негромко
поскрипывал под ногами. Все вокруг дышало тишиной и покоем, но Чарли  не
покидало острое ощущение собственного одиночества. То, что он  узнал  из
дневника Сары Фергюссон, было удивительно интересно, но ему  даже  не  с
кем было поделиться своим замечательным открытием, не с кем было  просто
поговорить. У Чарли даже  не  возникло  желания  увидеть  призрак,  хотя
какое-то время  тому  назад  он  отчаянно  желал  этого.  Сегодня  Чарли
предпочел бы иметь дело с вполне реальным собеседником.
   Дойдя до замерзшего пруда,  Чарли  вернулся  в  дом,  но  его  плохое
настроение так и не улучшилось. Он опять начал думать о  том,  что  было
для него безвозвратно потеряно. Его жизнь полетела под откос, и ничего в
ней уже не поправишь.
   Мысль о том, что он может снова полюбить, казалась Чарли невероятной,
да он, пожалуй, и сам не хотел этого. Больше всего на свете Чарли желал,
чтобы Кэрол рассталась с Саймоном и вернулась к нему. В любую минуту  он
был готов принять и простить ее.
   Но пока Чарли поднимался на второй этаж, его мысли уже  не  в  первый
раз переключились с Кэрол на Сару и Франсуа. Как же все-таки им повезло,
размышлял он. Как  своевременно  провидение  вмешалось  в  их  судьбы  и
помогло им найти друг друга.  Или,  может,  они  с  самого  начала  были
особенными, ни на кого не похожими людьми, и каждый из них жизнью  своей
заслужил этот удивительный и чудесный дар любви? Уже ложась  в  постель,
Чарли безотчетно прислушивался к малейшим шорохам и звукам  в  доме.  Но
все было тихо -  ни  шороха,  ни  сквозняка.  Судя  по  всему,  Сара  не
собиралась обрадовать его своим присутствием, и Чарли почувствовал  себя
разочарованным. Впрочем, он тут же упрекнул себя. Разве мало ему было ее
дневника!
   Наконец он уснул, и ему приснились Сара  и  Франсуа.  Они  гуляли  по
солнечному весеннему лесу, и воздух звенел от их  счастливого  смеха,  а
издали несся какой-то гул, похожий на шум падающей воды.  Во  сне  Чарли
пошел на звук и  неожиданно  оказался  у  того  самого  водопада,  возле
которого Сара побывала  в  тот  давний  холодный  день,  когда  чуть  не
заблудилась в лесу...
   На следующий день погода изменилась: монотонно и тоскливо  стучал  по
крыше дождь, потоки воды с угрожающим журчанием стекали  по  водосточным
трубам. Снег осел и  стал  серым  и  ноздреватым;  небо  было  темным  и
пасмурным, и Чарли подумал, что и сегодня ему  не  удастся  выбраться  в
город и сдать книги в библиотеку.
   Но это обстоятельство его нисколько не огорчило. И вот  вместо  того,
чтобы встать, одеться и энергично заняться делами, Чарли принес  себе  с
кухни чашку кофе с сахаром и забрался обратно под  одеяло,  прихватив  с
собой очередной томик дневников Сары.
   Остановиться он уже  не  мог,  и  это  его  даже  беспокоило.  Словно
наркоман или заядлый курильщик, рука которого каждое утро сама тянется к
сигарете,  он   хотел   читать   и   читать   эти   строки,   написанные
каллиграфическим почерком Сары Фергюссон. Дневник Сары - как, впрочем, и
она сама - стал для него  навязчивой  идеей,  наваждением,  от  которого
Чарли никак не мог, да и, признаться, не хотел  избавляться.  Он  должен
был узнать всю историю Сары до конца.
   Открыв заложенное вчера место, он впился глазами в ровные  рукописные
строки и в то же мгновение забыл обо всем на свете.
 
*** 
 
   Обратное путешествие в Бостон обошлось без  происшествий.  Правда,  -
словно для того, чтобы  наказать  ее  за  доставленное  беспокойство,  -
полковник Стокбридж отправил с ней в качестве сопровождающего лейтенанта
Паркера, однако, к огромному удивлению Сары,  он  вел  себя  безупречно,
хотя и продолжал вздыхать, бросая в ее сторону нежные взоры. За это Сара
готова была многое ему простить;  во  всяком  случае,  она  была  с  ним
гораздо приветливее, чем всегда.
   На сердце у нее было легко и свободно, Сара была счастлива, и главной
причиной этого был разговор,  который  состоялся  у  нее  с  полковником
Стокбриджем накануне отъезда из Дирфилда. Правда, полковник  не  одобрил
ее намерения, о чем он и сообщил ей с солдатской прямотой, но  зато  она
получила от него то, что хотела.
   В пансион миссис Ингерсолл Сара вернулась в  приподнятом  настроении,
однако скоро оно было безнадежно испорчено. Саре стало известно, что  за
время ее отсутствия по  городу  распространились  слухи,  касающиеся  ее
прошлого.  Например,  одна  из  наиболее  абсурдных  версий  сделала  ее
опальной любовницей английского короля Георга III, однако в  большинстве
случаев салонные сплетницы называли  вполне  конкретные  имена,  и  Саре
стало ясно, что в Бостон прибыл кто-то из ее соотечественников, знавший,
что она была женой графа Бальфора.
   Даже самые  правдоподобные  слухи  были  достаточно  противоречивыми.
Согласно одним версиям, ее муж уже умер, согласно другим -  он  все  еще
был жив; одни утверждали, что он трагически погиб в  схватке  с  лесными
разбойниками, другие авторитетно заявляли, что он сошел с ума и  пытался
убить Сару - поэтому, дескать, она и сбежала. Самым неприятным,  однако,
было то, что передававшиеся из уст в уста истории жизни Сары рисовали ее
исключительно в романтическом свете, из-за чего она  в  одночасье  стала
самой известной женщиной в Бостоне. Мужчины, во всяком случае, буквально
сходили по ней с ума. Город гудел, как растревоженный улей, и, хотя Саре
все эти разговоры были крайне неприятны,  она  была  бессильна  что-либо
изменить.
   Не желая ничего  ни  подтверждать,  ни  опровергать,  она  продолжала
именовать себя миссис Фергюссон, предоставив сплетникам  домысливать  ее
биографию и украшать ее самыми  невероятными  подробностями.  Какие  еще
романтические подвиги и увлечения припишет ей досужая молва, Саре  было,
в общем-то, все равно. Другое тревожило и пугало ее.  Раз  имя  ее  мужа
выплыло на свет божий, значит, и Эдвард рано или поздно узнает, что  его
беглая жена скрывается в Бостоне. И что он тогда предпримет, было ведомо
одному господу богу...
   Эта опасность была более чем реальной, и Сара с еще большим  усердием
сосредоточила все свои силы  на  осуществлении  своего  плана.  Накануне
отъезда из Дирфилда  она  снова  побывала  на  поляне,  которая  ей  так
понравилась, и договорилась с полковником  о  том,  чтобы  этот  участок
оставили за ней, пока она не выкупит его и  не  оформит  свои  права  на
землю документально. По просьбе Сары полковник Стокбридж познакомил ее с
местным подрядчиком из  Шелбурна  -  небольшого  поселка  в  долине,  на
который Сара не наткнулась по чистой случайности, когда плутала в  лесу.
Подрядчик согласился построить для нее небольшой домик;
   По его расчетам, к концу весны дом должен был быть готов,  тем  более
что Сара не просила ничего особенного - ей  был  нужен  дом  с  крепкими
стенами и надежной крышей. Неплохо было  бы,  конечно,  поставить  рядом
небольшую хижину для двух-трех работников, навес для скота и  сарай,  но
все эти хозяйственные постройки можно было возвести и потом.  Подрядчик,
во всяком случае, заверил Сару, что его люди  сделают  все  необходимое,
как только она попросит, благо в строительных материалах  недостатка  не
было. Сосны и ели росли на каждом холме, гончарную  глину  для  черепицы
добывали в русле реки, чуть выше по течению,  а  петли  и  замки  брался
изготовить местный кузнец. Только стекло и оконные переплеты приходилось
заказывать в Бостоне, но и  это  тоже  было  делом  несложным.  В  самом
Шелбурне были дома и побогаче, и покрасивее, но в лесной глуши такой дом
выглядел бы странно.  В  доме  были  запланированы  небольшая  гостиная,
кухня, столовая и спальня.
   Что касалось внутренней отделки, то гладко  оструганные,  золотистые,
пахнущие смолой доски  были  самым  подходящим  материалом.  Только  для
спальни она планировала привезти из  Бостона  несколько  ярдов  вощеного
ситца, но это была единственная роскошь, в которой Сара не  смогла  себе
отказать.
   С тех пор она не могла думать ни о чем ином, кроме своего дома.  Всей
душой Сара рвалась туда, однако остаток зимы ей все же пришлось провести
в Бостоне. Она много читала, вела дневник,  ходила  на  званые  обеды  и
приемы, но мысли ее то и дело уносились в окрестности Дирфилда. От  жены
полковника, который передавал Саре приветы в каждом  письме  домой,  она
узнала, что Ребекка родила девочку. Сара связала для  малышки  крошечный
чепчик и прелестную розовую кофточку, которые  и  передала  с  одним  из
офицеров, возвращавшимся в гарнизон из отпуска.
   Но сама она не могла отправиться в путь, пока  не  стает  снег  и  не
просохнут дороги. Ожидание стало для нее совершенной мукой, а  дни,  как
назло, тянулись невыносимо медленно;  только  в  мае  подрядчик  сообщил
Саре, что начал строительство.
   Узнав об этом, Сара наняла фургон и выехала в Дирфилд. Как и в первый
свой приезд, она поселилась в гарнизоне и ездила в Шелбурн  чуть  ли  не
каждый день, наблюдая за тем, как бревно за  бревном,  балка  за  балкой
растет ее дом.
   Строители не подвели - в июне дом был готов, шелбурнский столяр  даже
отдал ей за полцены кое-какую мебель, которую не выкупил у  него  кто-то
из фермеров, так что Сара могла наконец обосноваться в новом доме.
   Возвращаться в Бостон ей отчаянно  не  хоте  лось,  однако  пришлось,
поскольку Сара хотела еще кое-что купить для своего  дома.  Чтобы  найти
или заказать все необходимое, ей потребовалось около двух недель,  но  в
середине июня она наконец-то отправилась  в  путь,  взяв  с  собой  двух
сопровождающих и фургон, который нагрузила вещами. В пути  их  ничто  не
задержало, и на третьи сутки маленький  караван  благополучно  прибыл  в
Дирфилд, а через день Сара была уже в Шелбурне.
   На то, чтобы устроиться на новом месте,  ей  потребовались  считанные
дни. Дом был точно таким, каким Сара его задумала,  и  она  благополучно
разместилась в нем.  Поляна  с  ее  высокой  густой  травой,  цветами  и
деревьями выглядела совершенно райским уголком,  летом  здесь  было  еще
красивее, чем зимой. Пока она ездила в Бостон,  строители  соорудили  на
поляне загон, пару навесов  и  просторный  хлев,  и  Сара  купила  шесть
лошадей, двух коров, козу и  несколько  овец.  Ухаживать  за  всей  этой
живностью и помогать  ей  по  хозяйству  должны  были  двое  подростков,
которых она наняла в Шелбурне.
   Огорода на ее маленькой ферме пока не было.
   Сара хотела сначала выяснить, что здесь за  земля  и  хорошо  ли  она
родит. И все же она не утерпела  и,  приготовив  две  небольшие  грядки,
посадила на одной из них кукурузу, а на другой - укроп, базилик, щавель,
петрушку и несколько  тыкв.  Что  касалось  всего  остального,  то  Сара
собиралась потолковать об этом с местными жителями или даже с индейцами,
которые могли подсказать ей, что стоит, а что не стоит выращивать.
   В июле ее навестил полковник Стокбридж, и Сара угостила его  отличным
обедом, который сама приготовила. Готовить Сара любила  всегда,  поэтому
это совершенно не было ей в тягость. Каждый  день  она  с  удовольствием
стряпала для себя и для .двух своих работников, к которым она относилась
как к младшим братьям, Полковник был тронут. Ему очень понравился  новый
дом Сары, который,  несмотря  на  свою  простоту,  получился  удобным  и
красивым. Стокбридж оценил вкус Сары - вещицы, которые Сара привезла  из
Бостона  для  украшения  своего  жилища,  были   изысканны   и   изящны.
Единственное, что по-прежнему не укладывалось у него в голове,  несмотря
на кое-какую информацию,  так  это  то,  почему  эта  молодая,  красивая
женщина,  богатая  английская  аристократка,  бросила  все  и  уехала  в
Америку, в самую глушь,  чтобы  начать  все  сначала.  И  объяснить  это
полковнику было скорее всего невозможно. Он бы все равно не  понял,  как
много значит для Сары свобода, каждая минута которой дарила ей ни с  чем
не  сравнимое  счастье.  Возможно,  полковник  и  посочувствовал  бы  ее
кошмарной жизни с Эдвардом - а от воспоминаний о ней  Сару  до  сих  пор
кидало в дрожь, - но ее решения отказаться от жизни в Бостоне,  где  она
могла бы блистать на балах и приемах, он все равно не поддерживал.
   Когда Сара окончательно устроилась в своем доме и наладила хозяйство,
она стала каждый день ходить к водопаду.  Порой  она  часами  сидела  на
камнях у озерца-запруды и,  погрузив  ноги  в  холодную  воду,  рисовала
какой-нибудь куст или камень, удививший ее своей  формой,  записывала  в
дневник свои мысли или просто любовалась игрой солнца в водяных  струях.
Ей нравилось перепрыгивать с валуна на валун и  гадать,  откуда  на  них
появились эти глубокие  трещины  и  вмятины.  От  жителей  Шелбурна  она
узнала, что у местных индейских  племен  есть  очень  красивые  легенды,
связанные с этими камнями. По одной из них, это  были  остывшие  кометы,
которые устали от своих  межзвездных  странствий  и  легли  отдохнуть  в
прохладной чистой воде; в другой  говорилось,  что  это  древний  вампум
Грома, который рассыпался по земле в  незапамятные  времена.  Но  больше
всего Саре нравилась та из легенд, согласно которой эти  огромные  камни
когда-то служили игрушками  детенышам  неведомых  небесных  существ,  но
теперь дети  выросли,  а  их  игрушки  остались  лежать  там,  куда  они
закатились во время игр.
   Как бы там ни было, ее раны начинали понемногу  затягиваться,  и,  по
мере того как лето летело к  концу,  Сара  чувствовала  себя  все  более
свободной.
   Она начинала верить, что все ее горести и беды действительно остались
позади и что впереди ее ждет только мирная и спокойная жизнь. Ей удалось
почти вычеркнуть из памяти те кошмарные восемь лет, что  она  прожила  с
Эдвардом, и будущее рисовалось ей призрачным.
   Однажды жарким июльским вечером она возвращалась домой  от  водопада,
беззаботно мурлыча себе под нос какую-то  песенку,  когда  рядом  с  ней
послышался какой-то шорох. Вскинув голову, она без всякого  страха,  ибо
природа была так безмятежна и тиха, что Сара ожидала увидеть перед собой
кого угодно - Пана, дриаду, нимфу, но только не врага, Сара  встретилась
взглядом с возникшим на ее пути Франсуа де Пеллереном.
   Если бы она не знала, кто он такой,  она,  пожалуй,  могла  бы  снова
испугаться - таким воинственным и диким был его вид.  Франсуа  сидел  на
корточках под большой сосной, и на нем не было ничего, кроме  штанов  из
оленьей кожи и мягких  замшевых  мокасин.  Низкое  солнце  освещало  его
мощные бронзовые плечи, чуть влажные от проступившей  испарины.  Длинные
черные волосы, в которых торчало орлиное перо, были заплетены в косу,  а
на шее висело ожерелье из медвежьих клыков. Чуть дальше стоял за  кустом
его могучий вороной конь, к седлу которого были приторочены два ружья  в
расшитых кожаных чехлах.
   Несколько мгновений Сара и француз молча смотрели друг на друга. Сара
не знала, что сказать ему, да  и  Франсуа,  похоже,  так  вошел  в  роль
дикаря, что не  желал  даже  поздороваться,  хотя  полковник  официально
представил их друг другу. Должно быть, решила  Сара,  он  ехал  в  форт,
чтобы повидаться с полковником, и захотел немного передохнуть.
   Здесь, на солнечном пригорке,  усыпанном  мягкими  сосновыми  иглами,
действительно  было  чудесно,  и,  не  будь  здесь  Франсуа,  она  сама,
наверное, не утерпела бы и присела на  несколько  минут.  Но  только  не
сейчас...
   Сара ошиблась. Франсуа уже побывал в Дирфилде и  имел  там  беседу  с
полковником Стокбриджем.  Говорили  они  о  ней.  Полковник  по-прежнему
считал Сару незаурядной, удивительной женщиной, а его  жена  Амелия  все
еще сожалела о том, что не сумела заполучить Сару в свой дамский  кружок
любительниц вышивать крестиком, однако не это было главной заботой  двух
мужчин.
   -  Не  спрашивай  меня  -  почему,  -  проговорил   полковник   самым
озабоченным тоном, - но, похоже, эта молодая  женщина  всерьез  намерена
похоронить себя  в  нашей  глуши.  Конечно,  это  ее  дело,  но  я..,  я
беспокоюсь за нее. Она там совершенно одна, с двумя мальчишками, которые
- случись что - не сумеют ее защитить. Если хочешь знать мое мнение,  то
я считаю, она должна вернуться к себе на родину, в Англию. Эта  жизнь  -
не для нее.
   Франсуа был с ним  совершенно  согласен,  однако  у  него  были  свои
собственные причины желать, чтобы Сара уехала. Ее бесстрашие и выдержка,
проявленные ею полгода назад во время их встречи в лесу, изумили его,  и
он часто вспоминал о ней.
   Пожалуй, даже слишком часто, чтобы это могло ему нравиться.
   И все же, выехав из форта, чтобы отправиться на  север,  к  ирокезам,
Франсуа решил заглянуть на ферму, чтобы самому увидеть,  как  устроилась
Сара.
   Ее не оказалось дома, но один из мальчишек-работников,  убиравший  на
поляне скошенную траву,  объяснил  ему,  где  ее  можно  найти.  Сначала
мальчишка был очень напуган, ибо решил, что это налет  могауков,  однако
Франсуа старался говорить с ним как  можно  мягче.  В  конце  концов  он
убедил юношу, что он и миссис Фергюссон старые знакомые и большие друзья
- Сара бы очень удивилась, если бы услышала это, и  тот  рассказал,  что
хозяйка пошла к водопаду. Франсуа сразу понял, какой водопад  имеется  в
виду, и, втиснув в руки мальчугана пестрое совиное перо,  быстро  поехал
дальше, выбрав самый короткий путь. На тропе,  по  которой  Сара  должна
была возвращаться, он и расположился,  сделав  вид,  будто  отдыхает.  И
прошло совсем немного времени, прежде  чем  он  уловил  звук  ее  легких
шагов.
   Увы, судя по выражению лица миссис Фергюссон, она была вовсе не  рада
видеть своего знакомого.
   - Добрый день! - негромко  произнес  Франсуа  и  легко  поднялся.  На
мгновение его индейский наряд - вернее, отсутствие такового -  показался
ему неуместным, и он подумал, что ему, наверное, не следовало смущать ее
своим видом, однако Сара, похоже, не обратила  на  его  наготу  никакого
внимания. Единственное, что интересовало ее в эти ми нуты, это зачем  он
вообще приехал сюда и почему  шпионит  за  ней.  Сухо  кивнув  ему,  она
зашагала дальше, но Франсуа, легко догнав ее, пошел рядом.
   - Полковник просил передать вам привет,  -  поспешил  продолжить  он,
видя, что Сара не отвечает.
   - Зачем вы сюда приехали? - тихо спросила Сара, чувствуя, как  в  ней
пробуждается гнев. Она никак не могла простить  Франсуа  свой  испуг,  в
который он вверг ее в их последнюю встречу. Сара искренне надеялась, что
их дороги никогда больше не пересекутся,  и  его  неожиданное  появление
вызвало у нее чувство забытой смутной тревоги.
   Франсуа и сам задавал себе тот  же  вопрос,  но  ответа  не  находил.
Больше того, он, похоже, начинал жалеть, что не приехал  к  ней  раньше!
Его друзья из племени  сенека  рассказывали  Франсуа  о  красивой  белой
женщине, которая поселилась в лесу, и он сразу  догадался,  о  ком  идет
речь. Но что-то помешало ему отправиться в дорогу,  чтобы  повидаться  с
ней. Нет, не так... Ну конечно, не так! Он вовсе не  собирался  навещать
ее. И тем не менее он был здесь, рядом с ней.
   Вытянув" губы трубочкой,  Франсуа  негромко  свистнул,  и  его  конь,
оставив облюбованную  полянку,  послушно  зашагал  по  тропе  следом  за
хозяином.
   - Я приехал к вам, чтобы извиниться, -  сказал  Франсуа  первое,  что
пришло ему в голову, и  искоса  посмотрел  на  нее.  Если  Сара  и  была
удивлена, то не подала виду. Лицо ее показалось ему совершенно спокойным
и даже скучающим.
   На Саре в этот день  было  простое  голубое  платье-сарафан  с  белой
блузкой и фартуком. Когда-то так одевались работницы в поместье ее отца.
Сейчас Сара вела  примерно  такую  же  жизнь,  как  и  они,  -  простую,
безыскусную и, в общем-то, не  очень  легкую,  но  зато  она  была  себе
хозяйка и  над  нею  не  довлели  ни  условности  света,  ни  злая  воля
тирана-мужа. Но Франсуа смотрел на нее другими глазами и видел ее в ином
свете. Она казалась ему духом, явившимся из другого  мира,  -  женщиной,
подобных которой он не только никог