сюрпризов,
обещанных на новый сезон.
   Джейн с улыбкой обратилась к Мелу:
   - А прерывать беременность я не буду?
   - Спроси у Зака. Это в его компетенции. Он будет разрываться  между  вами
двумя, а кого выберет.., узнаете на следующей неделе, дорогие зрители.
   Все засмеялись. Джейн вернулась в свою артистическую, где  ее  ждал  Зак,
читавший диалог к следующей сцене.
   - Ну, как все прошло?
   -  Неплохо.  Ты  знаешь,  что  по  сценарию  я  в  этом  году  оказываюсь
беременной?
   - Вот как? Интересно... Он оторвал глаза от текста.
   - Как Сабина?
   - Выглядит усталой. Похоже, ей пришлось нелегко.
   - Она не сказала, что у нее случилось? Джейн покачала головой:
   - Я думаю, и не скажет. Она скрывает свою личную жизнь.
   - Не то что мы, - усмехнулся Зак. Все этой осенью уже знали об их романе,
как и о романе Габи с Биллом.
   Джейн налила себе колу и, вздохнув, села.  Она  тоже  выглядела  усталой.
Трудно было втягиваться в работу после долгих каникул, к тому же в Нью-Йорке
было все еще жарко, даже жарче, чем в Лос-Анджелесе.
   - Что ты думаешь о новых сценарных идеях?
   - Интересные идеи. Они должны поддержать наши рейтинги на высоте.
   Предполагалось, что Габи выстрелит в Билла и ранит его, но не смертельно.
Джейн всегда волновалась, что кого-нибудь из них могут исключить из сериала,
но пока, похоже, эта опасность им не грозила.
   - Лично меня устраивает развитие сюжета...
   Зак кивнул  и  отпил  из  ее  стакана  колу.  Накануне  ночью  они  долго
занимались любовью, и он ощущал полное удовлетворение жизнью.
   - Со многим так будет проще.
   - С чем?
   - С беременностью.
   - С чьей беременностью? - не понял Зак. Джейн как-то  странно  посмотрела
на него:
   - Джессики.., и моей...
   Она произнесла это очень тихо. Зак уставился на нее, а потом  схватил  ее
руку:
   - Что ты имеешь в виду?
   В глазах Джейн вдруг появилось беспокойство. Накануне она купила в аптеке
два индикатора и проверилась.
   - Не знаю, когда это случилось. Наверное, когда