дры,  вызывало  у
Элизабет подозрение, что ее подруге уже известна вся  история.  Бесстрастным
голосом она произнесла:
   - Роберт исчез полтора года назад. Я думаю, это может быть связано с... в
общем, с долгами. Давай сейчас не будем об этом, - торопливо добавила она.
   - Очень хорошо, - согласилась Алекс, изображая беспечную улыбку. -  Тогда
о чем мы будем говорить?
   - О тебе, - сразу нашлась Элизабет. Алекс была старше Элизабет, но  время
потекло вспять, когда Александра стала рассказывать о своем  муже,  которого
она явно обожала. Элизабет внимательно слушала описания удивительных мест, в
которых они побывали. Муж специально повез ее в свадебное путешествие вокруг
света, чтобы показать ей все те места, которые он уже видел и очень любил.
   - А теперь расскажи мне  о  Лондоне,  -  сказала  Элизабет,  когда  Алекс
прервала свой рассказ о виденных ею городах.
   - А что бы ты хотела знать? - очнувшись от воспоминаний, спросила Алекс.
   Элизабет наклонилась вперед и уже было  открыла  рот,  чтобы  спросить  о
вещах, которые так много значили для нее, но гордость помешала ей задать эти
вопросы.
   - О... да ничего в особенности, - солгала она. "Я хочу знать, являюсь  ли
я предметом насмешек или осуждения моих подруг, или -  что  еще  хуже  -  их
жалости, - подумала Элизабет. - Я хочу знать, распространились  ли  слухи  о
моей бедности.
   Но больше всего я хочу знать, почему никто из них ни разу  не  потрудился
навестить меня или хотя бы прислать записку".
   Полтора года назад, когда состоялся ее  первый  выход  в  свет,  Элизабет
имела сокрушительный успех, и количество предложений руки и сердца,  которые
она получила, исчислялось рекордными цифрами. И вот сейчас,  в  девятнадцать
лет, она оказалась отторгнутой от того же самого общества, которое  когда-то
обласкивало и восхвалило ее и даже старалось ей подражать. Элизабет нарушила
их  правила  и  стала  центральной  фигурой   скандала,   слух   о   котором
распространился в свете, как пожар.
   Глядя на Александру с  чувством  неловкости,  Элизабет  спрашивала  себя,
знают ли в свете всю историю целиком или только о самом скандале  и  говорят
ли еще об этом или наконец предали инцидент забвению.  Алекс  отправилась  в
продолжительное путешествие как  раз  перед  тем,  как  этому  случиться,  и
Элизабет гадала, успела она услышать об этом после возвращения или нет.
   Эти  вопросы  стучали  у  нее  в  мозгу,  но  задавать  их  было  слишком
рискованно.
   Ее удерживали от этого две причины:  во-первых,  Элизабет  боялась,  что,
услышав ответы, Алекс расплачется, а  она  сама  не  собиралась  плакать.  А
во-вторых, чтобы задать Алекс вопросы, ответы на  которые  ей  так  хотелось
получить, нужно было сначала рассказать подруге обо всем, что  случилось.  А
простая правда заключалась в том,  что  Элизабет  чувствовала  себя  слишком
одиноко и сиротливо, чтобы так рисковать, -  кто  знает,  может,  узнав  обо
всем, и Алекс откажется от нее.
   - Так что же конкретно тебе хотелось бы узнать? - повторила Элизабет  все
с той же жизнерадостной, не ведающей улыбкой, которую  она  надела  себе  на
лицо,  улыбкой,  за  которой  прятала  от  своей  гордой  подруги  печаль  и
сострадание.
   - Все! - мгновенно ответила Алекс.
   - Ну тогда, -  сказала  Алекс,  мысленно  выталкивая  из  комнаты  облако
невысказанных вопросов Элизабет, - лорд Дазенберри только  что  обручился  с
Сесилией Лакруа!
   - Как хорошо, - ответила Элизабет, тихо и ласково улыбнувшись,  в  голосе
ее звучала искренняя радость. - Он очень богат и из прекрасной семьи.
   - Он неисправимый волокита и заведет себе любовницу не  позже  чем  через
месяц после того, как произнесет в церкви  клятву  Верности,  -  высказалась
Алекс со свойственной ей прямотой, которая всегда шокировала и  одновременно
привлекала Элизабет.
   - Надеюсь, что ты ошибаешься.
   - Я не ошибаюсь. Но если ты  так  думаешь,  может  быть,  заключим  пари?
предложила Алекс, так обрадовавшись, что в глазах подруги  снова  заискрился
смех, что не подумала о том, как бестактно ее предложение. - Скажем,  фунтов
на тридцать?
   Внезапно Элизабет  почувствовала,  что  больше  не  может  выносить  этой
неизвестности. Ей надо было знать, привела к ней Алекс верность  их  дружбе,
или она оказалась здесь,  ошибочно  полагая,  что  Элизабет  все  еще  самая
популярная женщина в  Лондоне.  Встретившись  взглядом  с  голубыми  глазами
Алекс, Элизабет произнесла со спокойным достоинством:
   - У меня нет тридцати фунтов, Алекс. Алекс ответила ей  таким  же  прямым
взглядом, сморгнув навернувшиеся слезы жалости.
   - Я знаю.
   Элизабет научилась встречать невзгоды с высоко поднятой  головой,  загнав
страх поглубже. Но теперь, столкнувшись с добротой и  преданностью  подруги,
она чуть не расплакалась столь ненавистными ей  слезами,  которых  никто  не
смог из нее выжать даже в то время, когда  разразилась  трагедия.  Сдавившие
горло слезы мешали ей говорить, и Элизабет с трудом пробормотала:
   - Спасибо.
   - Тебе не за что  меня  благодарить.  Мне  пересказали  всю  эту  грязную
историю, и я не верю ни  единому  слову!  Больше  того,  я  хочу,  чтобы  ты
приехала в Лондон на время сезона и пожила у  нас.  -  Наклонившись  вперед,
Алекс взяла ее за руку. - Ради  твоей  же  собственной  гордости  ты  должна
поставить их всех на место. Я помогу тебе. Даже больше: я уговорю мать моего
мужа воспользоваться для тебя своим влиянием. Верь мне, - закончила Алекс  с
любящей улыбкой, - никто не посмеет пройти мимо тебя, не раскланявшись, если
за тобой будет стоять сама вдовствующая герцогиня Хостон.
   - Пожалуйста, Алекс, перестань. Ты сама не  знаешь,  что  говоришь.  Даже
если бы я захотела, а я этого не хочу, она никогда на это не  согласится.  Я
не знаю ее, но уверена, что она знает обо мне все. Я имею в виду то, что обо
мне говорят. Алекс не смутили ее возражения.
   - Ты права только в одном - она действительно  слышала  эти  сплетни.  Но
после того, как я поговорила с ней,  она  захотела  встретиться  с  тобой  и
составить собственное мнение. Она полюбит тебя гак же, как и я. А  если  это
произойдет, она сдвинет горы, но заставит общество снова принять тебя.
   Элизабет покачала головой, сглотнув комок в горле.  Она  была  благодарна
подруге, но страдала от унизительности своего положения.
   - Я очень признательна тебе, правда, но я просто не вынесу этого.
   - Я уже приняла решение, - мягко предупредила ее Алекс. - Мой муж уважает
мое мнение, поэтому я не сомневаюсь, что он тоже согласится. А что  касается
платьев, то у меня их множество, почти совсем новых. Я одолжу их тебе...
   - Ни в коем случае! - вспыхнула Элизабет. - Пожалуйста, Алекс, - умоляюще
сказала она, испугавшись, что может показаться неблагодарной. -  Оставь  мне
хоть немного гордости. И кроме того, - добавила она с легкой  улыбкой,  -  я
вовсе не так уж несчастна, как ты, кажется, думаешь. У меня  есть  ты.  И  у
меня есть Хэвенхерст.
   - Я знаю, - сказала Алекс. - Но я также знаю, что ты не можешь оставаться
здесь всю свою жизнь. Когда ты приедешь ко  мне  в  Лондон,  тебе  вовсе  не
обязательно будет куда-то выезжать, если ты этого не хочешь. Мы просто будем
все время вместе. Я так соскучилась по тебе.
   - Ты будешь  слишком  занята,  чтобы  уделять  мне  внимание,  -  сказала
Элизабет, вспомнив круговорот развлечений, которым был.  отмечен  ее  первый
сезон.
   - Я не буду так  уж  занята,  -  сказала  Алекс,  и  глаза  ее  загадочно
заблестели. - Я жду ребенка. Элизабет обняла подругу.
   - Я приеду! - согласилась она прежде, чем  успела  как  следует  обдумать
свое решение. - Но я ведь могу остановиться в доме своего дяди, если  его  в
это время не будет в городе.
   - У нас, - упрямо сказала Алекс.
   - Посмотрим, - так же упрямо проговорила Элизабет и  тут  же  восторженно
рассмеялась. -Ребенок!
   - Извините, мисс Алекс,  -  прервал  их  Бентнер,  входя  в  гостиную,  и
повернулся к Элизабет. - Только что прибыл ваш дядя, - с огорчением в голосе
доложил он. - Он хочет видеть вас немедленно в кабинете.
   Алекс вопросительно посмотрела на дворецкого, затем на Элизабет.
   - Мне показалось, Хэверхерст сильно опустел. Сколько здесь сейчас слуг?
   - Восемнадцать,  -  ответила  Элизабет.  -  Пока  не  пропал  Роберт,  мы
сократили их до сорока пяти, но мой дядя всех их уволил. Он сказал, что  они
не нужны нам, изучив состояние наших дел, он разъяснил  мне,  что  мы  не  в
состоянии платить слугам жалованье, и можем предоставить им только крышу над
головой и пропитание. Тем не менее восемнадцать человек все же  остались,  -
добавила она, улыбнувшись Бентнеру. - Они прожили  в  Хэвенхерсте  всю  свою
жизнь. Для них это такой же дом, как и для меня.
   Встав на ноги, Элизабет подавила в себе всплеск страха,  который  был  не
более чем обычным рефлексом на дядю.
   - Это не займет много времени. Дядя Джулиус  не  любит  оставаться  здесь
дольше, чем того требует крайняя необходимость.
   Бентнер задержался под предлогом того, что ему нужно захватить  поднос  с
чайного  столика,  и  дождался  ухода  Элизабет.  Когда  она  удалилась   на
достаточное расстояние, чтобы  не  слышать  их,  он  обратился  к  герцогине
Хостон, которую помнил еще взъерошенной девочкой, носившейся по  комнатам  в
мальчиковых бриджах.
   - Прошу простить меня, ваша светлость, - он говорил официальным тоном, но
на его добром старом лице была написана искренняя озабоченность, -  но  могу
ли я сказать вам, как я рад, что  вы  здесь,  особенно  сейчас,  когда  сюда
приехал мистер Кэмерон?
   - Ну что вы, спасибо, Бентнер. Я тоже рада снова увидеть вас.  А  что,  с
мистером Кэмероном связано что-нибудь неприятное?
   - Похоже, что на этот раз да.
   Он замолчал, чтобы подойти к дверям и выглянуть украдкой в коридор, затем
вернулся к Александре и доверительно сообщил:
   - Нам с Эроном - это наш кучер - что-то не понравилось,  как  он  сегодня
выглядит. И еще, - заявил он, взяв в руки чайный поднос, - никто из  нас  не
остался здесь  ради  любви  к  Хэвенхерсту.  -  На  бледных  щеках  Бентнера
выступила краска смущения, и голос стал хриплым от обуревавших его чувств. -
Мы остались ради нашей молодой хозяйки. Понимаете, ведь мы - все, что у  нее
осталось.
   Это изъявление преданности вызвало на глазах Алекс слезы еще прежде,  чем
он добавил:
   - Мы не должны позволить этому  дяде  испортить  ей  настроение,  как  он
всегда делает.
   - А вы знаете способ помешать ему? - спросила Алекс, через силу улыбаясь.
   Бентнер выпрямился, кивнул и со значением и важностью сказал:
   - Ну, я, например, предлагаю  спихнуть  его  с  лондонского  моста.  Эрон
предпочитает яд.
   В его  словах  звучали  ярость  и  злость,  но  в  них  не  чувствовалось
по-настоящему злого умысла, поэтому Алекс  с  заговорщическим  видом  лукаво
улыбнулась:
   - Думаю, ваш способ  лучше,  Бентнер,  -  он  как-то  чище.  На  шутливое
замечание Александры Бентнер ответил  официальным  поклоном,  но  когда  они
снова взглянули друг  на  друга,  то  Словно  заключили  негласный  договор.
Дворецкий дал ей понять, что, если когда-нибудь в будущем понадобится помощь
людей, работающих  в  доме,  герцогиня  может  рассчитывать  на  их  полную,
безоговорочную преданность. Реакция герцогини показала, что она нисколько не
возражает против его вмешательства в дела ее подруги  и  глубоко  благодарна
ему за предложенную помощь, которой она обязательно  воспользуется,  если  в
этом будет необходимость.

Глава 3

   Джулиус Кэмерон  увидел  входящую  в  кабинет  племянницу,  и  глаза  его
сузились от раздражения: даже теперь, когда она была не более чем обедневшей
сиротой, ее осанка не утратила царственной грации,  а  маленький  подбородок
был по-прежнему упрямо вздернут вверх. Она была по уши в долгах,  в  которых
запутывалась все сильнее с каждым месяцем, но она продолжала ходить с высоко
поднятой  головой,  в  точности   как   ее   самонадеянный,   пренебрегающий
опасностями отец. В тридцать пять лет, катаясь на яхте, он вместе с  матерью
Элизабет утонул. К тому времени он уже проиграл  значительную  часть  своего
состояния и тайно заложил свои земли.
   Это не помешало ему,  однако,  расхаживать  с  высокомерным  видом  и  до
последнего дня жить на широкую ногу,  как  и  полагается  привилегированному
аристократу.
   Будучи младшим сыном графа Хэвенхерстского,  Джулиус  не  унаследовал  ни
титула, ни  денег,  ни  земель,  однако  беспримерным  трудом  и  постоянной
умеренностью сумел сколотить себе значительное состояние. Он ушел из дома ни
с чем, кроме самого необходимого,  но  неустанно  трудился,  чтобы  улучшить
долю, доставшуюся ему, он сторонился  чар  и  соблазнов  светской  жизни  не
только из-за непомерных трат, но также из-за того, что не  хотел  находиться
на задворках общества.
   И несмотря на все эти жертвы, на то, что они с  женой  столько  лет  вели
спартанский образ жизни, судьба не стала к нему  благосклоннее  и  жена  его
оставалась бесплодной. Отсутствие наследника было вечной  печалью  Джулиуса,
ему некому было оставить свое состояние и земли - разве что  сыну  Элизабет,
которого она могла родить, выйдя замуж.
   Сейчас, когда он смотрел, как она  усаживается  за  стол  напротив  него,
ирония  ситуации  с  новой  силой  больно  поразила   его:   нет,   где   же
справедливость?
   Он всю свою жизнь работал, отказывая себе в самом необходимом...  и  все,
что он накопил, достанется будущему внуку его беспутного брата. И вдобавок к
этому он еще  вынужден  расхлебывать  кашу,  которую  заварил  сводный  брат
Элизабет Роберт перед тем, как исчезнуть почти два года назад. Все  это  так
надоело ему, что Джулиус решил наконец  выполнить  изложенную  в  письменном
виде волю отца Элизабет, которая заключалась в том, что он хотел выдать свою
дочь замуж за человека по возможности  знатного  и  богатого.  Месяц  назад,
когда  Джулиус  взялся  за  поиски  подходящего  мужа   для   Элизабет,   он
рассчитывал, что эта задача будет легко выполнимой. Ведь в позапрошлом году,
когда состоялся ее дебют  в  свете,  красота,  безупречное  происхождение  и
мнимое  богатство  девушки  покорили  всего  за  четыре   недели   рекордное
количество мужчин, и она получила пятнадцать предложений руки и сердца.  Но,
к удивлению Джулиуса, из этих пятнадцати всего трое ответили ему  согласием,
а несколько человек не потрудились даже прислать ответ. Конечно,  теперь  ни
для кого не секрет, что она обеднела, но Джулиус  предлагал  за  племянницей
вполне достойное приданое, лишь бы сбыть ее с рук.
   Самому Джулиусу, который все рассматривал с позиции денег, казалось,  что
одного приданого достаточно  для  того,  чтобы  девушка  считалась  завидной
невестой. О том скандале, которым было окружено ее имя, Джулиус  знал  очень
мало, а беспокоился об этом еще меньше. Он вообще сторонился света, со всеми
его сплетнями, легкомыслием и различными эксцессами.
   Вопрос Элизабет заставил его очнуться от мрачной задумчивости:
   -  Что  вы  хотели  обсудить  со  мной,  дядя  Джулиус?  Враждебность   и
негодование, прозвучавшие в голосе Элизабет, грозили обернуться взрывом с ее
стороны, поэтому он постарался быть еще более кратким, чем всегда.
   - Я приехал сюда сегодня, чтобы обсудить твое предстоящее замужество.
   - Мое... мое...  что?  -  ахнула  Элизабет,  настолько  потрясенная,  что
крепкая  стена  ее  невозмутимости  рухнула,  и  на  какую-то  секунду   она
почувствовала себя ребенком, - заброшенным, растерянным и загнанным в угол.
   - Полагаю, ты меня слышала.
   Откинувшись на стуле, Джулиус отрывисто заговорил:
   - Я сузил круг предполагаемых женихов до трех человек. Двое из них  имеют
титул,  у  третьего  его  нет.  Поскольку  для  твоего   отца   титул   имел
первостепенное значение, я выберу человека самого высокого ранга из тех, что
сделают тебе предложение, тем более что мне есть из кого выбирать.
   - Как... - Элизабет пришлось сделать паузу,  чтобы  собраться  с  мыслями
прежде чем она будет в состоянии заговорить, - ...каким образом вы  отобрали
этих людей?
   - Я попросил Люсинду сообщить мне имена всех,  кто  после  твоего  дебюта
приходил к Роберту просить твоей руки. Она дала мне эти имена, и я послал  к
каждому из них посыльного, чтобы поставить их в известность, что ты  и  я  -
как твой опекун - мы оба хотели бы пересмотреть их  кандидатуры  в  качестве
претендентов на твою руку.
   Элизабет вцепилась руками в подлокотники, пытаясь сдержать ужас.
   - Вы хотите сказать, - сказала она задыхающимся шепотом, - что вы как  бы
публично предложили мою руку любому, кто захочет ее принять?
   - Да! - отрезал Джулиус, рассвирепев от высказанного ею обвинения, что он
вел себя неподобающим для своего и ее положения образом.  -  И  более  того,
возможно, тебе будет полезно узнать, что твоя легендарная  привлекательность
для противоположного пола, судя по всему, осталась в прошлом. Только трое из
пятнадцати выразили желание возобновить знакомство с тобой.
   Осознав всю глубину своего унижения, Элизабет тупо смотрела на  стену  за
его спиной.
   - Я не могу поверить, что вы действительно сделали это. Удар  ладонью  по
столу прозвучал громовым раскатом.
   - Я действовал в пределах своих прав, племянница,  и  в  соответствии  со
специфическими указаниями твоего отца-расточителя. Позволь  тебе  напомнить,
что, когда я умру, к твоему мужу и впоследствии к сыну перейдут мои  деньги.
Мои.
   Впервые за много месяцев Элизабет попыталась понять своего дядю, и где-то
в глубине своего сердца она  постигла  причину  его  горечи  и  даже  смогла
посочувствовать ей.
   -  Мне  очень  жаль,  что  Господь  не  подарил  вам  собственного  сына,
произнесла она сдавленным голосом. - Но я в этом не виновата. Я  не  сделала
вам никакого зла, не дала вам никакого  повода  ненавидеть  меня  настолько,
чтобы так обойтись со мной... - у нее сорвался голос, когда она увидела, как
при этих словах ожесточилось его лицо, дядя подумал, что она упрашивает его.
Элизабет тут же вздернула подбородок и собрала  остатки  своей  гордости.  -
Кто, эти люди?
   - Сэр Фрэнсис  Белховен,  -  коротко  сказал  он.  Элизабет  в  изумлении
взглянула на него и покачала головой.
   - Я познакомилась с сотнями людей в тот сезон, но этого имени не помню.
   - Второй претендент лорд Джон Марчмэн, граф Кэнфордский.
   И снова Элизабет покачала головой.
   - Имя кажется мне знакомым, но лица я не помню.
   Явно разочарованный ее ответами, дядя раздраженно закончил:
   - У тебя, похоже, слабая память. Если ты не в состоянии запомнить пэра  и
графа, - саркастически  добавил  он,  -  то  сомневаюсь,  что  ты  вспомнишь
какого-то мистера.
   Уязвленная его незаслуженным упреком, Элизабет холодно поинтересовалась:
   - И кто же третий?
   - Мистер Ян Торнтон. Он...
   Это имя заставило Элизабет вскочить на ноги, в голове у нее  зашумело,  и
ужас сковал все ее тело.
   - Ян Торнтон! - вскрикнула она, ухватившись ладонями за  стол,  чтобы  не
упасть. - Ян Торнтон! - повторила она высоким голосом, в  котором  смешались
ярость и истерический смех. - Дядя, если Ян  Торнтон  и  говорил  когда-либо
Роберту, что женится на мне, то только под дулом пистолета! Его  интерес  ко
мне никогда не подразумевал женитьбу, и Роберт  вызвал  его  из-за  меня  на
дуэль!
   Фактически он стрелял в него!
   Вместо  того,  чтобы  смягчиться  или  расстроиться,  дядя  встретил  это
известие с полным равнодушием.
   - Вы не понимаете меня? - яростно спросила Элизабет.
   - Я понимаю то, что он ответил  на  мое  письмо  утвердительно,  в  очень
сердечной форме, - закипая, ответил он. -  Возможно,  он  сожалеет  о  своем
поведении в прошлом и теперь хотел бы загладить его.
   - Загладить! - вскричала она. - Я понятия не имею, испытывает он  ко  мне
ненависть или просто презрение, но, уверяю вас, он ни раньше, ни сейчас и  в
мыслях не имел жениться на