лел, - Спокойной ночи, мистер Уайли.
   Когда обе женщины удалились в свои спальни, Джейк уныло подошел к столу и
порылся в мешке с провизией. Достав оттуда хлеб  и  сыр,  он  прислушался  к
шагам наверху, которые переместились из кабинета в спальню. Было слышно, как
они ходят по комнатам, готовясь ко сну. Покончив с едой и выпив два  стакана
мадеры, Джейк посмотрел на Яна.
   - Тебе нужно что-нибудь съесть, - сказал он.
   - Я не голоден, - коротко ответил Ян, отрешенно глядя в темноту за окном.
   Джейк только пожал плечами.
   Наверху  уже  с  полчаса  не  было  слышно  никакого  движения,  и  Джейк
чувствовал себя виноватым, что женщины легли спать голодными. Поколебавшись,
он сказал:
   - Может, отнести им чего-нибудь наверх?
   - Нет, - сказал Ян. - Если они хотят есть, то прекрасно могут  спуститься
сюда и накормить себя сами.
   - Мы не очень-то гостеприимны, Ян.
   - Негостеприимны? - повторил Торнтон, бросив саркастический взгляд  через
плечо. - Может быть, ты не  понял,  что  они  заняли  наши  спальни?  А  это
означает, что нам с тобой придется спать на диване.
   - Диван слишком короткий. Я лучше пойду спать в сарай. Меня это нисколько
не смущает. Я люблю запах сена. Твой сторож  привел  туда  корову  и  принес
несколько кур, как ты просил в письме, так что у нас будут молоко  и  свежие
яйца. По-моему, единственное,  о  чем  он  не  позаботился,  так  это  чтобы
кто-нибудь здесь убрался.
   Видя, что Ян не отвечает  и  продолжает  хмуро  смотреть  в  окно,  Джейк
неуверенно сказал:
   - Может быть, ты расскажешь мне,  как  здесь  оказались  эти  женщины?  И
объяснишь, кто они такие?
   Ян издал долгий сердитый вздох, откинул назад голову и помассировал  себе
шею.
   - Я встретил Элизабет полтора года назад на одном  из  светских  приемов.
Она только-только появилась в обществе, но уже успела обручиться с  каким-то
несчастным дворянином. Но, видимо, этого ей показалось мало,  и  она  решила
испытать свои чары на мне.
   - Испытать на тебе свои чары? Ты же говоришь, она была обручена.
   Нетерпеливо вздохнув, Ян объяснил:
   - Дебютантки - женщины особой породы, ты с  такими  не  сталкивался.  Два
раза в год мамаши привозят их в Лондон и  выставляют  в  течение  сезона  на
балах, как лошадей на аукционе. В конце концов их продают в жены  тому,  кто
предложит большую цену. Почти так же высоко, как и деньги, ценится титул.
   - Какое варварство! - возмущенно воскликнул Джейк. Ян иронично  посмотрел
на него.
   - Не стоит их жалеть. Их это вполне устраивает.  В  браке  их  привлекают
платья, драгоценности и возможность  иметь  тайные  связи  с  теми,  кто  им
нравится, после того, как они произведут ни свет  законного  наследника.  Им
чужды понятия верности, честности и вообще все человеческое.
   Джейк удивленно поднял брови.
   - Что-то я раньше не замечал, чтобы ты так  плохо  относился  к  женскому
полу, - сказал он,  вспомнив  о  женщинах,  с  которыми  Ян  был  близок  за
последние  два  года,  среди  них  были  и  титулованные  особы.  Кстати,  о
дебютантках, осторожно продолжил Джейк, видя, что  Ян  не  отвечает,  -  как
насчет той, что наверху? Это из принципа ты так зол на нее или у тебя к  ней
какие-то особенные чувства?
   Ян подошел к столу и налил себе виски. Залпом  проглотив  его,  он  пожал
плечами и сказал:
   - Мисс Кэмерон более изобретательна и смела, чем ее пресные подружки.
   Кстати, она первая познакомилась со мной.
   - Могу себе представить, как ты расстроился, -  пошутил  Джейк,  -  когда
девушка с лицом, как мечта, попыталась соблазнить тебя и  испытать  на  тебе
свои женские чары. Кстати, они сработали?
   Стукнув по столу стаканом, Ян коротко ответил:
   - Сработали.
   Выбросив Элизабет из головы, он открыл шкатулку из оленьей  кожи,  достал
оттуда кое-какие бумаги, которые собирался просмотреть, и сел у огня.
   Джейк попытался сдержать свое любопытство, но через  несколько  минут  не
выдержал:
   - А что было потом?
   Углубившийся в  чтение  документов  Ян,  не  поднимая  головы,  рассеянно
ответил:
   -  Я  просил  ее  выйти  за  меня  замуж,  она  прислала  мне  записку  с
приглашением встретиться в оранжерее, я пошел туда, там на нас набросился ее
брат и сообщил мне, что она графиня и уже помолвлена.
   Ян потянулся за пером, лежавшим на маленьком столике рядом с его  стулом,
и стал делать пометки на полях контракта.
   - И? - снова спросил Джейк.
   - Что и?
   - Что было потом, после того, как на тебя набросился ее брат?
   - Его  взбесило,  что  человек,  не  принадлежащий  к  высшему  обществу,
собрался жениться на его сестре, и за это он вызвал меня на дуэль, - ответил
Ян и сделал еще одну пометку в контракте.
   - А зачем она приехала  сюда?  -  спросил  Джейк,  подивившись  про  себя
неисповедимости путей Господних.
   - Да Бог ее знает, - недовольно пробормотал Ян. - Судя по ее поведению, я
могу только предположить, что  она  ввязалась  в  какую-то  очень  нехорошую
историю, и теперь ее репутация не подлежит восстановлению.
   - А какое это имеет отношение к тебе?
   Ян испустил глубокий вздох и так взглянул на Джейка, что тому стало ясно,
что терпение его на исходе.
   - Я предполагаю, что ее родственники вспомнили, как я был увлечен ею  два
года назад, и предложили ей снова меня окрутить.
   - А как ты думаешь, это как-нибудь связано  с  желанием  старого  герцога
сделать тебя, родного внука, своим наследником? - Джейк ждал ответа,  но  Ян
углубился в чтение документов и не ответил. Сделав вывод,  что  рассчитывать
на дальнейшие признания бесполезно, Джейк взял  свечу,  подхватил  одеяла  и
отправился ночевать в сарай. В дверях он задержался, вдруг  осененный  новой
мыслью.
   - А ведь она сказала, что не посылала тебе никакой записки  о  встрече  в
оранжерее.
   - Она лгунья и к тому же великолепная актриса, -  ледяным  тоном  ответил
Ян, не отрывая взгляда от бумаг. - Завтра я подумаю, как поскорее избавиться
от нее.
   Что-то в лице Яна заставило Джейка спросить:
   - К чему такая спешка? Ты боишься снова поддаться ее чарам?
   - Едва ли.
   - Тогда ты, должно быть, сделан из  камня,  -  поддразнил  Джейк.  -  Эта
девушка так красива, что соблазнит любого мужчину, который  пробудет  с  ней
хотя бы час, не исключая и меня, а ты знаешь, что я  не  очень-то  бегаю  за
юбками. - о таком случае остерегайся  оставаться  с  ней  наедине,  -  мягко
ответил Ян.
   - Да я, честно говоря, не имел  бы  ничего  против,  -  засмеялся  Джейк,
покидая комнату.

***

   Тем временем Элизабет в своей спальне, которая находилась в самом дальнем
конце коридора, за кухней, устало стянула с себя одежду, забралась в постель
и мгновенно провалилась в глубокий сон.
   В спальне, расположенной над комнатой, где разговаривали мужчины, Люсинда
Трокмортон-Джонс готовилась ко сну более тщательно. То, что она  протряслась
весь день на телеге с сеном, потом была выставлена из грязного коттеджа  под
дождь, где ей пришлось опасаться нападения хищных зверей, и под конец  грубо
отправлена спать без маковой росинки во рту, Люсинда не считала  достаточным
основанием для жалости к себе и не собиралась нарушать  обычного  распорядка
отхода ко сну. Стянув с себя черное бомбазиновое платье, она вынула  шпильки
из волос, затем ровно  сто  раз  медленно  провела  по  ним  гребнем,  затем
аккуратно заплела их в косы и спрятала под белый ночной чепчик.
   Однако  два  обстоятельства  настолько  вывели   Люсинду   из   душевного
равновесия, что, забравшись в постель и укрывшись колючим  одеялом,  заснуть
она не смогла. Во-первых, в этой убогой спальне не  было  таза  с  кувшином,
вследствие чего  она  лишилась  привычных  водных  процедур  перед  сном.  А
во-вторых, кровать, на которую она уложила свое костлявое тело, была страшно
жесткой и вся в буграх.
   Поэтому к тому Времени, как мужчины внизу начали  разговаривать,  Люсинда
все еще не спала, и их голоса доносились до нее тихо, но довольно отчетливо.
И так уж вышло, что она невольно подслушала их разговор.  Вообще-то  Люсинда
Трокмортон-Джонс подслушивала все пятьдесят шесть лет, что жила на свете, но
это не мешало ей сурово осуждать других людей,  которые  занимались  тем  же
самым.
   Об этом знали все слуги в домах, где она жила. Если она заставала его или
ее за подслушиванием у дверей или подглядыванием в замочную скважину, то тут
же безжалостно выдавала  преступника  хозяину,  независимо  от  того,  какую
должность занимал провинившийся.
   Однако  в  данном  случае  Люсинда  не   считала,   что   опустилась   до
подслушивания. Она просто слышала.
   Люсинда  внимательно  прислушивалась  к  каждому  слову   Яна,   мысленно
взвешивая их правдивость. Несмотря на муки,  причиняемые  неудобным  жестким
ложем, она лежала совершенно спокойно. Глаза ее были закрыты,  мягкие  белые
руки скрещены на плоской груди. Она не вертелась и не копалась в одеялах, не
вздыхала и не таращилась в потолок, как делал бы любой другой на  ее  месте.
Она лежала так тихо, что если бы кто-нибудь заглянул в комнату и  увидел  ее
неподвижную фигуру, освещенную слабым лунным  светом,  он  удивился  бы,  не
обнаружив в руках у нее распятия и зажженной свечи в ногах.
   Однако это впечатление было обманчивым и нисколько не  отражало  активной
деятельности  ее  мозга,  который   энергично   размышлял   над   полученной
информацией.
   Люсинда проявила поистине научный подход к этому делу и после тщательного
анализа всего услышанного  стала  прикидывать,  что  можно  предпринять  при
сложившихся обстоятельствах. Она знала, что Ян Торнтон мог и солгать  Джейку
Уайли, что был влюблен в Элизабет и даже  хотел  на  ней  жениться.  Он  мог
сказать это лишь ради того, чтобы представить себя в более  выгодном  свете.
Роберт  Кэмерон  считал  Торнтона  бессовестным   охотником   за   приданым,
беспринципным соблазнителем и говорил, будто  тот  сам  признался  ему,  что
обольщал Элизабет просто из спортивного интереса. Однако в данном конкретном
случае Люсинда была склонна думать, что Роберт тоже солгал, желая  оправдать
свое постыдное поведение на дуэли. И кроме  того,  хотя  Роберт  и  проявлял
братскую  заботу  по  отношению  к  Элизабет,  его  исчезновение  из  Англии
доказывало, что он трус.
   Более часа Люсинда пролежала  без  сна,  сортируя  факты  по  степени  их
правдивости. Единственный факт, который она безоговорочно приняла  на  веру,
это прямое родство Яна Торнтона с герцогом Стэнхоупом. В отличие  от  других
людей, с менее развитой интуицией, она ни на секунду не  усомнилась  в  том,
что это правда. Как говорят некоторые умные люди, мошенник может выдать себя
за джентльмена другому джентльмену где-нибудь  в  клубе.  Но  ему  не  стоит
показываться в доме у джентльмена, потому  что  любой  дворецкий  с  первого
взгляда распознает в нем мошенника.
   Такой же способностью обладают и опытные дуэньи,  в  обязанности  которых
входит ограждение их воспитанниц  от  мошенников  и  самозванцев.  Но  кроме
интуиции, Люсинда располагала также и некоторыми сведениями. Дело в том, что
в начале  своей  карьеры  она  служила  компаньонкой  у  племянницы  герцога
Стэнхоупа, и потому  ей  было  достаточно  одного  взгляда,  чтобы  заметить
поразительное сходство Яна Торнтона с герцогом. Сопоставив его возраст и то,
что она слышала о разрыве маркиза Кенсингтонского с семьей из-за женитьбы на
простой шотландской девушке,  Люсинда  за  тридцать  секунд  утвердилась  во
мнении, что Ян Торнтон и есть внук старого герцога. Единственное,  чего  она
не знала, так это является ли он законным внуком, поскольку  не  располагала
сведениями о времени его зачатия -  до  или  после  заключения  брака  между
родителями. Но раз, по слухам,  Стэнхоуп  собирается  сделать  Яна  Торнтона
своим наследником, то, видимо, вопрос об отцовстве является бесспорным.
   Располагая всеми этими данными, Люсинда  стала  размышлять,  выгадает  ли
что-либо Элизабет, выйдя замуж за будущего пэра, человека,  который  в  один
прекрасный день будет носить титул герцога - самый высокий дворянский  титул
в королевстве. Поскольку выгоды этого брака были очевидны, Люсинда  ответила
себе на этот вопрос положительно.
   Следующий вопрос, который она себе задала, представлял несколько  большую
трудность.  Дело  в  том,  что  при  теперешнем  положении  вещей  она  была
единственной, кто желал этого брака. Кроме того, против нее работало время.
   Если только она не ошибается, а Люсинда никогда не ошибалась  в  подобных
вопросах, то Ян Торнтон  вскоре  будет  самым  завидным  женихом  в  Европе.
Люсинда, хотя и жила затворницей в Хэвенхерсте, связи с остальным  миром  не
теряла. Она регулярно переписывалась с двумя другими дуэньями, которые  жили
за границей. И в своих письмах они частенько упоминали имя Торнтона в  связи
с различными светскими  мероприятиями.  И  популярность  молодого  человека,
которая начала стремительно расти с  тех  пор,  как  стало  известно  о  его
богатстве, возрастет стократ, когда он получит титул  своего  отца  и  будет
называться маркизом Кенсингтонским.  Титул  принадлежал  ему  по  праву,  и,
принимая во внимание  те  горести,  которые  он  причинил  ее  воспитаннице,
Люсинда считала, что  Торнтон  просто  обязан  подарить  Элизабет  корону  и
обручальное кольцо, не откладывая это дело в долгий ящик.
   Когда Люсинда пришла к этому  выводу,  ей  осталось  решить  только  одну
проблему, которая являла собой  что-то  вроде  нравственной  дилеммы.  После
того,  как  она  всю  свою  жизнь  посвятила   удерживанию   молодых   людей
противоположного пола от возможного сближения, ей предстояло совершить нечто
совершенно противоположное, а  именно  -  свести  Яна  Торнтона  и  Элизабет
Кэмерон и оставить их наедине. Ей вспомнилась последняя фраза Джейка  Уайли:
"Эта девушка так красива, что соблазнит любого мужчину, который  пробудет  с
ней хотя бы час". А насколько Люсинде было известно, Ян Торнтон уже поддался
однажды чарам Элизабет. И пусть Элизабет уже не такая юная, как  тогда,  она
стала еще красивее, следовательно, шансы ее  только  возросли.  Более  того,
Элизабет стала умнее и вряд ли позволит ему зайти слишком далеко, когда  они
останутся наедине на несколько часов. В этом Люсинда была уверена.  Сомнение
вызывали только две вещи: действительно ли Ян Торнтон стал  невосприимчив  к
обаянию Элизабет, как он утверждает, и каким образом ей удастся оставить  их
наедине. В конце концов Люсинда решила возложить решение этих проблем  в  не
менее умелые, чем ее собственные, руки Творца и погрузилась в глубокий сон.

Глава 12

   Джейк приоткрыл один глаз и тут же сощурился  от  яркого  света,  бившего
через высокое окно прямо в глаза.  Утратив  ориентацию,  он  перекатился  на
другую сторону незнакомой бугристой  кровати  и  оказался  лицом  к  лицу  с
огромным черным животным, которое прядало  ушами  и  скалило  зубы,  пытаясь
просунуть морду между перекладинами стойла и укусить его.
   - Ах ты, чертов людоед! Люциферово отродье! -  закричал  Джейк  и  врезал
ногой по перекладине в отместку за попытку укусить себя. - О, ччерт!  -  его
босая нога больно ударилась о деревянную перекладину.
   Он сел и провел руками по густым рыжим волосам.  На  лице  его  появилась
гримаса, когда он увидел прилипшее к  рукам  сено.  Болела  нога,  и  болела
голова от выпитой вчера бутылки.
   Поднявшись на ноги, Джейк натянул ботинки н, ежась от утреннего холода  и
сырости, почистил щеткой свою шерстяную куртку. Пятнадцать лет назад,  когда
он нанялся на работу на эту маленькую ферму, он спал  в  этом  сарае  каждую
ночь.
   Теперь же, когда Ян удачно  вложил  его  деньги,  которые  он  накопил  в
совместных с ним плаваниях, Джейк научился ценить комфорт и страшно тосковал
по уюту перовых матрасов и атласных покрывал.
   - Из дворца в коровник, - пробурчал Джейк, выходя из  стойла,  в  котором
провел ночь. Когда он шел мимо стойла Атиллы, тот с  силой  выбросил  вперед
копыто, намереваясь попасть в Джейка, но промахнулся,  и  копыто  прошло  на
волосок от его ноги.
   - Это тебе будет стоить первого завтрака, - пообещал Джейк  и,  испытывая
настоящее удовольствие, стал насыпать корм другим лошадям на виду у  Атиллы.
Ты испортил мне настроение, - жизнерадостно сообщил он,  глядя,  как  черный
конь сердито встает на дыбы и завистливо косится на чужие кормушки. -  Когда
оно у меня улучшится, я,  может  быть,  накормлю  тебя,  -  Джейк  замолчал,
заметив, что чудесная гнедая лошадка Яна стоит, как-то странно согнув правое
колено и не доставая правым  копытом  до  земли.  -  Эй,  Майка,  -  ласково
заговорил он, похлопав ее по атласному боку, - давай  поглядим,  что  там  у
тебя с копытом.
   Хорошо вышколенная  лошадь,  которая  не  проиграла  ни  одних  скачек  и
получила  звание  чемпиона  на  скачках  в  Хистоне,  не  оказала   никакого
сопротивления, когда Джейк поднял ее копыто и озабоченно склонился над ним.
   - Камень забился,  -  сказал  Джейк  лошади,  которая  навострила  уши  и
внимательно наблюдала за его действиями умными карими глазами. Джейк поискал
взглядом, чем  бы  подцепить  камень,  и  остановил  свой  выбор  на  старой
деревянной рейке. - Думаю, она подойдет, - пробормотал он, поднимая копыто и
ставя его к себе на колено. Он подцепил камень и облокотился на  перекладины
соседнего стойла для большего упора. - Вот так. - Вытащив камень,  он  издал
довольное восклицание и сразу же дикий вскрик боли, так  как  огромные  зубы
вцепились в его тело пониже талии. - Ах ты,  паршивый  мешок  с  костями,  -
заорал Джейк, отскакивая назад, а потом набрасываясь на перекладины стойла в
отчаянной попытке Достать проклятое животное. Но Атилла, прекрасно  понимая,
что  его  ждет  возмездие,  уже  отошел  в  дальний  угол  стойла  и  оттуда
удовлетворенно поглядывал на Джейка. - Ну ничего, я до тебя еще доберусь,  -
пообещал он и потряс для доходчивости кулаком.
   Потирая укушенный зад, Джейк обернулся к Майке и осторожно прислонился  к
стене сарая. Он еще раз проверил копыто, чтобы убедиться, что оно чистое, но
когда он дотронулся до места, где был камень, гнедая болезненно дернулась.
   - Намяло? - сочувственно сказал Джейк. - Ничего удивительного, камень был
большой и острый. Но ведь ты вчера  никак  не  показала,  что  тебе  больно,
продолжил он,  восхищаясь  ее  терпением  и  покладистостью.  Потом  перевел
суровый осуждающий взгляд на Атиллу и повысил голос, чтобы тому  было  лучше
слышно. Конечно, ты ведь у нас настоящая аристократка,  чудесное  терпеливое
животное не то что этот несчастный мул, который  не  достоин  даже  в  одной
конюшне с тобой стоять!
   Если Атиллу и волновало его мнение, то он постарался этого не выдать, чем
окончательно взбесил Джейка. В таком скандальном настроении он и ворвался  в
коттедж.
   Ян сидел за столом, обняв руками чашку с кофе.
   - Доброе утро, - как обычно, приветствовал он Джейка,  будто  не  замечая
его грозно нахмуренного лица.
   - Может, для тебя оно и доброе, только о себе я этого сказать не могу.
   Ночь, можно сказать, провел на улице  и  спал  бок  о  бок  со  скотиной,
которая только и думает, как бы сожрать меня. Он уже успел  с  утра  цапнуть
меня.
   Джейк взял оловянный чайник и стал наливать себе кофе в большую  глиняную
кружку.
   - А твоя лошадь, между  прочим,  хромает!  -  злорадно  сообщил  он  Яну,
который с улыбкой глядел на него. Усмешка Яна тут же испарилась.
   - Что!?
   - Ей забился камень в копыто, и она теперь припадает на левую переднюю.
   Ян вскочил и, отшвырнув в сторону стул, выскочил из коттеджа.
   - Мог бы и не ходить. Так, небольшой синячок, - сказал  после  его  ухода
Джейк, наконец успокаиваясь.

***

   Заканчивая   умываться,   Элизабет   услышала   внизу   мужские   голоса.
Завернувшись  в  тонкое  полотенце,  она  подошла  к  сундукам,  которые  их
нелюбезный хозяин все-таки поднял сегодня утром наверх и оставил  за  дверью
рядом с д