уры с вытянутыми руками.
   - Поднимите руку, чтобы я знала, что это вы, - попросила  она.  Элизабет,
зная пугливую натуру своей горничной, немедленно подчинилась и подняла руку.
   Это  успокоило  Берту,  однако  Элизабет  тут  же  споткнулась  об  узкую
ребристую стойку с мраморным бюстом и вместе с ней стала падать.
   - Боже милостивый! -  вскрикнула  Элизабет,  хватаясь  за  стойку,  чтобы
удержать ее. - Берта! Ну сколько можно  стоять?  Сейчас  не  время  пугаться
темноты. Помоги мне, пожалуйста. Я на что-то налетела, кажется, это бюст  на
подставке, и не могу  отпустить  его,  пока  не  увижу,  как  его  правильно
поставить.
   Здесь есть шторы, прямо рядом со мной. Иди на мой голос и открой их.  Как
только ты это сделаешь, здесь станет так же светло, как на улице.
   - Иду, миледи, - храбро ответила Берта, и Элизабет облегченно  вздохнула.
Я нашла их, - раздался тихий возглас несколько минут спустя. - Ой,  а  какие
тяжелые, прямо не  сдвинешь.  -  Берта  потянула  за  одну  штору,  потом  с
удвоенной силой дернула вторую и повернулась, чтобы разглядеть комнату.
   - Ну наконец-то светло! - вздохнула Элизабет. Яркий дневной  свет  ударил
ей прямо в лицо, мгновенно ослепив. - Так  намного  лучше,  -  сказала  она,
часто моргая. Она уже собралась поставить на место бюст,  как  громкий  крик
Берты остановил ее.
   - Силы святые, спасите нас!
   Бережно прижав к груди хрупкий бюст, Элизабет резко  повернулась.  Глазам
ее предстала самая  поразительная  комната,  какую  она  когда-либо  видела.
Вопервых, присутствовали только  красный  и  золотой  цвета.  Во-вторых,  ее
поразили  шесть  огромных  золотых  купидонов,  нависавших  над   гигантской
кроватью. Одной рукой купидоны сжимали концы  пурпурного  полога,  в  другой
держали лук со стрелами. Изголовье кровати было также  украшено  купидонами.
Глаза Элизабет расширились - сначала от удивления,  потом  от  подступившего
смеха.
   - Берта, - фыркнула она, - ты только посмотри, куда мы попали!
   Зачарованная этим золотым кошмаром, Элизабет  сделала  медленный  поворот
вокруг себя. Над камином висела картина в  позолоченной  раме,  изображающая
женщину, единственным одеянием которой был лоскут красного шелка, обмотанный
вокруг бедер. Элизабет быстро отвела взгляд от ее шокирующей наготы и  снова
наткнулась на целую  армию  купидонов  -  упитанные  позолоченные  мальчишки
заполонили каминную полку  и  прикроватные  столики,  столпились  кучкой  на
канделябре у кровати, в одном из двенадцати рожков которого сиротливо горела
свеча, зажженная лакеем, и в изобилии облепили громадное зеркало.
   - Это... это... -  бормотала  Берта,  глаза  которой  стали  величиной  с
блюдца, - у меня просто нет слов, - сдалась она  наконец,  но  Элизабет  уже
оправилась от первичного шока и пришла ей на помощь.
   - Что-то  невообразимое,  да?  -  подсказала  она.  -  Не-невероятное?  -
Элизабет больше не могла сдерживаться, и плечи ее затряслись от хохота.
   Берта издала странный сдавленный звук и тоже зашлась  от  смеха.  В  этом
бурном веселье сказалось напряжение, в котором они находились все  последние
дни, и женщины с радостью позволили себе немного расслабиться. Они сгибались
пополам, и слезы  текли  у  них  по  щекам.  Берта  собралась  утереть  лицо
фартуком, но, не обнаружив его, вспомнила свое  новое  важное  положение  и,
достав из рукава носовой платок, аккуратно промокнула уголки глаз.  Элизабет
все еще прижимала к груди мраморный бюст и досмеялась до  того,  что  у  нее
заболел живот. Обе они так увлеклись, что не замечали  вошедшего  в  спальню
хозяина дома до тех пор, пока не услышали его радостный голос:
   - Леди Элизабет, леди Берта!
   Берта испуганно ойкнула и быстро утерла нос платком.  Элизабет  взглянула
на облаченного в атлас мужчину, который  и  сам  напоминал  так  любимых  им
купидонов, и грубая реальность ее положения вновь  предстала  перед  ней  со
всей ясностью.
   Его появление как холодный душ мгновенно отрезвило ее, и смех замер у нее
на устах. Она вперила глаза в пол, прокручивая в уме  свой  план  и  пытаясь
внушить себе уверенность в реальность его выполнения. План должен сработать,
потому что,  если  у  нее  ничего  не  получится,  этот  стареющий  любитель
купидонов может стать ее мужем.
   - Мои дорогие, дорогие  леди,  -  заворковал  сэр  Фрэнсис,  стремительно
двигаясь им навстречу, - ах, какой приятный долгожданный сюрприз!  -  Этикет
требовал, чтобы он сперва поздоровался с более старшей  леди,  и  потому  он
повернулся к Берте. Сэр Фрэнсис взял потную руку  Берты  и  прижался  к  ней
губами.
   - Позвольте представиться. Сэр Фрэнсис Белховен.
   Леди Берта присела, глядя на него  расширившимися  от  страха  глазами  и
продолжая прижимать к лицу платок. К его несказанному удивлению, она  ничего
не ответила - не сказала, как ей приятно с ним познакомиться, не  справилась
о здоровье. Вместо этого она снова присела. И еще раз.
   - В этом нет нужды, - сказал  он,  скрывая  растерянность  за  чрезмерной
веселостью, - я всего лишь рыцарь, не герцог и даже не граф.
   Леди Берта присела еще раз, и Элизабет резко ткнула ее локтем в бок.
   - Как жизнь?  -  наконец  разомкнула  уста  полнотелая  "леди".  Элизабет
предприняла слабую попытку оправдать поведение Берты.
   - Моя тетя немножко... э-э-э... застенчива с  незнакомыми,  -  произнесла
она еле слышно.
   При звуках  тихого  музыкального  голоса  Элизабет  Кэмерон  кровь  снова
заиграла в жилах сэра Фрэнсиса. Он нетерпеливо повернулся  к  своей  будущей
невесте и тут заметил, что это его бюст она  прижимает  к  своей  груди  так
бережно и с такой любовью. Он не мог сдержать  удовольствия  при  виде  этой
картины.
   - Я знал, что именно  так  все  между  нами  и  будет-без  притворства  и
девичьей  стыдливости,  -  с  сияющим   лицом   объявил   он,   не   замечая
настороженного взгляда Элизабет, и взял из ее рук бюст. - Но, любовь моя,  к
чему ласкать холодный камень, в то время как перед вами я сам, так  сказать,
во плоти.
   Элизабет онемела от подобного  предложения  и  молча  наблюдала,  как  он
поставил бюст на место и выжидательно повернулся к ней, словно надеясь  -  а
он действительно надеялся, - что она сейчас подойдет к нему  и  прижмет  его
лысеющую голову к своей груди. Ее ум отказывался работать в такой ситуации.
   - Я... я хотела попросить вас об услуге, сэр Фрэнсис,  -  вдруг  выпалила
она.
   - Все, что угодно, моя дорогая, - осипшим голосом проворковал он.
   - Я бы хотела отдохнуть перед ужином. Он отступил с разочарованным видом,
но потом вспомнил о приличиях и нехотя кивнул.
   - Мы здесь ужинаем в половине девятого.
   И тут сэр Фрэнсис  впервые  как  следует  разглядел  ее.  Воспоминания  о
прелестном лице и еще  более  прелестном  теле  Элизабет  Камерон  были  так
сильны, что до сих  пор  он  видел  перед  собой  только  ту,  прежнюю  леди
Элизабет. Теперь же он наконец заметил темное некрасивое  платье  и  строгую
прическу, скрывающую пышность волос. Взгляд его упал на висевший на  ее  шее
железный крест, и он в ужасе отпрянул.
   - О-о... и еще, моя дорогая, у меня сегодня будет несколько гостей, -  он
выразительно посмотрел на  ее  платье,  -  думаю,  вам  следует  это  знать,
поскольку вы наверняка захотите одеться соответствующим образом.
   Элизабет снесла это оскорбление, пребывая все в том же полупарализованном
состоянии, в которое впала при его появлении.  Только  когда  дверь  за  ним
захлопнулась, она нашла наконец в себе силы пошевелиться.
   - Берта, - сказала она, падая на стул, - ну что ты расприседалась! Так он
догадается, что ты горничная, еще раньше, чем начнется ужин! И мы никогда не
выпутаемся.
   - Ну, знаете ли! - возмущенно воскликнула обиженная Берта. - Я по крайней
мере не прижимала к груди его голову!
   - Ну ладно, будем надеяться, в  следующий  раз  у  нас  получится  лучше,
Элизабет бросила извиняющийся взгляд через плечо,  и  надежда  в  ее  голосе
сменилось решимостью. - Мы просто обязаны постараться.  Завтра  нас  уже  не
должно здесь быть. Самое позднее - послезавтра.
   - Дворецкий пялился на мою грудь, - пожаловалась Берта. -Я видела!
   Элизабет безрадостно усмехнулась.
   - А лакей  пялился  на  мою.  В  этом  доме  ни  одна  женщина  не  может
чувствовать себя в  безопасности.  Ну  ничего.  Может  быть,  нам  сейчас  и
страшновато, но это нормальный страх актера перед выступлением.  Мы  ведь  с
тобой новички, сегодня наше первое выступление. И мы сыграем  свою  роль  на
"отлично". Вот увидишь. Чего бы мне это ни стоило, я справлюсь.
   Когда Элизабет наконец появилась в столовой, ее ждали уже два  часа.  Как
минимум.
   - Силы небесные, как вы задержались,  дорогая!  -  приветствовал  ее  сэр
Фрэнсис, отодвигая свой стул и кидаясь к дверям, где остановилась  Элизабет,
собираясь с силами перед выходом на  сцену.  -  Проходите,  познакомьтесь  с
моими гостями, - сказал  он,  разочарованно  отмечая  ее  убогое  одеяние  и
строгую прическу. - Мы последовали совету, содержавшемуся в вашей записке, и
начали ужин без вас. Что вас так задержало?
   - Молитва, - коротко ответила Элизабет, заставив себя смотреть ему  прямо
в глаза.
   Сэр Фрэнсис сумел сдержать  удивление  и  представил  ее  гостям  -  двум
джентльменам, походившим на него как братья-близнецы, и  двум  женщинам  лет
тридцати пяти в шокирующе декольтированных платьях. Элизабет впервые видела,
чтобы женщины так обнажались на людях. Чувствуя на себе насмешливые  взгляды
этих дам, Элизабет взяла кусочек холодного мяса,  чтобы  немного  приглушить
голод.
   - Должна сказать, такого необычного  ансамбля,  как  на  вас,  я  еще  не
видела, - заметила одна из дам, которую представили как  Элоизу.  -  Что,  в
ваших местах принято одеваться так... просто?
   Элизабет откусила небольшой кусочек.
   - Не совсем. Я не одобряю  красивых  нарядов.  -  Она  с  невинным  видом
повернулась к сэру Фрэнсису. - И потом, платья так дороги. Я считаю, что это
неразумная трата денег.
   Сэр  Фрэнсис  почувствовал  вдруг  желание  согласиться,  тем  более  что
надеялся большую часть времени видеть ее раздетой.
   - Очень здравая мысль! - горячо  поддержал  он  Элизабет,  неодобрительно
глядя на двух других дам. - Нет никакого смысла тратить деньги на платья.
   Вообще нет смысла тратить деньги.
   - В точности мои мысли, - кивая, подхватила Элизабет. - Каждый выгаданный
шиллинг я предпочитаю отдать на благотворительность.
   - Отдать? - тихо зарычал он, приподнимаясь со стула.
   Потом заставил себя сесть на место и еще раз обдумать решение жениться на
этой  женщине.  Конечно,  она  красива  -   черты   ее   лица   окончательно
сформировались за эти полтора года,  и  даже  черная  вуаль  и  стянутые  на
затылке волосы не могли умалить сияния ее зеленых глаз с длинными  загнутыми
ресницами. Под глазами у нее появились темные круги, которых он  не  заметил
днем. Но какой она  стала  серьезной  и  строгой!  Правда,  приданое  у  нее
хорошее, а ее тело под этой бесформенной черной хламидой... жаль, что совсем
не видно форм. Может быть, и оно тоже изменилось за прошедшее время, и не  в
лучшую сторону.
   - Я надеялся, дорогая, - сказал сэр Фрэнсис, накрывая  ее  руку  своей  и
нежно сжимая, - что вы  не  оставите  без  внимания  мой  намек  и  наденете
что-нибудь другое сегодня вечером.
   - Но это все, что я  привезла  с  собой,  -  с  невинным  видом  ответила
Элизабет.
   - Это все? - изумился он. - Н-но я сам видел, как мой лакей поднял к  вам
наверх несколько чемоданов.
   - Это багаж моей тети, из  этих  чемоданов  только  один  мой,  -  быстро
среагировала  она  и,  предвидя,  каким  будет   следующий   вопрос,   стала
лихорадочно придумывать ответ на него.
   - В самом деле? -  Он  продолжал  смотреть  на  ее  платье  с  величайшим
неудовольствием, после чего задал именно тот вопрос, которого она ждала:
   - А что же, позвольте спросить,  находится  в  вашем  чемодане,  если  не
платья?
   На Элизабет снизошло вдохновение, и она улыбнулась сияющей улыбкой.
   - Нечто очень ценное. Я бы назвала это даже бесценным.
   Все глаза за столом  обратились  в  ее  сторону,  с  любопытством  ожидая
продолжения.
   - Ну же, не заставляйте нас гадать, дорогая, - попросил  сэр  Фрэнсис.  -
Что там?
   - Мощи святого Якоба.
   Леди Элоиза и леди Мортанд в унисон  застонали,  сэр  Уильям  захлебнулся
вином, а сэр Фрэнсис в ужасе ловил ртом воздух. Однако это был еще не конец.
   Основной удар  Элизабет  приберегла  к  концу  ужина.  Когда  все  начали
подниматься со своих мест, она  заставила  их  сесть  обратно  и  произнести
благодарственную молитву Господу. Воздев руки к небу, Элизабет с безыскусным
изяществом произнесла небольшую обличительную тираду  о  плотских  грехах  и
невоздержанности, но затем вдруг решила развить эту тему и  грозным  голосом
стала призывать силы небесные  предать  всех  идущих  путем  греха  страшным
адским мучениям, живописуя их с ужасающими подробностями, почерпнутыми ею из
мифологии, поверхностного просматривания религиозных книг и ее  собственного
буйного  воображения.  В  конце  представления  она  потупила  глаза  и  уже
совершенно искренне помолилась про  себя,  чтобы  этот  спектакль  помог  ей
избежать несчастного замужества.  Если  даже  такая  великолепная  сцена  не
произвела нужного эффекта, подумала Элизабет, то вряд ли она сможет  сделать
что-то большее - сегодня вечером она выложилась целиком.
   Но этого оказалось достаточно. После ужина сэр  Фрэнсис  проводил  ее  до
спальни и одновременно с пожеланием доброй ночи высказал предположение,  что
они вряд ли подойдут друг другу. Скорее, совсем не подойдут.
   Элизабет и Берта отбыли на рассвете, за час до  того,  как  встали  слуги
сэра Фрэнсиса. Завернувшись в теплый халат, сэр  Фрэнсис  наблюдал  из  окна
спальни, как кучер подсаживает Элизабет в карету. Он уже хотел  отвернуться,
как вдруг порыв ветра взметнул  юбки  Элизабет,  явив  взору  сэра  Фрэнсиса
длинную, безупречной формы  ногу.  Карета  стала  разворачиваться,  и  в  ее
открытом окне он увидел, как Элизабет со смехом вытащила из волос шпильки  и
тряхнула головой.
   Ветер  взметнул  золотые  пряди,  не  дав  сэру  Фрэнсису   как   следует
рассмотреть ее лицо, через несколько секунд карета  скрылась  из  виду.  Сэр
Фрэнсис остался стоять у окна, задумчиво кусая губы.

Глава 10

   Загородное поместье лорда Джона Марчмэна, графа  Кэнфордского,  настолько
поразило Элизабет своей  вольной  естественной  красотой,  не  изуродованной
никакими планировками и "улучшениями", что она на какое-то  время  забыла  о
цели своего визита и бездумно любовалась окрестностями из окна кареты. Дом в
размашистом стиле эпохи Тюдоров, наполовину деревянный поражал  воображение,
но еще  больше  Элизабет  была  очарована  окружающими  его  землями.  Через
раскинувшийся перед домом парк пробегал быстрый ручей, в  котором  полоскали
свои ветви  плакучие  ивы,  дальше  начинались  заросли  цветущей  одичавшей
сирени, бледные кисти которой переплетались с голубым  водосбором  и  дикими
лилиями.
   Еще прежде чем карета окончательно остановилась у порога, парадная  дверь
дома распахнулась, и на крыльцо вышел высокий плотный мужчина.
   - Похоже, здесь нас ожидают с  большим  нетерпением,  чем  на  предыдущей
стоянке,  -  решительным  тоном  сказала  Элизабет  и   натянула   перчатки,
приготовившись храбро встретить  следующее  препятствие  на  пути  к  своему
счастью и независимости и устранить его.
   Дверь кареты открылась с такой силой, будто ее хотели сорвать с петель, и
мужественного вида человек заглянул внутрь.
   -  Леди  Элизабет!  -  расплылся  в   улыбке   лорд   Марчмэн.   Элизабет
засомневалась, следует ли отнести его яркий румянец на свой счет или на счет
обильной выпивки. - Какой долгожданный Сюрприз! - и затем,  видимо,  осознав
нелепость этого слова, поспешно  поправился.  -  Долгожданное  удовольствие,
конечно же! А сюрприз - это ваш ранний приезд.
   Элизабет  безжалостно  подавила   в   себе   желание   вывести   его   из
замешательства, а вместе с  ним  и  мысль,  что  он,  возможно,  не  так  уж
неприемлем в качестве мужа.
   - Надеюсь, мы не причинили вам этим слишком много  неудобств,  -  сказала
она.
   - Нет, не слишком. То есть, - опять поправился он, глядя  в  ее  огромные
глаза и чувствуя, что утопает в них, - совсем никаких неудобств.
   Элизабет улыбнулась.
   - Тетя Берта, - представила  она  свою  спутницу  и  позволила  радушному
хозяину проводить их в дом, слыша  за  собой  удовлетворенный  шепот  Берты:
"По-моему, он волнуется не меньше меня".
   Внутреннее убранство  дома  было  неинтересным  и  после  улицы  казалось
довольно мрачным. Проходя по комнатам,  Элизабет  отметила,  что  почти  вся
мебель обтянута кожей, когда-то, должно быть, имевшей бордовый и  коричневый
цвет. Лорд Марчмэн, с надеждой  приглядывавшийся  к  ней,  проследил  за  ее
взглядом и вдруг тоже увидел свой дом как будто  со  стороны.  Он  попытался
объяснить ей необычность меблировки, но сделал это довольно неуклюже.
   - Этому дому требуется женская рука. Я ведь старый холостяк,  знаете  ли,
как и мой отец.
   - Ну и ну! - воскликнула Берта, пораженная столь явным признанием, что он
является незаконнорожденным ребенком.
   - Нет, я не хотел сказать, что мой отец никогда не был женат, заторопился
внести ясность лорд Марчмэн. - Просто я хотел сказать... - он  начал  нервно
теребить свой шейный платок, словно тот душил его,  -  ...моя  мать  умерла,
когда я был еще совсем маленьким, и с тех пор отец уже больше не женился. Мы
жили с ним здесь вдвоем.
   На стыке двух залов и лестницы лорд Марчмэн остановился  и  повернулся  к
Берте и Элизабет:
   - Может быть, вы хотите перекусить? Или предпочитаете сначала отдохнуть?
   Элизабет хотелось отдохнуть, к тому же она собиралась  как  можно  меньше
времени проводить в обществе этого человека.
   - Сначала мы отдохнем, если не возражаете.
   - Ну в таком случае, - он сделал приглашающий жест  в  сторону  лестницы,
идемте.
   Берта сочла это приглашение свидетельством того, что он ничуть  не  лучше
сэра Фрэнсиса, и пришла в страшное негодование.
   - А теперь извольте выслушать меня, милорд! Я сама укладываю ее в постель
вот уже двадцать с лишним лет и не нуждаюсь в помощи вам подобных!  -  После
этого великолепного выпада Берта  вдруг  вспомнила  о  своем  действительном
положении и  испортила  весь  эффект  дурацким  приседанием  и  почтительным
шепотом:
   - Если не возражаете, милорд.
   - Возражаю? Да нет, я... - до Джона Марчмэна наконец дошло, что она имеет
в виду, и он покраснел до корней волос.  -  Я  только  хотел  показать  вам,
как... начал он, потом откинул голову и на мгновение закрыл глаза, проклиная
свой язык, - как найти дорогу в  ваши  комнаты,  -  закончил  он  наконец  с
глубоким вздохом облегчения.
   Элизабет в душе была тронута его сердечным приемом и неловкостью, и  будь
ее положение не столь угрожающим, непременно отступила бы от своего плана  и
постаралась его успокоить.

***

   С трудом открыв глаза, Элизабет перекатилась  на  спину.  Солнечные  лучи
затопили всю комнату, и слабая улыбка тронула  кончики  ее  губ,  когда  она
сладко потянулась и вспомнила вчерашний вечер. За ужином  лорд  Марчмэн  был
все таким же внимательным и неловким, как и по  приезде,  и  так  же  сильно
старался понравиться.
   В комнату вломилась Берта, умудрявшаяся смахивать  на  горничную  даже  в
элегантном терракотовом платье.
   - Этот человек не может сказать и двух слов, чтобы не забыть их значения,
- с типичным высокомерием прислуги высказалась она.  Очевидно,  она  решила,
что раз уж ей позволили общаться с господами, то обязаны предоставить  в  ее
распоряжение только самых лучших.
   - Мне кажется, он боится нас, - ответила Элизабет, выбираясь из  постели.
Сколько сейчас времени? Он хотел, чтобы я  в  семь  часов  пошла