ы исчерпали тему моей  законнорожденности,  может  быть,
перейдем к делу?
   - У меня нет к тебе никакого дела, ты...
   - Сид, - вкрадчивым голосом сказал Рамон, - ты надоедаешь мне, а я  этого
не люблю. Ты должен мне двенадцать миллионов долларов.
   - Я должен тебе три миллиона, - прогремел тот.
   - С учетом процентов теперь это больше двенадцати  миллионов.  За  девять
лет ты нагрел руки на моих деньгах, и я хочу получить их обратно.
   - Убирайся к черту! - картаво прошипел Грин.
   - Я и так там! - ровно ответил Рамон. - И я хочу, чтобы ты  составил  мне
компанию. Начиная с сегодняшнего дня это  будет  тебе  стоить  один  миллион
долларов в день, пока деньги не будут выплачены.
   - Ты не можешь этого сделать, у тебя нет такого влияния, ты самонадеянный
сукин сын...
   - Только повстречайся мне, - предупредил Рамон и бросил трубку.
   Мигель нетерпеливо наклонился:
   - У тебя есть такие возможности, Рамон?
   - Нет.
   - Но если он поверит, что ты..
   - Если он поверит этому, то он  дурак.  Если  он  дурак,  то  не  захочет
рисковать миллионом. Поэтому он  перезвонит  в  течение  трех  часов,  чтобы
доставить деньги в мой банк в Сент-Луисе, прежде чем он закроется.
   Спустя три часа и пятнадцать минут  Мигель  угрюмо  сгорбился  на  стуле,
ослабив галстук и  распахнув  пиджак.  Рамон  оторвался  от  бумаг,  которые
подписывал, и сказал:
   - Ты так и не сделал перерыв на ленч. Сейчас время обеда. Позвони вниз  и
скажи, чтобы из ресторана прислали  какую-нибудь  еду.  Если  мы  задержимся
здесь еще, тебе бы лучше подкрепиться.
   Мигель задержался, набирая номер:
   - Рамон, а ты ничего не хочешь? Вопрос вызвал образ Кэти, и Рамон  закрыл
глаза, борясь с нестерпимой болью.
   - Нет.
   Мигель заказал по  телефону  сандвичи.  Как  только  он  повесил  трубку,
телефон сразу же зазвонил опять.
   - Элис ушла домой, - задумчиво сказал  Рамон.  Какое-то  время  он  сидел
неподвижно, затем потянулся и нажал на кнопку.
   Задыхающийся голос Сиднея Грина наполнил элегантный кабинет:
   - ..необходимо знать, в какой банк.
   - Не в банк, - резко ответил  Рамон.  -  Передай  их  моим  поверенным  в
Сент-Луисе. - Он дал название и адрес фирмы, затем добавил:
   - Передай им, чтобы они позвонили мне по этому  номеру,  как  только  чек
будет у них в руках.
   Через полчаса  позвонили  поверенные.  Когда  Рамон  повесил  трубку,  он
взглянул на Мигеля, чьи глаза возбужденно блестели.
   - Как ты можешь так просто сидеть, Рамон? Только что ты сделал двенадцать
миллионов долларов! Рамон иронически улыбнулся:
   - Фактически только что я  сделал  сорок  миллионов.  Я  пущу  двенадцать
миллионов на покупку акций "Грин Пайнт и кемикал". За две недели я смогу  их
продать за двадцать миллионов. Я возьму эти двадцать миллионов и пущу их  на
окончание строительства здания в Сент-Луисе. Когда  я  продам  здание  через
полгода,  я  получу  назад  двадцать  миллионов,  которые  я   первоначально
инвестировал, и плюс эти двадцать миллионов.
   - Плюс вся та прибыль, которую ты получишь от здания.
   - Плюс это, - уныло согласился Рамон. Мигель уже надевал на себя пиджак.
   - Давай пойдем и отметим, - сказал он, затягивая  галстук.  -  Это  будет
мальчишник перед свадьбой и одновременно празднование твоей победы.
   Глаза Рамона стали стеклянными.
   - Нет необходимости в мальчишнике. Я  забыл  сказать,  что  не  женюсь  в
воскресенье. Кэти.., изменила решение.
   Рамон весь ушел в документы, избегая изумленного сочувствия, которое, как
он знал, было написано на лице его друга.
   - Иди и отметь мой "успех" за нас двоих. Я хочу просмотреть документы  на
это здание.
   Некоторое время спустя Рамон увидел мальчика, стоящего перед его столом и
держащего два белых бумажных пакета.
   - Кто-то позвонил снизу и заказал сандвичи, сэр, - сказал он, с  трепетом
разглядывая роскошный кабинет.
   - Просто положи их туда. - Рамон кивнул в сторону стола и рассеянно полез
во внутренний карман пиджака. Он достал бумажник и заглянул в него в поисках
долларовой банкноты мальчику на чай.
   Оказалось, что самого меньшего достоинства  у  него  была  пятидолларовая
банкнота Кэти. Он не собирался разлучаться с ней и сложил ее пополам,  затем
еще  раз  пополам,  чтобы  отличить  от  остальных  денег,  которые  были  в
бумажнике. Это была память  о  рыжеволосом  ангеле  со  смеющимися  голубыми
глазами, и он хранил ее, как сокровище.
   Рамон почувствовал, что его сердце разрывается на кусочки, когда медленно
вытащил деньги Кэти из своего бумажника.
   Его пальцы судорожно сжали банкноту, а затем он заставил себя  расстаться
с ней, точно так же, как он заставил себя расстаться с Кэти. Он раскрыл руку
и отдал скомканную банкноту посыльному.
   Когда он ушел, Рамон взглянул на бумажник. Больше нет денег Кэти. И  Кэти
тоже нет. Он опять стал безумно богатым человеком.
   В нем забурлил горький гнев, и руки сами сжались  в  кулаки.  Ударить  бы
кого-нибудь, разнести что-нибудь в щепки!

Глава 20

   Эдуарде провел рукой по темным вьющимся волосам и взглянул на Кэти  -  на
ней просто не было лица!
   - Охранник сказал, что он покинул здание три часа назад, в девять  часов.
Гарсия заехал за ним на "роллсе", но ни Гарсия, ни  Рамон  не  вернулись  на
виллу в Маягуэсе. Если только Рамон не в доме в старом Сан-Хуане.
   Кэти мучилась мрачными мыслями.
   - Ты думаешь, Гарсия сказал  Рамону,  что  я  не  уехала,  и  тот  просто
отказывается отвечать на звонки?
   Взгляд Эдуарде был полон насмешливого презрения.
   - Поверь мне, если бы Рамон знал, что ты все еще здесь,  он  бы  не  стал
прятаться от тебя, а обрушился на этот дом как сорок дьяволов.
   - Эдуарде, - сказала Габриэла с сердитым вздохом, - ты пугаешь Кэти.  Она
и так нервничает.
   Засунув  руки  в  задние  карманы,  Эдуарде   прекратил   расхаживать   и
остановился, глядя на Кэти.
   - Кэти, я действительно не знаю, где он может быть. Его нет ни в одном из
его домов, нет у Рафаэля. Я не знаю, где еще он смог бы переночевать.
   Кэти попыталась  не  обращать  внимания  на  болезненный  укол  ревности,
который она испытала, думая, что, возможно,  Рамон  решил  провести  ночь  в
объятиях красотки, с которой он был часто изображен на журнальных вырезках.
   - Я была уверена, что он поедет домой, - сказала она. - Ты точно уверен в
том, что его там нет?
   - Я говорил тебе, что был там.  Было  только  пол-одиннадцатого,  слишком
рано для него, чтобы лечь спать, но внутри не было света.
   Кэти в безрадостных раздумьях склонила голову:
   - Если все так  изменилось,  то  я  должна  туда  поехать,  там  я  смогу
почувствовать себя ближе к нему.
   - Кэти! - решительно сказала Габриэла. - Я знаю, о чем ты думаешь, но  ты
не права. Он не отправится к другой женщине сегодня ночью.
   Кэти была слишком поглощена своими мыслями, чтобы заметить  сомневающийся
взгляд Эдуарде, брошенный на жену.
   - Ты стучал, когда подошел к дому? - спросила Кэти. Эдуарде повернулся  к
ней:
   - Зачем мне стучать в дверь темного,  пустого  дома?  Кроме  того,  Рамон
должен был увидеть свет фар. Он бы вышел, чтобы посмотреть, кто там.
   Кэти нахмурилась:
   - Я думала, что ты постучал. - Она встала с такой решительностью, которой
раньше в ней не было, а затем сказала:
   - Я думаю, что мне надо поехать туда.
   - Кэти, его там нет, но если ты настаиваешь  на  том,  чтобы  поехать,  я
поеду с тобой.
   - Со мной все будет хорошо, - успокоила его Кэти.
   - Я не хочу, чтобы ты говорила с ним наедине, - упорствовал Эдуарде. -  Я
видел, в какой ярости он был вчера, я был с ним и...
   - Я тоже была с ним, - мягко напомнила Кэти. - И я уверена, что все будет
в порядке. Сейчас он не будет таким, как вчера.
   Эдуарде залез в карман, вытащил ключи от машины и протянул их Кэти.
   - Если бы я хоть на минуту поверил, что он там, я поехал бы с  тобой.  Но
его там нет. Тебе лучше подождать до завтра, чтобы поговорить с ним.
   - Завтра прилетят мои родители, - отчаянно сказала Кэти.
   Она посмотрела на часы, которые угрожающе тикали на стене.
   - Уже за полночь, уже утро субботы. Моя свадьба в  воскресенье,  то  есть
завтра.

***

   Чтобы Рамон не увидел свет от фар, Кэти проехала последние сотни ярдов  с
выключенными фарами. Если Рамон здесь, подумала она, то с ее  стороны  будет
лучше подъехать незаметно. И особенно потому, что она не хотела сталкиваться
с возбужденным Рамоном на ступеньках.
   Сквозь качающиеся ветки деревьев пробивался  луч  света,  и  сердце  Кэти
забилось от радости, когда она притормозила около дома. Она шла  по  залитой
лунным светом кирпичной дорожке, и с каждым шагом ее все сильнее  охватывала
дрожь. В спальне горела лампа!
   Кэти дотронулась до двери, бормоча несвязную молитву о том, чтобы она  не
была заперта, потому что ключа у нее не было, и облегченно вздохнула,  когда
она легко распахнулась. Гостиная была погружена  во  тьму,  но  из  открытой
двери в спальню струился мягкий свет от лампы.
   Вот он. Кэти стащила свитер и кинула его на пол. Она пробежала  дрожащими
руками по облегающему платью светло-коричневого цвета, которое  она  выбрала
несколько часов назад с целью помучить Рамона и ослабить его  сопротивление.
Оно было с глубоким вырезом, на узких лентах, спина фактически обнажена. Она
пригладила длинные распущенные волосы и тихо пошла вперед.
   У двери в спальню Кэти  остановилась  -  ее  сердце  стучало,  как  после
долгого бега.
   Рамон лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись  в  потолок.
Его белая рубашка была расстегнута, и он даже не потрудился снять ботинки. У
него был такой несчастный вид, что Кэти затрепетала от жалости.
   Она сделала шаг в его сторону. Рамон уставился  на  нее,  но  взгляд  его
блестящих черных глаз скользнул мимо, словно она была невидимкой.
   - Я не уехала, - с трудом прошептала Кэти.  При  звуке  ее  голоса  Рамон
взлетел с постели одним гибким, вселяющим ужас прыжком.
   Его лицо застыло в непроницаемой маске, а Кэти слишком нервничала,  чтобы
понять что-нибудь в его настроении, за исключением того, что он был напряжен
и, казалось, готов на нее броситься.
   - Я не захотела уезжать, - запинаясь пробормотала она.
   Рамон начал наступать на нее, Кэти медленно отступала.
   - Падре Грегорио сказал, что обвенчает нас, - быстро проговорила она.
   - Неужели? - спросил Рамон низким голосом. Он продолжал наступать, а Кэти
- пятиться.
   - Я верну все, за что заплатила, в магазин, - прошептала она.
   - Неужели прямо сейчас? - мягко выдохнул Рамон. Кэти  энергично  кивнула,
стукнулась о диван и начала обходить его.
   - Я видела альбом Рафаэля, - задыхаясь, объяснила она. - Если бы  ты  мне
сказал, кто ты на самом деле, я бы поняла,  почему  ты  не  хотел,  чтобы  я
платила за что-то сама.  Я  бы  послу...  -  она  споткнулась  на  слове,  -
послушалась тебя.
   - Я вижу, ты выучила новое слово, - усмехнулся Рамон.
   Кэти ударилась о столик с лампой и боком обошла его.
   - Я наполню дом растениями, суматохой и детьми, - отчаянно пообещала она.
   Она задела за стул, мешающий отступлению, и паника охватила ее.
   - Ты должен выслушать меня! Я  боялась  стать  твоей  женой,  потому  что
чувствовала, что ты что-то скрываешь от меня, но я  не  понимала  что,  а  у
Дэвида...
   Рамон сократил дистанцию, и Кэти вытянула руку, пытаясь  отгородиться  от
него.
   - Пожалуйста, выслушай меня! - выкрикнула она. - Я люблю тебя!
   Он обхватил ее за плечи, с силой притянул  к  себе,  запрокидывая  голову
Кэти  назад.  Она  оказалась  настолько  близко,  что  смогла  увидеть  свое
отражение в его горящих глазах. Они были полны ею и любовью к  ней.  Любовью
настолько всепоглощающей, что Кэти утонула в этом чувстве.
   - Ты любишь меня, -  повторил  он  странно-грубоватым  голосом.  -  И  ты
думаешь, что, если ты скажешь мне, что любишь меня, я позабуду все остальное
и прощу тебя?
   - Да, - прошептала Кэти. - Я думаю, ты можешь.
   Только на этот раз.
   - Только на этот раз, - пробормотал он  в  безумной  радости,  и  у  него
дрожала рука, которую он медленно поднял, чтобы пригладить густые золотистые
волосы.
   Он издал звук, который был наполовину стоном,  наполовину  смехом,  когда
его пальцы утонули в ее волосах.
   - Только на этот раз? - повторил он, как если бы это было  величайшим  из
всех высказываний, и его другая рука прижала ее к себе, а его губы  приникли
к ее губам в безумном поцелуе.
   С пьянящим восторгом, словно  у  нее  внутри  взорвался  фейерверк,  Кэти
обвила руками его шею и  ответила  на  его  поцелуй.  Она  прижалась  к  его
могучему телу, и Рамон задрожал от счастья. Его  руки  ласкали  ее  плечи  и
спину, а затем спустились ниже, прижимая ее бедра к своим.
   Он отнял свои губы от ее губ и начал покрывать торопливыми  поцелуями  ее
глаза, шею.
   - Скажи мне это еще раз, - хрипло приказал он.
   - Я люблю тебя, - страстно сказала Кэти. - И ты мне  нужен..,  и  я  хочу
тебя.., и я...
   Рамон жадно поцеловал ее, заглушая ее слова и унося с собой в мир, где не
существовало ничего, кроме их пламенных тел. Он целовал ее еще и еще, до тех
пор, пока Кэти не застонала от жгучего и томительного желания.
   - Пойдем в постель, querida, - жарко пробормотал он.
   Кэти коснулась дрожащими пальцами его груди.  К  безумному  разочарованию
Рамона, прекрасная женщина в его объятиях очень мягко сказала:
   - Нет.
   - Да, - прошептал он,  уже  наклоняя  голову,  чтобы  с  помощью  поцелуя
преодолеть ее сопротивление, но в это время она покачала головой.
   -  Нет,  -  повторила  она.  Улыбнувшись,  она  объяснила  с   задумчивым
сожалением:
   - Эдуарде не хотел, чтобы я встретилась с тобой один на один. Он отпустил
меня сюда только потому, что был уверен, что тебя здесь нет. Я не  вернулась
сразу, так что он сейчас придет, чтобы защитить меня от твоего гнева.
   У Рамона сошлись брови на  переносице,  и  Кэти  погладила  его  плечо  и
улыбнулась.
   - Есть еще две причины, по которым я хотела бы  подождать.  Первая  -  мы
должны поговорить. Ты просил меня о честности,  настаивал  на  этом,  а  сам
морочил мне голову. Я хочу понять,  почему  ты  так  делал.  Рамон  неохотно
слегка ослабил объятия.
   - А другая причина?
   Кэти печально посмотрела мимо него:
   - Завтра день нашей свадьбы. Мы  и  так  уже  долго  ждали.  Ну  и  падре
Грегорио...
   Рамон взорвался от хохота и сжал ее в своих объятиях.
   - Когда Эдуарде, Мигель и я были молоды, мы верили, что если  мы  сделаем
что-нибудь плохое, падре Грегорио посмотрит нам в глаза и сразу же узнает об
этом.
   Он повел ее к дивану и усадил к себе на колени, обняв за талию.
   - И это удерживало вас от плохих поступков? - поддразнила Кэти.
   - Нет, - усмехнулся он. - Но это мешало нам получать от них удовольствие.
   В тускло освещенной гостиной, которую она  убрала  для  него,  Рамон  так
просто,  как  смог,  объяснил  Кэти,  почему  вводил  ее  в  заблуждение,  и
рассказал, как события дня круто изменили их планы на будущее.  Она  слушала
рассказ о Сиднее Грине, и ее  это  очень  забавляло.  Она  разбиралась  и  в
бизнесе, и в психологии  бизнесмена.  Но  еще  до  того,  как  он  закончил,
восторженное, приподнятое настроение Кэти слегка поблекло.
   - Кэти, что-то не так?  -  нежно  спросил  Рамон.  Кэти  оглядела  уютную
комнату, в которой они находились:
   - Ничего особенного. Просто я буду скучать по этому дому, а  я  могла  бы
быть здесь так счастлива. Рамон мягко поднял к себе ее лицо:
   - Другие дома тебе понравятся намного  больше.  Кэти  нахмурила  брови  в
замешательстве:
   - Я думала, что все дома и остров заберут банки.
   - Это все еще не факт, - сказал Рамон. - Банкиры нюхом  чуют  неудачника,
они набрасываются на него, требуя гарантий, что свою долю  они  получат.  Но
если неудачник сможет выкарабкаться, то их поведение изменяется.  Они  будут
ждать и наблюдать, будут размышлять, какую пользу они извлекут, если я опять
буду процветать, как в прошлом. Мои юристы из Сент-Луиса  рассказывают,  что
Сидней Грин кричит всем подряд, что я погубил его  как  бизнесмена.  Банкиры
услышат это и задумаются, что,  возможно,  недооценили  моего  влияния.  Они
продолжат кружить и наблюдать, но вскоре начнут пятиться от  меня  подальше.
Когда я возобновлю строительство небоскреба в Сент-Луисе, чикагские  банкиры
получат прибыль, и тогда им  придется  дать  мне  ссуду,  чтобы  я  завершил
строительство небоскреба в Чикаго. Так что, - заключил он, - у тебя будут  и
дома, и слуги, и...
   - ..и не надо будет ничего делать, - закончила Кэти с тусклой улыбкой.  -
Потому что ты считаешь, что место женщины дома.
   Рамон прищурился:
   - Несколько минут назад ты сказала, что могла бы быть очень  счастлива  в
скромном доме. Почему же ты не будешь счастлива, когда у тебя будет все?
   Кэти встала с его колен и подошла к окну. Она чувствовала на себе  взгляд
Рамона, когда, отодвинув занавески, смотрела в темноту,  размышляя,  как  бы
это попроще ему объяснить.
   - Я сказала, что могла бы быть счастлива  здесь,  -  спокойно  произнесла
она, - потому что чувствовала бы себя нужной и полезной. Я хочу  чувствовать
себя нужной и полезной, но ты не разрешишь мне.
   Она услышала, что Рамон встал и подошел к ней, и в  ее  голосе  появилась
решительность.
   -  Ты  собираешься  восстанавливать   "Гальварра   интернэшнл",   а   моя
квалификация - подбор кадров и работа с персоналом. Я  хорошо  разбираюсь  в
том, кого и как принимать на работу, хорошо  знакома  со  шкалой  заработной
платы, с государственными постановлениями и с процедурой увольнения. Я могла
бы помочь тебе, но ты не  разрешишь.  -  Он  обнял  ее  за  плечи,  но  Кэти
отказалась повернуться, продолжив свою речь:
   - Я знаю, что ты думаешь о женщинах, которые работают вне дома, ты  давно
объяснил мне это. Ты сказал, что если женщина работает,  то  она  показывает
всему миру, что ее муж недостаточно обеспечивает  ее.  Ты  сказал,  что  это
ранит его гордость и...
   Рамон сжал ее в объятиях.
   - Повернись и посмотри на меня, - нежно прервал он ее.
   Кэти повернулась, уверенная, что он попытается заставить ее  замолчать  с
помощью поцелуя. Вместо этого он посмотрел на нее с тихой серьезностью.
   - Кэти, мужчина  всегда  очень  чувствителен,  когда  дело  касается  его
гордости. Особенно когда он знает, что его любовью можно было бы  гордиться.
- Ему нелегко было говорить, но он продолжал:
   - Указывая женщине, где находится ее место, мужчина пытается заставить ее
не искать большего. Мне было стыдно, что я немногое могу тебе предложить, но
я верил, что сделаю тебя счастливой и здесь, когда  ты  будешь  просто  моей
женой. Я пытался убедить  тебя  в  твоем  бесправии,  потому  что  это  было
единственное будущее, которое нас ожидало. Я был бы горд и счастлив, если бы
ты теперь работала со мной.
   Он резко повернул голову, и Кэти проследила за  его  взглядом.  Маленький
огонек медленно двигался вверх по холму, в сторону дома. Эдуарде  с  фонарем
шел спасать Кэти.
   Она взглянула на Рамона,  но  тот,  вместо  того  чтобы  разгневаться  на
неуместное появление друга, лишь задумчиво хмыкнул.
   - О чем ты думаешь? - ласково спросила она. Рамон посмотрел на нее, и его
глаза потемнели от любви.
   - Я решаю, что подарить тебе в качестве свадебного подарка...
   "Ты - мой свадебный подарок", - подумала она со страстной нежностью.
   - А какой у меня выбор? - лукаво спросила она.
   - Или ребенок, или "феррари", - ответил он, ухмыльнувшись, и обнял ее.  -
Как-то  ты  сказала,  что  только  "феррари"  сможет  сделать   твою   жизнь
"совершенно счастливой".
   - Я бы предпочла ребенка, - рассмеялась Кэти. Рамон тоже  рассмеялся,  но
ему хотелось дать ей и то и другое.

Глава 21

   В солнечное июньское воскресенье Екатерина Елизавета Конелли медленно шла
по проходу величественной старой испанской церкви мимо  улыбающихся  жителей
деревн