ми такого же кресла напротив тетиного.
   Отец,  немного  невнятно  выговаривая  слова,  тем  не   менее   довольно
дружелюбно спросил, налив себе очередную порцию бренди.
   - Что случилось, дочка?
   Набрав в грудь побольше воздуха, Уитни выпалила:
   - Мне нужно сказать вам что-то замечательное! Я так рада,  что  вы  здесь
оба и сможете узнать обо всем одновременно!
   Подойдя к отцу, девушка отодвинула бокал и боком присела на  край  стола.
Несколько мгновений она с любовью смотрела в его запрокинутое лицо, а потом,
наклонившись вперед, нежно поцеловала отца в лоб.
   - Я, Уитни Стоун, очень люблю тебя, папа, - тихо выговорила девушка. -  И
глубоко сожалею о той  боли,  что  доставила  тебе  когда-то  -  Спасибо,  -
пробормотал Мартин, залившись краской.
   - И, - продолжала Уитни, поднявшись и подходя к леди Энн, - я  тебя  тоже
очень люблю, тетя, но ты всегда знала это. - Она снова  глубоко,  прерывисто
вздохнула, и неожиданно слова полились сами, словно Уитни долго репетировала
свою речь - И еще я люблю Пола Севарина! И он любит меня и  хочет  жениться!
Знаешь, папа, когда он вернется, собирается просить  у  тебя  моей  руки!  Я
помню, как... что-то неладно, тетя Энн?
   Сбитая с толку, Уитни воззрилась на  тетку,  приподнявшуюся  с  кресла  и
глядевшую перед собой  с  таким  встревоженно-испуганным  видом,  что  Уитни
нагнулась и всмотрелась во тьму. Заметив  наконец  Клейтона  Уэстленда,  она
оцепенела.
   - О, прошу прощения! Я... мне  не  стоило  так  врываться!  Как  вы  уже,
наверное, догадались, мистер Уэстленд, я не знала о  вашем  присутствии.  Но
поскольку ничего уже нельзя изменить,  -  упорно  договорила  Уитни,  полная
решимости закончить то, что начала,  -  надеюсь,  что  вы,  как  благородный
человек, никому не скажете о моей будущей помолвке. Видите ли...
   Скрип ножек резко отодвинутого кресла прервал Уитни  на  полуслове.  Отец
поспешно вскочил, и в голосе его прозвучала  такая  ярость,  что  девушка  в
ужасе обернулась.
   - Как ты посмела! - прогремел он. - И что все это значит?
   - Значит? - недоуменно повторила Уитни. Отец с силой  налег  ладонями  на
столешницу, хотя заметно было, что руки его ходили ходуном.
   - Пол Севарин просил меня стать его женой, вот и все. - И,  бросая  вызов
мрачно нахмурившемуся, разъяренному отцу, как это часто  делала  в  детстве,
Уитни спокойно добавила:
   - И я ответила согласием.
   - У Пола Севарина гроша за душой нет! Понимаешь? Все владения заложены, а
кредиторы  преследуют  его  день  и  ночь,  -  медленно,  раздельно,  словно
разговаривая со слабоумной, пояснил отец.
   Несмотря на  потрясение,  Уитни,  собравшись  с  силами,  заставила  себя
ответить спокойно и рассудительно:
   - Я не имела ни малейшего  представления  о  том,  что  Пол  нуждается  в
деньгах, но не вижу, какое это может иметь значение.  Бабушка  завещала  мне
состояние, и, кроме того, у меня есть приданое. Все,  чем  я  владею,  будет
принадлежать и Полу.
   - У тебя ничего нет! - проскрежетал отец. - Я еще в худшем положении, чем
Севарин. Ростовщики только и ждали, чтобы наброситься на меня! Я расплатился
с ними твоим приданым и наследством.
   В ужасе сжавшись, не только от  его  злобного  тона,  но  и  от  страшной
правды, которую  открыл  отец,  Уитни  обратилась  к  тете,  ожидая  от  нее
поддержки:
   - В таком случае Полу  и  мне  придется  жить  скромно  и  отказаться  от
роскоши, которую могли бы обеспечить наши деньги.
   Но тетя Энн, не отвечая, судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Уитни
в беспомощном смущении вновь повернулась к отцу:
   - Папа, тебе следовало сказать мне, что ты попал  в  беду!  Я...  ведь  я
потратила целое состояние на наряды, меха и драгоценности перед отъездом  из
Франции. Знай я только...
   И тут  сквозь  угрызения  совести  и  волнение,  охватившие  девушку,  ее
пронзила какая-то странная тревожная мысль. Что-то неладно во  всем  этом...
непонятно... что именно? И вдруг Уитни неожиданно осенило.
   - Но, папа, в конюшне полно новых лошадей. В доме и саду  гораздо  больше
слуг, чем нам вообще необходимо. Если ты действительно  разорен,  почему  мы
живем, не зная нужды? - осторожно осведомилась девушка.
   Лицо отца приобрело пугающий лиловый оттенок. Он открыл было рот, но  тут
же плотно сжал губы.
   - Надеюсь, я имею право получить объяснения, -  настаивала  Уитни.  -  Ты
утверждаешь, что ни приданого, ни наследства уже нет, но, если  это  правда,
каким образом нам удается жить в роскоши?
   - Мои обстоятельства улучшились, - пробормотал Мартин.
   - Когда?
   - В июле.
   - В  июле  твои  обстоятельства  улучшились,  однако  ты  не  собираешься
возвратить мои деньги? - не в силах сдерживать негодование, громко  спросила
Уитни.
   Кулак Мартина с силой опустился на стол.
   - Я не желаю больше участвовать в этом фарсе!  Ты  обручена  с  Клейтоном
Уэстморлендом! Брачный контракт уже подписан! Договор заключен!
   Чуть иное произношение фамилии Клейтона сначала ускользнуло  от  внимания
Уитни  -  девушка  в  полном  смятении  попыталась  справиться  с   душевным
волнением, угрожавшим лишить ее рассудка.
   - Но как?.. Почему... когда ты сделал это?
   - В июле! - прошипел Мартин. - И все устроено, понятно? И не о чем больше
говорить!
   Уитни уставилась на  отца  широко  открытыми,  полными  ужаса  и  неверия
глазами.
   -  Ты  хочешь  сказать,  что  распорядился  моими   деньгами,   даже   не
посоветовавшись со мной? Отдал наследство и приданое совершенно  незнакомому
человеку, не заботясь о моих чувствах?
   - Черт бы тебя побрал! - процедил отец - Это он дал мне деньги!
   - Должно  быть,  в  тот  момент  не  было  человека  счастливее  тебя!  -
прерывающимся голосом прошептала Уитни. - Наконец-то тебе  удалось  навсегда
от  меня  избавиться,  да  еще  этот  так  называемый  джентльмен  соизволил
заплатить за меня, и... о Боже!
   Все разрозненные кусочки этой сумасшедшей головоломки  неожиданно  встали
на место, и Уитни с душераздирающей ясностью увидела отвратительную  картину
во всех омерзительных подробностях.
   Закрыв глаза, чтобы не дать вылиться обжигающим слезам, девушка  оперлась
о стол, боясь, что ноги подкосятся и она упадет. Только тогда она осмелилась
чуть поднять ресницы и сквозь соленую пелену взглянула на отца:
   - Это он платил за  все,  верно?  Лошади,  слуги,  новая  мебель,  ремонт
дома... - Она задохнулась, не в состоянии продолжать. - И  вещи,  которые  я
купила во Франции... все, что ношу сейчас... оплачено его деньгами?!
   - Да, черт побери! Я разорен! И продал все, что мог!
   Холодный камень оказался на том месте,  где  раньше  было  сердце  Уитни;
безудержная ярость вытеснила нежность и любовь.
   - А когда больше не с чем  было  расставаться,  ты  продал  меня!  Продал
чужому человеку в пожизненное рабство! - Уитни, задыхаясь, жадно втягивала в
легкие воздух. - Ты уверен, что получил за меня самую высокую цену? Надеюсь,
ты не  принял  первое  попавшееся  предложение?  Конечно,  пришлось  немного
поторговаться...
   - Да как ты смеешь? - взорвался Мартин,  ударив  дочь  по  лицу  с  такой
силой, что она едва удержалась на ногах. Он  уже  поднял  руку  для  второго
удара, но безудержная ярость в голосе Уэстморленда заставила его застыть  на
полувзмахе:
   - Если вы хоть пальцем  дотронетесь  до  нее  еще  раз,  я  заставлю  вас
пожалеть об этом!
   Отец замер на мгновение, но тут  же,  беспомощно  сгорбившись,  рухнул  в
кресло. Уитни мгновенно набросилась на своего "спасителя":
   - Вы гнусная, подлая змея! Каким человеком  нужно  быть,  чтобы  покупать
себе жену?! Только животное, подобное вам, может приобретать жену,  даже  не
видя ее! Во сколько же я обошлась вам?!
   Несмотря на высокомерный  тон  Уитни,  Клейтон  заметил,  что  прекрасные
зеленые глаза, метавшие на  него  презрительные  взгляды,  полны  непролитых
слез.
   - Я не желаю отвечать на это, - мягко сказал он. Мысли Уитни  лихорадочно
метались в поисках какой-нибудь трещины в броне непроницаемого хладнокровия,
куда она могла бы направить меч своего гнева.
   - Вряд ли вы отдали много! - издевательски бросила она.  -  Дом,  где  вы
живете, не более чем скромен. Или потратили все  свое  жалкое  состояние  на
дорогую покупку? Должно быть, отец запросил слишком много, и...
   - Довольно! - спокойно предупредил Клейтон, поднимаясь.
   - Он может дать тебе все... все... - бормотал отец. - Он  герцог,  Уитни.
Ты получишь любое...
   - Герцог! - презрительно фыркнула Уитни, впиваясь глазами в  Клейтона.  -
Как вам удалось убедить его в этом, лживый, подлый...
   Ее голос  прервался,  и  Клейтон  большим  пальцем  приподнял  подбородок
девушки, невозмутимо Встретив ее мятежный взгляд:
   - Я герцог, малышка, и уже говорил тебе это несколько  месяцев  назад  во
Франции.
   - Ах вы... вы чума в человеческом образе! Да я не выйду за вас,  будь  вы
королем Англии! - Гневно отдернув голову, она разъяренно прошипела:
   - И я никогда не имела несчастья встречаться с вами во Франции.
   - Мы встречались на маскараде в Париже, - спокойно пояснил он. -  В  доме
Арманов.
   - Лгун! Я не видела вас  там!  И  в  жизни  не  встречала  вас,  пока  не
вернулась домой!
   - Дорогая, - осторожно заметила тетя Энн. - Вспомни ночь маскарада. Когда
мы уходили, ты спросила меня, не знаю ли я одного из гостей, очень  высокого
мужчину с серыми глазами в длинном черном плаще, и...
   - Тетя Энн, пожалуйста!
   Уитни раздраженно передернула плечами в непонятном  порыве  нетерпеливого
раздражения.
   - Я не встречалась с этим человеком в ту ночь  или...  И  тут  сдавленный
стон вырвался из груди Уитни. Воспоминания нахлынули бурным потоком.  Теперь
уже знакомые серые глаза смотрели тогда на нее сквозь прорези маски  в  саду
Арманов. Глубокий голос со смешливыми нотками сказал:
   - Что вы скажете, если узнаете, что я герцог?...
   Ужасающая реальность предстала перед Уитни во всей  своей  отвратительной
наготе, заставив девушку  наброситься  на  Клейтона  в  порыве  безудержного
бешенства:
   - Так это были вы! Вы скрывались под маской Сатаны!
   - И даже без монокля, - подтвердил Клейтон с мрачной усмешкой.
   - Из всех жалких, презренных, мерзких... У девушки не хватило слов, чтобы
выразить  все   возрастающую   ненависть,   но   в   это   мгновение   новая
слепяще-беспощадная мысль потрясла ее, вызвав новый приступ жгучих слез.
   - Милорд Уэстморленд! - она произнесла его  правильную  фамилию  со  всем
презрением, на которое была способна. - Мне бы хотелось сообщить вам, что  я
считаю сегодняшние разговоры моих гостей о вас,  ваших  поместьях,  лошадях,
богатствах, женщинах не просто неприятными, но, если хотите, тошнотворными!
   - Как и я, - сардонически  согласился  Клейтон,  и  его,  как  показалось
Уитни, веселый голос словно кислотой ожег свежую рану.
   Тщательно пытаясь  справиться  с  раздиравшими  ее  грудь  эмоциями,  она
стиснула складки халата и теребила их с такой силой,  что  костяшки  пальцев
побелели.
   - Я буду ненавидеть вас до самого своего последнего часа! - прерывающимся
шепотом выдавила она из себя.
   Не обращая внимания на эту угрозу, Клейтон мягко посоветовал:
   - Я хочу, чтобы вы немедленно отправились в постель и попытались заснуть.
   Он взял ее под локоть, стиснув пальцы, когда Уитни попыталась вырваться.
   - Я вернусь днем. Нам многое необходимо обсудить, и я все объясню,  когда
вы успокоитесь и обретете способность ясно мыслить.
   Но Уитни ни на одну секунду не поверила в его притворное  сочувствие,  и,
как только он замолчал, она отдернула руку и шагнула к двери.
   Она уже повернула медную ручку, когда Клейтон властно добавил:
   - Уитни, я ожидаю увидеть вас здесь, когда приеду. Пальцы девушки застыли
на ручке: ей хотелось завизжать, швырнуть чем-нибудь об пол, оспаривать  его
приказы, указания, команды. Но  она  сдержалась  и,  даже  взглядом  не  дав
понять, что услышала  его,  распахнула  дверь,  с  трудом  подавив  безумное
желание с грохотом захлопнуть тяжелую дубовую створку.
   Пока ее шаги  могли  слышать,  Уитни  шла  медленно,  чтобы  не  дать  им
удовольствия подумать, что она  бежит,  словно  перепуганный  заяц.  Однако,
пройдя холл, она начала ускорять  шаг,  пока  не  помчалась  очертя  голову,
спотыкаясь, едва не падая, стремясь скорее  достичь  безопасности  и  тишины
своей комнаты. Переступив порог, она прислонилась  к  стене,  парализованная
ледяным ужасом, и тупо оглядела теплую светлую спальню, которую  всего  лишь
полчаса назад покинула в таком  радостном  волнении,  не  в  силах  осознать
свалившееся на нее несчастье.
   А тем временем в кабинете зловещее молчание тянулось до  тех  пор,  пока,
казалось, сам воздух не начал потрескивать  от  напряжения.  Клейтон  стоял,
прислонившись к каминной доске, глядя в огонь и кипя от безудержной ярости.
   Мартин так резко  отнял  руки  от  лица,  что  кулаки  глухо  ударили  по
столешнице. От неожиданности леди Энн даже подпрыгнула.
   - Я был пьян, клянусь, - прошептал он, смертельно побледнев. - Я в  жизни
бы не поднял на нее руку! Что теперь делать...
   - Что делать?! - вскинулся Клейтон. - Вы уже достаточно  всего  наделали!
Она выйдет за меня, но заставит вас платить за все, что случилось сегодня, а
это значит, что и меня! - Слова его хлестали  Мартина  словно  кнутом.  -  С
этого вечера, что бы она ни говорила  и  как  бы  ни  поступала,  вы  будете
держать рот на замке! Вам понятно, Мартин?
   - Понятно, - с трудом сглотнув, кивнул Мартин.
   - И если она велит вам подсыпать яду в чай, вы выпьете  его  и  будете...
держать... свой... чертов... рот... на замке!
   - На замке, - глухо повторил Мартин. Клейтон хотел сказать еще что-то, но
осекся,  словно  боясь  не  сдержаться  и  наговорить  лишнего.  Он  коротко
поклонился Энн и поспешно направился к  двери.  На  пороге  он  остановился,
пронзив Мартина ледяным взглядом:
   - Когда в следующий раз будете размышлять, как вам повезло,  не  забудьте
поблагодарить всемогущего Бога за то, что вы на двадцать лет старше меня, и,
клянусь, не будь...
   Сверхчеловеческим усилием проглотив последние слова,  Клейтон  устремился
прочь. Быстрые шаги эхом отдавались в холле.
   Фонари его экипажа,  ожидавшего  перед  домом,  отбрасывали  колеблющиеся
неясные тени,  исчезавшие  под  качавшимися  ветвями  вязов,  которыми  была
обсажена аллея. Джеймс Макрей, кучер Клейтона, терпеливо дремал на  сиденье.
Все гости давно разъехались, все, кроме его хозяина, но Макрей привык ждать.
По правде говоря, он был в восторге по поводу того,  что  герцог  не  спешил
расстаться с  мисс  Стоун,  поскольку  заключил  пари  на  немалую  сумму  с
Армстронгом, камердинером хозяина, на то, что именно  она  станет  следующей
герцогиней Клеймор.
   Входная дверь отворилась, и герцог спустился по ступенькам. Макрей  краем
глаза наблюдал за ним, отмечая широкие, быстрые, решительные  шаги  -  явный
признак раздражения или гнева. Собственно, кучеру было все равно - пока мисс
Стоун продолжает будить в герцоге невиданные до сих  пор  чувства  и  станет
провоцировать его на подобные взрывы эмоций, чаша  весов  Фортуны  неизменно
будет клониться в пользу Макрея.
   -  Скорее  бы  убраться  отсюда  ко  всем  чертям!  -  проворчал  герцог,
бросившись на сиденье открытой коляски "Поссорился  с  девчонкой",  -  решил
Макрей, ухмыляясь про себя и вытягивая кнутом великолепных серых лошадей.
   Он был так счастлив, что даже сверлящая боль в последнем оставшемся  зубе
мудрости не могла испортить его настроения. Мысленно перечисляя все приятные
способы  истратить  выигранные  денежки,  Макрей  начал  напевать  печальную
шотландскую мелодию. Однако после нескольких нот герцог наклонился вперед  и
разъяренно осведомился:
   - У вас болит что-то, Макрей?
   - Нет, ваша светлость, - ответил тот, не оборачиваясь.
   - Вы в трауре?! - рявкнул герцог.
   - Нет, ваша светлость.
   - Тогда прекратите этот проклятый вой!
   - Да, ваша светлость, - почтительно  ответил  Макрей,  старательно  пряча
озаренное радостью лицо от взбешенного хозяина.

Глава 17

   Уитни медленно раскрыла глаза, но тут же зажмурилась от  ярких  солнечных
лучей, проникших сквозь щели в неплотно задвинутых  занавесях.  Голова  тупо
ныла, и на душе было необычайно тяжело. Но  вместо  того,  чтобы  попытаться
понять, откуда эта тяжесть, она  вяло  наблюдала  за  тенями,  ползущими  по
золотистому  ковру,  по  мере  того  как  солнце  постепенно  скрывалось  за
надвигающимися темными тучами. Уитни нахмурилась, все еще не осознав причину
горечи и безысходного отчаяния, омрачивших душу. И вдруг сцена, произошедшая
прошлой ночью в кабинете, проникла в ее затуманенное сном сознание.
   Охваченная паникой  девушка  снова  зажмурилась,  пытаясь  отрешиться  от
ужасной реальности со всеми ее гнусными интригами, но боль оказалась слишком
велика.
   С трудом  заставив  себя  сесть,  Уитни  повернулась,  поудобнее  уложила
подушки и снова упала на постель. Она должна все обдумать,  сообразить,  что
делать, составить определенный план.
   Девушка с угрюмой решимостью начала перебирать все  известные  ей  факты.
Во-первых,  человек,   арендовавший   дом   Ходжесов,   оказался   Клейтоном
Уэстморлендом, пропавшим герцогом Клеймором.  Что,  конечно,  объясняет  его
дорогую одежду и чудовищно надменных слуг.
   Кроме того, он был также тем Сатаной, которого она встретила на маскараде
в доме Арманов, тем же высокомерным, распутным...
   Уитни  с  усилием  постаралась  заглушить  всевозрастающую  неприязнь   и
заставила себя вернуться к уже имеющимся сведениям. После  их  разговора  на
маскараде Клейтон Уэстморленд, должно быть, сразу  же  обратился  к  отцу  и
постарался приобрести ее себе в жены. Отец недаром  говорил  вчера  ночью  о
том, что "все устроено".  Это,  несомненно,  означает,  что  предварительный
брачный контракт уже подписан.
   Добившись своего, Клейтон, этот законченный негодяй, поселился со слугами
в своем логове всего в двух милях от ее дома!
   -  Невероятно!  -  прошептала  вслух  Уитни.  Более  того,   смехотворно,
абсурдно! Но так это или нет, жестокая правда в том,  что  она  против  воли
связана  этой  гнусной,  отвратительной  помолвкой  с  герцогом   Клеймором.
Обручена со скандально известным развратником, грязным повесой!
   Боже, да он так же омерзителен, как и ее отец. Отец...
   Мучительное воспоминание  о  бессердечном  предательстве  отца  оказалось
гораздо сильнее того, что была способна вынести сейчас Уитни.
   Девушка подтянула ноги к груди, обхватила их руками и прислонилась лбом к
коленям.
   - О папа, - прерывисто прошептала она, - как  ты  мог  сделать  такое  со
мной?
   Комок в горле все рос, непролитые слезы  жгли  глаза,  и  боль  в  сердце
становилась все более нестерпимой. Но она не позволит  себе  раскиснуть,  не
поддастся. Нужно быть сильной. Враги превосходили  ее  численностью  -  двое
против одной... нет, трое, если тетя Энн была участницей  этого  чудовищного
заговора.
   Мысль о том, что любимая тетя тоже  предала  ее,  едва  не  сломила  волю
девушки. Судорожно сглотнув, Уитни  взглянула  в  окно.  Да,  сейчас  она  в
одиночестве, но, когда Пол вернется, он не задумываясь встанет на ее защиту.
   Ну а пока,  твердо  напомнила  она  себе,  придется  полагаться  лишь  на
собственные мужество и решимость, уж этого-то ей не занимать, а кроме  того,
Клейтону еще не пришлось по-настоящему узнать, с какой упрямой  натурой  ему
придется иметь дело.  О,  да,  она  прекрасно  справится  со  всем  сама  до
возвращения Пола.
   Уитни с истинным  злорадством  начала  придумывать  способы  перехитрить,
обмануть, одурачить, вывести  из  себя  и  сорвать  планы  герцога.  К  тому
времени, как она покончит с ним, его светлость поймет,  что  если  он  хочет
провести оставшиеся годы в радости и покое, то ни в коем  случае  не  должен
жениться  на  ней!  Возможно,  если  У