или нет.
   - Тогда что же, по-твоему, произошло?
   -  По-моему,  твое   колесо   спустило,   скорее   всего,   оттого,   что
соприкоснулось с каким-то острым и твердым предметом.
   Покончив со своим рагу, Джулия откинулась на спинку дивана и устремила на
Зака один из  тех  ровных,  суровых  взглядов,  которые  способны  мгновенно
устыдить  и  заставить  раскаяться  в   содеянном   даже   самого   отпетого
восьмилетнего сорванца. Теперь Зак мог совершенно  точно  себе  представить,
как она выглядит, стоя у доски и распекая малолетнего правонарушителя.
   - Острым твердым предметом? -  переспросила  она,  удивленно  приподнимая
брови. - Типа ножа?
   - Типа ножа, -  согласился  Зак,  из  последних  сил  стараясь  сохранять
серьезность.
   - Твоего ножа?
   - Моего, - подтвердил  он  и  добавил  с  озорной  мальчишеской  улыбкой,
стараясь подражать  запомнившейся  еще  со  школы  монотонной  интонации,  -
простите меня, пожалуйста, мисс Мэтисон.
   Джулия тотчас же подхватила предложенный им тон и смешным,  "учительским"
голосом сказала:
   - Я надеюсь, что ты починишь проколотую тобой шину,  Зак.  Он  был  готов
расхохотаться, но в последнюю секунду  смех  застрял  в  горле  -  настолько
сильным оказалось потрясение и радость от того, что она  наконец-то  назвала
его по имени.
   - Да, мэм, - ответил  Зак  и  подумал  о  том,  насколько  невероятной  и
парадоксальной была сложившаяся ситуация. В его жизни царил полный  хаос,  и
при этом единственное, что ему хотелось сейчас сделать, - это  расхохотаться
и сжать эту удивительную девушку в объятиях. - Но ведь мне  придется  писать
трехстраничное сочинение на тему, почему я не должен был  так  поступать?  -
спросил он, заискивающе заглядывая в огромные синие глаза с пляшущими в  них
веселыми искорками.
   - Нет, - ответила Джулия, выразительно посмотрев на тарелку,  которую  он
небрежно отодвинул в сторону, - но зато тебе придется убирать после ужина.
   - Так я и знал! - возмущенно воскликнул Зак, но послушно  встал  и  начал
убирать со стола. - Это очень жестоко с вашей стороны, мисс Мэтисон!
   - И никаких жалоб, пожалуйста, - последовала суровая отповедь.
   Тут уж Зак ничего не смог с собой  поделать.  Весело  расхохотавшись,  он
наклонился и, к великому изумлению Джулии, быстро поцеловал ее в лоб.
   - Спасибо, - прошептал он, едва не рассмеявшись при виде ее смущения.
   - За что?
   Теперь Зак уже не улыбался. Пристально глядя в глаза Джулии,  он  говорил
совершенно серьезно:
   - За то, что заставила меня смеяться. За то,  что  осталась  здесь  и  не
выдала меня полиции. За то, что ты очень смелая, очень веселая и  невероятно
хорошенькая в этом алом кимоно.  И,  конечно,  за  то,  что  ты  приготовила
чудесный ужин. - С этими словами Зак легонько  потрепал  ее  по  подбородку,
пытаясь снять напряжение, но, поглубже заглянув в ее сияющие  глаза,  понял,
что в них светилось совсем не замешательство.
   - Я помогу тебе, - сказала Джулия, порываясь подняться с дивана.
   Но Зак положил ей руку на плечо и усадил обратно:
   - Не нужно. Посиди здесь, у камина, допей вино. Отдыхай.
   Однако Джулия была слишком возбуждена, чтобы спокойно сидеть и дожидаться
того, что произойдет дальше. Нет, не что, а когда  это  произойдет.  Поэтому
она все-таки встала и подошла к окну, из которого открывался  сказочный  вид
на заснеженные горные вершины, сверкающие в лунном свете.
   Зак  повернул  регулятор  реостата  и  убавил  верхний   свет.   Гостиная
погрузилась в мягкий полумрак.
   - Так тебе будет лучше видно, - объяснил он, когда  Джулия  обернулась  и
вопросительно посмотрела на него. Но она прекрасно понимала, что  дело  было
не только в этом.
   Погруженная в полумрак гостиная с ярко пылающим камином казалась  гораздо
более уютной. Уютной и романтичной. Особенно, когда в дополнение ко всему из
динамиков лилась тихая музыка.

Глава 31

   Покончив с уборкой, Зак вышел из-за стойки и направился к Джулии.  Шея  и
плечи девушки при его приближении моментально напряглись. Ее непредсказуемые
реакции начинали не на шутку беспокоить его. А потому Зак вместо того, чтобы
заключить ее в объятия, как любую другую  женщину  на  ее  месте,  предпочел
пуститься на маленькую хитрость. Засунув руки в карманы, он поймал ее взгляд
через отражение в оконном стекле, кивнул  в  сторону  стереопроигрывателя  и
насмешливо поинтересовался:
   - Могу я пригласить вас на следующий танец, мисс Мэтисон?
   Джулия  обернулась,  и  ее  лицо  озарилось   удивленной   улыбкой.   Зак
почувствовал, как его сердце забилось чаще. Сейчас он  был  счастлив  только
потому, что сумел доставить ей хоть какую-то радость. Поглубже засунув  руки
в карманы, чтобы не касаться ее, он жалостливо улыбнулся:
   - В последний раз, когда я приглашал учительницу на  танец,  я  был  одет
более подобающим образом - в белую рубашку, бордовый галстук и  мой  любимый
темно-синий костюм. Но она все равно мне отказала.
   - Правда? Почему?
   - Наверное, решила, что я для нее недостаточно высок.  Джулия  не  смогла
сдержать улыбку, потому что рост Зака был никак не меньше 188 сантиметров.
   - Неужели ты действительно был ниже ее? Зак серьезно кивнул.
   - Да, где-то сантиметров на девяносто. Правда,  я  тогда  не  считал  это
серьезным препятствием, потому что был безумно влюблен в нее.
   Улыбка Джулии погасла.
   - Сколько тебе тогда было лет?
   - Семь.
   Джулия посмотрела на него так, как будто знала, что  та  давняя  обида  в
свое время больно ранила его, и очень серьезно произнесла:
   - Я бы никогда не отказала тебе, Зак.
   Интонации ее голоса, нежный взгляд огромных глаз - все это сводило Зака с
ума. Никогда в жизни он не испытывал подобных чувств по отношению к женщине.
Не отрывая взгляда от ее лица, Зак вынул левую руку из кармана и протянул ее
Джулии, в то время как его правая рука обняла тоненькую талию. Из  динамиков
лился дивный голос Стрейзанд.
   Как только Зак ощутил прикосновение  ее  ног  и  бедер,  а  нежная  щечка
коснулась его груди, он почувствовал, что его сердце начинает биться слишком
сильно. Ведь он даже не  поцеловал  ее,  а  жгучее  желание  уже,  казалось,
пульсировало в каждой клетке его тела. Чтобы  хоть  немного  отвлечься,  Зак
судорожно пытался придумать тему разговора, которая  бы,  с  одной  стороны,
способствовала продвижению к основной цели, а с другой  -  не  заводила  его
больше, чем он уже был заведен. Вспомнив, какой удачной оказалась шутка  про
проколотую шину, Зак справедливо рассудил, что для  обоих  лучше,  если  они
вместе посмеются и над некоторыми другими событиями, которые  еще  несколько
часов назад совсем не казались смешными. Переплетя ее пальцы со  своими,  он
прижал руку Джулии к своей груди и тихо  прошептал,  склонившись  к  изящной
каштановой головке:
   - Кстати,  мисс  Мэтисон,  насчет  вашего  незапланированного  полета  на
снегоходе...
   Джулия тотчас же уловила насмешливые  нотки  в  его  голосе,  запрокинула
голову и посмотрела на Зака такими невинными, широко  распахнутыми  глазами,
что ему пришлось не на шутку потрудиться, чтобы сдержать  очередной  приступ
смеха.
   - А в чем дело?
   - Куда, черт побери, ты делась после того, как перелетела  через  гребень
горы и бесследно исчезла?
   Плечи Джулии тряслись от уже не сдерживаемого смеха:
   - Попала в объятия очень большой и красивой сосны.
   - Ну что ж, очень умно с твоей стороны, - продолжал поддразнивать Зак,  -
ты оставалась совершенно сухой и тепло одетой,  а  я  барахтался  в  ледяной
реке, как какой-то ополоумевший лосось.
   - А вот это уже совсем не смешно. Я никогда  в  жизни  не  видела,  чтобы
человек вел себя так отважно, как ты сегодня.
   Каждое  ее  слово  падало   целительным   бальзамом   на   израненную   и
исполосованную шрамами душу  Зака.  Но  еще  сильнее,  чем  слова,  на  него
действовало другое - неподдельное  восхищение  в  ее  глазах,  благоговейные
нотки в голосе. После всех мытарств, через которые  он  прошел,  можно  было
потерять голову даже от того, что на тебя просто смотрят  как  на  человека.
Мог  ли  он  рассчитывать,  что  на  него  будут  смотреть  еще  и  как   на
мужественного, честного, порядочного человека?  Такого  дара  небес  Зак  не
ожидал. Ему хотелось сжать Джулию в объятиях и полностью отдаться ее ласкам;
хотелось завернуться в нее как в одеяло и  забыться  хотя  бы  на  несколько
часов; хотелось стать самым лучшим любовником, который у нее когда-либо был,
и сделать эту ночь для нее такой же запоминающейся, какой  она,  несомненно,
станет для него.
   От Джулии не укрылось то, что взгляд Зака переместился на ее губы, и  она
с замиранием сердца, нетерпением и страхом ожидала  его  поцелуя.  Когда  же
стало ясно, что этого, судя  по  всему,  не  будет,  она  попыталась  скрыть
разочарование за беспечным тоном и  самой  жизнерадостной  улыбкой,  которая
имелась в ее распоряжении:
   - Если ты когда-нибудь окажешься в Китоне и встретишься с Тимом Мартином,
пожалуйста, не рассказывай ему о том, что танцевал со мной сегодня вечером.
   - Почему?
   - Потому что, когда я последний раз танцевала с кем-то другим, он устроил
драку.
   Неожиданно Зак  почувствовал  довольно  ощутимый  и  первый  за  всю  его
взрослую жизнь укол ревности.
   -  Мартин  -  это  твой  приятель?  Джулия  заметила  резкую  перемену  в
настроении Зака и с трудом подавила улыбку:
   - Нет, это один из моих учеников. Но он жутко ревнивый тип...
   - Ведьма! - с насмешливой укоризной произнес  Зак,  покрепче  прижимая  к
себе ее податливое тело. Стереопроигрыватель заглотнул очередной диск, и  из
динамиков полилась "Песенка Энни" в исполнении  Джона  Денвера.  -  Я  очень
хорошо понимаю, что должен чувствовать бедный ребенок.
   Джулия демонстративно закатила глаза.
   - Уж не пытаешься ли ты убедить меня в том, что ревнуешь?
   Взгляд Зака жадно поедал ее губы.
   - Пять минут назад, - пробормотал он, я был почти уверен в  том,  что  не
способен на столь низменные чувства.
   -  Неужели?  -  насмешливо  спросила  Джулия  и  добавила  с  беспощадным
сарказмом:
   - Вы немного переигрываете, мистер Кинозвезда.
   Зак почувствовал, как у него внутри все похолодело. Если вы  у  него  был
выбор: предстать перед Джулией Мэтисон в качестве  беглого  преступника  или
суперкинозвезды, - он без всяких колебаний выбрал бы первое. Потому что даже
роль беглого преступника была значительно лучше и естественнее, чем все  его
ипостаси во время работы в кинобизнесе. Более десяти лет он чувствовал  себя
чем-то  вроде  сексуального  трофея.  Подобно   знаменитым   футболистам   и
хоккеистам,  он  постоянно  подвергался  нападкам  фанаток,  которые  хотели
переспать именно с Захарием Бенедиктом. Но не как с определенным  человеком.
Скорее, с выдуманным кинообразом. Сегодняшний вечер был единственным  в  его
жизни, когда женщина хотела его только ради него самого, и он не мог вынести
даже мысли о том, что это не так.
   - Может быть, - первой начала Джулия, - ты объяснишь мне, почему смотришь
на меня так?
   - А может быть, ты объяснишь мне, - мгновенно отпарировал он, - почему ты
употребила выражение "кинозвезда" именно в данный момент?
   - Боюсь, что тебе не очень понравится мой ответ.
   - И все-таки, - продолжал настаивать Зак. Тон, которым это было  сказано,
не предвещал ничего хорошего, и глаза Джулии невольно сузились:
   - Ладно. Я сказала это потому,  что  с  детства  испытываю  отвращение  к
неискренности.
   Темные брови Зака приподнялись в немом вопросе:
   - Может быть, ты сможешь пояснить мне это на более конкретных примерах?
   - С удовольствием, - ответила Джулия, делая вид, что не  замечает  в  его
словах никакого сарказма, - я сказала это, потому что  ты  сделал  вид,  что
ревнуешь, а потом еще и притворился, будто никогда ранее не испытывал  этого
чувства. И это при всем при том, оба мы прекрасно понимаем, что я - наименее
привлекательная из всех тех женщин, которых ты когда бы то ни  было  решался
удостоить своим вниманием. Более того, раз уж я перестала обращаться с тобой
как с беглым каторжником, то надеюсь, что и ты, в свою  очередь,  не  будешь
обращаться со мной как с.., с  какой-то  очередной  безмозглой  поклонницей,
которой ты можешь запудрить мозги парой комплиментов.
   Джулия  слишком  поздно  сообразила,  какое   странное   и   неадекватное
воздействие оказывают на него ее  слова,  а  потому  попыталась  предпринять
последнюю, отчаянную попытку спасти положение:
   - Полагаю, что мне все же не следовало быть столь  прямолинейной.  Извини
меня. Теперь твоя очередь.
   - Моя очередь что?
   - Твоя очередь сказать мне, что я была очень грубой и противной.
   -  С  удовольствием.  Тем  более  что  это  действительно  так.   -   Зак
остановился, и Джулии понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами
и посмотреть ему в глаза.
   - Ты рассердился на меня?
   - К сожалению, даже в этом я не могу быть полностью уверенным.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Я хочу сказать, что там, где дело касается тебя, я не могу  быть  ни  в
чем уверенным, начиная с полудня сегодняшнего  дня.  Более  того,  с  каждой
минутой эта неуверенность становится все сильнее.
   Он говорил  так  странно..,  и  казался  таким  растерянным,  что  Джулия
невольно улыбнулась. Ее неожиданная веселость была вызвана мыслью о том, что
вряд ли какой-то  женщине,  даже  самой  красивой  и  элегантной,  удавалось
вызвать  в  этом  непроницаемом  человеке  такое  смешение  чувств.  Она  не
понимала, каким образом и почему это удалось именно ей,  но  испытывала  при
мысли об этом странную гордость.
   - Кажется, - сказала она, - мне это начинает даже нравиться.
   - К сожалению, не могу ответить взаимностью,  -  довольно  резко  ответил
Зак.
   - Жаль.
   - Честно говоря, мне бы очень хотелось прояснить некоторые детали в наших
отношениях. А именно - что происходит между нами и что мы хотим, чтобы между
нами происходило. - Зак понимал, что говорит какие-то  совершенно  глупые  и
непонятные вещи, но пять  лет  заключения  и  недавняя  мучительная  поездка
неумолимо делали свое дело. Судя по всему, он совершенно утратил способность
ясно мыслить.
   - Итак, ты согласна со мной?
   - Я... Да, думаю, что да.
   - Прекрасно. Тогда кто  первый  начнет  -  ты  или  я?  Джулия  судорожно
глотнула - ее разрывали совершенно противоречивые чувства:
   - Наверное, ты.
   - Иногда у меня появляется  странное  ощущение...  Мне  кажется,  что  ты
какая-то  ненастоящая...  Что  ты  слишком  наивна  для  двадцатишестилетней
женщины. Что ты скорее похожа на ребенка,  который  пытается  изображать  из
себя взрослую женщину.
   Джулия облегченно вздохнула - честно говоря, она ожидала гораздо худшего.
   - А что еще тебе кажется?
   - А еще мне кажется, что все наоборот. Что ребенок - это  я.  -  Судя  по
всему, последнее очень понравилось его собеседнице. Зак это мгновенно  понял
по ее заискрившимся смехом глазам и испытал еще более сильную,  чем  раньше,
потребность тотчас же развеять какие бы то ни  было  иллюзии,  оставшиеся  у
Джулии, как по поводу его персоны, так и по поводу его дальнейших планов  на
этот вечер.
   - Но что бы ты там ни вообразила после сегодняшнего происшествия у ручья,
я отнюдь не кинозвезда и уж, конечно, не наивный,  романтический  подросток!
Какая бы наивность и идеализм ни были заложены во мне изначально, я  утратил
их задолго до того, как утратил  невинность.  Я  давно  не  ребенок,  и  ты,
кстати, тоже. Мы оба - взрослые люди. А потому  должны  прекрасно  понимать,
что именно происходит между нами  в  данный  момент  и  к  чему  это  должно
привести.
   Зак не отводил пристального взгляда  от  глаз  Джулии,  и  потому  быстро
заметил, что из них бесследно исчезла недавняя веселость. Но новое выражение
также не имело ничего общего ни со страхом, ни с гневом.
   - Или, может быть, ты хочешь, чтобы я окончательно назвал все вещи своими
именами? Так, чтобы уже не могло остаться недомолвок и  двусмысленностей?  -
продолжал настаивать Зак, наблюдая за тем,  как  все  более  густой  румянец
заливает обычно бледные щеки Джулии. Как ни странно, но сознание  того,  что
ее улыбку смогла омрачить мысль  о  необходимости  лечь  с  ним  в  постель,
вызывало лишь еще большее раздражение и желание выговориться. - То, чем я  в
данный момент руководствуюсь, не имеет ничего общего  с  благородством.  Мои
побуждения гораздо более низменны и естественны. Нам не по  тринадцать  лет,
это - не школьная вечеринка, а потому  мои  мысли  весьма  далеки  от  того,
позволишь ли ты мне проводить тебя домой и пожелать  спокойной  ночи.  Факт,
может быть, и неприятный для тебя, заключается в том, что я хочу тебя. Более
того, у меня есть все основания предполагать, что и ты хочешь меня ничуть не
меньше. Причем еще до конца сегодняшнего вечера я  намереваюсь  окончательно
убедиться в этом, после чего уже ничто  не  помешает  мне  лечь  с  тобой  в
постель н заниматься любовью, пытаясь при этом  доставить  и  тебе,  и  себе
максимум удовольствия, насколько это будет в моих  силах.  Например,  сейчас
мне хочется танцевать с тобой, потому что это позволяет мне чувствовать твое
тело. И пока мы будем танцевать, я буду представлять себе, что именно и  как
я буду делать с тобой, когда мы наконец окажемся в постели. Надеюсь,  теперь
я достаточно ясно высказался? Если мои предложения тебя  не  устраивают,  то
тогда, может быть, ты сообщишь мне,  что  можешь  предложить  взамен?  И  мы
займемся именно этим. Итак? - спросил он, обращаясь  к  склоненной  кудрявой
головке, потому что Джулия упорно продолжала  хранить  молчание.  -  Что  ты
можешь предложить взамен?
   Джулия закусила слегка дрожавшую губу и подняла на него глаза, в  которых
светились ничем не омраченная веселость и желание:
   - Как насчет того, чтобы помочь  мне  сделать  небольшую  перестановку  в
кухонных шкафчиках?
   - А у тебя нет никакого другого предложения? - недовольно спросил Зак,  и
Джулия поняла, что он настолько раздражен, что утратил обычно  присущее  ему
чувство юмора.
   - Честно говоря, - сказала она, опуская взгляд и пытаясь  сосредоточиться
на раскрытом вороте рубашки, - это и было другим предложением.
   - В таком случае, какое же первое? И, пожалуйста, не  нужно  делать  вид,
что ты сейчас настолько нервничаешь, что готова  заняться  перестановкой  на
кухне. Я бы, может быть, тебе и поверил, если бы  уже  не  имел  возможности
убедиться, что ты способна сохранять  полное  хладнокровие  даже  под  дулом
пистолета!
   Джулия мимоходом подумала о том, что  вспыльчивость  и  тупость  явно  не
относятся к тем качествам, которые ей нравятся в мужчинах, но уже ничего  не
могла с собой поделать, равно как и не могла заставить себя прямо посмотреть
в глаза Заку. Поэтому она еще ниже опустила голову и тихо произнесла:
   - Ты прав. Мне действительно удавалось сохранять полное хладнокровие  под
дулом пистолета. Потому что я была  абсолютно  уверена  в  том,  что  ты  не
причинишь мне никакого вреда. Но зато тебе  удалось  полностью  лишить  меня
самообладания с того самого момента, как я  проснулась  в  гостиной  сегодня
вечером.
   - И чем же именно? - продолжал настаивать Зак.
   - Хотя бы тем, что заставляешь меня постоянно думать над тем, собираешься
ли ты меня наконец поцеловать так же, как вчера вечером...  И  если  да,  то
почему иногда мне кажется, что тебе этого совершенно не хочется, ведь...
   Последнюю фразу она договорить не смогла, потому  что  страстный  поцелуй
закрыл ей рот. Жадно зарывшись пальцами  в  ее  волосы,  Зак  как  бы  искал
подтверждения только что услышанным словам. И он получил  его:  тонкие  руки
обвились вокруг его шеи,  теплые  губы  жадно  прижались  к  его  губам.  Он
почувствовал фантастическое наслаждение и радость, такую  сильную,  что  она
была почти невыносима.
   Пытаясь хоть как-то загладить свою прежнюю грубость,  Зак  старался