которого сидит совершенно обезумевший  шофер,  уверяющий,
что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет  в  виду  револьвер,
поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто захочет  нас
остановить!
   Она выглядела такой прекрасной и такой разъяренной, что плечи Мэтта вновь
затряслись о г смеха.
   - И это все?
   - Нет! Есть еще одно, о чем я забыла упомянуть!
   - И что же именно?
   - Это! - с торжеством провозгласила она,  снимая  очки.  -  У  меня  глаз
подбит! Фонарь! Си...
   Мэтт, не зная, смеяться или плакать, поднял палец  и  осторожно  коснулся
крохотной синей полоски в уголке нижнего века.
   - Ну, положим, - сочувственно улыбнулся он, - до фингала или  фонаря  это
не дотягивает. Всего-навсего малюсенькая "мышка".
   - Прекрасно! - отрезала она. - Зато я узнала новый термин!
   Не обращая внимания на колкость, Мэтт с плохо скрытым восхищением  изучал
почти невидимый синяк.
   - Чем это ты его замазала?
   - Подгримировала, - ответила она, нахмурившись. - А в чем дело?
   Едва не задохнувшись от смеха, Мэтт стянул очки.
   - У тебя не осталось еще немного грима? Можно позаимствовать?
   Мередит ошеломленно уставилась на такой же  синяк  в  углу  его  глаза  и
неожиданно ощутила безумную потребность  расхохотаться.  Заметив,  что  Мэтт
прикусил губу, Мередит робко хихикнула и зажала рукой рот,  чтобы  заглушить
смех, но глаза испуганно расширились, и первый звонкий  смешок  вырвался  на
волю. Она хохотала так заразительно, что на глазах выступили слезы,  и  Мэтт
тоже не выдержал. Когда он притянул  к  себе  ее  трясущееся  тело,  Мередит
обмякла в его объятиях, умирая от смеха.
   Сжав ее покрепче, Мэтт  зарылся  смеющимся  лицом  в  золотистые  волосы,
переполненный  ее  и  своей  радостью.  Несмотря  на  внешнюю  беззаботность
сегодняшнего утра, Мэтт должен был признать,  что  почти  все  ее  обвинения
справедливы. Он терзался угрызениями совести  с  того  момента,  как  увидел
утренние газеты. Он действительно перевернул ее жизнь,  и  если  бы  Мередит
набросилась на него, Мэтт без единого слова оправдания выдержал бы  все.  Но
беспредельная благодарность затопила его душу, когда  Мэтт  понял,  что  она
способна относиться с юмором к довольно неприятной  ситуации,  в  которую  к
тому же попала по его вине.
   Немного успокоившись, Мередит чуть отстранилась.
   - Это... - еле выговорила она сквозь смех, - ..это Паркер  наградил  тебя
"мышкой"?
   - Ну в этом случае я не был бы так оскорблен! - пошутил Мэтт.  -  Беда  в
том, что именно твоя подруга Лайза  влепила  мне  хуком  справа.  А  как  ты
заполучила свою?
   - Ты устроил.
   Мэтт перестал улыбаться:
   - Не может быть.
   - Может, - усердно  закивала  она,  но  очаровательное  лицо  по-прежнему
светилось весельем. - Т-ты уд-дарил меня локтем, когда я наклонилась,  чтобы
спасти Паркера. Хотя, случись это сегодня, я, возможно,  хорошенько  лягнула
бы его!
   - Правда?! - восторженно переспросил Мэтт. - Почему?!
   - Я уже говорила, - с трудом переводя дыхание, объяснила она. - Сегодня я
звонила Лайзе проверить, все ли с  ней  в  порядке,  и  они  были  вместе  в
постели!
   - Я потрясен! - объявил Мэтт. - Честно говоря, не думал, что у нее  такой
плохой вкус!
   Мередит немного отвернулась, чтобы снова не расхохотаться.
   - Нет, но это действительно ужасно. Подумать  только,  лучшая  подруга  в
постели с твоим же женихом!
   - Просто позор! - подтвердил Мэтт с деланным негодованием.
   - Позор, - согласилась Мередит, беспомощно улыбаясь прямо в веселые глаза
Мэтта.
   - Ты должна сравнять счет.
   - Не могу, - фыркнув, покачала головой Мередит.
   - Но почему?
   - Потому что, - выдохнула она, снова разражаясь смехом,  -  у  Лайзы  нет
жениха!
   Она снова упала в объятия Мэтта, смеясь над собственной дурацкой  шуткой,
и уткнулась лицом ему в грудь, гладя по спине нежными руками. Она  льнула  к
нему так же инстинктивно, как в те, давно забытые ночи их взаимной  страсти.
И Мэтт понял - физически она до сих пор принадлежит ему. Он крепче прижал ее
к себе и тихо, заговорщически предложил:
   - Я знаю способ отомстить.
   - Какой же? - хмыкнула она.
   - Лечь в постель со мной.
   Мередит на мгновение замерла, поспешно отступила, все  еще  улыбаясь,  но
теперь уже не весело, а смущенно.
   - Я.., мне нужно позвонить в полицию насчет машины,  -  резко  переменила
она тему, направилась к письменному столу и выглянула из окна.
   - О, вот и тягач прибыл! - весело сообщила  она,  поднимая  трубку.  -  Я
попросила охранника отбуксировать машину, которая занимает мою стоянку.
   На лице Мэтта промелькнуло странное выражение, но  Мередит  была  слишком
поглощена тем, что он неожиданно шагнул за ней, и  ничего  не  заметила.  Но
когда Мэтт поспешно нажал на рычаг и взял у нее  трубку,  Мередит  с  легкой
тревогой взглянула на него. Он не оставил попыток затащить ее в  постель,  а
ее воля к сопротивлению почти истощилась. Ему просто нельзя противиться,  и,
кроме того, так хорошо смеяться вместе..
   Но вместо того чтобы потянуться к ней, Мэтт мягко спросил:
   - Как звонить охраннику?
   Мередит объяснила, не сводя с него сконфуженного взгляда.
   - Это Мэтт Фаррел, - сказал он  охраннику.  -  Пожалуйста,  спуститесь  в
гараж и попросите водителя буксира оставить в покое машину моей жены.
   Охранник, по-видимому, возразил, что автомобиль  мисс  Бенкрофт  -  "БМВ"
восемьдесят четвертого года, а теперь на его месте стоит синий "ягуар". Мэтт
кивнул.
   - Знаю. "Ягуар" - это подарок ко дню рождения.
   - Что? - охнула Мередит.
   Мэтт повесил трубку и с легкой улыбкой повернулся к ней,  но  Мередит  не
улыбалась, потрясенная безумной щедростью  подарка,  охваченная  паникой  от
сознания того, что он по-прежнему пытается оплести  ее  паутиной,  и  крайне
встревоженная предательским толчком  сердца,  отчаянно  заколотившегося  при
звуке этого низкого голоса, произнесшего всего два  слова  "моя  жена".  Она
начала с менее важных вопросов, потому что не находила  в  себе  сил  узнать
все, что ее по-настоящему волновало.
   - Где же моя машина?
   - На стоянке ночного сторожа, этажом ниже.
   - Но.., но как тебе удалось завести ее  и  отогнать  туда?  Ты  ведь  сам
говорил на ферме, что если попытаться завести  ее  без  ключа,  сигнализация
сразу же выключит мотор.
   - Для Джо О'Хары таких проблем не существует.
   - Как только я увидела этот пистолет, сразу же поняла, что он,  вероятно,
просто.., просто уголовник.
   - Вовсе нет, - сухо ответил Мэтт. - Он прекрасный специалист по машинам.
   - Но я.., наверное, я не могу принять такой дорогой подарок...
   - Можешь, дорогая, - ответил Мэтт, - можешь. И Мередит почувствовала, как
это снова происходит. Ожило прежнее  магнетическое  притяжение  его  тела  и
голоса, от которого она, казалось, плавится, как снег  на  солнце,  и  всего
лишь оттого, что он назвал ее "дорогой". Она отступила  и  дрожащим  голосом
пролепетала:
   - Я.., я еду в офис.
   - Вряд ли, - мягко ответил Мэтт.
   - Ты о чем?
   - По-моему, у нас есть дела поважнее.
   - Какие же именно?
   - Я покажу тебе, - хрипло пообещал он, - в постели.
   - - Мэтт, не делай этого со мной,  -  умоляюще  попросила  она,  поднимая
руку, словно пытаясь отстранить его, и снова отступила.
   Но Мэтт шагнул к ней.
   - Мы хотим друг друга. И всегда хотели.
   - Но мне действительно необходимо ехать в офис. У меня куча работы.
   Она снова отстранилась в том же  ускользающем  вальсе,  которым  когда-то
поддразнивал ее Мэтт, но глаза оставались теплыми и испуганными, потому  что
Мередит сознавала.., сознавала,  что  теперь  уже  слишком  поздно  пытаться
скрыться от него.
   - Лучше сдавайся, любимая.  Этот  танец  окончен.  Следующий  мы  танцуем
вместе.
   - Пожалуйста, не называй меня "любимой"! -  вскрикнула  Мередит,  и  Мэтт
понял, что она действительно чем-то напугана.
   - Чего ты боишься? - спросил он, медленно преследуя отходившую  к  дивану
Мередит, пытаясь заманить ее в спальню.
   Действительно, почему она боится? - свирепо думала Мередит. Как объяснить
ему, что она не желает любить человека, который ее не любит.., что не желает
всю жизнь оставаться уязвимой и терпеть муки и получать удары в  сердце,  не
желает, как одиннадцать лет назад, превращаться в покинутую жену.., что  она
наверняка очень скоро надоест ему, и.., и вряд  ли  переживет  еще  раз  его
потерю.., а ведь он обязательно уйдет...
   - Мэтт, выслушай меня. Остановись на минуту и выслушай меня, пожалуйста!
   Мэтт замер на месте, потрясенный отчаянием в ее голосе.
   - Ты сказал, что хочешь детей, - выпалила Мередит, а я не  смогу  родить.
Со мной что-то неладно.., риск слишком велик.
   Но Мэтт лишь пожал плечами:
   - Мы кого-нибудь усыновим.
   - А что, если я вообще не хочу детей? - вскинулась она.
   - Тогда мы не станем никого усыновлять.
   - Но я не собираюсь отказываться от карьеры...
   - Я этого и не ожидал.
   - Господи, затем ты все усложняешь? - заплакала она. - Неужели не  можешь
оставить мне хотя бы немного гордости? Я  пытаюсь  объяснить,  что  не  могу
оставаться твоей женой, не вынесу, если мы станем жить  вместе,  как  этого,
очевидно, хочешь ты.
   Она говорила так горячо и неподдельно-искренне, что Мэтт побелел.
   - Не возражаешь, если я спрошу, почему? Почему, черт побери?
   - Возражаю.
   - Но тем не менее хотелось бы выслушать, - напряженно процедил Мэтт.
   При виде заледеневшего лица Мэтта Мередит,  словно  защищаясь,  скрестила
руки на груди, рассеянно растирая их ладонями, как от непереносимого холода.
   - Слишком поздно. Нельзя вернуть прошлое, - начала она.. - Мы изменились.
Ты  изменился.  Не  могу  притворяться,  что..,  что  совершенно  ничего  не
испытываю к тебе. Это было бы не правдой. Ты знаешь, я неравнодушна к  тебе.
И всегда была... - с жалкой улыбкой призналась Мередит, пристально  глядя  в
серые непроницаемые глаза, пытаясь найти там понимание  и  обнаруживая  лишь
холодное безразличие. Мэтт явно выжидал, пока она выскажет все, что  хотела.
- Возможно, останься мы вместе, все стало бы по-иному, но этому  не  суждено
было случиться Теперь ты увлекаешься секс-бомбами, кинозвездами и смазливыми
европейскими аристократками, а я не могу соперничать г ними, не  могу  и  не
желаю!
   - Но я не прошу тебя быть никем, кроме как собой, Мередит.
   - Этого тебе недостаточно, - горько вздохнула она. - И я не могу  жить  с
тобой, зная это, зная, что когда-нибудь ты будешь стремиться к тому,  что  я
не могу тебе дать.
   - Если ты имеешь в  виду  детей,  мне  казалось,  что  мы  уже  обо  всем
договорились.
   - Мне так не показалось, но я думаю, ты безрассудно отказался от радости,
которую могут дать дети, только чтобы заставить меня  согласиться  со  всем,
чего ты требуешь. Но сейчас я говорю не о детях,  а  о  других  женщинах!  Я
никогда не буду той, кто тебе нужен Никогда!
   Глаза Мэтта широко раскрылись:
   - О чем ты?
   - Я как-то пыталась объяснить тебе раньше.., все, что я  чувствую,  когда
мы занимаемся любовью. Мэтт, - пробормотала она,  задыхаясь,  -  люди..,  то
есть мужчины, считают меня фригидной. Д-даже  в  колледже  они  так  думали.
Конечно.., конечно, они не совсем правы, но я.., я не такая,  как  остальные
женщины.
   - Продолжай, - настойчиво попросил Мэтт, но глаза его  зажглись  каким-то
странным светом.
   - Через два года после того как мы расстались, в  колледже  я  попыталась
переспать с одним парнем и потерпела сокрушительное фиаско. Я  возненавидела
себя и его. Остальные студентки в кампусе заводили любовников и наслаждались
сексом, но только не я. Я не могла.
   - Если бы они прошли через все то, что пришлось вытерпеть тебе, - перебил
Мэтт, охваченный такой нежностью, что был едва способен выговаривать  слова,
- вряд ли рвались бы в постель с мужчиной.
   - Я тоже так думала, но ошибалась. Паркер вовсе не неуклюжий,  сексуально
озабоченный мальчишка-студент, и он.., он, кажется,  тоже  считает  меня  не
слишком  чувственной  Правда,  не  протестует,   но   тебе..,   тебе   этого
недостаточно.
   - Ты сама не понимаешь, что говоришь, милая.
   - Ты просто не замечаешь, что я чувствую себя неловкой и неумелой. Да я и
есть именно такая!
   Мэтт проглотил усмешку и мрачно осведомился:
   - И неумелой тоже? Неужели все так плохо?
   - Гораздо хуже - И это все причины, по которым ты так боишься вернуться к
тому, что было одиннадцать лет назад?
   "Ты не любишь меня, черт возьми!" - подумала она.
   - По крайней мере те, что я считаю важными, - солгала Мередит.
   Мгновенно успокоившись, Мэтт убедительно ответил:
   - Думаю,  мы  сможем  преодолеть  все  препятствия  прямо  сейчас.  Я  не
преувеличивал, когда говорил о  детях.  И  о  карьере  тоже.  Надеюсь,  твои
тревоги об этом улеглись. Что же  касается  других  женщин..,  эта  проблема
ненамного сложнее. Знай я, что этот день настанет, поверь, жил бы совершенно
по-другому все эти одиннадцать лет К несчастью, я не могу изменить  прошлое,
однако готов поклясться, что оно, это  прошлое,  не  такое  уж  грязное  или
бурное, как ты привыкла считать. И поверь, - добавил он,  с  нежной  улыбкой
глядя в ее запрокинутое лицо, - ты - все, что мне нужно в жизни. Все.
   Беспомощно, как бабочка к огню притягиваемая хрипловатыми нотками  в  его
голосе и чувственным, неотразимым блеском глаз, Мередит молча наблюдала, как
Мэтт сбрасывает спортивную куртку и швыряет  ее  на  диван,  но,  совершенно
ошеломленная его словами, не понимала смысла происходящего.
   - И выбрось из  головы  все  мысли  о  фригидности.  Это  чистый  абсурд.
Воспоминания о том, что я испытал в постели с тобой, преследовали  меня  все
эти годы. И если считаешь, что ты одна чувствовала себя  неуверенно  всегда,
когда мы были вместе, то ошибаешься. Я не раз чувствовал себя ни на  что  не
пригодным. Как бы часто я ни твердил себе, что не нужно торопиться,  следует
попытаться дать тебе настоящее наслаждение, так и не смог  ничего  поделать,
потому что стоит мне прикоснуться к тебе, и я теряю голову от желания.
   Слезы радости и облегчения обожгли ее глаза. Он хотел сделать ей  дорогой
подарок на день рождения, но слова его были куда  более  драгоценным  даром,
так много значившим для нее. Мередит зачарованно слушала, как он шепчет:
   - Телеграмма твоего отца терзала меня много месяцев. Я мучился,  повторяя
себе, что ты наверняка осталась бы со мной, если бы  я  любил  тебя  больше,
лучше, сильнее...
   Неожиданная улыбка осветила его мужественное лицо, а в  голосе  появилась
шутливая торжественность:
   - Надеюсь, вопрос о фригидности больше не возникнет.
   Мэтт заметил, как на  бледных  щеках  Мередит  вспыхнули  красные  пятна.
Очевидно, его слова подействовали на нее.
   - Остается лишь одна  крошечная  причина,  из-за  которой  ты  не  хочешь
оставаться моей женой.
   - Какая именно?
   - Ты считаешь себя неумелой и...
   - Неуклюжей, - рассеянно вставила она, пристально глядя,  как  он  лениво
развязывает галстук. - И.., и ничтожной.
   - Представляю, как все  это  должно  было  на  тебя  подействовать,  -  с
притворной мрачностью согласился Мэтт. -  Но,  думаю,  скоро  твои  сомнения
рассеются.
   Он расстегнул верхнюю пуговицу сорочки.
   - Что ты делаешь? - возмутилась Мередит, широко раскрыв глаза.
   - Раздеваюсь, чтобы ты могла сделать со мной все, что пожелаешь.
   - Не смей расстегивать вторую пуговицу.., кому я сказала!
   - Ты права. Этим следует заняться тебе. Ничто не дает  человеку  ощущения
большей силы и всемогущества,  чем  возможность  вынудить  другого  человека
стоять совершенно неподвижно, пока его раздевают.
   - Кому и знать, как не тебе?! Ты, вероятно, проделывал это десятки раз.
   - Сотни. Подойди ко мне, дорогая.
   - Сотни?!
   - Я пошутил.
   - Не смешно!
   - Ничего не могу с собой поделать. Я всегда шучу, когда нервничаю.
   - А ты нервничаешь? - пробормотала Мередит.
   - Да я вне себя от страха, - серьезно объявил Мэтт. - Никогда еще  я  так
не рисковал. То есть.., если наш маленький эксперимент закончится  неудачей,
я буду готов признать, что мы действительно не предназначены друг для друга.
   Последние остатки сопротивления растаяли как дым. Мередит любила Мэтта..,
всегда любила. И страстно желала его, так же страстно, как хотела, чтобы  он
отвечал ей взаимностью.
   - Это не правда.
   Хриплым от возбуждения и нежности голосом Мэтт пробормотал,  открывая  ей
объятия:
   - Пойдем со мной, дорогая. Пойдем в постель. Обещаю, что после  этого  ты
никогда больше не будешь сомневаться ни во мне, ни в себе.
   Мередит, чуть поколебавшись, шагнула навстречу. Они оказались в  спальне,
и  Мэтт  сделал  все,  чтобы  сдержать  обещание:  заставил  Мередит  выпить
шампанского, чтобы немного успокоиться,  заверил,  что  каждый  поцелуй  или
ласка, которыми она наслаждается, и для него столь  же  волнующи,  превратил
свое тело в инструмент  для  обучения  любви  женщины,  даже  голос  которой
возбуждал его. И не делал усилий,  чтобы  скрыть  или  сдержать  реакцию  на
каждое ее прикосновение. Мэтт превратил следующие два  часа  своей  жизни  в
почти невыносимую пытку, страстные терзания,  мучительную  агонию,  ибо  его
жена, преодолевшая многолетнюю застенчивость, делала  все  возможное,  чтобы
довести его до высшей точки любовного экстаза.
   - Но я не совсем уверена, что тебе  это  нравится,  -  пробормотала  она,
припав губами к его набухшей плоти.
   - Пожалуйста, не делай этого, - взмолился Мэтт.
   - Но тебе это не правится?
   - Ты же сама все видишь.
   - Тогда почему просишь меня остановиться?
   - Попробуй продолжать и через минуту увидишь, что случится.
   - А это тебе нравится?
   Ее язык коснулся сосков, и Мэтт затаил дыхание, чтобы не застонать.
   - Да, - наконец выдавил он и вцепился в спинку кровати, сжав зубы,  когда
она оседлала его и  резкими  толчками  начала  двигаться,  полный  решимости
позволить ей все-все на свете.
   - Так мне и надо за то, что влюбился  в  президента  фирмы,  вместо  того
чтобы завести роман с глупенькой  старлеточкой,  -  пошутил  он,  охваченный
исступленным желанием, сам не понимая, что говорит. -  Следовало  бы  знать,
что президент захочет быть наверху...
   Прошло несколько мгновений, прежде чем Мэтт понял, что Мередит неподвижно
застыла.
   - Если ты остановишься сейчас, дорогая, и не  позволишь  мне  кончить,  я
наверняка умру.
   - Что? - прошептала она.
   - Не останавливайся, иначе, несмотря на все обещания, я не выдержу и  сам
окажусь наверху, - выдавил он, поднимая бедра и  вонзаясь  в  тугое  влажное
тело.
   - Ты любишь меня?
   Мэтт закрыл глаза, судорожно сглотнул и, еле  ворочая  языком,  умудрился
спросить:
   - А ты как думаешь? Ради чего, по-твоему, я здесь?
   Он открыл глаза и даже в полутемной комнате увидел повисшие  на  ресницах
Мередит слезы.
   - Не смотри на меня так, - умоляюще попросил он, отпуская спинку  кровати
и прижимая Мередит к груди.
   Слезы хлынули летним ливнем.
   -  Пожалуйста,  не  плачь.  Прости,  что  сказал  это,  -  шепнул  он,  в
беспомощном отчаянии целуя ее, уверенный, что она не желает ничего слышать о
его чувствах и он только все испортил. - Я  не  собирался  признаваться  так
скоро.
   - Скоро? -  яростно  повторила  Мередит,  смеясь  и  плача.  -  Скоро?  -
всхлипнула она. - Я почти полжизни ждала, когда ты скажешь это.
   И, прижавшись мокрой щекой к его груди, ощущая, как  сливаются  их  тела,
она призналась:
   - Я люблю тебя, Мэтт.
   И не успели слова  слететь  с  языка,  как  Мэтт,  судорожно  дернувшись,
излился в нее, вздрагивая, стискивая податливые плечи, впиваясь  пальцами  в
узенькую спину, зарывшись лицом в длинную  шею,  бессильный  и  одновременно
всемогущий, потому что она наконец произнесла то, что так давно скрывала.
   Мередит обняла Мэтта, сжимая его плоть невидимыми тисками.
   - Я всегда любила тебя, - выдохнула она. - И в