едди,  а  потом  крепко  сжал  руку
Эдвины. По крайней мере их здесь пятеро. В тот день они больше никого из
родных не нашли.
   Тедди положили на ночь в лазарет,  где  за  ним  могли  присматривать
доктора; Фанни тоже спала там, потому что отморозила  себе  два  пальца.
Джордж уснул на раскладушке в коридоре. Эдвина и  Филип  стояли  поздним
вечером на палубе, безмолвно глядя на море. Они не могли  спать.  Эдвине
хотелось бы никогда больше не спать, не видеть снов,  не  вспоминать  те
жуткие минуты. Сейчас во все это еще невозможно поверить.  Она  убеждала
себя,  что  завтра,  когда  проснется,  она   увидит   родителей,   тихо
разговаривающих в каком-нибудь уголке, а рядом с ними Чарльза.
   Страшно было подумать, что они не спаслись, погибли.., и Алексис.., и
Чарльз.., и не будет их свадьбы в августе. Нет, это  понять  невозможно.
Материя на платье утонула и... Интересно,  а  мама  держала  Алексис  за
руку.., это было страшно.., или  быстро..,  или  больно?  Какие  ужасные
мысли! Филипу об этом не скажешь, и  они  стояли  рядышком,  погруженные
каждый в свои думы.
   Эдвина весь день провела около Фанни и Тедди, а Филип присматривал за
Джорджем, но все это время они ждали. Ждали тех, кто никогда  больше  не
придет, тех, кого они так любили.
   "Карпатия"  закончила  поиски  спасшихся  с  затонувшего  лайнера   и
собиралась брать курс на Нью-Йорк. Надежды на спасение  еще  кого-нибудь
из пассажиров или экипажа "Титаника" больше не было.
   - Филип? - мягко и грустно прозвучал в темноте ее голос.
   - М-м? - Он посмотрел на сестру, и она удивилась, как  повзрослел  ее
брат. За эту бесконечную кошмарную ночь он прожил целую жизнь.
   - Что нам теперь делать? - Как же жить  дальше,  без  родителей?  Как
страшно думать об этом. Теперь она старшая в семье и отвечает за всех. -
Надо ехать домой... - тихо сказала Эдвина.
   В Нью-Йорке надо будет показать врачу Тедди.., если  он  выживет.  Ей
сказали, что эта ночь будет для малыша решающей. Эдвина  знала,  что  не
перенесет еще одной потери. Они не могут дать Тедди умереть,  просто  не
могут. Только об этом она сейчас  и  думала.  Спасти  Тедди,  последнего
маминого ребенка.
   Держа его на руках и прислушиваясь к  слабому  прерывистому  дыханию,
Эдвина гнала прочь дикие мысли о малышах, которых у  нее  самой  никогда
уже не будет.., детях Чарльза... Все ее  мечты  погибли  вместе  с  ним.
Слезы лились по ее щекам, и плечи сотрясались от беззвучных рыданий.
   Филип лег в коридоре, рядом с  Джорджем,  но  ночью  зашел  проведать
Эдвину. Он выглядел усталым и подавленным. Он  думал,  пытались  ли  его
родители прыгнуть с парохода и что было потом.  Может,  они  доплыли  до
шлюпок, а их не захотели подобрать, и они погибли в ледяной  воде?  Ведь
так оставили умирать сотни людей. Никто даже не попытался поднять  их  в
шлюпку, и они плыли, пока хватало сил, а потом тонули.
   Филип лежал без сна, представляя эти ужасы, а потом  вовсе  отказался
от попыток заснуть и пошел искать Эдвину. Он долго молча сидел  рядом  с
ней.  На  всем  корабле  было  очень  тихо.  Люди,  казалось,  почти  не
разговаривали; многие не могли заснуть  и  стояли,  глядя  на  пустынное
море.
   - Я все думаю, как...
   Трудно  было  подобрать   подходящие   слова.   В   темном   лазарете
разместились пассажиры, особенно  пострадавшие  в  ночь  после  крушения
"Титаника".
   - Я думаю о последних минутах... -  Его  голос  надломился,  и  Филип
отвернулся. Эдвина ласково коснулась руки брата.
   - Оставь это.., ничего изменить уже нельзя... Но сама  она  всю  ночь
думала о том же.., о родителях,  Чарльзе...  Алексис.  Что  же  в  конце
концов с ней случилось? Они нашли  ее?  И  она  погибла  с  ними?  Филип
ужаснулся, узнав, что Алексис нет с  Эдвиной.  Его  родители  так  и  не
узнали, что Алексис не уехала тогда в шлюпке номер восемь.
   Он глубоко вздохнул и посмотрел на кудрявую головку Тедди. Тот  лежал
страшно бледный  и  все  время  мучительно  кашлял.  Филип  тоже  сильно
простыл,  но  сейчас  даже  не  чувствовал  этого.  Он  настаивал,   что
простудился накануне, и Эдвина вспомнила, как мама говорила, что  Филипа
продуло, пока он поджидал на палубе приглянувшуюся  девушку  из  второго
класса. Она, наверное, тоже погибла, как многие другие.
   - Как он? - спросил Филип, глядя на бра" тика.
   - Ему не хуже... -  Эдвина  нежно  улыбнулась,  пригладила  волосы  и
наклонилась поцеловать Тедди. - Мне  кажется,  он  дышит  полегче.  Пока
воспаления легких вроде нет.
   - Я посижу с ним, а ты поспи немного, - предложил  Филип,  но  Эдвина
только вздохнула:
   - Я все равно не засну.
   Она  продолжала   вспоминать,   как   тщательно   обследовалась   вся
территория, где затонул "Титаник". Капитан Рострон хотел убедиться,  что
они не оставили кого-нибудь в воде, но все,  что  они  нашли,  это  тело
мертвого матроса, привязавшего себя  к  доске,  палубные  кресла,  куски
дерева, несколько спасательных жилетов и какие-то  вещи,  покачивающиеся
на волнах.
   Эдвина содрогнулась. В это невозможно  было  поверить.  Только  вчера
вечером Уайденеры давали обед в честь капитана Смита, а  всего  двадцать
четыре часа спустя  корабль  потонул,  а  с  ним  и  капитан,  и  мистер
Уайденер, его сын Гарри и более полутора тысяч других пассажиров. Эдвина
могла только догадываться, как все было.
   Опять и опять она возвращалась мыслями к Чарльзу. Как она его любила!
Он сказал, что ему нравится ее  голубое  атласное  платье,  которое  она
надела в тот вечер... Он сказал, что оно очень идет к ее  глазам  и  что
ему нравится ее  прическа.  Она  зачесала  свои  гладкие  черные  волосы
наверх, совсем как миссис Астор, она и сейчас  была  в  том  же  платье,
только мятом, грязном и изорванном.  Кто-то  предложил  ей  днем  черное
шерстяное платье, но из-за возни с малышами некогда было переодеться. Да
и какой теперь смысл? Чарльза больше нет. Эдвина потеряла  жениха,  а  с
ним и надежды на будущее.
   В ту ночь они с Филипом долго сидели рядом, думая о прошлом,  пытаясь
угадать будущее, и наконец Эдвина велела брату идти спать, опасаясь, что
Джордж вдруг проснется и испугается, что брата нет.
   - Бедный парнишка, он тоже через все это прошел.
   Но Джордж держался храбро и в эти трудные часы был большой поддержкой
для Эдвины. Если бы Эдвина меньше устала, она бы даже обеспокоилась, что
это Джордж стал такой послушный.
   После ухода Филипа Эдвина тихонько сидела, глядя на  Фанни  и  Тедди,
нежно прикасалась к их лицам, убирая назад кудряшки, спадающие на  лицо.
Она дала Тедди попить, когда он на минутку проснулся, покачала на  руках
Фанни, заплакавшую во сне. Она сидела и молилась,  как  утром  во  время
службы, устроенной капитаном Ростроном. Не все пришли на нее, но  они  с
Филипом были. Многие слишком устали, плохо себя чувствовали или считали,
что это очень мучительно.
   В конце концов Эдвина задремала  и  проснулась,  только  когда  Тедди
зашевелился и посмотрел на нее глазами, удивительно напоминающими  глаза
матери.
   - Где мама? - спросил он, надув  губы,  собираясь  заплакать,  однако
малыш выглядел гораздо лучше. Он  успокоился,  когда  Эдвина  поцеловала
его, правда, потом опять захныкал.
   - Мамы здесь нет, мой сладкий. - Она не знала, что ему сказать. Тедди
был слишком маленьким, чтобы все понять, но ей  не  хотелось  обманывать
его и обещать, что мама потом придет.
   - И я хочу к маме, - заплакала Фанни вслед за Тедди.
   - Ну-ну, будь хорошей девочкой, - попросила Эдвина, обнимая малышку.
   Она встала, умыла Тедди, а потом, невзирая на его протесты,  оставила
малыша на попечение няни и повела в ванную Фанни.
   Когда Эдвина увидела в зеркале свое собственное лицо, она ужаснулась.
За день она постарела  на  много  лет,  чувствовала  себя  несчастной  и
опустошенной. С помощью теплой воды и казенной расчески  Эдвина  немного
привела себя в порядок, но все же вид у нее был совсем не такой, как еще
несколько дней назад.
   Эдвина вошла в обеденный салон, где  уже  сидели  ее  братья,  обвела
глазами присутствующих и заметила, что все собравшиеся  здесь  выглядели
плохо. На людях были странные одеяния, на  некоторых  костюмы  с  чужого
плеча, и они чувствовали себя в них неловко. Все каюты были переполнены,
многие ночевали на раскладушках и даже на полу - на матрасах - в большом
салоне и в кубриках. Но для них это уже  не  имело  значения.  Ведь  они
остались живы, хотя многие предпочли бы умереть - так велика  была  боль
их потери.
   - Ну, что Тедди? - сразу спросил Джордж и с облегчением увидел улыбку
сестры. Нового горя они бы не вынесли.
   - Думаю, ему лучше. Я обещала скоро  прийти.  -  Она  привела  Фанни,
чтобы накормить ее, а потом собиралась вернуться в лазарет ухаживать  за
маленьким братом.
   - Если хочешь, я с ним посижу, - вызвался Джордж, и  вдруг  его  лицо
окаменело.
   Он уставился на что-то позади сестры. У него было такое лицо,  словно
он увидел привидение, и Эдвина обеспокоенно склонилась к нему.
   - Джордж, что с тобой?
   Но он продолжал смотреть в том же направлении, а потом  показал  туда
пальцем. Что-то валялось на полу около  матраса.  Не  говоря  ни  слова,
Джордж метнулся в ту сторону,  поднял  свою  находку  и  принес  Эдвине.
Миссис Томас, кукла Алексис, сомнений в этом не было. Но  самой  девочки
нигде не было видно, и их расспросы ни к чему не привели. Никто не видел
раньше этой куклы или ребенка, который ее забыл.
   - Она наверняка здесь!  -  Эдвина  огляделась  вокруг:  детей  сидело
много, но Алексис среди них не было.
   Вдруг у Эдвины упало сердце, она вспомнила,  что  у  дочки  Эллисонов
была такая же кукла. Она сказала об этом Филипу, но тот покачал головой.
Он бы эту куклу везде узнал, и Джордж тоже, и Фанни.
   - Разве ты не помнишь, Эдвина? Ты же сама сшила ей платье.
   Теперь она вспомнила, и глаза ее наполнились  слезами.  Как  жестоко,
если кукла спаслась, а Алексис - нет!
   - Где Алексис? - Фанни  подняла  на  Эдвину  огромные  глаза.  Взгляд
совсем как у отца. Даже он сам замечал их поразительное сходство.
   - Я не знаю, - честно ответила Эдвина, сжимая в дрожащих руках  куклу
и оглядывая зал.
   - Она прячется? - Фанни хорошо знала Алексис, но Эдвина на  этот  раз
не улыбнулась.
   - Не знаю, Фанни... Надеюсь, что нет.
   - А мама с папой тоже спрятались?
   Эдвина   со   слезами   на   глазах   покачала   головой,   продолжая
осматриваться.

***

   Через час, так и не найдя Алексис, Эдвина  должна  была  вернуться  в
лазарет к Тедди. Куклу она взяла с собой, а Фанни оставила с  Филипом  и
Джорджем. Увидев куклу, Тедди посмотрел на сестру.
   - Лекси, - произнес он, - Лекси.  Тедди  тоже  вспомнил  куклу,  ведь
Алексис почти всегда ходила с ней. Одна из медсестер улыбнулась, проходя
мимо. Тедди был такой хорошенький и трогательный.
   Эдвина остановила ее вопросом:
   - Могу ли я найти.., я искала... - Она с трудом подыскивала слова, не
зная, как лучше спросить.  -  Мы  не  смогли  отыскать  мою  шестилетнюю
сестру, и я подумала.., она была с мамой...
   Это невозможно было выговорить, но  она  должна  знать,  и  медсестра
поняла ее. Она мягко коснулась руки Эдвины и протянула ей список.
   - Здесь  все,  кого  удалось  спасти,  включая  детей.  Во  вчерашней
неразберихе вы вполне могли не найти ее. А почему вы  думаете,  что  она
тут? Вы видели, как ее сажали в спасательную шлюпку?
   - Нет, - покачала головой Эдвина и показала ей куклу.  -  Вот..,  она
всегда была с ней. - Эдвина с отчаянием убедилась, что в списке  Алексис
нет.
   - Вы уверены, что кукла ее?
   - Абсолютно. Я сама шила это платьице.
   - А другая девочка не могла ее взять?
   - Другая? - Эдвина даже не допускала такой мысли. - Но разве тут  нет
детей, оставшихся без родителей?
   Она знала, что в лазарете находится несколько  "ничьих"  малышей,  но
Алексис уже достаточно большая  девочка,  чтобы  назвать  себя,  если  б
захотела..,  или  не  была  бы  слишком  травмирована...  Эдвина   вдруг
подумала, а не бродит ли она по пароходу, никем не  узнанная,  не  зная,
что  ее  сестры  и  братья  здесь.  Она  поделилась  своими  мыслями   с
медсестрой, но та ответила, что это маловероятно.
   Под вечер,  когда  Эдвина  обходила  палубу,  стараясь  не  думать  о
страшном силуэте тонущего "Титаника" с задранной к ночному небу кормой и
уже собираясь спуститься вниз, она увидела служанку миссис  Картер  мисс
Сирепеку, гуляющую с детьми.  Мальчик  и  девочка  выглядели  такими  же
испуганными, как остальные детишки на пароходе, а  позади  семенила  еще
одна девочка, цепляясь за руку мисс Сирепеки.
   Вдруг девчушка обернулась, Эдвина увидела ее лицо, вскрикнула и через
мгновение подбежала к ней, схватила на руки и  прижала  к  груди,  плача
так, будто ее сердце разрывалось. Она нашла ее! Это была Алексис.
   Пока Эдвина прижимала к себе  испуганную  девочку  и  гладила  ее  по
головке, мисс Сирепека объяснила, как могла, что произошло.
   Когда Алексис бросили с  борта  "Титаника"  в  шлюпку  номер  четыре,
миссис  Картер  сразу  поняла,  что  малышка  без   родных,   и   решила
позаботиться о ней, пока они не доплывут до Нью-Йорка.
   - И, - добавила мисс Сирепека, понизив голос, - за два дня девочка не
произнесла ни слова.
   Они не знали ни ее имени, ни фамилии. Она отказывалась  разговаривать
или хотя бы сказать, откуда она,  но  миссис  Картер  надеялась,  что  в
Нью-Йорке какие-нибудь родственники девочки заявят о себе.
   - Конечно, для миссис Картер  будет  большим  облегчением  узнать,  -
сказала мисс Сирепека, - что мама малышки все-таки здесь, на пароходе.
   После этих  слов  Алексис  стала  оглядываться,  ища  Кэт,  и  Эдвина
покачала головой, крепче прижимая к себе сестру.
   - Нет, малышка, мамы нет  с  нами.  Это  были  самые  ужасные  слова,
которые Эдвина ей  когда-либо  говорила,  и  Алексис  стала  вырываться,
зажмурившись  от  страха  и  не  желая  слушать  сестру.  Но  Эдвина  не
собиралась выпускать Алексис, они и так чуть не потеряли ее.
   Эдвина горячо поблагодарила мисс Сирепеку и обещала разыскать  миссис
Картер и поблагодарить ее тоже за заботу об Алексис.  Когда  она  шла  в
большой салон с девочкой на руках,  та  жалобно  смотрела  на  сестру  и
молчала.
   - Я люблю тебя, маленькая моя, я очень тебя  люблю,  -  приговаривала
Эдвина, - мы так беспокоились о  тебе...  -  Слезы  струились  по  щекам
старшей сестры. Какое счастье, что Алексис нашлась.
   И Эдвина ловила себя на мысли, что вдруг и родители с Чарльзом где-то
тут, поблизости. Они не могли погибнуть,  разве  возможно  такое?..  Или
могли... И Алексис осталась как маленький призрак из прошлого. Прошлого,
длившегося так недолго и улетевшего, как сон, который она  всегда  будет
помнить.
   Когда Эдвина отдала сестренке ее любимую куклу, Алексис схватила ее и
уткнулась в нее лицом, но ничего не сказала. Она никак не  отреагировала
на радость Филипа, подбежавшего к  ней,  но  повернулась  к  Джорджу,  с
изумлением взирающему на нее.
   - Я думал, ты погибла, Лекси, - тихо  сказал  он,  -  мы  везде  тебя
искали.
   Она ничего не отвечала, но не сводила с него глаз и спать легла в эту
ночь рядом с Джорджем, держа его за руку. А Филип охранял их сон. Эдвина
опять ночевала в лазарете с Фанни и Тедди, хотя Фанни  чувствовала  себя
хорошо, да и Тедди было намного лучше.  Но  это  было  самое  безопасное
место для двух слабых малышей, и Тедди  все  еще  сильно  кашлял  ночью.
Эдвина позвала Алексис переночевать с ними, но  та  покачала  головой  и
пошла за Джорджем и легла рядом с ним на узкий тюфяк. Ее брат смотрел на
нее, пока она не заснула. Он чувствовал, как будто мама была рядом, ведь
Алексис почти никогда не разлучалась с ней, словно тень, и  уснул,  видя
во сне родителей.
   Среди ночи Джордж проснулся, услышав тихий плач Алексис,  и  принялся
утешать ее, но она все плакала.
   - Что ты, Лекси? - наконец спросил он, гадая, ответит ли она, нарушив
свое страшное молчание. Ведь она такая грустная и, наверно, может только
плакать. - У тебя что-нибудь болит?.. Тебе плохо? Хочешь к Эдвине?
   Она помотала головой, глядя на него и прижимая к груди куклу.
   - Я хочу к  маме...  -  прошептала  она,  ее  большие  голубые  глаза
испытующе смотрели на него.
   У него самого навернулись слезы, и он обнял Алексис.
   - И я тоже, Лекси.., и я.
   Они заснули, держась за руки, двое из детей Кэт, решившей остаться  с
мужем. Они все помнили, как сильно она их  любила,  как  родители  нежно
любили друг друга, но теперь все это в прошлом.  Остались  только  дети,
которых  они  произвели  на  свет,  шесть  жизней,  шесть   душ,   шесть
драгоценных созданий, спасшихся от гибели. А Кэт, Берт, Чарльз и  многие
другие ушли навсегда. Навсегда.

Глава 6

   В четверг вечером моросил дождь, усиливая тоску и уныние, царящие  на
борту "Карпатии".
   Эдвина и Филип, стоя на палубе "Карпатии",  которая,  миновав  статую
Свободы, входила в Нью-Йоркский порт, смотрели  на  родные  берега.  Они
опять дома, или по крайней мере в Штатах. Но они не  испытывали  чувства
радости и облегчения. Им  казалось,  что  они  потеряли  все,  и  Эдвине
приходилось напоминать себе, что они хотя  бы  живы  и  все  вместе.  Но
прежняя жизнь уже не вернется: погибли родители, погиб ее  будущий  муж.
Ведь всего через четыре месяца они с Чарльзом должны были пожениться,  а
теперь его нет. Его благородная  душа,  доброе  сердце,  красивое  лицо,
улыбающиеся глаза, которые она так любила.., все ушло навсегда, а с ними
и ее надежды на счастье.
   Филип повернулся к сестре и увидел, как по ее щекам текут слезы.
   "Карпатия" медленно входила в порт, сопровождаемая  двумя  буксирами,
но не было ни гудков, ни приветственного рева  сирен.  Только  скорбь  и
траур.
   Капитан Рострон обещал оградить пассажиров от назойливого любопытства
репортеров и сделать все, чтобы прибытие корабля  прошло  без  шума.  Он
предупредил,  что  хоть  радиста  и  осаждает  все  время   пресса,   но
журналистов на пароход не допустят. Спасшиеся с "Титаника"  нуждались  в
покое,  и  капитан  взял  на  себя  ответственность   оградить   их   от
бесцеремонных, безжалостных, падких на сенсации репортеров.
   Эдвина сейчас могла думать только о тех, кого они оставили  где-то  в
морской пучине. Филип держал ее за руку и тоже  думал  о  том,  что  все
могло бы сложиться иначе,  если  б  судьба  оказалась  к  ним  не  столь
жестока.
   - Вин? - Он не называл ее так с тех пор,  как  был  ребенком,  и  она
сквозь слезы улыбнулась.
   - Да?
   - Что мы теперь будем делать?
   Они уже не раз пытались говорить об этом, но Эдвине некогда было  как
следует все обдумать:
   Тедди болел, Алексис находилась в глубоком шоке, да и остальные  дети
требовали заботы. Джордж как-то притих в последние дни,  и  Эдвина  даже
начала скучать по его вечным проделкам. Маленькая Фанни  плакала  всякий
раз, когда Эдвина даже на  минуту  отходила  от  нее.  На  Эдвину  вдруг
обрушилась огромная  ответственность,  и  они  с  Филипом  заботились  о
младших в меру своего умения.
   - Я не знаю, Филип. Думаю, поедем  домой,  как  только  Тедди  совсем
поправится. - Он все еще ужасно кашлял,  а  накануне  у  него  был  жар,
поэтому сразу в Калифорнию им ехать было нельзя. - Нам придется  немного
побыть в Нью-Йорке, а потом отправимся домой.
   Что же будет с домом, с газетой? Но думать об этом теперь -  выше  ее
сил. Единственное, чего хотела Эдвина, это вернуться  назад..,  хоть  на
миг.., хоть на несколько  дней  ,  вернуться  в  тот  вечер,  когда  она
танцевала с Чарльзом под счастливые звуки регтайма. Как все было просто,
когда он кружил ее по залу, а потом пригласил на вальс, самый ее любимый
танец. Они так много танцевали в те четыре дня, что  она  стоптала  свои
туфельки, а теперь ей  казалось,  что  она  никогда  больше  не  захочет
танцевать.
   - Вин? - Филип понял, что мыслями она далеко отсю