думаю?  Ты  настолько  занята
заботами о себе, своих ступнях, своей  заднице,  своих  сухожилиях,  что  не
заметила бы чужих мыслей, если бы они были написаны неоновыми буквами!
   - Это несправедливо!
   Саша вдруг расплакалась, а Джон впервые за многие  месяцы  воспринял  это
равнодушно. Внезапно один  телефонный  разговор  поставил  в  их  отношениях
точку.
   - Тем не менее, детка, это правда, - сказал он.  -  Я  думаю,  нам  лучше
раскланяться и  сойти  со  сцены,  прежде  чем  опустится  занавес.  Если  я
правильно прочел программу, четвертый акт только что закончился.
   - Почему бы нам спокойно не поговорить, когда я вернусь?
   - О чем? О твоих ступнях?.. Или о том, как артисты балета нуждаются  друг
в друге? Я не артист балета, Саша, я мужчина. У  меня  трудная  работа,  мне
нужна женщина, которую я любил бы и которая меня любила бы, спутница  жизни.
К тому же и детей я хочу иметь. Ты видишь себя в роли матери?
   - Нет... - По крайней мере, она  была  честна.  Сама  мысль  о  детях  ее
пугала. Саша и не помышляла о том, чтобы на целый год прервать  выступления,
после чего пришлось бы восстанавливать форму.
   - Почему это так важно?
   - Хотя бы потому, что мне сорок два года. Я не могу больше тратить  время
на подобные игры. Свою дань богемной  среде  я  отдал.  Теперь  мне  хочется
чего-то другого.
   - Вот это я и имела в виду... Ты не понимаешь, как тяжело  быть  артистом
балета. Джон, дети - это совсем не важно.
   - Но не для меня, малышка. Как и многие другие  вещи,  у  которые  ты  не
признаешь. Я тебе не нужен. Тебе никто не нужен. Скажи себе это честно.
   Наступило долгое молчание. Джону вдруг захотелось закончить разговор. Все
уже было сказано. Впрочем, запас слов был исчерпан  уже  давно,  просто  оба
этого не замечали.
   - До свидания, Саша... Не переживай.  Увидимся,  когда  приедешь.  Сходим
вместе пообедать или чего-нибудь выпить.
   Он знал, что Саша захочет забрать оставленные у него в квартире вещи,  но
она может сделать это и в его отсутствие.
   - Так  ты  хочешь  мне  сказать,  что  все  кончено?  Она,  похоже,  была
шокирована. В отдалении снова раздался мужской голос.
   "Интересно, - подумал Джон, - они так и живут в номере вдвоем? Хотя какое
мне теперь дело!"
   - Думаю, что да.
   - И поэтому ты мне позвонил?
   - Нет. Просто так получилось. Наверное, пришло время.
   - У тебя появился кто-то другой? Джон улыбнулся:
   - Да нет...
   Забавно, но у него появилось целых три женщины, которых он искал, которые
днем и ночью занимали его ум и сердце, но не в том смысле, какой  вкладывала
в свои слова Саша.
   - В общем-то никого... Не переживай,  Саша.  Он  тихо  положил  трубку  и
погасил свет. Засыпал он с улыбкой, впервые за многие месяцы  чувствуя  себя
свободным. Он был рад, что позвонил ей. Наконец все это кончилось.

Часть IV

МЕГАН

Глава 24

   Полет был неутомительным. Джон прибыл в  Сан-Франциско  в  два  часа  дня
местного времени, а встреча с Ревеккой была назначена на четыре.
   Ее офис размещался в  старом  викторианском  здании,  окруженном  ветхими
домами. Однако Джон был приятно удивлен, когда  внутри  помещения  оказались
ухоженными, хорошо оформленными, уставленными цветами.
   Ревекка Абрамс, женщина шестидесяти с небольшим лет,  выглядела  довольно
привлекательно, хотя и немного странно. Ее седеющие волосы были заплетены  в
косу, а одежда - джинсы и накрахмаленная белая блузка - скорее годились  для
молодежи, так же как и красные матерчатые тапочки. В общем, она  производила
впечатление интеллигентной, ухоженной пожилой хиппи.
   Встретив Джона теплой улыбкой, она пригласила его в кабинет.
   - Вы не похожи на большинство наших клиентов, мистер Чепмен. Хотите  кофе
или чаю? У нас дюжина разновидностей травяного чая.
   Ревекка снова улыбнулась, указывая на маленькую, залитую  солнцем  кухню,
смежную с кабинетом.
   Джон покачал головой. Ему ужасно не хотелось ее огорчать, но, увы, такова
была его миссия.
   - Я здесь по  личному  вопросу,  миссис  Абрамс.  Я  уже  довольно  долго
разыскиваю вас и вашего мужа. Не так легко оказалось вас найти. Я располагал
только вашим нью-йоркским адресом тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года.
   Ревекка Абрамс, не переставая улыбаться, опустилась в кресло. Она  многие
годы занималась йогой и изучала восточную философию  и  научилась  прекрасно
владеть собой.
   - Да, мы довольно часто переезжали с места на место. Много лет провели на
Юге и вернулись сюда, когда муж заболел. Шесть  с  половиной  лет  назад  он
перенес  операцию  на  сердце,  и  мы  решили,  что  пора  ему  отдохнуть  и
порадоваться жизни. Поэтому теперь я практикую одна,  а  точнее,  с  группой
коллег-женщин. Но это несколько иная практика, чем была у нас с Дэвидом.  Мы
занимаемся случаями дискриминации и нарушения гражданских  прав.  В  этом  у
меня многолетний опыт.
   - А ваш муж?
   - Он два раза в неделю читает лекции в колледже и занимается садом. Дел у
него полно, но все такие, которые ему нравятся.
   - А ваша дочь?
   Джон затаил дыхание, ожидая ее ответа.
   - У нее все хорошо. Она  по-прежнему  живет  в  Кентукки.  А  откуда  вам
знакома наша семья?
   Она  слегка  сдвинула  брови,  но  больше  никак   не   выразила   своего
беспокойства.
   - Она мне знакома только  косвенно.  Я  тоже  адвокат  и  заведую  фирмой
"Чепмен и К"" в Нью-Йорке. В отличие от вас, я никогда не испытывал  горячей
любви к юриспруденции, много лет назад увлекся следственной работой  и  этим
занимаюсь поныне. В данном случае моим клиентом является Артур Паттерсон. Не
знаю, помните ли вы этого человека, но он помог вам  в  удочерении  Меган  в
пятьдесят восьмом году. Думаю, теперь вы вспомнили.
   Ревекка кивнула; улыбка исчезла с ее лица.
   - А что случилось? Почему мы понадобились мистеру Паттерсону?
   Теперь она казалась испуганной, словно Артур все еще мог  забрать  у  них
Меган. Собственно, она всегда именно этого и боялась.
   - Все просто, миссис Абрамс. Артур Паттерсон умирает. И хочет знать,  что
у сестер Уокер все благополучно, что они счастливы и ни в чем не  нуждаются.
Еще он перед смертью надеется хоть раз увидеть их снова вместе, хочет заново
познакомить сестер.
   - Теперь? - ужаснулась Ревекка. -  Спустя  тридцать  лет?  А  может,  они
совсем не хотят знакомиться?
   Ревекка забыла о своей обычной безмятежности, у нес был такой вид, словно
она готова вышвырнуть посетителя из своего кабинета.
   - Ему кажется, что для них это может иметь значение. Но  я  понимаю  ваши
чувства. Тридцать лет - очень большой срок.
   Ревекка в недоумении покачала головой:
   - В свое время мы сказали мистеру Паттерсону,  что  не  хотим  дальнейших
контактов ни с ним самим, ни с остальными девочками. В основном поэтому мы и
переехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Я не думаю, что по отношению к  Меган
правильно было бы сейчас ворошить ее прошлое.
   - А может, предоставить этот выбор ей? Вы сказали, что она в Кентукки?
   - Да, в Аппалачах. Заканчивает там ординатуру. Она врач-акушер.
   Ревекка сообщила это с гордостью, в то же время с открытой  враждебностью
глядя на Джона.
   - Можно с ней переговорить?
   Для  него  это  была  формальность,  но  Ревекка  неожиданно   восприняла
происходящее как оскорбление. Она чуть не подпрыгнула от возмущения.
   - Нет, нельзя, мистер Чепмен! Неужели вы думаете, что  мы  по  прошествии
стольких лет захотим причинить Меган такую боль? Вам известны обстоятельства
смерти ее родителей?
   - Да. А Меган они известны?
   - Конечно, нет. Скажу вам прямо, мистер Чепмен, об этом не может  быть  и
речи. Меган не знает, что была удочерена.
   У Джона замерло сердце. "Как они могли не сказать ей? - думал он. - Такие
борцы за свободу личности, вольнодумцы, и  не  сказали  об  удочерении!  Это
сильно осложняет дело".
   - У вас есть другие дети, миссис Абрамс?
   - Нет. Меган наш единственный ребенок, мы взяли ее малюткой и не  считали
нужным ставить ее в известность,  что  она  нам  не  родная,  когда  девочка
подросла.
   - Не пожелали бы вы сейчас это сделать?
   Он заглянул ей в глаза и испугался их выражения. Ревекка Абрамс  явно  не
собиралась облегчать ему задачу.
   Но по крайней мере он теперь знал, где находится  Меган.  В  случае  чего
можно будет разыскать ее в Кентукки. Как бы это ни было жестоко,  она  имеет
право знать о существовании сестер.
   После долгого колебания Ревекка сказала:
   - Не знаю, мистер Чепмен. Думаю, что нет. Мне надо обсудить это с  мужем,
а прежде с его врачом. Дэвид нездоров, я не хочу его расстраивать.
   - Понимаю. Вы дадите мне знать  через  день  или  два?  Я  остановился  в
гостинице "Марк Хопкинс".
   - Я дам вам знать, когда смогу это сделать... - Она встала, давая понять,
что беседа окончена, и имела при этом такой официальный вид,  как  будто  на
ней был синий костюм в полоску. - Может, вы пока вернетесь в Нью-Йорк?
   - Я лучше подожду  здесь,  на  случай,  если  ваш  муж  захочет  со  мной
увидеться.
   - Я вам сообщу.
   Она подала ему руку на прощание, но смотрела при этом  холодно.  Проводив
Джона до двери, Ревекка вернулась за свой письменный стол, уронила голову на
руки и заплакала.
   Прошло тридцать лет, а они все еще пытались отнять у нее ребенка,  хотели
пробудить у  Меган  интерес  к  вещам,  о  которых  она  никогда  не  знала,
познакомить с родственниками, по которым она никогда не тосковала.
   Это было несправедливо после всего, что они с Дэвидом  для  нее  сделали,
принимая во внимание огромную любовь, которую к ней питали.
   В тот же вечер Ревекка зашла к врачу, который счел, что состояние  Дэвида
позволяет сообщить ему о визите Чепмена.
   Но она целых два дня собиралась с духом, пока наконец не  рассказала  все
мужу, горько при этом плача в его объятиях, изливая все свои  страхи.  Дэвид
гладил ее седые волосы, прижимал к себе и шептал ласковые слова утешения.
   - Никто не собирается отбирать у нас Мег, дорогая. Это невозможно.
   Дэвиду было жаль супругу. Когда Меган  была  маленькой,  Ревекка  боялась
того же. Она всегда хотела, чтобы Меган принадлежала  только  им,  и  больше
никому.
   - А вдруг она захочет знать все о своих настоящих родителях?
   - Что ж, мы ей расскажем.
   - А если она после этого станет к нам иначе относиться?
   - Это невозможно, Векки. С какой стати? Она нас любит. Мы ее полноправные
родители. Меган никогда не станет этого отрицать. Но это не значит, что  она
не захочет познакомиться со своими  сестрами.  Если  бы  мне  завтра  кто-то
сказал, что у меня было две сестры, которых я не знаю, я тоже захотел бы  их
повидать, но от этого не стал бы меньше любить тебя или Меган.
   Однако страх Ревекки не проходил, и  они  проговорили  до  поздней  ночи.
Дэвид считал, что они обязаны сказать Меган, Ревекка же - что тайну  следует
сохранить. Обсуждение проблемы заняло у  супругов  Абрамсов  весь  следующий
день.
   Когда они наконец позвонили, Джон облегченно вздохнул. Он уже  извелся  в
своем гостиничном номере, но не хотел уезжать,  не  зная  результата,  и  не
хотел торопить Абрамсов.
   Ревекка пригласила его приехать вечером к ним  домой.  Втроем  они  долго
говорили о том, как трудно по прошествии стольких лет  сообщить  Меган,  что
она была удочерена. Ревекка еще была полна опасений, но Дэвид  был  тверд  и
поддерживал Джона.
   Он только попросил предоставить им возможность самим поговорить с  Меган,
причем не по телефону, а непосредственно.
   Через две недели она должна была приехать в короткий отпуск, тогда  бы  и
представилась возможность для разговора. Абрамсы обещали сразу  после  этого
позвонить ему в Нью-Йорк.
   Затем могли бы состояться и беседа Джона  с  Меган,  и  определение  даты
встречи, которой так хотел Артур Паттерсон.
   Джону ничего не оставалось, как принять  эти  условия;  впрочем,  он  сам
желал наилучшего для Меган и ее приемных родителей варианта.
   К выходным Джон вернулся в Нью-Йорк и сразу позвонил Артуру домой. Дела у
того были совсем плохи, Джон знал, что он уже не ходит на работу.
   Артур неохотно согласился две недели подождать звонка Абрамсов и  выразил
надежду, что успеет завершить свою миссию.
   - Что еще осталось сделать? - поинтересовался он у Джона.
   - Дождаться от них известия. После чего я обговорю с Меган и ее  сестрами
дату  встречи.  Александра  готова  прибыть  по  первому  звонку.  Надо  еще
побеседовать  с  Хилари,  но  я  это  сделаю  в  последнюю  минуту...  -  Он
инстинктивно чувствовал, что чем позже такая беседа  состоится,  тем  больше
вероятность участия Хилари во встрече сестер.  -  Таким  образом,  у  нас  в
запасе дне недели. Я вам сообщу, если что-то появится раньше.
   - Спасибо, Джоя, - поблагодарил Артур и неожиданно добавил:
   - Ты хорошо поработал. Я изумлен, что ты их разыскал.
   - Я тоже, - улыбнулся Джон на своем конце провода и подумал: "Через  пару
недель они опять будут вместе, и моя работа закончится..."
   Отчасти он сожалел об этом, отчасти же чувствовал облегчение. Он вспомнил
слова Элоизы, сказанные за ленчем: "Надо закончить работу.., и все уйдет".

Глава 25

   Абрамсы позвонили через две с половиной недели. По  напряжению  в  голосе
Дэвида Джон понял, как нелегко им было говорить с дочерью.
   - Меган восприняла это  как  надо...  -  Дэвид  осекся.  -  Мы  ею  очень
гордимся.., всегда гордились. - И продолжил уже более спокойно:
   - Она сказала, что сама позвонит вам, когда вернется в Кентукки, если  вы
хотите поговорить с ней.
   -  А  нельзя  ли  побеседовать  с  Меган  прямо   сейчас?   -   осторожно
поинтересовался Джон.
   Дэвид с кем-то посовещался, и в трубке раздался голос, который Джон сразу
узнал. У Меган были те же интонации, что у Александры, тот же  тембр,  такой
же смех, не было только французского акцента.
   - Мистер Чепмен?
   - Да.
   - Для меня все это так неожиданно...
   - Я очень сожалею, что так резко вмешался в вашу жизнь. Поверьте.
   - Ничего не поделаешь. Как я понимаю, вы хотели со мной поговорить?
   - Да. Я надеялся встретиться  с  вами  в  Кентукки  незадолго  до  вашего
свидания с сестрами. Кстати, когда вы могли бы приехать в Коннектикут?
   - Пока не могу сказать. Мой график дежурств в больнице  выяснится  только
после моего возвращения. Если хотите, я вам тогда позвоню.
   - Буду вам очень признателен.

***

   Меган действительно позвонила именно в назначенный день.  Джон  задавался
вопросом, значит ли это, что она жаждет встречи с сестрами, или  она  просто
очень обязательный человек.
   Она  сообщила,  что  будет  свободна  для  беседы  с  ним   в   ближайшее
воскресенье, с часу до пяти, а в Коннектикут сможет приехать на два  дня  не
раньше чем через три недели.
   Джон, слушая ее, нахмурился: Артур мог так  долго  не  протянуть.  Своими
опасениями он поделился с Меган.
   - Я попробую поменяться с кем-нибудь из наших  врачей,  но  срок  удастся
приблизить не более чем на несколько дней. У нас жуткая нехватка  персонала,
а проблем сами увидите сколько.
   - Но через три недели вы смогли бы?
   - Да.  Если  только  не  будет  чего-то  экстренного,  но  этого  никогда
предусмотреть нельзя.
   - Понятно.
   Для молодой тридцатилетней женщины Меган была очень деловой и  твердой  в
решениях, и хотя голос у нее был таким же, как у сестер, она, похоже, сильно
от них отличалась.
   Впрочем, она поставила перед собой иные цели  и  воспитывалась  в  других
традициях и  другой  системе  ценностей,  чем  Хилари  и  Александра.  Меган
посвятила себя помощи обездоленным и войне с бедностью. Александра об  этом,
конечно, никогда даже и не думала, а Хилари  была  слишком  занята  вопросом
собственного выживания, чтобы вдаваться в проблемы окружающих.  Удивительно,
насколько разными были сестры Уокер...
   Джон пообещал прилететь в Кентукки в ближайшую  субботу  и  согласовал  с
Меган дату "семейного съезда" - первое сентября, которую  сразу  же  сообщил
Артуру.
   Утром он  позвонил  Александре  в  Кап-Ферра.  Слышимость  была  поначалу
плохая, но потом наладилась.
   - Уже? - Александра была в восторге. - Ты нашел их обеих? Удивительно!  А
где была Меган?
   Джон улыбнулся. Александра уже говорила  о  младшей  сестре  так,  словно
никогда ее не теряла, словно та просто уезжала на длительные каникулы.
   - Она работает врачом в Кентукки.
   - Боже ты мой! А Хилари в порядке?
   - Да, я ее видел.
   - Она согласилась приехать первого сентября? Александра затаила дыхание в
ожидании ответа, но он ее разочаровал. Джон Хилари еще не звонил.
   - Я не хочу давать ей слишком много времени на размышление. Я ей  позвоню
примерно через неделю.
   - А если она куда-нибудь уедет?
   - Не беспокойся, я ее найду.
   Оба  рассмеялись  и  простились.  Александра  тут  же  позвонила  матери,
которая, как всегда, остановилась в Кап-д'Антиб,  в  "Отель  дю  Кап".  Анри
наконец смягчился в вопросе контактов тещи с Александрой и девочками.
   - Маман?
   - Да, дорогая, что случилось?
   Голос у Александры был очень взволнованный.
   - Он нашел их обеих.
   - Кого?.. - не поняла Маргарет. Она только что встала и сидела за  чашкой
кофе с "Геральд трибюн". - О чем ты?
   - О моих сестрах! Чепмен нашел их обеих! Александра ликовала. У  Маргарет
же кровь похолодела  в  жилах.  Она  в  душе  надеялась,  что  поиски  Джона
закончатся безрезультатно.
   - Очень хорошо! - Маргарет постаралась скрыть свою тревогу. - Как  у  них
дела?
   -  Младшая  -  врач,  а  старшая,  Хилари,  работает  в   Нью-Йорке,   на
телевидении.
   - А ты баронесса. Замечательная троица! Им бы надо снять о вас фильм.
   Маргарет по обыкновению шутила, но Александра чувствовала, что ей  отнюдь
не весело.
   - Не огорчайся, мама. Наши отношения не изменятся. Пожалуйста, знай это.
   Однако у Маргарет такой уверенности не было. Она опасалась примерно  того
же, что и Ревекка Абрамс.
   - Когда ты с ними встречаешься?
   - Первого сентября, в Коннектикуте. Чепмен мне только что звонил.
   - А что ты скажешь Анри?
   - Еще не знаю. Я думала, может, скажу  ему,  что  лечу  с  тобой..,  или,
скажем, по твоим делам.
   - Он этому не поверит.
   - Да. Но я не могу сказать ему правду. Что-нибудь придумаю.
   Они еще немного поговорили и  распрощались.  Через  пять  минут  Маргарет
позвонила дочери и заявила:
   - Я лечу с тобой.
   - Как?! Маман... Не стоит...
   - Почему?
   Маргарет считала свою идею великолепной.  Помимо  обеспечения  Александре
необходимого алиби, она хотела находиться неподалеку. От этой встречи  можно
было ожидать чего угодно.
   - Для тебя это очень хлопотно. Ты же даже не собиралась до конца сентября
возвращаться в Париж, говорила мне, что на несколько недель поедешь в Рим.
   - Ну и что? Я могу поехать в Рим в  октябре.  Или  на  обратном  пути  из
Нью-Йорка. Я там хотела только навестить мою подругу Маризу  и  купить  себе
приличные туфли. Но гораздо охотнее полетела бы с тобой в  Нью-Йорк..,  если
ты меня возьмешь.
   - Конечно, мамочка...
   У Александры на глазах выступили слезы. Она понимала опасения матери,  но
считала их совершенно необоснованными. Никто:  ни  кровный  родственник,  ни
муж, ни подруга - не мог заменить ее.
   - Ну конечно. Я с удовольствием полечу с тобой. Просто я не хотела тебя в
это впутывать.
   - Не говори глупости. Если я  останусь  здесь,  то  превращусь  в  клубок
нервов.
   Тут Маргарет посетила  совершенно  шальная  идея,  однако  ей  самой  она
понравилась:
   - А давай возьмем с собой Аксель и Мари-Луизу? Александра просияла. Ей не
хотелось расставаться  с  дочерьми  даже  на  несколько  дней.  Да  и  Анри,
возможно, благосклоннее будет смотреть на такой семейный вояж.
   - Гениальная мысль. Вы втроем можете остаться в Нью-Йорке, пока я буду  в
Коннектикуте, а потом мы все развлечемся перед возвращением в Париж. Занятия
в школе начинаются только с одиннадцатого.
   - Великолепно. Я сегодня же позвоню в "Пьер" и  за