ьную жизнь он не встречал ни  одной
женщины, включая и Рейчел, которую бы не интересовала в  первую  очередь  ее
собственная карьера и то, что он может для этой карьеры сделать.  А  если  к
этому всему добавить многочисленных лжецов и подхалимов, которые встречались
на его пути с момента переезда в Голливуд, то стоило ли удивляться,  что  он
стал циничным, разочарованным и черствым. Нет, подумал Зак, не надо  кривить
душой перед самим собой. Ведь это не правда. А правда заключалась в том, что
уже в восемнадцать лет он  был  достаточно  черствым  и  равнодушным,  чтобы
суметь повернуться спиной не только к собственному прошлому и семье, но даже
к своему имени. Он смог навсегда изгнать это из  своей  памяти,  и  вот  уже
семнадцать лет не только не обсуждать ни с кем, но даже и в  одиночестве  не
позволять себе оглянуться назад. Он  никого  и  никогда  не  пускал  в  свое
прошлое - ни отдел рекламы на студии, заставив их полностью "изобретать" ему
фальшивую биографию, ни любовниц, ни жену. Его настоящее имя, бывшая семья и
все,  связанное  с  ними,  осталось  безвозвратно  похороненным  в   прошлом
семнадцатилетней давности.
   - Зак?
   Его имя в устах Джулии  казалось  каким-то  необычным  и  звучало  как-то
по-особенному.
   - Да?
   - А ведь я почти ничего не знаю о тебе, несмотря на то, что  мы..,  ээ..,
что мы были... - Джулия осеклась, побоявшись употребить слово "любовники".
   Зак  почувствовал  ее  замешательство  и  улыбнулся,  подумав,  что  она,
наверное, подыскивает какое-то особенно меткое  и  подходящее  словечко  для
того, чтобы описать ту совершенно  неконтролируемую  страсть  и  непривычные
чувства, которые теперь связывали их.
   Улыбнувшись, он уткнулся в душистую копну каштановых волос.
   - Что бы ты предпочла -  какое-то  одно  слово  или,  может  быть,  целое
выражение?
   - Если  ты  думаешь,  что  я  затрудняюсь  в  подборе  слов,  ТО  глубоко
заблуждаешься.  Я  проходила  специальный  курс  по  преподаванию   полового
воспитания как в начальной, так и в средней школе.
   - Тогда в чем же дело? - насмешливо поинтересовался Зак.
   Ее  ответ  был  настолько  неожиданным,  что  веселость  Зака   сменилась
трогательной нежностью, от которой у него сжалось горло.
   - Дело в том, - сказала Джулия, тщательно  избегая  его  взгляда,  -  что
классический термин "половая связь" кажется мне не совсем подходящим,  когда
речь идет о чем-то таком.., таком  замечательном,  как  то,  что  происходит
между нами. И таком глубоком. И таком всепоглощающем.
   Закрыв глаза, Зак откинулся на спинку дивана,  пытаясь  хотя  бы  отчасти
разобраться в тех совершенно незнакомых и непонятных чувствах, которые она в
нем вызывала. Несколько мгновений  спустя  он  все-таки  достаточно  овладел
собственным голосом, чтобы сказать:
   - А как насчет слова "любовники".
   - Любовники, - согласилась Джулия. - Да, это именно то,  что  нужно.  Так
вот, я пыталась объяснить, что, несмотря на то что мы  были  любовниками,  я
почти ничего о тебе не знаю.
   - А что бы ты хотела узнать?
   - Ну, для начала хотя бы твое настоящее имя. Захарий Бенедикт - это ведь,
наверное, псевдоним, который ты взял после того, как начал сниматься.
   - Мое имя действительно Захарий. Правда, Бенедикт -  это  не  фамилия,  а
второе имя.  Но  я  поменял  все  документы  официальным  путем,  когда  мне
исполнилось восемнадцать.
   - Правда? - Джулия повернулась и начала пристально разглядывать его. Даже
с закрытыми глазами Зак мог видеть любопытство, написанное на ее лице, и уже
точно знал, какой вопрос будет следующим. Размышляя  об  этом,  он  невольно
вспомнил и другое...
   "Я бы никогда не отказала тебе, Зак".
   "За то, что ты мог даже подумать о том,  что  я  когда-нибудь  смогла  бы
сказать, что ты меня изнасиловал!"
   "Дело в том, что классический  термин  "половая  связь"  кажется  мне  не
совсем подходящим, когда речь идет о чем-то таком.., таком  замечательном...
И таком глубоком. И таком всепоглощающем".
   Голос Джулии прервал его воспоминания:
   - А какая у тебя была фамилия перед тем, как ты ее сменил?
   Этого вопроса он и ожидал. Вопроса, на  который  до  сих  пор  никому  не
удавалось получить ответ.
   - Стенхоуп.
   - Какая красивая фамилия! Зачем же было менять ее? - К своему  удивлению,
Джулия увидела, как напряглось лицо  Зака,  а  в  открывшихся  глазах  снова
появилось суровое и недоброе выражение.
   - Это долгая история, - лаконично ответил он.
   - Понятно, - ответила Джулия, одновременно подумав о том, что эта история
до сих пор ранит его, а потому не стоит ворошить ее сейчас. И она попыталась
отвлечь внимание Зака от всяких омрачающих его настроение воспоминаний:
   - Правда, я очень много знаю о твоем детстве и юности, потому что в  свое
время мои братья были просто влюблены в тебя.
   То, с какой легкостью Джулия подавила совершенно естественное любопытство
по  поводу  "долгой  истории",  мгновенно  растопило  лед,   который   начал
образовываться в душе у Зака при одном упоминании фамилии Стенхоуп.
   - Ну и что же  именно  ты  обо  мне  знаешь?  -  насмешливо  спросил  он,
чувствуя, как к нему возвращается хорошее настроение.
   Будучи довольна тем, как удачно ей удалось сменить  тему,  Джулия  начала
охотно рассказывать:
   - Например, то, что ты был сиротой и всю свою юность провел,  участвуя  в
родео и ловя арканом быков. Что ты жил на ранчо и объезжал лошадей... Что, я
сказала что-нибудь смешное?
   - Очень не хотелось бы разрушать ваши иллюзии, принцесса,  -  ухмыльнулся
Зак, - но все эти истории - не более чем плод больной  фантазии  сотрудников
нашего рекламного отдела. А правда заключается в том, что я с большей охотой
проведу два дня в самом паршивом автобусе, чем два часа  на  спине  у  самой
прекрасной лошади. И если есть на  свете  что-то,  что  я  не  люблю  больше
лошадей, то это коровы. Точнее, быки.
   - Коровы! - прыснула Джулия, и ее  неподдельное  веселье  было  настолько
заразительным, что Зак  окончательно  избавился  от  неожиданно  нахлынувших
мрачных воспоминаний.
   - А как насчет тебя? - шутливо  спросил  он,  потянувшись  за  бокалом  с
бренди. Он понимал, что его вопрос - чисто риторический, но хотел тем  самым
предотвратить неизбежные дальнейшие расспросы с ее стороны.
   - Мэтисон - это твоя настоящая фамилия, или ты ее тоже меняла?
   - До определенного возраста меня звали совсем по-другому.
   - Что?
   Зак был настолько ошарашен, что чуть не поперхнулся.
   - Честно говоря, меня нашли завернутой в полотенце, в картонной  коробке,
которую кто-то вынес на помойку. Дворник отнес меня к себе  домой,  где  его
жена ухаживала за мной  и  отогревала  до  тех  пор,  пока  меня  не  смогли
переправить в больницу. Он  решил,  что  меня  по  этому  поводу  необходимо
назвать в честь его жены, и поэтому я - Джулия.
   - О Господи! - пробормотал Зак, пытаясь скрыть свое потрясение.
   - Мне еще повезло!  Ведь  все  могло  быть  гораздо  хуже.  Зак  был  еще
настолько ошарашен, что даже не уловил смешливой интонации в ее голосе.
   - Еще хуже?
   - Ну конечно. Ведь его жену  могли  звать  Матильда.  Или  Гертруда.  Или
Вильгельмина. Одно время  меня  постоянно  мучили  кошмары,  в  которых  мне
снилось, что меня зовут Вильгельмина.
   И снова Зак  почувствовал  уже  знакомую,  щемящую  боль  в  сердце,  что
случалось каждый раз, когда он видел ее фантастическую улыбку.
   - Но в конце концов все, слава Богу, закончилось благополучно,  -  сказал
он, как бы уговаривая сам себя, хотя и понимал, что это выглядит  нелепо.  -
Тебя ведь удочерили Мэтисоны? - Джулия кивнула, и он продолжал:
   - В таком случае они получили прелестную маленькую крошку, которая  стала
им прекрасной и любимой дочерью.
   - - Не совсем.
   - Что? - переспросил Зак, переставая вообще понимать что бы то ни было.
   - Мэтисоны получили весьма строптивую одиннадцатилетнюю девчонку, которая
до этого уже привыкла к своеобразной жизни в трущобах Чикаго.  При  этом  ее
часто замечали в сомнительных компаниях, где старшие  ребята  и  обучили  ее
некоторым.., ээ.., трюкам. Наверное, - весело  добавила  она,  -  меня  даже
ожидала в своем роде выдающаяся карьера. - Джулия вытянула руку и пошевелила
длинными изящными пальцами. - У меня были замечательные руки. Очень ловкие.
   - Ты воровала?
   - Да, меня впервые арестовали в одиннадцать лет.
   - За воровство? - спросил Зак, не веря собственным ушам.
   -  Конечно,  нет,  -  возмущенно  ответила  она,   явно   задетая   таким
предположением. - Я  была  мастером  своего  дела.  Мне  повесили  статью  о
бродяжничестве.
   Услышав последнюю фразу, особенно с характерным словечком "повесили", Зак
на некоторое время совершенно лишился  дара  речи.  Но  его  исключительное,
чрезвычайно развитое воображение, то самое, которое  помогло  сделать  такую
блестящую карьеру в кино, уже взялось за работу, и он увидел  Джулию  такой,
какой она была подростком, шляясь по улицам Чикаго. Маленькая,  очень  худая
и, наверное, бледная от  недоедания..,  на  замурзанном  лице  беспризорника
сияют  огромные,  не  правдоподобно   синие   глаза..,   упрямо   вздернутый
подбородок.., короткие темные волосы, грязные  и  спутанные..,  взбалмошный,
заводной характер.
   Девочка, готовая в любую минуту вступить в борьбу с  окружающим  жестоким
миром...
   Готовая понять и принять беглого заключенного...
   Готовая стать на его сторону и поддерживать его,  отказавшись  от  всего,
что ей удалось достичь за эти годы, только потому, что она искренне поверила
ему...
   Испытывая какую-то  непонятную  смесь  нежности,  изумления  и  почему-то
смеха, Зак наконец отвлекся от  собственных  мыслей  и  сказал  извиняющимся
тоном:
   - Кажется, я слишком дал волю воображению.
   - Я в этом даже не сомневаюсь, - загадочно улыбнулась Джулия.
   - А чем именно  ты  занималась,  когда  тебя  арестовали?  Джулия  как-то
странно посмотрела на него. Ее явно что-то забавляло:
   - Несколько  ребят  постарше  показывали  мне  одну  маленькую  хитрость,
которая могла бы мне весьма пригодиться после встречи с тобой. Правда, когда
я пыталась вчера проделать то же самое с "блейзером", то  так  и  не  смогла
вспомнить, куда именно что подсоединять.
   - То есть? - недоуменно переспросил Зак, абсолютно не понимая, о чем идет
речь.
   - Вчера я пыталась завести "блейзер" без ключа зажигания.
   Зак рассмеялся таким открытым,  веселым  смехом,  каким  не  смеялся  уже
давно. И прежде чем Джулия успела отреагировать, он еще крепче притянул ее к
себе и зарылся смеющимся лицом в густую гриву каштановых волос.
   - О Господи, - прошептал он после  того,  как  приступ  смеха  прошел,  -
наверное, только я мог ухитриться похитить дочку священника, которая к  тому
же еще и умеет угонять машины.
   - Я уверена, что и вчера у  меня  бы  все  получилось,  если  бы  мне  не
приходилось каждые две минуты все бросать и появляться у тебя на  глазах,  -
обиженно добавила Джулия, что вызвало у Зака лишь новый приступ смеха.
   - О Боже! - внезапно воскликнула она, явно осененная какой-то  мыслью.  -
Вместо того чтобы возиться с зажиганием, мне нужно было просто обшарить твои
карманы!
   Очередной приступ хохота заглушил ее последние слова.
   - Если бы я только знала, что ты  держишь  эти  ключи  в  кармане!  Я  бы
достала их так, что ты даже не успел бы ничего  сообразить.  -  Джулия  была
очень рада, что ей удалось  развеселить  Зака,  но  как  только  он  наконец
перестал смеяться, она прижалась к нему и спросила:
   - А ты? Теперь твоя очередь. Где же ты на самом деле провел детство, если
не на ранчо?
   Зак оторвался от душистых волос Джулии и, взяв за  подбородок,  приподнял
ее лицо.
   - В Риджмонте, штат Пенсильвания.
   - И? - подсказала Джулия, подталкиваемая странным ощущением, что ответ на
этот вопрос почему-то чрезвычайно важен для него.
   - Ив этом самом Риджмонте семейство Стенхоупов уже почти столетие владеет
большой промышленной компанией, без которой вряд  ли  смог  бы  существовать
этот городок.
   - Так ты был богат! - воскликнула Джулия, не скрывая своего  негодования.
- И все эти истории о твоем сиротском детстве и участии в родео - всего лишь
чьи-то дешевые, лживые выдумки. А мои браться верили во всю эту чепуху!
   - Прошу прощения за то, что невольно ввел в заблуждение твоих братьев,  -
сказал Зак, откровенно забавляясь ее непритворным возмущением, - но  дело  в
том, что я обычно знакомился с продукцией нашего  рекламного  отдела  уже  в
готовом виде - а именно в журналах и газетах, когда  было  поздно  поднимать
шум и возмущаться очередной не правдоподобной историей.  Кроме  того,  в  то
время я и не мог себе этого позволить. Ведь после того, как я в восемнадцать
лет покинул Риджмонт, мне пришлось самому зарабатывать себе на хлеб.
   Джулии очень хотелось спросить о причине, по которой  он  покинул  родной
город, но она решила не торопить события.
   - А у тебя есть братья и сестры?
   - У меня были два брата и сестра.
   - Почему ты говоришь "были"?
   - По целому ряду причин, - вздохнул Зак, попытавшись откинуться на спинку
дивана, но тотчас же почувствовал, как  беспокойно  зашевелилась  Джулия,  и
вновь вернулся в прежнее положение.
   - Если ты  почему-либо  не  хочешь  об  этом  говорить,  -  сказала  она,
моментально уловив перемену в его настроении, - то не нужно. Давай поговорим
о чем-нибудь другом.
   Зак понимал, что обязательно расскажет ей обо всем, хотя и  не  испытывал
никакого желания анализировать те мириады  чувств,  которые  заставляли  его
сделать это. Ведь у него никогда не возникало потребности отвечать на те  же
самые вопросы, когда их задавала Рейчел. Правда, он никогда  не  доверял  ни
ей, ни кому-нибудь другому самое сокровенное, то, что рано или поздно  могло
быть использовано против него. Но Джулия уже столько для него  сделала,  что
он просто обязан был ответить на все  ее  вопросы.  Покрепче  обняв  ее,  он
заговорил:
   - Я никогда не рассказывал  об  этом  ни  одной  живой  душе.  Хотя,  Бог
свидетель, меня просили тысячи раз.  Правда,  эта  история  не  такая  уж  и
интересная, и если я избегал всяких разговоров о ней, то только потому,  что
она чрезвычайно неприятна для меня, и потому, что трудно рассказывать о  чем
бы то ни было после семнадцатилетнего молчания.
   Заинтригованная и польщенная, Джулия молча ждала продолжения.
   - Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне  было  десять  лет,  -
начал Зак, - и поэтому всех нас - меня, двоих братьев и сестру - воспитывали
родители отца. Хотя "воспитывали" - слишком громко  сказано.  Большую  часть
времени мы проводили в закрытых цветных школах.  Мы  все  были  погодками  -
Джастин, самый старший, потом я, потом Элизабет и Алекс.  Джастин  был...  -
Зак  запнулся,  тщетно  пытаясь  подыскать  наиболее  подходящее  слово  для
описания брата. - Он был очень хорошим. И в отличие от  большинства  старших
братьев охотно таскал меня повсюду за собой. Он был..,  добрым.  Чутким.  Он
покончил с собой, когда ему было восемнадцать.
   То, что рассказал Зак,  было  настолько  ужасно,  что  Джулия  не  смогла
сдержать невольно вырвавшего возгласа:
   - О Боже! Но почему?
   Прежде чем ответить, Зак сделал глубокий вдох, как бы собираясь с силами.
   - Он был голубым. Этого никто не знал. Кроме меня. Он  рассказал  мне  об
этом за час до того, как застрелился.
   Наступило непродолжительное молчание, которое первой нарушила Джулия:
   - Но неужели он не мог поговорить с кем-то, выговориться, облегчить душу,
попросить поддержки У семьи?
   Зак горько засмеялся.
   - Моя бабушка - в девичестве Гаррисон, а  эта  семейка  всегда  гордилась
необычайно  высокими  моральными  устоями,  считая  при  этом  своим  долгом
навязывать их также и всем окружающим. Они бы  сочли  Джастина  извращенцем,
моральным уродом и  публично  отреклись  от  него,  если  бы  он  тотчас  не
покаялся.  С  другой  стороны,  они  были  их  полной  противоположностью  -
безрассудные, безответственные, обаятельные  и  очень  слабые.  Но  наиболее
выдающейся чертой, передающейся  из  поколения  в  поколение  всем  мужчинам
семейства Стенхоуп, была их непомерная любовь к женскому полу. Всегда. Об их
распутстве ходили  легенды,  но  самое  интересное,  что  они  этим  страшно
гордились. Мой дедушка, естественно, не являлся исключением. Я  уверен,  что
даже семейству Кеннеди  нечего  делать  рядом  со  Стенхоупами  в  том,  что
касается женщин. Постараюсь привести тебе наиболее безобидный пример.  Когда
кому-нибудь из нас исполнялось  двенадцать,  дедушка  в  виде  своеобразного
подарка приглашал проститутку и устраивал  небольшой  интимный  ужин,  после
которого гостья поднималась в спальню именинника.
   - А что обо всем этом думала бабушка? - поинтересовалась Джулия, даже  не
пытаясь скрыть своего отвращения. - Где она была в это время?
   - Моя бабушка, естественно, была где-то в доме,  но,  прекрасно  понимая,
что не может ничего изменить или предотвратить, предпочитала делать вид, что
ничего не замечает. Точно так же она относилась  и  к  бесконечным  любовным
похождениям своего мужа. - Зак умолк, и Джулия подумала, что  он  больше  не
собирается продолжать свой рассказ. Но она ошиблась.
   - Мой дедушка  умер  через  год  после  Джастина  и  даже  своей  смертью
ухитрился нанести последний болезненный удар по гордости жены.  Он  погиб  в
авиакатастрофе,  направляясь  в  Мексику  в  компании  молодой  манекенщицы.
Гаррисоны были владельцами единственной риджмонтской газеты, и поэтому  туда
не просочился этот пикантный факт, но все  их  усилия  все  равно  оказались
тщетными, потому что эта история еще  долго  обсасывалась  во  всех  крупных
газетах штата и по телевидению.
   - Но почему он просто  не  развелся,  раз  уж  жена  была  ему  настолько
безразлична?
   - Я задал своему деду тот же самый вопрос незадолго до его смерти,  перед
тем как отправиться в Иель. Мы вдвоем отмечали мое поступление в университет
и крепко напились в его кабинете. Может быть,  именно  потому,  что  он  был
пьян, он не послал меня куда подальше с моими расспросами, а сказал правду.
   Зак потянулся за своим бокалом и залпом проглотил остаток бренди, как  бы
пытаясь смыть неприятный  привкус  во  рту,  который  появился  после  этого
рассказа.
   - Ну и что же он тебе сказал? - спросила Джулия, когда  молчание  слишком
затянулось.
   Зак посмотрел на нее так, как будто совсем забыл о ее присутствии.
   -  Он  сказал  мне,  что  бабушка  -  единственная  женщина,  которую  он
когда-либо любил. Все думали, что он женился  по  расчету,  для  того  чтобы
приобщить деньги Гаррисонов к тому, что осталось от его собственного, быстро
тающего состояния. Тем более что моя бабка была далеко не красавицей. Но  во
время того разговора дед сказал мне, что это не правда, и я ему верю. Да и с
возрастом она не подурнела, а скорее наоборот - приобрела то,  что  называют
аристократической внешностью, и стала очень интересной женщиной.
   Зак снова замолчал, но теперь Джулия не собиралась отставать от него.
   - А почему ты ему поверил? - спросила  она  все  с  тем  же  нескрываемым
отвращением. - Ведь если бы он ее любил, то никогда  бы  не  стал  изменять,
особенно таким образом.
   Губы Зака скривились в сардонической усмешке.
   - Чтобы понять это, нужно знать мою бабку. Никто не  мог  соответствовать
ее утрированным понятиям о чести  и  порядочности,  не  говоря  уже  о  моем
разгильдяе деде. И он это знал. Он рассказал мне о том, что прекратил всякие
попытки вскоре после  свадьбы.  Единственным  из  всех  внуков,  который  не
вызывал у моей бабки скрытого раздражения, был  Джастин.  Она  обожала  его.
Понимаешь, - объяснил он, невольно  улыбаясь  собственным  воспоминаниям,  -
Джастин был единственным из всех нас, который  внешне  пошел  в  ее  породу.
Светловолосый, невысокий и вообще очень походил на ее отца.  Все  ос