ли  в
Дирфилд  вместе,  но  постарались  появиться   там   в   разное   время.
Встретившись в зале, где обычно проводились  все  гарнизонные  приемы  и
торжественные ужины, они сделали вид, будто удивлены  встречей,  но  эта
хитрость не совсем удалась. При всем их показном равнодушии друг к другу
они слишком часто обменивались взглядами и улыбками, в которых  читалось
чувство, не имевшее ничего  общего  с  праздным  интересом.  Будь  здесь
искушенная  миссис  Стокбридж,  и  их  тайна  оказалась  бы   немедленно
раскрыта,  но  гарнизонные  дамы,  к  счастью,  не   обладали   светской
проницательностью. И все же Сара знала, что долго дурачить людей  им  не
удастся. Рано или поздно  их  обязательно  увидят  вместе,  и  тогда  ее
репутацию можно было считать  погибшей.  Но,  как  она  сказала  Франсуа
несколько ранее, пока они вдвоем, такая вещь, как  репутация,  нисколько
ее не заботила.
   После приема они вернулись на ферму и снова зажили счастливой  мирной
жизнью, наполненной любовью и хлопотами по хозяйству, которые неожиданно
обрели для Сары новую прелесть. Однажды морозным зимним днем, когда  она
как раз обкалывала лед в ручье, чтобы  достать  немного  воды,  из  леса
выехали два всадника. Одного из них Сара узнала сразу - это  был  старый
индеец из племени нантикоков,  служивший  в  форте  проводником.  Второй
всадник был белым, и по его одежде Сара сразу поняла, что это не  солдат
и не траппер.
   Судя по его сизому носу и ледяной корке вокруг  рта,  он  промерз  до
костей, однако взгляд его, направленный прямо на  Сару,  был  колючим  и
острым.
   Сначала белый незнакомец показался Саре не особенно грозным. Это  был
тщедушный, сутулый, узкоплечий человечек, сидевший на лошади так, словно
это была табуретка в  конторе  писца,  -  однако  под  его  взглядом  ей
почему-то стало неуютно.
   В самом появлении этого незнакомого белого было  что-то  зловещее,  и
Сара с беспокойством оглянулась по  сторонам.  Увы,  Франсуа  еще  утром
уехал в ближайший форт,  чтобы  пополнить  запасы  пороха  и  свинца,  и
мальчики-работники уехали с ним. Впрочем, присутствие индейца-проводника
немного успокоило Сару.
   Тем временем  странный  всадник  подъехал  прямо  к  ней  и,  неловко
спешившись, спросил:
   - Имею ли я честь видеть пред собой графиню Бальфор, урожденную  Сару
Фергюссон де Милль?
   Услышав свое полное имя в этом месте  и  при  таких  обстоятельствах,
Сара онемела от  изумления  и  испуга.  Хотя  о  ней  ходило  в  Бостоне
множество слухов, еще никто не осмелился прямо спросить ее, кто  же  она
такая.
   Первым побуждением Сары было назваться чужим  именем,  но  потом  она
передумала, да к тому же индеец мог с легкостью обнаружить  ее  неловкий
обман.
   - Да, так меня звали когда-то, - ответила она  и  гордо  выпрямилась,
держа пешню наперевес, как копье. - Что вам угодно, сударь?
   - Меня зовут Уокер Джонстон. Я - нотариус из Бостона, угол улицы Эппл
и Корона-стрит... - Бедняга попытался поклониться, но не смог -  так  он
закоченел дорогой, но, несмотря на это, Сара не спешила приглашать его в
дом. Во всяком случае, не раньше, чем она узнает,  что  ему  нужно.  Что
касалось старого индейца, то он, выполнив свою задачу,  казалось,  вовсе
потерял интерес к происходящему.  Соскочив  с  лошади,  он  повел  ее  в
конюшню, чтобы задать ей корм и дать отдых перед обратной дорогой.
   - Может быть, мы пройдем внутрь? - спросил человечек, стуча зубами.
   - Что у вас за дело ко мне, мистер Джонстон? -  повторила  Сара,  как
будто не слыша его вопроса.
   Ей самой не было холодно, но руки у нее почему-то начали дрожать.
   - У меня к вам письмо. От вашего мужа.
   В первое мгновение Сара удивилась, не поняв, от кого письмо  -  может
быть, от Франсуа, и только потом  она  сообразила,  кого  имеет  в  виду
мистер Джонстон.
   - Он в Бостоне? - спросила она дрогнувшим голосом.
   - Разумеется, нет, сударыня. Ваш муж -  в  Англии,  однако  в  данном
случае я выполняю именно его поручение.  Его  сиятельство  граф  Бальфор
списался с нью-йоркской юридической  фирмой  и  поручил  ей  поиски  его
беглой жены. Когда вас разыскали - не без труда, позволю себе  заметить,
- мне поручили передать вам письмо и получить ответ.
   Он говорил таким тоном, как будто Сара должна была извиниться за  то,
что доставила столько хлопот некой "нью-йоркской юридической фирме".
   Гнев, охвативший ее, помог ей справиться со своей  неуверенностью,  и
она спросила гораздо более уверенным тоном:
   - Что ему от меня нужно?
   Она сомневалась, что старик индеец и этот  плюгавый  нотариус  сумеют
перекинуть ее через седло и ускакать с ней в  Бостон;  скорее  уж  этого
человека наняли, чтобы он пристрелил ее. Это тоже было  маловероятно,  и
все же в глубине души Сара чувствовала страх.
   - Мне это неизвестно, так же как и вам, но  я  узнаю,  поскольку  мне
поручено прочесть вам письмо его сиятельства. Может  быть,  мы  все-таки
пройдем в дом?
   Сара  поняла,  что  перед  ней  человек  гораздо  более   твердый   и
решительный, чем ей показалось с первого взгляда. Не  сказав  ни  слова,
она жестом указала ему на тропинку и пошла следом.  Об  индейце  она  не
беспокоилась - она знала, что он сумеет сам о себе позаботиться.
   - Ну хорошо, -  сказала  она,  когда  нотариус,  с  трудом  выпростав
негнущиеся руки из рукавов толстого шерстяного пальто, выпил подряд  две
чашки горячего чая. - Где же письмо?
   При этих ее словах нотариус напыжился, слов  но  растопырившая  перья
старая ворона, и, нацепив на нос крошечное пенсне, строго  посмотрел  на
нее. Впрочем, в теплой комнате стекла тотчас запотели, и только протерев
их полой сюртука, Джонстон достал наконец письмо.
   - Позвольте,  я  прочту  его  сама,  сэр,  -  властно  сказала  Сара,
протягивая   руку.   Этот   жест   лучше   всех    верительных    грамот
свидетельствовал о ее благородном  происхождении  и  высоком  титуле,  и
нотариус заробел. Не сказав ни слова, он протянул ей плотный конверт,  и
Сара приняла его, усилием воли сдержав предательскую дрожь в руках.
   Сломав сургучную печать с оттиском  герба  Бальфоров,  Сара  медленно
развернула письмо. Почерк  Эдварда  она  узнала  сразу,  а  то,  что  он
нисколько не стеснялся в выражениях, нисколько не удивило ее. Совершенно
очевидно, что ее дерзкий побег привел Эдварда в ярость, и не было такого
проклятья, какое он не обрушивал на ее голову. Впрочем, не чурался он  и
обычных ругательств, из которых "бесплодная шлюха" было, пожалуй,  самым
мягким.
   Лишь в конце первой страницы его богатый  запас  бранных  слов  начал
иссякать, и  Эдвард  наконец  перешел  к  делу.  Он  написал  Саре,  что
отказывается от нее, однако уже в начале второй страницы он напомнил ей,
что она не получит от него ни пенни и что вряд  ли  ей  удастся  вернуть
себе даже остатки материнского наследства и земли отца.
   Это, впрочем, тоже не удивило Сару - Эдвард  уже  давно  грозил,  что
напишет завещание таким образом, что она останется нищей - без титула  и
без денег. Кроме  того,  он  собирался  возбудить  против  нее  судебное
преследование по обвинению в краже  драгоценностей  -  о  том,  что  они
когда-то принадлежали матери Сары, в письме не упоминалось - или даже  в
государственной измене, поскольку она  обокрала  пэра  Англии.  Но  Сара
знала, что это пустая угроза, поскольку Массачусетс более не принадлежал
английской короне, и Эдвард ничего не мог сделать, кроме как поносить ее
изустно и в письмах. Зато он мог  обратиться  в  суд  в  Англии,  а  это
значило, что она уже не сможет вернуться в родную страну.
   Далее Эдвард просил ее не забыть, что, куда  бы  она  ни  поехала,  в
какой бы глуши ни укрылась, она не сможет выйти  замуж,  покуда  жив  ее
законный супруг,  если  только  ей  не  хочется,  чтобы  ее  обвинили  в
двоемужестве. Если же у нее будут  дети  и  они  выживут,  что  казалось
Эдварду   крайне   маловероятным,   то   все   они    будут    считаться
незаконнорожденными.
   Это была  не  самая  приятная  перспектива,  однако  Сара  уже  давно
обдумала этот вопрос, и теперь он  вызывал  у  нее  скорее  досаду,  чем
настоящий страх. Она знала, что не сможет выйти замуж, пока Эдвард  жив;
то же было известно и Франсуа, но они оба, похоже, были вполне  способны
пережить это. Таким образом и эта угроза Эдварда  была  для  нее  пустым
звуком.
   Третья страница  письма  удивила  Сару.  Эдвард  писал  о  Хэвершеме.
Сначала он выражал ей свое удивление по поводу  того,  как  это  она  не
догадалась захватить с собой своего тайного обожателя, и называл  своего
брата бесхребетным червем, недоноском  и  презренным  отродьем  славного
рода Бальфоров. Далее он довольно туманно ссылался на его "убитую  горем
идиотку-вдову" и четырех "сопливых сироток". Сара не сразу поняла, в чем
дело, но, когда она прочла еще несколько строк, вопрос разъяснился.  Как
писал Эдвард, с полгода назад, когда двое  сводных  братьев  отправились
охотиться на уток, с Хэвершемом произошел "несчастный случай".
   Для Сары этих сведений было больше чем достаточно, чтобы  заподозрить
неладное. Эдвард терпеть не мог Хэвершема, да и тот никуда бы с  ним  не
пошел без достаточно важной причины.
   Очевидно, побуждаемый завистью, ревностью  или  одному  ему  ведомыми
чувствами,  Эдвард  заманил  Хэвершема  куда-то  в  уединенное  место  и
застрелил.
   Это было очень на него похоже, и Сара почувствовала, как от жалости у
нее сжимается сердце.
   Ей оставалось только утешаться мыслью, что Хэвершем не страдал  перед
смертью.
   В одном из последних абзацев письма Эдвард грозил, что сделает  своим
наследником  одного  из  своих  незаконнорожденных  сыновей,  который  и
получит все его состояние, земли и графский титул.
   Ей же он желал вечно гореть в адском огне.
   В конце письма он подписался своим полным именем - сэр Эдвард Гаррик,
граф Бальфорский, пэр Англии, - как будто Сара и без того  не  знала,  с
кем она имеет дело. Увы, она знала это слишком хорошо - знала, на  какие
гнусности и зверства он способен.  Сара  и  раньше  ненавидела  его,  но
теперь, когда ей стало известно, как Эдвард обошелся  со  своим  сводным
братом, ее ненависть разгорелась с новой силой.
   - Ваш наниматель - бесчестный убийца, -  промолвила  Сара,  возвращая
нотариусу письмо.
   - Вы ошибаетесь, - высокомерно ответил законник. -  Моим  нанимателем
является нью-йоркская юридическая  контора  "Брукс  и  Пембертон",  и  я
действую по их поручению. Что касается вашего мужа, то с ним  я  никогда
не встречался.
   Он был явно не в  духе,  и  Сара  не  осмелилась  возразить.  Сердито
сверкая глазами сквозь стекла пенсне, нотариус спрятал письмо Эдварда  и
тотчас достал другое.
   - Вы должны подписать вот это, - сказал  он,  протягивая  ей  плотный
лист бумаги, и Сара неуверенно взяла его  в  руки,  еще  не  представляя
себе, что это может быть. Стоило ей, однако, взглянуть на первые строки,
как она сразу все поняла. Это  был  официальный  документ,  из  которого
следовало, что Сара добровольно отказывается от  каких  бы  то  ни  было
притязаний имущественного и иного свойства к графу Бальфору  или  к  его
наследникам в случае, если последний скончается. Иными  словами,  Эдвард
хотел, чтобы она сама отказалась от земель, титула, денег, которые у нее
еще был шанс отсудить после его смерти даже в случае, если бы  он  лишил
ее всех наследственных прав по завещанию.
   Но Саре ничего из этого не было нужно. Не так уж ее волновали  титулы
и  богатства,  коль  скоро  у  нее  были  Франсуа  и  этот  ее  дом.  То
обстоятельство, что отныне она не сможет официально иметь титул графини,
только позабавило ее. Можно было подумать, что для того, чтобы  работать
в огороде  и  собирать  коренья  в  лесу,  ей  так  уж  было  необходимо
именоваться "ваше сиятельство".
   - Хорошо, - сказала она. - Я подпишу.
   И, стремительно поднявшись со стула, Сара вышла в комнату, где у  нее
хранились  перо,  чернильница  и  ящичек   с   мелким   речным   песком.
Расписавшись, она посыпала свою подпись песком и,  смахнув  песчинки  на
пол, вернулась в кухню.
   - Вот, возьмите, - сказала она, протягивая нотариусу документ. -  Как
я полагаю, на этом вопрос исчерпан, и вы не станете и дальше  обременять
меня своим присутствием. Я...
   В  этот  момент  за  окном  мелькнула  стремительная  тень,   которая
показалась Саре достаточно грозной, хотя она и не успела  разглядеть  ее
как следует. Быстрым движением Сара схватила стоявшее за кухонной дверью
ружье и взвела курок.
   Увидев это, чиновник побледнел.
   - Прошу вас, не надо... - дрожащим голосом проговорил  он.  -  Вы  же
знаете, что я ни в чем не виноват. Я просто исполняю поручение... Должно
быть, вы сделали что-то такое, что рассердило вашего супруга, но  я  тут
ни при чем!
   Но Сара только отмахнулась от  него.  Болтовня  нотариуса  мешала  ей
слышать, что происходит снаружи. Не успела она,  однако,  повернуться  к
входной двери, как та распахнулась и в кухню ворвался Франсуа.  В  своем
зимнем индейском костюме, расшитом бусами и украшенном лисьими хвостами,
с ожерельем из костей и ракушек, которые побрякивали и  постукивали  при
каждом его движении, в головном уборе из развевающихся перьев  -  уезжал
он в меховой шапке, но теперь в его  распущенных  волосах  торчало  штук
семь ярких перьев, некогда принадлежавших петуху, которого они  зарезали
на Новый год, - он производил ужасное впечатление. Должно  быть,  поняла
Сара, оставшийся снаружи старый проводник  рассказал  Франсуа  о  миссии
мистера Джонстона, а может, он сам догадался,  в  чем  дело.  Во  всяком
случае, костюм его  был  явно  предназначен  для  устрашения  городского
жителя, и своей цели Франсуа моментально достиг.
   Нотариус побледнел и поднял руки, а Франсуа, войдя в  роль,  приказал
Саре встать к стене, потом указал ей на незваного гостя.
   - Моя - убить бледнолицую собаку! - прорычал он,  намеренно  коверкая
слова.
   Сара стояла неподвижно, словно парализованная ужасом. На  самом  деле
она прилагала огромные усилия, чтобы не  расхохотаться  и  не  испортить
игру.
   - Я боюсь, - прошептала она наконец.
   - Выходи! - грозно приказал Франсуа нотариусу, указывая ему на  дверь
с таким видом, словно собираясь забрать перепуганного мистера  Джонстона
с собой.
   - Быстро!
   Схватив свое пальто, нотариус выскочил за дверь и  бросился  прямо  к
своему проводнику, который сидел у коновязи, жуя маисовую лепешку.
   Сара, вышедшая из кухни следом за Франсуа, который, подмигнув, принял
у нее из рук ружье, видела, что старый нантикок едва сдерживает смех. Он
прекрасно знал, кто такой  Франсуа,  и  находил  весь  этот  маскарад  с
петушиными перьями весьма забавным. Нотариуса он сопровождал  от  самого
Бостона,  и  хотя  мистер  Джонстон  почти  не  разговаривал  со   своим
проводником, старый индеец почувствовал, что намерения у него  недобрые.
Так он и сказал Франсуа, который, увидев в конюшне чужую лошадь,  не  на
шутку встревожился.
   - Туда! - Франсуа указал законнику  в  сторону  конюшни,  где  стояла
брошенная им лошадь, и мистер Джонстон сразу его понял. Путаясь в  полах
своего длинного пальто, он вывел лошадь во двор и  с  проворством  белки
вскарабкался в седло. Он начал было приходить в себя, но, увидев в руках
Франсуа ружье, снова побледнел.
   - Эй, стреляй в него, парень!  -  крикнул  он  проводнику  тоненьким,
срывающимся голосом. - У тебя же есть мушкет!
   - Моя не может стрелять краснокожий  брат,  -  последовал  лаконичный
ответ находчивого нантикока.
   Франсуа тем временем вскочил на спину своего  коня  и,  туго  натянув
повод, заставил его рыть копытами снег,  словно  собираясь  броситься  в
погоню за юристом. Этого мистер Джонстон уже не  выдержал.  Он  отчаянно
заколотил каблуками по бокам лошади, и та понеслась к  лесу,  возмущенно
взбрыкивая и подкидывая зад. Уже через минуту  они  исчезли  в  лесу,  и
Франсуа издал громкий воинственный клич,  который,  надо  полагать,  еще
добавил нотариусу прыти.
   Старый следопыт не выдержал. Он захохотал, хлопая  себя  ладонями  по
коленкам,  и  на  глазах  у  него  выступили  слезы.  Только  потом   он
спохватился, вспомнив, что  старому  мудрому  воину  подобает  сохранять
невозмутимость и выдержку.  Сдержанно  попрощавшись  с  Франсуа,  индеец
вскочил в седло и поскакал вдогонку за Джонстоном.
   Франсуа  спрыгнул  с  коня  на  землю  и,  широко   ухмыляясь,   стал
вытаскивать из волос петушиные перья, но Сара отнюдь  не  разделяла  его
радости.
   - Это было глупо! - упрекнула она Франсуа. - Что,  если  бы  у  этого
человека было оружие?!
   - Я бы убил его, - честно ответил  Франсуа.  -  Его  проводник  Сухая
Ветка сказал мне, что этот тип приехал сюда из самого Бостона, чтобы при
чинить тебе зло.  Упорствуя  в  этом,  он,  безусловно,  заслужил  самое
суровое наказание. Кстати, кто это был?  -  Он  пристально  поглядел  на
Сару. - Жаль, что я так задержался. Надеюсь, он не успел  сообщить  тебе
ничего дурного? Что он хотел от тебя?
   В  его  голосе  прозвучала  такая  трогательная  забота,   что   Сара
смягчилась.
   - Пожалуй, даже к лучшему, что ты не вернулся раньше, - сказала  она,
вспоминая эффектное появление Франсуа. - Как только бедняга доскачет  до
гарнизона, он расскажет, что в тылу наших войск действует многочисленная
индейская банда под предводительством свирепого вождя Петушиное Перо.
   - Если он действительно так думает,  -  возразил  Франсуа,  -  он  не
остановится в Дирфилде, а помчится прямиком в Бостон. И  никогда  больше
не удалится от него дальше чем на полмили. Так кто же это был?
   - Адвокат Эдварда. Он приехал,  чтобы  лишить  меня  моего  графского
титула, - ответила Сара с улыбкой. - Отныне я просто  леди  Сара,  хотя,
быть может, это кое-кого разочарует.
   Франсуа нахмурился.
   - Когда-нибудь ты будешь графиней де  Пеллерен  -  я  уже  давно  это
решил. Что еще он хотел?
   - Он привез мне письмо от Эдварда. Мой  бывший  муж  грозится  лишить
меня наследства. Впрочем, я все равно бы его не получила, так что это не
имеет значения.
   Единственное, что имело для нее значение,  это  смерть  Хэвершема,  и
Сара рассказала Франсуа о своих подозрениях.
   - Какой негодяй!  -  с  чувством  сказал  Франсуа.  -  Мне  очень  не
нравится, что он пронюхал, где ты прячешься.
   - Он никогда здесь не появится, - успокоила его Сара. - Эдвард  хотел
только унизить меня, лишить чего-то, что, как  ему  кажется,  имеет  для
меня значение. Он так и не понял, что  не  властен  надо  мной.  -  Сара
вздохнула. - Единственное, о чем я  действительно  сожалею,  так  это  о
смерти Хэвершема. Его жена осталась вдовой с четырьмя дочерьми на руках,
и хотя о ней есть кому позаботиться, я ей не  завидую.  Впрочем,  сейчас
мне кажется, что этого я втайне ожидала все  время.  Эдвард  и  Хэвершем
ненавидели друг друга с самого детства, а в последние годы Эдвард к тому
же вбил себе в голову, будто я неравнодушна к его младшему брату.
   - Тебе еще повезло, что он не убил тебя, -  заметил  Франсуа,  крепко
обнимая Сару. - И мне тоже повезло...
   Он терпеть не мог, когда кто-то или что-то напоминало ей о ее  бывшем
муже, и жалел, что не присутствовал при разговоре Сары с его  посланцем.
К счастью, она, похоже, была не  очень  опечалена,  и  даже  известие  о
смерти деверя она восприняла сдержанно. И Франсуа постепенно успокоился,
положив себе не думать об этом больше, чем думала Сара.
   Следующий месяц, не омраченный никакими неожиданностями и неприятными
сюрпризами, прошел для них в беззаботном блаженстве, которое оба черпали
в своей счастливой близости. Наступил февраль, и Франсуа предложил  Саре
совершить путешествие к его индейским друзьям, не дожидаясь, пока сойдет
снег. Он считал, что сугробы не слишком задержат их в  пути,  зато  Сара
получит совершенно незабываемые впечатления, увидев страну ирокезов в ее
зимнем убранстве.
   Сара с радостью взялась