е бывших врагов стали союзниками - оба были заинтересованы в  том,
чтобы в семье хозяев царили лад и покой.
   Нортроп полировал стол в холле возле салона. Оглянувшись, дабы  убедиться
в том, что их не могут услышать, Франклин поспешил  к  нему,  горя  желанием
сообщить последние новости об отношениях между лордом и миледи  -  если  это
можно было назвать отношениями - и взамен  узнать  что-нибудь  новенькое  от
Нортропа. Он наклонился к  дворецкому,  не  ведая,  что  в  соседнем  салоне
О'Мэлли уже прижался ухом к двери, чтобы подслушать их разговор.
   - Сегодня вечером его милость намерен отужинать дома, мистер  Нортроп,  -
театральным шепотом заговорщика сообщил камердинер. - Полагаю,  это  хорошее
предзнаменование. Очень хорошее.
   Нортроп выпрямился, но выражение его лица не изменилось.
   - Это действительно важное событие, учитывая, что его милость пять  ночей
подряд отсутствовал, но я не вижу в нем ничего знаменательного.
   - Вы не понимаете: его милость подчеркнул, что остается дома потому,  что
этого хочет ее милость!
   - А вот это знаменательно, мистер Франклин! - Нор-троп отпрянул от  него,
бросил осторожный взгляд вокруг и, убедившись, что  никто  не  подслушивает,
сказал:
   - Полагаю, что причиной такого желания ее милости, возможно, стала статья
в "Газетт", которую миледи видела утром. Из нее можно сделать вывод, что его
милость, по-видимому, развлекается  с  некоей  леди  определенного  сорта..,
кажется, оперной танцовщицей.
   О'Мэлли оторвал ухо от двери, бросился ко  второму  выходу  из  салона  и
понесся по дальнему коридору, через который слуги обычно носили  закуски  из
кухни.
   - Она добилась этого! -  победоносно  заявил  он  поварам,  ворвавшись  в
кухню.
   Миссис Крэддок перестала раскатывать тесто для  пирожных,  проявив  такой
интерес к его словам, что не заметила, как он прихватил яблоко с ее рабочего
стола.
   - Чего добилась? О'Мэлли оперся о стену и откусил здоровый кусок  сочного
яблока. Размахивая огрызком в  воздухе,  чтобы  подчеркнуть  значение  своих
слов, он сказал:
   - Она показала его милости, где раки зимуют, вот что!  Я  слышал  это  от
Франклина и Нортропа. Ее милость прочитала в газете, что милорд был  с  мисс
Сибил, и сказала лорду Филдингу, чтобы он сидел дома. И он согласился. Я  же
говорил вам, что миледи обуздает его. Я понял это еще  тогда,  когда  узнал,
что она тоже ирландка  по  происхождению!  Но,  скажу  вам,  она,  ко  всему
прочему, настоящая леди, - доверительно добавил  он.  -  Благовоспитанная  и
веселая.
   - Бедняжка ходила такой  печальной  в  последнее  время,  -  обеспокоенно
заметила миссис Крэддок. - Она без него почти не  притрагивается  к  еде,  а
ведь я готовила ее любимые блюда. Но она  всегда  так  благодарит  меня.  От
всего этого можно волком завыть. Не могу понять, почему он не спит с ней...
   О'Мэлли мрачно покачал головой:
   - Он не был с ней с самой брачной ночи. Рут говорит, что это именно  так.
И ее милость не приходит в его постель. Горничные  точно  знают:  на  второй
подушке его милости ни разу не было ни морщинки.
   Опечалившись, он в унылом молчании доел яблоко и потянулся за другим,  но
на этот раз миссис Крэддок стеганула его полотенцем по руке.
   - Хватит с тебя, Дэниел: они мне нужны для десерта. -  Но  неожиданно  ее
доброе лицо осветила улыбка. - Хотя  нет,  бери  сколько  хочешь.  Я  решила
сделать для хозяев на этот вечер что-нибудь другое, более праздничное.
   В этот момент в разговор  вступила  самая  молоденькая  судомойка,  милая
простодушная девушка лет шестнадцати:
   - Одна прачка рассказывала мне, что есть  такое  зелье  в  виде  порошка,
которое можно подсыпать в вино мужчине, если у него с этим  делом  проблемы.
Все прачки в один голос говорят, что, верно, нужно дать чуток этого  порошка
его милости - ну, просто помочь, чтобы все пошло как по маслу.
   Вся  кухонная  челядь  поддержала  эту  мысль,  но   О'Мэлли   иронически
воскликнул:
   - Бог ты мой, девушка! Откуда такие глупые идеи? Да его милости не  нужны
никакие порошки, можешь  объявить  всей  прачечной,  что  это  утверждаю  я!
Известно ли тебе, что у кучера Джона никак не проходит насморк,  который  он
подхватил зимой, чуть ли не еженощно поджидая в непогоду, пока  его  милость
не вылезет из постели мисс Хоуторн. Мисс Хоуторн, - пояснил он для  справки,
- была его любовницей до мисс Сибил.
   - А он был с Мисс Сибил прошлой ночью? - решила уточнить миссис  Крэддок,
приступая к приготовлению намеченного ею праздничного  десерта.  -  Или  это
просто сплетни?
   Повеселевшее лицо О'Мэлли омрачилось.
   - Точно был. Мне говорил об этом один из грумов.  Конечно,  мы  не  знаем
наверняка, что там между ними происходило. Может,  он  хотел  откупиться  от
нее.
   Миссис Крэддок неуверенно улыбнулась:
   - Ладно, во всяком случае, сегодня он остается ужинать  со  своей  женой.
Это хорошее начало.
   О'Мэлли согласно кивнул и отправился поделиться  последними  новостями  с
грумом, который поведал ему о местонахождении хозяина прошлой ночью.
   Из всех ста сорока человек,  проживавших  в  Уэйкфилд-Парке,  только  для
Виктории было сюрпризом, когда вечером за ужином к ней присоединился муж.
   -  Ты  сегодня  остаешься  дома?  -  вырвалось  у  нее  с  изумлением   и
облегчением, когда он уселся во главе стола.
   Он пытливо посмотрел на нее.
   - У меня сложилось твердое впечатление, что ты именно этого и добивалась.
   - Да, - призналась ревнивая жена, одновременно спрашивая себя, достаточно
ли хорошо она выглядит в изумрудно-зеленом платье, и горячо желая, чтобы  он
не сидел так далеко от нее - на  противоположном  конце  длинного  стола.  -
Только я не была уверена, что ты согласишься. То есть...  -  Она  замолчала,
так как О'Мэлли отошел в это время от буфетной стойки и понес к ним поднос с
двумя хрустальными бокалами, наполненными игристым  вином.  Да  и,  пожалуй,
бесполезно было продолжать этот разговор с Джейсоном, сидевшим за  тридевять
земель от нее.
   Она тяжело вздохнула, когда О'Мэлли решительно направился прямиком к  ней
со странным блеском в глазах.
   - Ваше вино, миледи, - сказал он и "случайно" смахнул  бокал  с  подноса,
устроив на скатерти прямо перед дамой небольшую лужицу.
   - О'Мэлли! - вскрикнул Нортроп, стоявший на своем посту у буфета,  откуда
обычно следил за тем, как обслуживают хозяев.
   О'Мэлли ответил ему взглядом невинного простака, с шумом  отодвинул  стул
леди Виктории, помогая ей встать, и проводил ее к другому концу  стола,  где
сидел Джейсон.
   -  Пожалуйста,  миледи,  -  промолвил  О'Мэлли  с  видом  раскаивающегося
грешника, пододвигая для нее стул рядом с хозяином. - Сию  секунду  я  подам
вам вина. А потом приведу  в  порядок  скатерть  на  том  конце  стола.  Как
нехорошо пахнет разлитое вино! Лучше сидеть подальше оттуда. Не пойму, как я
мог быть таким неуклюжим, - добавил  он,  разворачивая  льняную  салфетку  и
передавая  ее  Виктории.  -  В  последнее  время  у  меня  побаливала  рука,
по-видимому, в этом все дело. Можете не беспокоиться  -  ничего  серьезного,
просто ноет в том месте, где у меня давным-давно был перелом.
   Виктория расправила юбки и сочувственно улыбнулась.
   - Мне очень жаль, что у вас болит рука,  мистер  О'Мэлли.  Затем  О'Мэлли
обернулся к лорду Филдингу, собираясь также попотчевать его баснями о  своей
неуклюжести, но у него пересохло во рту, когда он встретился с  безжалостным
проницательным взглядом хозяина и увидел, как тот  многозначительно  пробует
пальцем лезвие столового ножа, как будто проверяет, хорошо ли он наточен.
   О'Мэлли потянул воротник рубашки, будто он его душит, прочистил  горло  и
торопливо пробормотал:
   - С-сейчас я принесу вам другой бокал, миледи.
   - Леди Филдинг не употребляет вина к ужину, - протянул Джейсон, но  потом
в раздумье спросил:
   - Или ты изменила своим привычкам, Виктория?
   Она отрицательно покачала головой, озадаченная немой сценой, произошедшей
между Джейсоном и беднягой О'Мэлли.
   - Но думаю, что сегодня я немного выпью, - добавила она, пытаясь сгладить
возникшую неловкость.
   Затем слуги удалились, оставив хозяев в одиночестве  посреди  угнетающего
великолепия  огромной  столовой.  В  комнате  повисла  напряженная   тишина,
нарушаемая временами лишь постукиванием золотых ножей и вилок о  тарелки  из
лиможского фарфора.  Виктория  с  ужасом  ощущала  это  молчание,  прекрасно
понимая, насколько Джейсону было бы веселее в Лондоне, нежели здесь, с ней.
   К тому времени, когда тарелки были убраны и они ожидали десерт, ее уныние
перешло в отчаяние. Дважды она  пыталась  нарушить  барьер  молчания,  делая
замечания на такие невинные темы, как погода  или  отменное  качество  блюд.
Ответные реплики  Джейсона  были  вежливы,  но  настолько  коротки,  что  не
вдохновляли на дальнейшую беседу.
   Виктория  ковыряла  ложкой  в  блюдечке,  понимая,   что   нужно   что-то
предпринять, причем как можно быстрее, так как с каждой минутой разрыв между
ними увеличивался, с каждым днем становился все глубже, грозя тем, что скоро
уже вообще ничего нельзя будет исправить.
   Но тревога и уныние оставили ее, когда О'Мэлли торжественно внес  десерт.
С широкой улыбкой поставил он перед ними небольшой чудесный торт, украшенный
двумя  скрещенными  цветными  флажками  -  британским  и   звездно-полосатым
американским.
   Джейсон глянул на торт и перевел холодно-изумленный взгляд на взявшего на
себя миротворческую миссию лакея.
   - Надо думать, у миссис Крэддок сегодня особо патриотическое  настроение?
-  Под  недовольным  взглядом  хозяина  О'Мэлли  мигом  растерял  всю   свою
Игривость, и глаза его приобрели затравленное выражение. - Или  этот  символ
должен напомнить мне, что я женат?
   Лакей побледнел.
   - Что вы, милорд. - Он выждал, все больше бледнея под  взглядом  хозяина,
пока наконец Джейсон не отпустил его коротким кивком головы."
   - Если это должно было символизировать  наш  брак,  -  с  мягкой  иронией
сказала Виктория, - то миссис  Крэддок  следовало  украсить  торт  не  двумя
флагами, а двумя скрещенными шпагами.
   - Согласен, - сухо ответил он, не  обращая  больше  внимания  на  торт  и
потянувшись за бокалом.
   Казалось,  Джейсону  совершенно  безразличны   сложившиеся   между   ними
отношения, и Виктория,  не  в  силах  больше  ждать,  сама  затронула  столь
волнующую ее тему:
   - Меня это не устраивает! - Она посмотрела прямо  на  мужа,  сидевшего  с
непроницаемым видом. - Джейсон, пожалуйста.., я хочу, чтобы между  нами  все
было иначе.
   Ей показалось, что он чуть-чуть удивился, хотя, как  обычно,  и  виду  не
показал. Лишь откинулся  на  спинку  стула  и  перевел  спокойно-иронический
взгляд на ее лицо.
   - Ты не могла бы уточнить, что  имеешь  в  виду?  Его  голос  звучал  так
отстранение, с таким  безразличием,  что  волнение  Виктории  усилилось  еще
больше.
   - Во-первых, я хочу, чтобы мы снова стали друзьями. Ведь прежде мы  могли
поболтать и посмеяться вместе.
   - Давай поболтаем.
   - А есть ли что-нибудь, о чем бы ты хотел со мной поболтать?  -  серьезно
спросила она.
   Джейсон поглядел в ее не правдоподобно  прекрасное  лицо  и  подумал:  "Я
хотел бы узнать, почему тебе нужно  напиться  до  чертиков,  прежде  чем  ты
ляжешь со мной в постель. Хотел бы выяснить, почему от  моего  прикосновения
тебя мутит". Но сказал он совсем другое:
   - Да нет, пожалуй.
   - Ладно, тогда начну я. - Поколебавшись, она спросила:
   - Как тебе нравится мое платье? Это то самое, которое ты заказал для меня
у мадам Дюмосс.
   Взгляд Джейсона упал на нежные округлости,  соблазнительно  выглядывающие
из-под низкого выреза. "Ей дьявольски идет зеленое, - думал  он.  -  Но  для
полноты картины не хватает изумрудов". Если бы дела у них обстояли иначе, он
отпустил бы слуг и посадил ее к себе на колени, обнажив ее груди  для  своих
губ и рук. Он поцеловал бы каждую из них по очереди,  отнес  жену  наверх  и
занимался там с ней любовью до полного изнеможения.
   - Платье прекрасное. К нему требуются изумруды, - коротко сказал он.
   Рука Виктории машинально  коснулась  шеи,  на  которой  не  было  никаких
украшений. Изумрудов у нее не было.
   - Мне  кажется,  что  ты  тоже  выглядишь  неплохо,  -  проговорила  она,
восхищаясь тем, как хорошо сидит на его великолепных плечах дорогой, отлично
сшитый темно-синий фрак. У него было такое загорелое  лицо  и  такие  темные
волосы, что белая рубашка ослепительно выделялась на этом фоне.
   - Ты очень красив, - мечтательно сказала она.
   На его губах появилось подобие неуверенной улыбки.
   - Спасибо, - только и нашелся вымолвить он, судя по всему, ошеломленно.
   - Пожалуйста, - ответила она и, поскольку Джейсон не оборвал ее,  решила,
что  следует  развить  эту  тему.  -  Когда  я  впервые  увидела  тебя,  мне
показалось, что у тебя очень грозный вид. Знал ли ты это? Конечно, было  уже
темно и я нервничала, но.., понимаешь, ты такой высокий,  что  это  напугало
меня.
   Джейсон поперхнулся вином.
   - О чем ты?
   - О нашей первой встрече, -  невинно  пояснила  Виктория.  -  Помнишь,  я
стояла у подъезда с поросенком в руках, которого потом передала  фермеру,  а
ты втащил меня в дом, где было так темно по сравнению с улицей...
   Джейсон резко встал.
   - Извини, я грубо с тобой тогда обошелся. А теперь, если  не  возражаешь,
полагаю, что мне пора поработать.
   - Нет, - поспешно  сказала  она,  тоже  вставая,  -  пожалуйста,  отдохни
сегодня. Давай поделаем что-нибудь другое - что-нибудь такое, что  мы  можем
делать вместе.
   Такое, что тебе нравится.
   У Джейсона дрогнуло сердце. Он заметил ее пылающие щеки и увидел мольбу в
ее синих глазах. Надежда  и  недоверие  боролись  в  его  душе,  а  в  жилах
забурлила кровь,  когда  он  нежно  коснулся  се  щеки  и  погладил  тяжелые
шелковистые волосы.
   Дрожь пробежала по телу Виктории. Ей следовало давно попытаться  смягчить
его, вместо того чтобы молча страдать.
   - Мы могли бы сыграть в шахматы, если хочешь, - счастливо сказала она.  -
Я, правда, не очень хорошая шахматистка, или, если у тебя есть карты...
   Его рука отдернулась, а лицо превратилось в застывшую маску.
   - Прости, Виктория. У меня есть дела. - Он обошел ее и исчез в  кабинете,
где и оставался остальную часть вечера.
   Разочарованная, снова впавшая  в  уныние,  Виктория  попыталась  провести
вечер за чтением. К тому времени,  когда  пришла  пора  спать,  она  приняла
окончательное решение не допустить, чтобы они оставались вежливыми чужаками,
и сделать все возможное для того, чтобы изменить нынешнее положение.
   Она вспомнила его взгляд, еще перед тем, как  она  предложила  сыграть  в
шахматы. Точно так же он смотрел  на  нее  прежде,  если  хотел  поцеловать.
Может, ему хотелось не в шахматы играть, а целовать ее? Бог ты  мой,  может,
он опять хотел совершить с ней ту ужасную вещь...
   Она содрогнулась от одной этой мысли, но  ради  восстановления  отношений
между ними готова была согласиться даже на это. У нее заныло  под  ложечкой,
когда она вспомнила, как он ласкал ее, обнаженную, как пристально изучал  ее
тело в их первую брачную ночь. Может, это не было бы так ужасно, если бы  он
был нежен с ней в тот момент - так же нежен, как когда целовал.
   Виктория подождала,  пока  не  услышала  шум  в  смежной  комнате,  затем
накинула бирюзовый шелковый пеньюар,  отороченный  бежевыми  кружевами.  Она
открыла дверь в его спальню и вошла к нему.
   - Мой гос... Джейсон, - отрывисто сказала Виктория. Муж снимал рубашку  и
не слышал, как она вошла. От неожиданности он резко дернулся.
   - Мне нужно поговорить с тобой, - заявила она.
   - Выйди отсюда, Виктория, - холодно потребовал Джейсон.
   - Но...
   - Я не желаю разговаривать! - отрезал он.  -  И  не  желаю  играть  ни  в
шахматы, ни в карты.
   - Но в таком случае чего же ты хочешь?
   - Хочу, чтобы ты ушла отсюда. Я ясно выражаюсь?
   - Вполне, - с  достоинством  ответила  она.  -  Я  больше  не  буду  тебя
беспокоить. - Виктория вышла и  закрыла  за  собой  дверь,  но  не  оставила
надежды добиться в конце концов того', чтобы их брак стал  счастливым.  Хотя
ей было невдомек, чего он ожидал от нее. Она никак не могла понять, чего  же
он в конце концов хочет. Зато она знала одного  человека,  который  понимает
Джейсона. Мужу тридцать лет, он гораздо старше  и  опытнее  ее,  но  капитан
Фаррел  старше  и  опытнее  его  и  наверняка  подскажет  ей,  что   следует
предпринять теперь.

Глава 25

   На следующее утро Виктория решительно направилась к конюшне  и  попросила
оседлать для нее коня. На ней был новый черный  костюм  для  верховой  езды,
подчеркивающий полные груди и осиную  талию.  Белоснежная  рубашка  оттеняла
румянец на высоких скулах, а золотисто-каштановые  волосы  были  собраны  на
затылке в элегантный узел.  Такая  прическа  помогала  ей  чувствовать  себя
старше и мудрее, поддерживала ее уверенность в себе.
   Виктория стояла, в ожидании  похлопывая  хлыстом  по  сапогу;  затем  она
увидела, что грум выводит из стойла красавца жеребца цвета эбенового дерева,
круп которого лоснился, как атлас, и улыбнулась ему.
   При виде чудесного коня Виктория пришла в восторг.
   - Какой он красавец, Джон. Как его зовут?
   - Это Матадор, привезенный из Испании. Его милость пока что определил эту
лошадь для ваших прогулок, а  затем  будет  доставлен  ваш  новый  конь.  Мы
ожидаем его в ближайшие недели.
   "Значит, Джейсон купил мне коня", - отметила она, пока  грум  помогал  ей
вдевать ногу в стремя. Зачем Джейсону понадобилось покупать для нее еще одну
лошадь?
   Всем известно, что он и так держит лучших лошадей во всей Англии;  но  он
снова проявил великодушие и щедрость и сделал это в своей обычной манере, не
потрудившись даже упомянуть об этом.
   Когда она добралась до крутой извилистой тропы, ведущей к  дому  капитана
Фаррела, то перевела Матадора на  шаг.  Виктория  с  облегчением  вздохнула,
увидев, что капитан уже выходит на крыльцо, чтобы помочь ей спешиться.
   - Спасибо, - поблагодарила она, оказавшись на  твердой  земле.  -  Я  так
надеялась, что застану вас дома.
   Капитан заулыбался:
   - Я как раз собирался проехаться сегодня в  Уэйкфилд,  чтобы  посмотреть,
как вы с Джейсоном поладили.
   - Ну что ж, - печально улыбнулась Виктория,  -  теперь  вам  не  придется
утруждать себя.
   - Неужели дела обстоят все так  же  скверно?  -  удивленно  поднял  брови
капитан, приглашая ее в дом. Он налил в чайник воды и поставил его на огонь.
   Виктория присела и уныло покачала головой:
   - Да нет, стало еще хуже. То есть не то чтобы хуже. По крайней мере вчера
Джейсон хотя бы остался дома, а не поехал в Лондон к этой  своей..,  ну,  вы
знаете, кого я имею в виду.
   Такой скользкой  темы  она  не  собиралась  касаться.  Ей  лишь  хотелось
поговорить о настроении мужа.
   Капитан достал с полки две чашки и озадаченно глянул через плечо.
   - Нет, не знаю. О ком вы говорите? Виктория смутилась.
   - Да не стесняйтесь, дитя мое. Я доверился вам, и вы  должны  знать,  что
можете всецело довериться мне. С кем же еще вам поделиться?
   - Не с кем, - удрученно подтвердила гостья.
   - Если вам очень тяжело говорить, то представьте себе, будто я  ваш  отец
или отец Джейсона.
   - К сожалению, вы ни тот ни другой. И я вовсе не уверена, что  смогла  бы
рассказать своему собственному отцу о том, что происходит.
   Майк поставил на стол чашки и не спеша повернулся к ней.
   -  Когда  я  нахожусь  в  плавании,   мне   действует   на   нервы   лишь
одно-единственное обстоятельство. Знаете какое? -  Она  недоуменно  покачала
головой, и он продолжил:
   - Уединение моей каюты. Иногда меня это устраивает. Но когда меня  что-то
беспокоит - например, когда я нутром  чувствую,  что  приближается  жестокий
шторм, - мне не с кем поделиться своими опасениями. Я не имею права  сказать
о своих ощущениях матросам, потому что