она  отхлебнула  вина   из   бокала,
принесенного на подносе одним из лакеев, и пошла поздороваться с  фермерами,
которые привезли ее когда-то в Уэйкфилд.
   Когда она отошла, Майк Фаррел повернулся к Джейсону и тихо сказал:
   - Мне она понравилась с первого взгляда, когда я увидел, как она целовала
тебя в карете. Но когда она напустила на  себя  такую  важность  и  смотрела
пустым взглядом, будто сквозь меня, я с ужасом  подумал,  что  ты  облюбовал
себе еще одну надменную суку вроде Мелиссы.
   Джейсон  наблюдал,  как  Виктория  дружелюбно  общалась   со   смущенными
фермерами, которые после беседы с ней почувствовали себя как дома.
   - Понимаешь, Майк, в ней есть что угодно, но только  не  высокомерие.  Ее
пес наполовину волк, а она - наполовину робкая маленькая девочка. Мои  слуги
в ней души не чают, Чарльз обожает ее, а каждый  лондонский  щеголь  спит  и
видит, что она влюблена в него.
   - Включая тебя? - многозначительно улыбнулся Майк Фаррел.
   Джейсон смотрел, как Виктория осушила свой бокал и взяла  еще  один.  Она
смогла выдержать обряд венчания сегодня утром лишь потому,  что  представила
себе на месте жениха Эндрю, и, несмотря на это, она чуть не  бросила  его  у
алтаря на глазах восьмисот гостей.  До  сих  пор  она  позволяла  себе  лишь
пригубить чуть-чуть вина, а сейчас взялась  уже  за  второй  бокал.  Джейсон
понял: его жена пытается таким образом заглушить свое отвращение к тому, что
должно между ними произойти сегодня ночью.
   - Я бы не сказал, что ты выглядишь как  счастливейший  из  новоиспеченных
мужей, - заметил Майк, обратив внимание на задумчивый вид друга.
   - Никогда не был  более  счастлив,  -  горько  ответил  Джейсон  и  пошел
встречать гостей, имен которых  не  знал,  с  тем  чтобы  иметь  возможность
представить их  женщине,  которая  боялась  стать  его  женой.  Он  выполнял
обязанности гостеприимного хозяина и играл роль счастливого  молодого  мужа,
ежеминутно вспоминая, как она чуть не убежала от него,  при  всех,  в  самый
последний момент.
   Это воспоминание было обжигающе болезненным и унизительным, и  ему  никак
не удавалось выбросить его из головы.
   В  такт  музыке  подмигивали  звезды,  когда  Джейсон   стоял   на   краю
танцевальной площадки и смотрел, как она танцует с местным эсквайром,  затем
с Майклом Фаррелом, а потом с несколькими жителями деревни. Он понимал,  что
она намеренно избегает его, а в тех редких случаях,  когда  они  встречались
глазами, Виктория быстро отводила взгляд.
   Она уже давно сняла фату и попросила музыкантов играть мелодии повеселее,
затем очаровала жителей деревни, попросив их научить ее  местным  танцам.  К
тому времени, когда луна стояла высоко в небе, все гости танцевали,  хлопали
в ладоши и отлично развлекались, включая саму хозяйку,  которая  уже  выпила
пять бокалов вина.
   "Очевидно, она нарочно  пытается  упиться  до  умопомрачения",  -  желчно
отметил Джейсон, глядя на  ее  пылающие  щеки.  Он  чувствовал  все  большее
раздражение, когда вспоминал о своих несбыточных надеждах на  брачную  ночь,
на счастливое будущее. А ведь он, глупец, верил,  что  счастье  наконец  так
близко, что стоит только протянуть руку...
   Опершись о ствол дерева, он наблюдал за  ней,  вновь  и  вновь  задаваясь
вопросом, почему женщин так влечет к нему до свадьбы и куда все это девается
потом. "Я пошел по проторенной дороге, уже пройденной с Мелиссой, -  яростно
подумал Джейсон. - Повторил одну и ту же идиотскую  ошибку  дважды  -  опять
женился на женщине, вышедшей за меня лишь потому, что ей было  что-то  нужно
от меня, а не потому, что я сам ей нужен".
   Мелиссе был нужен каждый встречный мужчина, кроме него. Виктории - только
Эндрю, хороший, добрый, бесхребетный.
   "Единственное отличие между Мелиссой  и  Викторией  то,  что  Виктория  -
гораздо лучшая актриса", - решил он.  Джейсон  с  самого  начала  знал,  что
Мелисса была эгоистичной и расчетливой, но Викторию-то он считал чуть ли  не
ангелом... Конечно, падшим ангелом - благодаря Эндрю, -  но  сначала  он  не
придал этому значения. А теперь и это  в  его  глазах  выглядело  иначе.  Он
презирал ее за то, что она так легко отдалась  Эндрю,  а  теперь  не  хочет,
чтобы это случилось с законным супругом. Как еще можно объяснить ее  желание
непременно напиться этой ночью? Она дрожала в его объятиях  и  избегала  его
взгляда, когда  он  танцевал  с  ней.  А  потом  ее  передернуло,  будто  от
отвращения, от его замечания, что пора собираться в дом.
   Джейсон с горечью задал  себе  вопрос:  почему  он  мог  заставить  своих
любовниц стонать в экстазе" а женщины, на которых он женился, не хотят иметь
с ним ничего общего с того момента, когда клятвы у алтаря  произнесены?  Ему
было непонятно, почему богатство, казалось, само идет ему в руки, а  счастье
всегда  ускользает  от  него.  Порочная  старая  ведьма,  вырастившая   его,
очевидно, была права: он -  отродье  дьявола  и  не  заслуживает  не  только
счастья, но даже и самой жизни.
   Три женщины, когда-либо бывшие или ставшие частью его жизни  -  Виктория,
Мелисса и приемная мать, - видели в нем что-то такое, что делало  его  в  их
глазах проклятым и уродливым, хотя обе его жены скрывали свое отвращение  до
дня свадьбы, после которой получали право на все его богатство.
   С безжалостной решимостью Джейсон подошел к Виктории и коснулся ее  руки.
Она резко отпрянула, как будто от ожога.
   - Поздно, пора идти в дом, - сказал он.  Даже  при  свете  луны  ее  лицо
заметно побледнело и в глазах появилось выражение затравленности.
   - Н-но еще не так уж п-поздно...
   - Достаточно поздно, чтобы лечь спать, - сухо отрезал он.
   - Но мне совсем не хочется спать!
   - Вот и хорошо, - намеренно грубо отреагировал он. Виктория явно  поняла,
что он имел в виду, потому что все ее тело пронизала дрожь. -  Мы  заключили
сделку, - резко сказал он, -  и  ты  должна  выполнять  свою  роль,  как  ни
противна тебе мысль о том, что придется лечь со мной в постель.
   От его холодного, властного голоса Виктория, казалось,  застыла.  Кивнув,
она, едва передвигая ноги, пошла в дом и наверх, в свои новые покои, смежные
с покоями Джейсона.
   Почувствовав состояние хозяйки. Рут  молча  помогла  ей  снять  свадебное
платье и надеть шелковую с кружевами кремовую ночную сорочку,  сшитую  мадам
Дюмосс специально для брачной ночи.
   Тошнота подступила к горлу новобрачной, панический  страх  обуял  ее  при
виде расстеленной постели. От вина, которое Виктория пила в  надежде  забыть
свои страхи, теперь кружилась голова и тошнило. Вместо того чтобы  успокоить
ее, как это бывает с другими, вино сделало ее совершенно  больной  и  лишило
способности сдерживать свои чувства. Теперь она отчаянно желала,  чтобы  все
предшествующее оказалось сном. Единственный  раз,  когда  она  выпила  этого
зелья, так это после похорон родителей.  Тогда  вино  в  качестве  лекарства
предложил ей доктор Морисон. От этого ее рвало, и доктор  пояснил  ей,  что,
видимо, она из тех людей, организм которых не переносит алкоголя.
   Виктория еле добралась до  постели,  в  ее  голове  проносились  кошмары,
порожденные поучительным рассказом мисс Флосси. Она в отчаянии представляла,
как ее кровь вот-вот прольется на белые простыни. Сколько  же  будет  крови?
Какую боль предстоит испытать? Ее прошиб холодный пот и закружилась  голова,
пока Рут взбивала подушки.
   Чувствуя себя словно деревянная кукла, она забралась под одеяло;  пытаясь
взять себя в руки и совладать с подступающей  тошнотой.  Как  бы  не  забыть
напутствие мисс Флосси - не стонать и не  выказывать  отвращения.  Но  когда
Джейсон  открыл  дверь  смежной  комнаты  и  вошел  в  ее  спальню  в  своем
темно-бордовом парчовом халате, не слишком прикрывавшем его обнаженную грудь
и ноги, Виктория не смогла удержаться от возгласа, порожденного страхом.
   - Джейсон! - выдохнула она, вжимаясь в подушки.
   - А кого ты ожидала увидеть - Эндрю? - сухо  поинтересовался  он  и  стал
развязывать шелковый пояс халата, но тут страх Виктории перешел в панику.
   - Н-не делай этого! - взмолилась  она,  пытаясь  собраться  с  мыслями  и
говорить по возможности связно.  -  Я  уверена,  что  джентльмен  не  станет
раздеваться на глазах у леди, даже если они ж-женаты.
   - Кажется, мы обо  всем  переговорили  раньше,  но  если  ты  забыла,  то
напомню: я не джентльмен. - Он снова потянул за  концы  шелкового  пояса.  -
Однако если зрелище моего неджентльменского тела оскорбляет  тебя  в  лучших
чувствах, ты можешь легко решить  эту  проблему,  закрыв  глаза.  Я  мог  бы
избрать и другой вариант: залезть в постель и только тогда снять  халат,  но
такая необходимость оскорбляет меня в моих лучших чувствах. - И он распахнул
халат и сбросил его, и глаза новобрачной округлились от ужаса при  виде  его
огромного, мускулистого торса.
   Чуть раньше в глубине души Джейсон еще питал слабую-слабую  надежду,  что
она добровольно отдастся ему. Но  она  растаяла,  как  сон,  когда  Виктория
закрыла глаза и отвернула от него лицо.
   Джейсон с яростью взглянул на нее, а  затем  намеренно  грубым  движением
вырвал одеяло из ее судорожно сжатых  рук  и  откинул  в  сторону.  Улегшись
рядом, он, не говоря ни слова, развязал узелок на низком вырезе  корсажа  ее
шелковой с кружевами сорочки. Когда перед его глазами во  всем  совершенстве
предстало ее обнаженное тело, у него перехватило дыхание.
   У его жены были полные груди, осиная  талия,  прелестно  округлые  бедра,
длинные и удивительно стройные ноги с изящными икрами.  Когда  он  оглядывал
ее, стыдливый румянец выступил на ее щеках, а  стоило  коснуться  ее  нежной
груди, как все ее тело напряглось и сжалось, отвергая его касание.
   Для опытной женщины она казалась холодной  и  неподатливой,  как  камень,
лицо ее кривилось от отвращения. Джейсон подумал было  попытаться  уговорить
ее, но затем с презрением отверг эту мысль. Ведь утром она чуть  не  бросила
его с позором у  алтаря,  а  теперь  явно  не  испытывала  никакого  желания
ответить на его ласки.
   - Не делай этого! - неистово умоляла Виктория, пока он ласкал ее грудь. -
Меня сейчас стошнит! - закричала она, пытаясь выбраться из постели.  -  Меня
из-за тебя тошнит!
   Ее слова гвоздями вонзились в его мозг, и он пришел в ярость. Накрутив на
руки ее роскошные волосы, он всей тяжестью навалился на нее.
   - В таком случае, - рявкнул он, - лучше нам покончить с этим делом сразу!
   Кошмарные видения потока крови и невыносимой боли мелькнули в  ее  мозгу,
мешая ужас с подступающей тошнотой от вина. - Я не хочу! -  жалобно  кричала
она.
   - Мы заключили сделку, и тебе придется смириться с этим, - прошептал  он,
раздвигая ее одеревеневшие бедра.
   Виктория закричала, когда твердая мужская плоть смело вошла в ее  чресла,
но она понимала, что он прав, напомнив о сделке, и перестала сопротивляться.
   - Расслабься, - с горечью предупредил он, возвышаясь над ней в темноте, -
может, я и не такой внимательный, как твой дорогой Эндрю, но у меня  нет  ни
малейшего желания причинить тебе боль.
   Его злонамеренное упоминание об Эндрю в такой необычный  момент  поразило
девушку, и когда Джейсон прижался к  ней  вплотную,  ее  тоска  выплеснулась
вместе с болезненным стоном. Ее тело извивалось под ним,  а  слезы  сплошным
горячим потоком текли по щекам, пока муж овладевал ею без тени  доброты  или
ласки.
   Когда он наконец отпрянул от нее, Виктория повернулась на бок, зарыв лицо
в подушку; ее плечи тряслись от рыданий, стыда и пережитого ужаса.
   - Убирайся отсюда, - захлебываясь плачем, выдохнула она, поджимая  колени
и свернувшись калачиком. - Убирайся, убирайся!
   Джейсон поколебался, затем вылез из постели, подобрал  халат  и  пошел  к
себе. Он затворил за собой дверь, но ее рыдания все равно доносились до  его
ушей. Не одеваясь, он подошел  к  туалетному  столику,  схватил  хрустальный
графин с бренди и налил себе полбокала горячительного. Проглотив  содержимое
одним глотком, он  попытался  забыть,  с  каким  ужасом  и  отвращением  она
сопротивлялась, когда он насиловал ее, и ее  до  смерти  перепуганное  лицо,
когда она стала вырывать у него свою руку у алтаря.
   Как глупо было поверить, что она тогда искренне целовала  его!  Ведь  она
ясно сказала, что не хочет выходить за него, когда он впервые  предложил  ей
замужество. Давным-давно, когда Виктория только  узнала,  что  объявлена  их
помолвка, она высказала ему  все,  что  на  самом  деле  думала  о  нем.  Вы
холодное, бессердечное, высокомерное чудовище... Ни одна женщина  в  здравом
уме не выйдет за вас... Вы недостойны и волоска Эндрю...
   Вот, с ее точки зрения, и вся правда.
   Как глупо было поверить, что  он  привлекает  ее...  Джейсон  повернулся,
чтобы поставить бокал на столик, и заметил свое  отражение  в  зеркале.  Его
бедра были в крови.
   Но это же ее кровь!
   Значит, ее сердце, возможно, и принадлежало Эндрю, но только не ее тело -
она потеряла девственность с Джейсоном. Он всматривался в свое  отражение  и
испытывал к себе все большее отвращение. Он был так дьявольски  ревнив,  так
ранен ее попыткой опозорить  его  при  всем  честном  народе,  что  даже  не
заметил, что она девственница.
   Болезненно переживая случившееся, не в силах видеть свое лицо, он  закрыл
глаза. Да, он проявил  по  отношению  к  Виктории  не  больше  нежности  или
внимательности, чем пьяный матрос - к продажной шлюхе.
   Он подумал о том, какой сухой и напряженной она была  с  ним  в  постели,
какой маленькой  и  хрупкой  казалась  в  его  объятиях,  как  бесчестно  он
использовал ее, и его окатила новая волна болезненного раскаяния.
   - Открыв глаза, он снова всмотрелся в свое отражение -  лицо  насильника,
понимая, что превратил ее брачную ночь в кошмар. Виктория действительно была
нежным, мужественным, одухотворенным ангелом, каким он и считал ее с  самого
начала. А он.., он был именно тем, кем называла его приемная мать в детстве,
- отродьем дьявола.
   Набросив на плечи халат, он вынул из ящика столика бархатную  шкатулку  и
вернулся в спальню жены. Там он встал у ее постели, наблюдая, как она  спит,
точно ангел, положив ладонь под щеку.
   - Виктория, - прошептали его губы.
   При звуке его голоса она вздрогнула во сне, и от раскаяния у него сжалось
сердце.  Какой  уязвимой  и  обиженной  она  выглядела,   какой   несказанно
прекрасной - с волосами, раскинутыми по подушке и сияющими в свете свечей.
   Джейсон в мучительном раздумье смотрел на нее, не желая тревожить ее сон.
Наконец он наклонился и нежно прикрыл ее тонкие обнаженные плечи одеялом,  а
затем откинул тяжелую прядь волос с ее лба.
   - Прости меня, - шепнул он спящему ангелу - своей жене.
   Загасив  свечу,  Джейсон  положил  бархатную  шкатулку  на   прикроватную
тумбочку так, что она должна была обязательно  увидеть  его  подарок,  когда
проснется. Бриллианты утешат ее. За бриллианты женщины прощают все.

Глава 22

   Виктория открыла глаза и бездумно уставилась  в  окно,  на  темное  из-за
плотно нависших туч небо. Она еще не  отошла  ото  сна,  который  окутал  ее
густой паутиной, путая мысли, когда перевела невидящий взгляд на  золотистые
шелковые портьеры.
   Она чувствовала опустошение и  усталость,  как  будто  вообще  не  спала,
однако  не  испытывала  особого  желания  снова  заснуть  или   окончательно
стряхнуть с себя сон. В мозгу  мелькали  неясные  видения...  Но  вдруг  она
очнулась.
   Боже ты мой, она замужем! Ну да, замужем. Она - жена Джейсона.
   Виктория подавила готовый сорваться  ошеломленный  протестующий  вопль  и
резко села на постели: она вспомнила  о  том,  что  произошло  ночью.  Итак,
теперь понятно, о чем  ее  хотела  предупредить  старая  дева  мисс  Флосси.
Неудивительно, что женщины не любят распространяться на эту  тему!  Виктория
уже было собралась выскочить из  постели  и  поддаться  запоздалому  желанию
бежать куда глаза глядят; но затем взяла себя в руки,  поправила  подушки  и
снова  улеглась,  покусывая  нижнюю  губу.  Перед  ее  мысленным  взором   с
болезненной четкостью прошли унизительные подробности ее брачной ночи, и она
съежилась, вспомнив, как груб был Джейсон, как он не  к  месту  упрекнул  ее
насчет Эндрю, а затем... Он  вел  себя  с  ней  так,  словно  она  животное,
бессловесная скотина, без чувств и эмоций, не достойная нежности и доброты.
   Слезы струились по ее  щекам,  когда  она  думала  о  следующей  ночи,  и
последующей, и обо  всех  будущих  ночах  до  того  момента,  когда  Джейсон
наградит ее ребенком. Сколько  для  этого  потребуется  ночей?  Дюжина?  Две
дюжины? Больше? Нет-нет, ради Бога, хватит! Она больше не вынесет.
   Злясь на себя, она  смахнула  слезы,  негодуя,  что  поддалась  страху  и
слабости. Ночью он ей сказал,  что  намерен  повторять  эту  отвратительную,
унизительную процедуру, так как она сама дала  согласие  на  их  сделку.  Но
теперь, когда она точно знала, что подразумевалось  под  этой  сделкой,  она
решила немедленно расторгнуть ее!
   Новобрачная откинула одеяло и выбралась из шелкового плена, некотором  ей
предстояло провести еще много-много  мучительных  ночей  рядом  с  циничным,
бессердечным человеком. Нет. Она далеко не глупенькая англичаночка, боящаяся
постоять за себя или встретиться с враждебным  миром  лицом  к  лицу.  Лучше
пусть ее казнят, но она не допустит больше такого издевательства, как в  эту
ночь! Лучше она будет жить в бедности, чем платить такую дань за роскошь.
   "Виктория  обвела  глазами  комнату,  силясь  придумать  план  дальнейших
действий, и ее взгляд упал на шкатулку из черного бархата на  тумбочке.  Она
подняла ее и открыла крышку, а затем, при виде  потрясающего  бриллиантового
ожерелья, от  ярости  заскрежетала  зубами.  Оно  было  довольно  широкое  и
представляло собой подобие аккуратного цветочного  букета;  бриллианты  были
огранены так, что обрели форму лепестков и листьев тюльпанов, роз и орхидеи.
   От гнева ее глаза застлала красная пелена. Она приподняла ожерелье  двумя
пальцами, как будто это была ядовитая змея, а затем бесцеремонно бросила его
обратно в шкатулку.
   Вот теперь Виктория поняла, почему каждый  раз,  когда  Джейсон  желал  в
благодарность получить от нее поцелуй, у нее появлялось  тревожное  чувство.
Он хотел просто-напросто купить ее. Он действительно считал,  что  ее  можно
купить, как дешевую портовую проститутку. То есть нет, не дешевую,  дорогую,
но все равно - проститутку.
   После этой ночи Виктория чувствовала себя униженной и  больной;  ожерелье
стало еще одним оскорблением в растущем списке его  прегрешений.  Ей  теперь
казалась чудовищной глупостью иллюзия, что она нравится, что нужна ему. Лорд
Филдинг никого не любил, и никто ему не был нужен. И чтобы  его  любили,  он
тоже не желал.
   "Мужчины! - яростно подумала она, и на ее бледных щеках  выступили  яркие
пятна болезненного румянца. - Какие же все они  чудовища:  Эндрю  со  своими
фальшивыми заявлениями о любви и Джейсон, считавший, что может  использовать
меня по своей прихоти и заплатить за это дурацкими бриллиантами!"
   Поморщившись от боли в  паху,  она  встала  с  кровати  и  направилась  в
выложенную мрамором ванную комнату, примыкавшую к спальне.  "Нужно  получить
развод", - решила Виктория. Она слышала о разводах. Нужно сказать  Джейсону,
что ей немедленно требуется развод.
   Рут вошла в тот момент, когда Виктория вышла из ванной.
   Когда маленькая камеристка на цыпочках осторожно входила  в  спальню,  на
лице ее блуждала загадочная улыбка. Но зрелище, которое предстало  перед  ее
глазами, заставило ее застыть на месте: хозяйка стремительно, с воинственным
видом носилась по  комнате,  уже  одетая,  умытая  и  яростно  расчесывавшая
волосы. И ух совсем  она  не  ожидала  услышать  от  молодой  жены  Джейсона
Филдинга, который слыл неотразимым любовником, сказанное ледяным тоном:
   - Нечего ходить на цыпочках, будто ты боишься своей тени.  Рут