еннифер  перехватила  лукавые  взгляды,  которыми  обменялись  Ройс  со
Стефаном, но не пожелала интересоваться подробностями, о которых  настойчиво
расспрашивал Гэвин.
   - Сколько вам было лет?
   - Насколько я помню, восемь.
   - И что вы делали, чтобы добиться ее внимания?
   - Я... э-э-э... устроил состязания со Стефаном и Годфри,  чтобы  поразить
девочку мастерством, которым особо гордился в ту пору.
   - Какие именно состязания? - с живейшим интересом спросила леди Элинор.
   - Соревнование, кто дальше плюнет, -  коротко  отвечал  Ройс,  следя,  не
улыбнется ли Дженни над его детскими дурачествами.
   - И ты выиграл? - смеясь, спросил Юстас.
   - Разумеется, - сухо заявил Ройс. - В  то  время  я  мог  плюнуть  дальше
любого мальчишки в Англии. А кроме того, - добавил он,  -  предусмотрительно
подкупил Стефана с Годфри, заключив с ними сделку.
   - Я, пожалуй, пойду, - вежливо проговорила Дженни, вставая.
   И Ройс вдруг решил выложить перед всей компанией новости, не  утаивая  их
больше от Дженнифер, раз уж о том зашла речь.
   - Дженнифер, - обратился он к ней со сдержанной придворной любезностью, -
состязание, которое здесь ежегодно проводится,  в  этом  году  должно  стать
настоящим полномасштабным турниром. В духе нового договора о перемирии между
двумя нашими странами Генрих с Иаковом решили, что к  участию  в  нем  будут
приглашены шотландцы.
   В  отличие  от  состязаний,  когда  два  рыцаря  соревновались  в   своем
мастерстве, турнир представлял собой подлинное показательное  сражение  двух
вооруженных команд, которые неслись друг на друга с разных концов поля, хотя
размеры и виды оружия были ограничены. Но даже когда  противники  не  питали
друг к другу злобной ненависти, турниры грозили такой же опасностью,  как  и
четыреста лет назад, и церковники добились их запрещения почти на два века.
   - Сегодня от Генриха прибыл гонец с подтверждением  внесенных  в  правила
изменений, - добавил Ройс и,  поскольку  она  по-прежнему  созерцала  его  с
вежливым равнодушием, многозначительно заключил:
   - Решение это было принято нашими королями в момент заключения перемирия.
   И только когда он добавил: "И я буду  участвовать",  -  Дженни,  кажется,
осознала всю важность сказанного,  бросила  на  него  презрительный  взгляд,
отвернулась  и  вышла  из  зала.  Ройс  посмотрел  вслед,  потом  в   полном
расстройстве пошел за ней и догнал в тот момент,  когда  она  уже  открывала
дверь своей спальни.
   Он сам распахнул перед Дженнифер дверь, вошел и закрыл  ее  за  собой.  В
присутствии рыцарей она промолчала, но теперь, наедине, обрушилась на него с
резкостью, превосходящей скандал в ночь убийства Уильяма.
   - Как я догадываюсь, рыцари с юга  Шотландии  должны  участвовать  в  сем
небольшом развлечении?
   - Да, - скованно отвечал он.
   - И это уже будет не состязание? Теперь это будет турнир? - добавила она.
- И, разумеется, именно потому вы собираетесь принять в нем участие?
   - Я собираюсь принять в нем участие потому, что мне так приказано!
   Гнев схлынул с ее лица, оставив его  белым  словно  бумага  и  совершенно
лишенным надежды. Она передернулась.
   - У меня есть другой брат; я не люблю его так, как любила Уильяма, но  он
хотя бы доставит вам несколько больше хлопот, прежде чем вы убьете  его.  Он
почти вашего роста. - Подбородок ее дрожал, глаза  блестели  от  слез.  -  А
потом еще есть мой отец; он старше вас, но очень искусный рыцарь. Его смерть
доставит вам удовольствие. Надеюсь, - страдальчески проговорила  она,  -  вы
найдете в душе... найдете возможным, - поправилась Дженни, давая понять, что
не считает, будто у него есть душа, - не убивать мою сестру.
   Она - все, что у меня осталось.
   Понимая, что она не захочет терпеть его прикосновение, Ройс все же не мог
удержаться и обнял ее. Она окаменела, но не сопротивлялась, и  он  прижал  к
груди ее голову, чувствуя под ладонью атласные волосы, и хрипло вымолвил:
   - Дженнифер, прошу тебя, не надо, пожалуйста! Не убивайся так. Плачь ради
Бога. Кричи на меня, но не смотри как на убийцу.
   И тут он понял.
   Он точно понял, когда полюбил ее и как это произошло.
   Память вернула его на поляну, где ангел, одетый,  как  паж,  взглянул  на
него сияющими синими глазами и  тихонько  сказал:  "Я  думаю,  что  легенды,
сложенные о вас, лгут. Все, что они говорят о ваших деяниях... не правда.  Я
не верю".
   Теперь она верит всем россказням о нем и имеет на  то  веские  основания.
Мысль эта  пронзила  Ройса  болью,  которая  оказалась  стократ  хуже  любой
когда-либо нанесенной ему раны.
   - Заплачь, - шептал он, поглаживая блестящие волосы, - тебе станет легче.
- Но сердцем знал, что предлагает ей невозможное. Она  столько  вытерпела  и
так долго удерживала в себе слезы, что Ройс сомневался, способно  ли  что-то
заставить ее их пролить. Она не плакала, рассказывая о своей умершей подруге
Бекки, не плакала над мертвым Уильямом и она не будет  рыдать  перед  мужем,
которого ненавидит. Нет.
   - Я знаю, ты не поверишь, - горестно шептал он, - но я сдержу слово. Я не
причиню зла на турнире твоим  родным,  ни  единому  члену  твоего  клана.  Я
клянусь.
   - Пожалуйста, отойдите от меня, - сказала она сдавленным голосом.
   Он не мог разжать руки.
   - Дженни... - шептал он, и Дженни хотелось умереть, ибо  ей  даже  сейчас
нравилось, как звучит в его устах ее имя.
   - Больше не называйте меня так, - хрипло сказала она.
   Ройс испустил долгий страдальческий вздох.
   - Если я скажу, что люблю тебя, это поможет? Она вырвалась, но на лице ее
не было гнева.
   - Кому вы хотите помочь? Ройс бессильно уронил руки.
   - Вы правы, - согласился он.
   Через два дня Дженни вышла из церкви после разговора  с  братом  Грегори,
который  согласился  остаться  в  Клейморе,  пока  не   найдут   постоянного
священника. Рыцари Ройса, как каждое утро,  упражнялись  в  необходимых  для
битвы искусствах. Час за часом они гоняли коней, посылая  их  прыгать  через
канавы и груды мешков с песком, взлетали в седла, не касаясь ногами стремян.
Остальное время на свежем воздухе проводили за упражнениями с копьями  возле
вкопанного в землю столба с  мишенью,  установленной  на  перекладине  столь
неустойчиво, что она принималась вращаться от легкого прикосновения руки. На
одном конце перекладины висела часть лат со щитом, на  другом  -  длинный  и
очень  тяжелый  мешок  с  песком.  Один  за  другим  рыцари  снова  и  снова
разворачивали коней в глубине двора и на полном скаку, каждый раз под разным
углом, неслись на "рыцаря". Если копье не поражало "рыцаря" точно  в  грудь,
перекладина начинала вертеться, и всадник  получал  увесистый  удар  мешком,
который всегда попадал в цель.
   Время от времени промахивались все рыцари, все, кроме ее  мужа,  заметила
Дженни. В отличие от других Ройс меньше времени проводил у столба  и  больше
работал с Зевсом, чем и был занят сейчас. Краешком глаза она видела, как  он
с поблескивающими под солнцем могучими обнаженными, плечами в дальнем  конце
двора понукает своего скакуна прыгать все выше и выше, потом пускает  ровным
галопом, заставляя выписывать аккуратные восьмерки.
   Прежде она могла не обращать внимания  на  ежедневные  упражнения,  но  с
приближением турнира то, что раньше казалось простой тренировкой, обернулось
смертельным искусством,  в  котором  совершенствовались  люди  Ройса,  чтобы
применить его против своих  соперников.  Она  так  увлеклась  подозрительной
слежкой за мужем, что не услышала, как подошел Годфри.
   - Зевс, - изрек он, кивая в ту сторону,  куда  был  искоса  устремлен  ее
взгляд, - не тот конь,  каким  был  его  отец.  Ему  недостает  целого  года
тренировки.
   Дженни, вздрогнув при первых его словах, возразила;
   - Он... мне он кажется великолепным.
   - Ну да, конечно, -  подтвердил  Годфри.  -  Да  только  присмотритесь  к
коленям Ройса, вон, видите, как  ему  приходится  подталкивать,  чтобы  Зевс
повернул? Тор взял бы такой поворот при касании не сильней этого... - Годфри
дотянулся и чуть дотронулся до руки Дженни большим пальцем. Дженни  пронзило
чувство вины при мысли о прекрасном коне, которого она погубила, и следующие
речи Годфри не принесли облегчения.
   - Когда в бою приходится управлять конем с такими  усилиями,  какие  Ройс
должен будет прикладывать на турнире, это может стоить вам жизни.
   К ним подошли Юстас с Гэвином, только что слезшим с седла, и  оруженосец,
услышав слова Годфри, мгновенно и яростно бросился защищать Ройса.
   - Нечего беспокоиться, миледи, - провозгласил он. - Ройс - лучший воин из
всех, живущих на свете, вы сами увидите на турнире.
   Заметив, что товарищи наблюдают за ним со стороны, Ройс остановил  Зевса,
собравшегося сделать еще один поворот, и поскакал к ним,  Годфри  с  Гэвином
загораживали Дженни, так что он обнаружил ее, только когда остановился перед
всей компанией, и Гэвин воскликнул:
   - Покажите леди Дженнифер, как вы скачете на столб!
   - Я уверен,  -  проговорил  Ройс,  бросив  сперва  испытующий  взгляд  на
безразлично-вежливое лицо жены, - леди Дженнифер уже достаточно насмотрелась
на вас.
   - Однако, - с многозначительной  ухмылкой  вмешался  Годфри,  поддерживая
просьбу Гэвина, - могу поклясться, твоих промахов  она  никогда  не  видала.
Давай-ка продемонстрируй нам, как это делается.
   Неохотно кивнув, Ройс повернул Зевса, заставив  описать  небольшой  круг,
приказал замереть на месте и погнал рысью вперед.
   - Он собирается промахнуться нарочно?  -  спросила  Дженни,  с  невольным
страхом ожидая тошнотворного звука от удара мешка с песком.
   - Смотрите, - с гордостью сказал Гэвин, - нету другого рыцаря, способного
на такое...
   В этот миг Ройс нанес мощный  удар  копьем,  но  не  в  щит,  а  в  плечо
"рыцаря". Мешок бешено завертелся и не попал в  него,  так  как  Ройс  низко
пригнулся, припав к развевающейся гриве коня, и Дженни  едва  удержалась  от
восторженно-удивленных аплодисментов.
   Она озадаченно поглядела на Юстаса, потом на Годфри, ожидая объяснений.
   - Такая уж у него реакция, - гордо сообщил Гэвин. - Ройс умеет  собраться
в мгновение ока.
   Ей припомнился веселый  голос  Ройса  в  тот  вечер,  что  был  одним  из
счастливейших в ее жизни:  "Взгляните  на  любого  воина,  который  пытается
уклониться от стрел и копий, и увидите  удивительнейшие  танцевальные  па  и
кульбиты".
   Гэвин прищелкнул пальцами для иллюстрации и добавил:
   - Он с такой же быстротой уворачивается и от меча,  и  от  булавы,  и  от
кинжала.
   На сей раз Дженни вспомнила о кинжале, торчащем в груди  Уильяма,  и  это
вытеснило прежнее болезненно-сладкое воспоминание.
   - Милый трюк у  столба,  -  проговорила  она  без  всякого  выражения,  -
который, однако, не сможет помочь в битве, ведь в  доспехах  он  никогда  не
сумеет прильнуть к холке коня.
   - Нет, сумеет! - радостно возразил Гэвин, но физиономия  его  вытянулась,
ибо леди Дженнифер деликатно пошла прочь.
   -  Гэвин,  -  бешено  прорычал  Годфри,  -  отсутствие  у  тебя   всякого
соображения меня просто пугает. Иди чистить доспехи Рейса, и держи  язык  за
зубами! - Он раздраженно повернулся к Юстасу и добавил:
   - И почему это Гэвин так здраво мыслит в  бою,  и  так  туп,  когда  дело
касается всего остального?

Глава 24

   - Как по-вашему, сколько  тут  собралось  народу,  миледи?  -  спрашивала
Агнес, стоя рядом с Дженни на обходной стене. На прошедшей  неделе  служанке
пришлось так усердно трудиться, что госпожа настояла и  вывела  ее  подышать
свежим воздухом.
   Дженни смотрела на невероятное зрелище, развернувшееся по приказу  короля
Генриха, которое некогда представляло собой деревенские состязания.
   Дворяне,  рыцари  и  зрители  из  Англии,  Шотландии,  Франции  и  Уэльса
приезжали тысячами, и теперь уже вся долина с окрестными холмами была сплошь
покрыта яркими  цветными  палатками  и  павильонами,  которые  каждый  вновь
прибывающий возводил для себя, и напоминала,  по  мнению  Дженни,  узорчатое
море красок, пестрящее флагами.
   Она устало улыбнулась в ответ на вопрос Агнес:
   - По-моему, тысяч шесть или семь. Может, и больше. И Дженни знала,  зачем
они здесь: они здесь в надежде помериться силой с легендарным воином Генриха
- с Волком.
   - Смотрите, вон еще одни едут, - заметила она, указывая на восток, где на
подъем взбирались всадники и пешие.
   Примерно с неделю народ прибывал компаниями человек по сто  с  лишним,  и
Дженни успела познакомиться с английским обычаем семейного  приезда  гостей.
Сперва подъезжала небольшая группа, включающая  трубача,  который  трубил  в
горн, объявляя о вступлении в окрестности своего великолепного лорда. Задача
сей первой группы - прискакать в Клеймор и известить о скором приезде  лорда
- не имела теперь ни малейшего смысла, ибо все покои в Клейморе,  начиная  с
шестидесяти комнат в  караульной  и  заканчивая  крошечными  чердачками  над
залом, были полным-полны  благородных  гостей.  Замок  был  набит  так,  что
сопровождающим и слугам дворян пришлось остаться за воротами, где они  очень
мило устроились сами по себе в семейных павильонах.
   За трубачами и квартирьерами следовала группа побольше, в том числе  лорд
и леди верхом на пышно наряженных лошадях. Потом шла армия слуг и  фургонов,
везущих палатки и все, что требовалось для благородного семейства: скатерти,
блюда, драгоценности, горшки, кастрюли, постели и даже ковры.
   За последние четыре дня Дженни попривыкла к этой картине. Для  дворянских
семейств путешествие за сотню  миль,  разделявших  их  замки,  было  обычным
делом, но никто - по крайней мере до сего дня - не забирался в  такую  даль,
чтобы увидеть турнир, который обещал стать крупнейшим в их жизни.
   - Мы никогда не видали ничего подобного... ни один из нас,  -  призналась
Агнес.
   - Деревенские жители сделали то, что я им предложила?
   - Ага, миледи, и вечно будем благодарить вас за это.
   И правда, ведь за неделю мы все  заработали  больше  денег,  чем  за  всю
жизнь, и никто не осмелился смошенничать,  как  раньше  бывало  каждый  год,
когда они съезжались на состязания, Дженни улыбнулась  и  подняла  волосы  с
шеи, чтобы затылок обдуло прохладным в конце октября ветерком.
   Когда в долину явился первый десяток гостей и они начали ставить палатки,
у вилланов принялись  требовать  скотину  для  личных  нужд,  а  в  утешение
горюющим семьям, растившим животных, перепадало лишь несколько мелких монет.
   Дженни проведала о происходящем, и отныне на каждом доме в  долине  и  на
всех животных красовались кокарды с головой волка, кокарды, позаимствованные
Дженни у стражников, рыцарей, оружейников и у всех, у  кого  их  можно  было
найти.  Кокарда  означала,  что   каждый   ее   обладатель   либо   является
собственностью Волка, либо находится под его защитой.
   - Мой муж, - объясняла она,  раздавая  значки  сотням  слуг  и  вилланов,
собравшихся во дворе, - не допустит, чтобы кто-либо обращался с  его  людьми
таким подлым образом. Можете продавать все,  что  хотите,  но,  -  улыбаясь,
предупредила она, - будь я на вашем месте  и  имей  нечто,  что  все  желают
купить, я бы изо всех сил постаралась продать тому, кто даст  больше,  а  не
первому, кто предложит хоть что-нибудь.
   Когда все это кончится, - говорила Дженни, - я разузнаю, где можно  найти
новые ткацкие станки, о  которых  рассказывала  деревенским  женщинам.  Если
вложить заработанные за эту неделю монеты в такие станки, они  будут  давать
вам все больше и больше прибыли. Подумайте хорошенько, - твердила она, - раз
турниры пойдут ежегодно,  всем  вам  надо  бы  вырастить  побольше  скотины,
обзавестись всякими другими товарами, чтобы торговать в следующем году.  Это
для вас очень выгодно. Я обсужу дело с герцогом и бейлифом,  а  потом,  если
захотите, помогу вам составить планы.
   Взор Агнес затуманился.
   - Сам Господь послал вас сюда, миледи, вроде как в благословение. Мы  все
так считаем и очень извиняемся за встречу, которую оказали вам  по  приезде.
Все знают, что я слушаю ваши речи, будучи личной горничной, и  расспрашивают
всякий день, чтобы удостовериться, известно ли вам, как мы благодарны.
   - Спасибо, - просто сказала Дженни и с кривой усмешкой добавила;  -  Если
честно, должна вам  признаться,  что  идея  получить  прибыль  от  турниров,
станков и всего прочего - шотландская, вы ведь знаете, до чего мы экономны.
   - Вы теперь англичанка, простите за прямоту.
   Вышли замуж за нашего лорда и стали одной из нас.
   - Я шотландка, - спокойно молвила Дженнифер. - И ничто этого не  изменит,
даже если бы я пожелала.
   - Да, только завтра на  турнире,  -  с  отчаянной  решимостью  продолжала
Агнес, - мы надеемся - все, и в Клейморе, и  в  деревне,  -  что  вы  будете
сидеть на нашей стороне.
   Дженни разрешила слугам замка присутствовать на турнире  либо  завтра,  в
самый важный  день,  либо  послезавтра,  и  за  крепостными  стенами  царила
атмосфера напряженного ожидания, взбудоражившая всех, кто там жил и работал.
   От необходимости отвечать на невысказанный вопрос Агнес о  том,  где  она
намерена сидеть на турнире, Дженни  избавило  появление  всадников,  готовых
сопровождать ее со двора. Она  предупредила  Ройса,  что  намерена  посетить
павильон Мерриков на западном краю долины, и он согласился лишь при условии,
что ее проводят туда его люди. Во дворе она увидала  эскорт,  который  Ройс,
видимо, счел необходимым: все  пятнадцать  его  личных  охранников,  включая
Арика, Стефана, Годфри, Юстаса и Лайонела, верхом и с оружием.
   При  ближайшем  рассмотрении  долина  с  яркими,  красочными  навесами  и
палатками, полосатыми павильонами выглядела еще  живописнее  и  праздничней,
чем показалось Дженнифер с  обходной  стены.  На  каждом  свободном  пятачке
проходили  тренировочные  поединки,  перед  каждой   палаткой,   в   которой
расположился рыцарь, были воткнуты в землю его флаг и копье. И все  пестрело
разнообразными цветами - шатры в широкую красную,  желтую  и  синюю  полосу;
знамена, щиты и флажки  с  изображениями  красных  соколов,  золотых  львов,
зеленых решеток, а  некоторые  стяги  почти  полностью  были  покрыты  таким
изобилием символов, что Дженни не могла сдержать улыбки.
   За откинутыми пологами больших  палаток  она  видела  роскошные  ковры  и
белоснежные полотняные скатерти, расстеленные на столах, за  которыми  семьи
рыцарей обедали на серебряных блюдах и пили из драгоценных кубков. Некоторые
восседали на пышных шелковых  подушках,  у  других  были  стулья,  столь  же
изящные, как в большом зале Клеймора.
   То и дело звучали приветствия, обращенные к рыцарям Ройса их  приятелями,
но хотя эскорт ни разу не остановился, все же потребовался чуть ли не  целый
час, чтобы проложить путь через долину к западному склону  холма.  Как  и  в
реальной  жизни,  шотландцы  не  позволили  себе  смешаться  с  ненавистными
англичанами -  долина  входила  в  английские  владения,  но  северный  холм
принадлежал  Шотландии.  Больше  того,  западный   склон   был   французской
провинцией. Поскольку ее родичи прибыли в Клеймор одними из самых последних,
их палатки приткнулись на северном склоне с  краю,  высоко  над  другими.  А
может быть, нехотя подумала Дженни, отец предпочел это место,  чтобы  стоять
вровень с горделиво высящимся замком Клеймор.
   Она оглянулась на раскинувшиеся вокруг "вражеские лагеря",  подчинившиеся
на время законам мирной жизни. Веками копившаяся  ненависть  была  ненадолго
отринута, и все стороны блюли древнюю традицию, гарантирующую любому  рыцарю
беспрепятственный проезд и спокойное проживание в ожидании  турнира.  Словно
читая ее мысли, Стефан, ехавший рядом сказал:
   - Наверно, впервые за многие десятилетия  столько  людей  из  трех  наших
стран пребывают на одной территории и не сражаются за нее.
   - И я думала примерно о том же, - с удивлением призналась Дженни.
   Хотя он обходился с ней  с  неизменной  любе