омнату,  но  остались  мелочи,  которые  необходимо
доделать. Тем не менее львиная доля работы была выполнена, ее дом стоял  цел
и невредим и защищал их от стихии  и  от  всего  мира,  самое  время  родить
ребенка. Но  самому  миру  угрожала  опасность,  и  не  было  простого  пути
избавиться от нее.
   - Я хочу, чтобы сейчас ты  забыла  об  этом,  -  убеждал  ее  Вильям.  Он
заметил, что последние два дня она беспокойно спала, и  он  подозревал,  что
она вот-вот родит. Он хотел, чтобы ничто не тревожило и  не  огорчало  ее  и
чтобы она думала только о ребенке. Была  вполне  реальная  возможность,  что
Гитлер  не  остановится  на  Польше.  Рано  или  поздно  Британии   придется
выступить, чтобы остановить его. Вильям знал это, но не стал говорить Саре.
   Вечером они спокойно обедали на кухне. Как всегда, мысли Сары были заняты
серьезными проблемами, но Вильям старался отвлечь  ее.  Он  не  позволил  ей
обсуждать новости, он хотел, чтобы она думала о чем-нибудь приятном, но  это
было нелегко.
   - Скажи мне, что ты собираешься делать в столовой? Ты хочешь восстановить
ее панели в первоначальном виде или использовать  те,  которые  мы  нашли  в
конюшне?
   - Я не знаю. - Сара выглядела  рассеянной,  словно  пыталась  понять  его
вопрос. - А ты как считаешь?
   - Думаю, те, что мы нашли, выглядят лучше.
   - Я тоже так думаю. - Она ковыряла вилкой в тарелке, и он  видел,  что  у
нее нет аппетита. Вильям беспокоился, не заболела ли она, но ему не хотелось
надоедать ей вопросами. Сара выглядела сегодня усталой и встревоженной,  как
и все остальные.
   -  А  как  насчет  кухни?  -  Они   расчистили   всю   кирпичную   кладку
четырехсотлетней давности, и Вильяму она нравилась. - Я оставил бы  все  как
есть, но, может быть, тебе хотелось бы чего-нибудь более изысканного?
   - Мне действительно все равно. - Вид у нее был несчастный. - Я каждый раз
чувствую себя больной, когда думаю об этих бедных поляках.
   - Тебе не нужно думать об этом сейчас, Сара, - нежно сказал он.
   - Почему?
   - Потому что это вредно для тебя и ребенка, - ответил он твердо,  но  она
заплакала и, выйдя из-за стола, начала расхаживать по кухне. Все,  казалось,
огорчало ее теперь, когда она так скоро должна была родить.
   - А как же женщины в Польше, которые, так же как и я, беременны?  Они  не
могут переменить тему.
   - Это ужасно, - согласился с ней Вильям, -  но  сейчас,  сию  минуту,  мы
ничего не можем изменить.
   - Почему же? Почему? Почему этот маньяк может творить такое? -  повторяла
она, потом снова села, задыхаясь и явно испытывая боль.
   - Сара, прекрати. Не расстраивайся. - Он заставил ее подняться  наверх  и
настоял, чтобы она легла в постель, но, когда  он  тоже  лег,  она  все  еще
плакала. - Ты не можешь взвалить на свои плечи все тяготы мира.
   - Дело не в моих плечах и не  во  всем  мире,  а  в  твоем  сыне.  -  Она
улыбнулась сквозь слезы, снова подумав о том, как она любит Вильяма. Он  был
так добр к ней, так неутомим, он работал без  устали,  восстанавливая  замок
только потому, что он ей понравился. За это время  он  тоже  полюбил  его  и
понял, что ее  так  тронуло.  -  Как  ты  думаешь,  это  маленькое  создание
когда-нибудь появится на свет? - спросила она устало,  в  то  время  как  он
растирал ей спину.
   Ему еще надо было спуститься вниз убрать посуду после  обеда,  но  он  не
хотел оставлять ее одну, пока она не расслабится.
   - Я думаю, что в конце концов появится. Что сказал лорд  Олтроп?  Первого
сентября? Это сегодня. Но ведь ребенок может родиться и позже - не всегда же
врачи точно угадывают день.
   - Он такой большой. - Ее тревожило, сможет  ли  она  родить  ребенка.  За
последние несколько недель Сара  еще  поправилась  и  все  время  вспоминала
предупреждение доктора.
   - Он родится, когда он будет готов. - Вильям наклонился над ней  и  нежно
поцеловал ее в губы. - Тебе надо немного отдохнуть.  Я  принесу  тебе  чашку
чаю.
   Но когда он вернулся с тем, что  французы  называют  "настой  мяты",  она
сонно отозвалась, и он не стал ее беспокоить. Так она спала рядом с  ним  до
утра и вздрогнула, когда проснулась, почувствовав острую боль, но такие боли
она чувствовала и раньше, они приходили, уходили и в конце  концов  утихали.
Теперь боль была сильнее и продолжительнее, а ей  еще  предстояло  закончить
массу дел до рождения ребенка. Сара взялась за молоток и колотила весь день,
забыв свои огорчения, она даже  отказалась  прийти  на  ленч,  когда  Вильям
позвал ее. Вильям принес ей ленч наверх и отругал за  то,  что  она  слишком
много работает, а она повернулась, посмотрев ему в лицо, и рассмеялась.  Она
выглядела  лучше  и  веселее,  чем  в  последние  недели,  и  он  улыбнулся,
почувствовав облегчение.
   - Ладно, по крайней мере мы знаем,  что  я  не  потеряю  ребенка.  -  Она
погладила свой огромный живот, а ребенок толкнул  ее,  когда  Сара  откусила
сначала кусочек хлеба, потом яблоко и снова принялась за работу. Даже одежда
ребенка и пеленки были сложены в ящики. К концу дня  она  сделала  все,  что
было намечено, и комната выглядела прелестно. В комнате поставили  найденные
в доме старинную плетеную колыбель, красивый маленький платяной шкаф, комод,
которые она сама привела в порядок.  Полы  детской  были  бледного  медового
цвета. Комната излучала любовь и тепло, и в ней не хватало только ребенка.
   К обеду Сара спустилась  вниз  на  кухню  и  положила  им  обоим  немного
паштета, холодного цыпленка и салат. Потом разогрела суп и  хлеб  и  позвала
сверху Вильяма. Она налила ему стакан вина,  но  сама  от  вина  отказалась,
потому что оно вызывало у нее сильную изжогу.
   - Ты неплохо поработала. - Он как раз был  наверху,  видел  результат  ее
трудов. Он поражался, сколько в ней было энергии. Вот уже  несколько  недель
Сара не выглядела такой оживленной,  и  после  обеда  она  предложила  пойти
погулять в саду.
   - Тебе  следует  отдохнуть.  -  Он  выглядел  немного  встревоженным,  не
переусердствовала ли она. То, что  ей  было  двадцать  три  года,  не  имело
значения, она прошла через тяжелые испытания, что всегда нелегко,  и  Вильям
хотел, чтобы Сара отдохнула.
   - Зачем? Ребенок может родиться еще только через неделю. Я чувствую  себя
как всегда и могла бы продолжать работать.
   - Ты так и делаешь. Но может быть, ты не права? - Он  пристально  смотрел
на нее, но она выглядела хорошо. Глаза ее сияли,  щеки  порозовели,  и  Сара
подшучивала над ним и смеялась.
   - Я прекрасно чувствую себя, Вильям, честное слово.
   Они говорили сегодня о ее родителях и Джейн, о его матери  и  о  доме  на
Лонг-Айленде. Родители проделали там большую работу,  однако  отец  сообщил,
что все будет восстановлено к следующему лету. Это был долгий срок, но шторм
нанес огромные разрушения. Они все еще горевали по Чарльзу, но у них  теперь
был новый управляющий. Японец с женой.
   Саре немного взгрустнулось, когда они гуляли  по  саду.  Маленькие  кусты
стали разрастаться, и сад, так же как и они, казалось, был  полон  надежд  и
обещаний.
   Наконец они вернулись в дом, и Сара, кажется,  с  удовольствием  прилегла
отдохнуть. Она немного почитала, потом  встала,  потянулась  и  выглянула  в
окно, освещенное лунным  светом.  Их  новый  дом  был  очень  красив,  и  ей
нравилось в нем все. Это была мечта всей ее жизни.
   - Благодарю тебя за все, - нежно сказала она, стоя у окна, а  он  смотрел
на нее из постели, тронутый ее лаской. Направляясь к постели, она  взглянула
на пол, потом на потолок. - Проклятие, откуда-то ужасно течет,  должно  быть
лопнула одна из труб. - Она не могла понять, откуда течет, сверху, с потолка
или со стены, но на полу была лужица.
   Он, нахмурившись, встал.
   - Я ничего не вижу. Ты уверена? - Она указала на пол, он посмотрел на пол
рядом с ней, затем снова на нее. Он догадался раньше, чем она.  -  Я  думаю,
это у тебя лопнула труба, моя любимая,  -  сказал  он  нежно,  улыбаясь,  не
уверенный, что он должен сделать, чтобы помочь ей.
   - Прошу прощения! - Она выглядела ужасно обиженной,  а  он  тем  временем
принес полотенца из ванной, которую они устроили рядом со своей комнатой,  и
вдруг в ее глазах появился проблеск понимания  того,  что  произошло.  Этого
никогда не случалось с ней прежде. У нее отошли  воды.  -  Ты  думаешь,  это
началось? - Она огляделась вокруг,  пока  он  вытирал  лужу  полотенцами,  и
заметила, что ее ночная рубашка влажная. Он был прав. Это были воды.
   - Я позвоню доктору, - сказал он, поднимаясь.
   - Не думаю, что в этом есть необходимость.  Он  сказал,  что  потребуется
целый день, прежде чем что-то случится после этого.
   - Мне будет спокойнее, если мы все  же  позвоним  ему.  -  Но  ему  стало
гораздо хуже после того, как он позвонил  в  больницу  в  Шамонт.  Профессор
уехал с тремя своими коллегами в Варшаву. Они решили помочь  полякам,  кроме
того, в эту ночь в соседней деревушке случился ужасный пожар. Все  медсестры
были там, не хватало докторов. Отчаянно не  хватало  рук,  и  они  не  могли
позволить себе заниматься обычными родами, даже для мадам герцогини.  Первый
раз абсолютно никто не обращал внимания на его титул.
   - Родить ребенка совсем несложно, - отвечали ему.
   Они предложили позвонить какой-нибудь женщине на  соседнюю  ферму  или  в
отель, больше они ничем не могли помочь. Вильям просто не знал, что  сказать
Саре, когда поднялся наверх. Он чувствовал себя больным, корил себя, что ему
следовало отвезти ее обратно в Лондон или по крайней мере в Париж. А  теперь
было слишком поздно. Если бы он принимал детей, но он не имел  представления
о том, как это делается, и Сара тоже. Она в этом отношении была  даже  более
несведуща, чем он, если не считать того, что у  нее  произошел  выкидыш,  но
тогда ей в основном давали обезболивающее. Вильям не знал даже,  чем  помочь
ей при болях и как помочь ребенку,  если  бы  возникли  какие-то  сложности.
Внезапно ему вспомнились ее слова,  что  иногда  может  пройти  целый  день,
прежде чем начнутся схватки. Он отвезет ее в Париж. Они были всего в двух  с
половиной  часах  езды,  он  нашел  великолепное  решение,  подумал  Вильям,
поднимаясь в  спальню.  Но  когда,  вернувшись  в  комнату,  он  с  тревогой
посмотрел ей в лицо, то понял, что у нее начались настоящие схватки.
   - Сара! - Он подбежал к постели, казалось, ей не хватало воздуха,  и  она
боролась с болью, которая пронзила ее. - Доктора нет на  месте.  Ты  сможешь
доехать до Парижа?
   Но при этом предложении она посмотрела на него с ужасом.
   - Я не могу... Я не знаю, что может случиться... Я не могу  ехать...  Они
все время приходят... и они ужасны.
   - Я сейчас вернусь. - Он погладил ее по руке и бросился вниз по лестнице,
решив посоветоваться с женщиной. Он позвонил в отель и спросил, не может  ли
там кто-нибудь помочь ему. Но девочка, которая взяла  трубку,  была  дочерью
владельца отеля, ей было только семнадцать лет, и она была очень застенчива.
И Вильям понял, что от нее не будет пользы. Она  сказала,  что  все,  в  том
числе ее родители, ушли на пожар.
   - Хорошо, если кто-нибудь вернется, любая женщина, которая  считает,  что
она может помочь, пошли ее в замок. У моей жены начались роды. - Он  повесил
трубку и снова побежал наверх к  Саре,  которая  лежала  в  постели,  вся  в
испарине, тяжело дышала и застонала,  когда  он  подошел  к  ней.  -  Все  в
порядке, дорогая. Мы сделаем это вместе.
   Вильям пошел вымыть руки и вернулся обратно со стопкой полотенец, обложив
ее ими. Он положил  ей  на  голову  прохладную  ткань,  и  она  начала  было
благодарить его, но боль была слишком сильной, и Сара замолкла на полуслове.
Вильям бросил взгляд на часы, была уже почти полночь.
   - Сегодня ночью у нас родится ребенок.  -  Он  старался  говорить  бодро,
держа ее за руку, а она пыталась сдержать боль, когда  он  смотрел  на  нее.
Вильям не имел представления, что  ему  надо  делать,  чтобы  помочь  ей.  -
Попытайся тужиться вместе со схватками. Попытайся  думать  о  том,  что  это
поможет родиться нашему ребенку.
   - Это ужасно... Вильям... Вильям... Останови это... Сделай  что-нибудь!..
- Она вскрикнула, он беспомощно сел рядом с ней, желая помочь,  но  не  зная
как. Он не был  уверен,  что  кто-нибудь  мог  здесь  помочь,  а  Сара  была
поражена, как сильна эта боль. Было  ужасно,  когда  произошел  выкидыш,  но
сейчас она чувствовала себя намного хуже.  Это  превзошло  ее  самые  худшие
ожидания. - О Боже... О, Вильям... О... Я чувствую, это начинается!
   Ему стало легче, что ребенок скоро  родится.  Если  этот  ужас  продлится
недолго, она вынесет это.
   - Можно мне посмотреть? - нерешительно спросил он. Сара  кивнула  и  шире
раздвинула ноги. Когда он взглянул, то увидел головку, но не  всю,  покрытую
светлыми волосами и измазанную в крови. Ему показалось, что через  несколько
мгновений ребенок родится, и он взволнованно воскликнул:
   - Я вижу его, дорогая, он выходит. Вытолкни его. Давай...  помоги  нашему
ребенку... - Он подбадривал ее и скоро увидел  результат  ее  усилий.  Через
мгновение ребенок уже был ближе, но  потом  снова  скрылся.  Это  напоминало
медленный танец,  который  продолжался  очень  долго  и  безрезультатно.  Но
наконец стала видна большая часть головы.  Он  обхватил  ее  ноги  и  прижал
ступнями к своей груди, чтобы она могла  тужиться  сильнее,  но  ребенок  не
продвинулся. Сара выглядела ужасно,  когда  пронзительно  кричала  от  боли,
вспоминая слова доктора о том, что ребенок может быть слишком крупным, чтобы
родиться обычным путем.
   - Сара, ты можешь потужиться сильнее? - просил он ее.
   Ребенок, казалось, застрял. А прошел уже не один  час.  Уже  было  больше
четырех утра, а она пыталась вытолкнуть его с полуночи. И не было  передышки
между схватками. Всего лишь несколько  секунд,  чтобы  перевести  дыхание  и
снова тужиться. Вильям видел, что она начинает паниковать и теряет  контроль
над собой. Он снова сжал ее ноги и приказал:
   - Теперь снова' тужься... теперь... давай... вот  так...  сильнее!  Сара!
Тужься сильнее! - Вильям кричал на нее, и ему было жаль ее, но он  не  видел
другого способа. Ребенок  был  еще  слишком  далеко,  чтобы  попытаться  его
вытащить.  Когда  он  закричал  на  нее,  он  увидел,  что  голова   ребенка
продвинулась вперед еще немного. Было уже шесть часов,  вставало  солнце,  а
они еще не добились никаких результатов.
   Сара продолжала тужиться и к восьми часам потеряла очень много крови. Она
была смертельно бледна, а ребенок не продвинулся  за  эти  часы.  И  тут  он
услышал внизу какой-то шум и крикнул, чтобы его могли  услышать.  Сара  была
почти без сознания, и ее потуги  стали  слабее.  Она  уже  ничего  не  могла
сделать. Он услышал быстрые шаги на лестнице и через несколько секунд увидел
Эмануэль, молодую девушку из отеля, глаза ее были широко раскрыты, она  была
в льняном клетчатом платье и переднике.
   - Я пришла посмотреть, не смогу ли я помочь мадам герцогине с ребенком.
   Но Вильям уже боялся, что мадам герцогиня умирает и что никакого  ребенка
не будет. Она истекала кровью, но ребенок не продвигался, и  у  нее  уже  не
было сил тужиться, когда начинались схватки. Она  просто  лежала  и  стонала
между схватками, и если они не сделают что-нибудь как можно  скорее,  то  он
потеряет их обоих. Она пыталась родить в течение девяти часов, и  это  ни  к
чему не привело.
   - Подойди скорее и помоги мне, - приказал он девушке, и та без  колебания
шагнула вперед и подошла к кровати. - Ты когда-нибудь принимала  ребенка?  -
спросил он ее, не сводя глаз с Сары. Теперь ее лицо  было  серого  цвета,  а
губы слегка посинели. Ее глаза закатились, но он продолжал  разговаривать  с
ней, стараясь заставить ее прислушиваться к нему.
   - Сара, слушай меня, ты должна потужиться, ты  должна,  так  сильно,  как
только ты можешь.  Слушай  меня,  Сара.  Тужься!  Теперь!  -  Он  чувствовал
схватку, положив руку ей на живот. И потом он снова обратился к  девушке  из
отеля:
   - Ты знаешь, что делать?
   - Нет, - честно призналась она. - Я видела это только у животных.  -  Она
говорила с сильным французским акцентом, но на правильном  английском.  -  Я
думаю, мы теперь должны вытолкнуть  его  за  нее,  или...  или...  -  Ей  не
хотелось говорить, что его жена может умереть, но они оба знали это.
   - Я хочу, чтобы ты надавила на живот как можно сильнее, когда скажу тебе.
- Вильям почувствовал, что подступает следующая схватка,  и  сделал  девушке
знак, снова начав кричать на Сару, и на этот раз ребенок продвинулся больше,
чем за все эти часы. Эмануэль толкала изо всех сил, опасаясь, что сама может
убить герцогиню, но она знала, что выбора нет. И она  продолжала  толкать  и
толкать, снова и  снова,  пытаясь  выдавить  из  нее  ребенка,  чтобы  потом
привести его в чувство, прежде чем они потеряют мать и дитя.
   - Он выходит? - спросила девушка и увидела, что Сара открыла глаза, когда
он кивнул. Кажется,  она  узнала  их,  но  только  на  миг,  и  затем  снова
погрузилась в море боли.
   - Давай, дорогая. Натужься еще раз. Постарайся помочь нам в этот  раз,  -
тихо просил он, сдерживая слезы, когда она закричала. Эмануэль давила на нее
всем своим весом и со всей силой, на какую была способна, а Вильям смотрел и
молился, и медленно... медленно...  появилась  головка,  и  прежде  чем  они
успели освободить  ребенка,  он  издал  долгий  крик.  Сара  пошевельнулась,
услышав его, и недоуменно огляделась вокруг.
   - Что это? - спросила она неуверенно, пристально глядя на Вильяма.
   - Это наш ребенок. - По его щекам текли слезы, смешиваясь с потом.
   Сара испугалась, так как  схватки  возобновились,  и  ей  снова  пришлось
тужиться. Они должны были освободить его плечики, но теперь Вильям  помогал,
стараясь высвободить их, под крики матери и ребенка. Сара слишком ослабла  и
не могла им помочь, а ребенок был очень крупный. Доктор из Шамонта  оказался
прав. Ей следовало сделать кесарево сечение, но теперь было уже  поздно.  Он
был наполовину рожден, теперь им предстояло высвободить его из чрева матери.
Вильям опять закричал на нее, а  Эмануэль  продолжала  давить  на  живот,  и
ребенок снова немного продвинулся, тогда  Вильям  освободил  одну  руку,  но
другую не мог достать.
   На этот раз, когда боль пронзила Сару и она закричала,  Вильям  осторожно
протиснул внутрь руку и попытался, нежно держа ребенка за плечо,  развернуть
его  под  другим  углом.  Сара  подпрыгнула  от   жестокой   боли,   пытаясь
сопротивляться.
   - Держи ее! - велел он девушке. - Не позволяй ей двигаться! -  Иначе  она
могла убить ребенка.
   И Эмануэль крепко держала ее, пока Вильям прижимал  ее  ноги  и  старался
высвободить ребенка, и тут внезапно со странным звуком высвободилась  другая
рука и показались плечики, а еще через минуту Вильям принял ребенка. Это был
мальчик, красивый и необычайно большой.
   Вильям бережно перерезал пуповину и поднял его вверх  в  лучах  утреннего
солнца, оглядывая сына во всей его красе. В  это  мгновение  он  понял,  что
имела в виду его мать, когда говорила о чуде, - это было настоящее чудо.
   Затем он передал его Эмануэль, а сам тем временем нежно протер лицо  Сары
влажной тканью и  пытался  полотенцами  остановить  кровь.  Теперь  Эмануэль
знала, что делать.
   - Мы должны сильно нажать ей на живот... вот так...  тогда  мы  остановим
кровотечение. Я слышала, как моя мать говорила об этом с женщиной, у которой
было много детей. - И с этими словами она нажала Саре на нижнюю часть живота
еще сильнее, чем раньше,  и  стала  месить  его,  как  тесто,  а  Сара  тихо
вскрикивала и просила ее перестать, но он видел,  что  девушка  была  права,
кровотечение уменьшилось и наконец почти совсем прекратилось настолько,  что
им обоим казалось, что все в порядке.
   Был уже полдень, и Вильям не мог поверить, что для  того,  чтобы  принять
его сына, потребовалось двенадцать часов. Двенадцать часов, ко