, но ведь вы-то самостоятельно предпочитаете оставаться в девичестве,
вот в чем разница. - Невероятно забавляясь, Ройс прилег, опершись на локоть,
и стал наблюдать, как розовеют ее щеки от выпитого, кружащего голову вина. -
В чем же моя ошибка, по вашему мнению?
   - Этого я, конечно, не знаю. Но полагаю, - продолжала она после  минутных
раздумий, - что мало шансов встретить достойную леди на поле брани.
   - Верно. Я почти всю жизнь провел в сражениях ради того,  чтобы  принести
мир.
   - Единственная причина отсутствия  мира  в  том,  что  вы  постоянно  его
нарушаете своими дьявольскими  набегами,  -  мрачно  уведомила  она  его.  -
Англичане ни с кем не способны ужиться.
   - В самом деле? - сухо спросил он, наслаждаясь ее выпадом точно  так  же,
как минуту назад наслаждался ее смехом.
   - Конечно. Смотрите, ведь вы со  своей  армией  только  что  возвратились
после битвы с нами в Корнуолле...
   - В Корнуолле я сражался на английской земле, -  кротко  напомнил  он,  -
потому только, что ваш  возлюбленный  король  Иаков  -  у  которого,  кстати
сказать, безвольный подбородок - напал на нас, пытаясь усадить на трон  мужа
своей кузины.
   - Что ж, - негодующе парировала Дженни, - Перкин  Уорбек  <Перкин  Уорбек
(1474 - 1499) - самозваный претендент на английский престол, высадившийся  в
Корнуолле и провозгласивших себя королем, после чего был схвачен и  казнен.>
был бы хорошим королем для Англии, и  королю  Иакову  это  известно!  Перкин
Уорбек - давно пропавший сын Эдуарда IV.
   - Перкин  Уорбек,  -  спокойно  возразил  Ройс,  -  давно  пропавший  сын
фламандского лодочника.
   - Это всего лишь ваше мнение.
   Он не выказывал намерения  продолжать  обсуждение  этой  темы,  и  Дженни
украдкой окинула взглядом твердые, чеканные черты его лица.
   - Правда, что у короля Иакова безвольный подбородок? - не выдержала  она,
- Правда, - ухмыльнувшись, подтвердил Ройс.
   - Ну мы начали говорить вовсе не о его внешности, - строго заметила  она,
переварив сведения о своем короле, про которого шла молва, будто  он  красив
как бог. - Мы говорили о ваших бесконечных войнах. До  нас  вы  сражались  с
ирландцами, потом...
   - Я сражался с ирландцами, - перебил Ройс с насмешливой улыбкой, - потому
только, что они короновали Ламберта Симнела, а потом напали на нас  с  целью
усадить его на трон вместо Генриха.
   Он преподнес это так, словно не  правы  были  Шотландия  с  Ирландией,  и
Дженни не сочла себя достаточно осведомленной, чтобы поспорить на эту  тему.
Она вздохнула и проговорила:
   - По-моему, нет никаких сомнений в причине  вашего  пребывания  здесь,  в
такой близости от наших границ. Вы ждете  прибытия  новых  солдат,  а  потом
Генрих намеревается послать вас в Шотландию и затеять с нами кровавую битву.
В лагере все это знают.
   Решившись вернуть беседу в прежнее легковесное русло, Ройс молвил:
   - Помнится, мы вели речь о моих неудачных поисках подходящей  супруги  на
поле битвы, а не о результатах самих этих битв.
   Радуясь возможности сменить тему,  Дженни  охотно  вернулась  к  прежнему
разговору, помолчала минутку и полюбопытствовала:
   - Вы ведь бывали при дворе Генриха и встречались там с леди?
   - Бывал и встречался.
   В задумчивом молчании она потягивала  вино,  созерцая  высокого  мужчину,
который растянулся рядом, чувствуя себя так же свободно и хорошо,  как  и  в
палатке на поле боя. Все выдавало в нем воина. Даже сейчас, в минуту отдыха,
тело его излучало хищную силу - невероятно  широкие  плечи,  бугрящиеся  под
темно-синей шерстяной туникой мускулы, четко обрисованные черными шерстяными
рейтузами мышцы ног и бедер. Годы, проведенные в латах, с палашом  в  руках,
закалили и подготовили его к битвам, но Дженни не представляла, чтобы  такой
образ жизни пошел ему на  пользу  при  дворе  или  подготовил  к  общению  с
царедворцами.
   -  Вы...  вам  трудно  приходится  среди   придворных?   -   нерешительно
поинтересовалась она.
   - Весьма, - отвечал Ройс, увлеченно наблюдая за  игрой  ее  выразительных
глаз, Этот ответ поразил ее нежное сердце, ибо Дженни слишком хорошо  знала,
как унизительно и обидно чувствовать  себя  чужим  среди  тех  самых  людей,
признания которых больше всего  жаждешь.  Нехорошо  и  несправедливо,  чтобы
человека, ежедневно рискующего ради Англии жизнью, избегали его  собственные
соотечественники.
   - Я уверена, что это не ваша вина, - сострадательно проговорила она.
   - А чья же, по-вашему? - поинтересовался он со слабой улыбкою  в  уголках
лепных губ. - Почему мне так трудно приходится при дворе?
   - Мы говорим о ваших отношениях с леди или с  джентльменами?  -  уточнила
она, неожиданно пожелав помочь ему отчасти из жалости, отчасти под действием
крепкого вина, отчасти отвечая на пристальный взгляд серых глаз.  -  Если  с
леди, тогда я могу помочь, - вызвалась она. - Х-хотите совет?
   - Пожалуйста, будьте любезны. - Подавляя ухмылку, Ройс успешно  изобразил
сосредоточенную серьезность. - Поведайте мне, как обращаться с леди;,  чтобы
в следующий раз, попав ко  двору,  я  пользовался  успехом  и  одна  из  них
согласилась взять меня в мужья.
   - О, не могу обещать, что они  пожелают  за  вас  выйти,  -  не  подумав,
брякнула она.
   Ройс захлебнулся вином, и капельки брызнули у него изо рта.
   - Если вы намеревались завоевать мое доверие, -  проговорил  он  все  еще
сдавленным от смеха голосом, - то у вас ничего не вышло, миледи.
   - Я не хотела... - жалобно пробормотала Дженни. - Правда, я...
   - Возможно, нам следует обменяться советами, - весело продолжал он. -  Вы
расскажете  мне,  какого  обхождения  заслуживает  высокородная  леди,  а  я
расскажу вам, как опасно обманывать доверие мужчины. Давайте налью  вам  еще
вина, - примиряюще добавил он, дотягиваясь до графина и доливая  ее  кружку.
Потом бросил через плечо взгляд на Гэвина, и оруженосец  немедля  отложил  в
сторону начищенный щит и покинул палатку.
   - Продолжайте наставления, я весь внимание, -  попросил  Ройс,  пока  она
отпивала. - Давайте представим, что я при дворе и только что вошел в  личные
покои королевы. Вокруг меня собралось несколько прекрасных дам,  и  я  решил
сделать одну из них своею женой...
   Глаза ее ошеломленно расширились.
   - Но ведь не собираетесь же вы брать кого попало, правда?
   Ройс запрокинул голову и залился смехом; на непривычный  звук  в  палатку
ворвались трое стражей. Коротким жестом отослав их прочь, он взглянул на  ее
дерзко задранный, все еще неодобрительно сморщенный  носик  и  осознал,  что
чрезвычайно низко упал в ее глазах. Подавив новый приступ веселья,  напомнил
с притворным раскаянием:
   - Я ведь оговорил, что  все  дамы  прекрасны,  не  так  ли?  Она  чуточку
просветлела, улыбнулась, кивнула;
   - Правда, оговорили. Я позабыла, что красота для мужчин - самое главное.
   - Самое главное на первый взгляд, - уточнил Ройс. - Ну  хорошо.  Что  мне
делать теперь, когда  я  избрал...  м-м-м...  объект  своих  матримониальных
поползновений?
   - А как вы обычно поступаете?
   - А как вы думаете?
   Нахмурив изящные брови, весело приподняв уголки большого рта, она глядела
на него, обдумывая ответ.
   - Судя по тому, что я о  вас  знаю,  могу  только  предположить,  что  вы
перебрасываете леди через колено и шлепаете, покуда не подчинится.
   - Вы хотите сказать, - невинно переспросил Ройс,  -  что  так  никуда  не
годится?
   Дженни, заметив смешок в его глазах, расхохоталась, а  Ройсу  показалось,
что палатка наполнилась музыкой.
   - У леди... то есть у  благородных  леди,  -  пояснила  она  чуть  позже,
откровенно намекнув взглядом, что в прошлом он скорей всего  знался  с  леди
иного сорта, - существуют весьма определенные представления об обхождении  с
ними мужчин, желающих завоевать их сердца.
   - И о каком именно обхождении мечтает благородная леди?
   - Ну о  рыцарском,  разумеется.  Больше  того,  -  продолжала  она,  а  в
сапфировых ее глазах загорелся огонек вдохновения, -  леди  хочется  думать,
что взор ее рыцаря, вошедшего в полный народу зал, прикован к ней одной.  Он
ничего не должен замечать, кроме ее красы.
   -  В  таком  случае  ему  грозит  неминуемая  опасность   споткнуться   о
собственный меч, - заметил Ройс, прежде чем сообразил, что Дженни повествует
о собственных грезах.
   Она бросила на него укоризненный взгляд и подчеркнуто молвила:
   - И... ей хочется думать, что у него романтическая натура...  которой  вы
явно не обладаете!
   - Обладать романтической натурой вовсе не означает, что я должен  бродить
по залам точно слепой, - возразил он. - Но продолжайте -  чего  еще  хочется
леди?
   - Верности и преданности. И слов...  особенно  слов  -  Каких  же  именно
слов?
   - Слов любви и нежного восхищения, - мечтательно пояснила Дженни. -  Леди
хочется слышать, что рыцарь любит ее более всех на свете, что она  для  него
прекрасна. Ей хочется, чтобы он говорил, будто глаза ее напоминают ему  небо
или море, будто губы ее напоминают ему лепестки роз...
   Ройс смотрел на нее, сраженный изумлением:
   - Вы в самом деле мечтаете, чтобы мужчина произнес подобные слова?
   Она побледнела, словно он  ударил  ее,  потом,  похоже,  решилась  вообще
прекратить этот разговор.
   - Даже дурнушки мечтают, милорд, - с улыбкою проговорила она.
   - Дженнифер, - резко сказал он с раскаянием и удивлением, - вы  вовсе  не
дурнушка. Вы... - он изучал ее, обомлев от очарования, только было  и  нечто
большее, привлекавшее его сильнее лица и  тела:  Дженнифер  Меррик  обладала
пылкою добротой,  которая  согревала  его,  бешеным  темпераментом,  который
дразнил его, и обаянием, которое все сильнее манило его, -  ...вы  вовсе  не
дурнушка.
   Она беззлобно фыркнула, покачав головой:
   -  Не  пытайтесь  ни  при  каких  обстоятельствах  прельстить  свою  леди
откровенной и бойкою лестью, иначе никогда не добьетесь успеха!
   - Если я не могу принудить леди к подчинению  ни  битьем,  ни  лестью,  -
отвечал  Ройс,  поглощенный  трепетом  розовых  губ,  -  придется,  наверно,
положиться на иные свои достоинства...
   Он позволил последнему слову  многозначительно  повиснуть  в  воздухе,  и
заинтригованная Дженни не смогла сдержать возбужденного любопытства:
   - О каких достоинствах вы говорите? Он  стрельнул  в  нее  взглядом  и  с
кривою ухмылкою проговорил:
   - Скромность не дозволяет мне их перечислить.
   - Не скромничайте, - настаивала Дженни, настолько заинтригованная, что не
заметила, как он протянул руку к ее плечу. - Что вы  такого  умеете  делать,
чтобы леди пожелала выйти за вас замуж?
   - Я уверен, что умею замечательно...  -  рука  его  обвила  ее  плечи,  -
...целоваться.
   - Ц-целоваться! - вскрикнула она хохоча и одновременно отшатываясь, чтобы
стряхнуть его руку. - Невозможно поверить, что вы способны  хвастать  такими
вещами передо мной!
   - Я не хвастаю, - обиженно возразил Ройс. -  Мне  давали  понять,  что  я
замечательно это делаю.
   Дженни   безуспешно   пыталась   сохранить   серьезность    и    выразить
неудовольствие, но потерпела полный провал; ее губы  дрожали  от  смеха  при
мысли, что "бич Шотландии" гордится не искусством владения копьем и мечом, а
умением целоваться!
   - Как я понял, вы находите мое утверждение смешным? - сухо спросил Ройс.
   Она так яростно затрясла головой, что волосы рассыпались по плечам, но  в
глазах плясали смешинки.
   - Я... я просто... - мямлила она, задыхаясь от смеха,  -  никак  не  могу
связать его с... с моим представлением о вас.
   Рука его без  предупреждения  сомкнулась  у  нее  на  запястье  и  твердо
потянула к себе.
   - Тогда почему вам не вынести собственное суждение? - вкрадчиво предложил
он. Дженни попыталась отпрянуть.
   - Не глупите! Я не... я не могу! - Но она не в силах была  оторвать  глаз
от его губ. - Я охотно поверю вам на слово! Охотно!
   - Нет, я вижу, что обязан доказать это.
   - Нет, не обязаны! - отчаянно вскрикнула она. - Как я могу судить о вашем
умении, если никогда в жизни не целовалась?
   Это признание только сделало ее еще  желанней  для  Ройса,  привыкшего  к
женщинам,  чей  опыт  в  постели  превосходил  его  собственный.  Губы   его
изогнулись в улыбке, рука стискивала ее пальцы, неумолимо подтягивая  ближе,
пока другая не дотянулась до плеч.
   - Нет! - крикнула Дженни, безуспешно сопротивляясь.
   - Я настаиваю.
   Дженни обуяло незнакомое ощущение физического насилия;  в  горле  застрял
комок страха, но в следующий миг она поняла, что бояться нечего.  Губы  его,
холодные и на удивление мягкие, легко коснулись ее стиснутых губ. Потрясение
замерев, упершись руками в его плечи, держа застывшее тело как можно дальше,
она оставалась абсолютно недвижимой и с бешено бьющимся  сердцем  безуспешно
пыталась одновременно распробовать поцелуй и отвернуться.
   Ройс ослабил объятие ровно настолько, чтобы она могла оторвать губы.
   - Может быть, и не так замечательно, как я некогда думал,  -  заявил  он,
тщательно  скрывая  удовлетворение.  -  Могу  поклясться,   вы   все   время
раздумывали.
   Взволнованная, встревоженная и совершенно сконфуженная, Дженни  изо  всех
сил старалась не совершить чего-нибудь, что нарушило бы  хрупкое  равновесие
их зарождающейся дружбы.
   - Ч-что вы хотите сказать?  -  спросила  она,  с  опаской  чувствуя,  что
могучее тело вытянулось теперь  совсем  рядом,  раскинувшись  самым  вольным
образом, а голова покоится на меховых шкурах.
   - Я хочу спросить, можете ли вы утверждать,  что  наш  поцелуй  относится
именно к тому сорту, о котором мечтают благородные леди?
   - Пожалуйста, отпустите меня.
   - Я думал, вы собираетесь мне помочь угодить благородным леди вроде вас.
   - Вы замечательно целуетесь! Благородные леди мечтают как раз об этом!  -
отчаянно прокричала Дженни, но он лишь  с  сомнением  глядел  на  нее  и  не
отпускал.
   -  Я  просто  не  испытываю  уверенности,  -  пожаловался  он,  следя  за
крошечными вспышками гнева, загорающимися в невероятно синих глазах.
   - Тогда практикуйтесь на ком-нибудь другом!
   - К сожалению. Арик не привлекает меня, - сообщил Ройс и, прежде чем  она
успела привести другое возражение, быстро сменил тактику, любезно заметив:
   - Однако я  вижу,  что  если  на  вас  не  действуют  угрозы  физического
наказания, мне наконец удалось обнаружить  то,  что  действует  -  Что...  -
подозрительно спросила она, - о чем вы говорите?
   - Я говорю, что в будущем, когда мне захочется подчинить вас своей  воле,
я просто вас поцелую и заставлю покориться. Вот чего вы боитесь.
   Перед ее мысленным  взором  с  ужасающей  ясностью  и  четкостью  всплыло
видение: он целует ее - понятное дело. на глазах у солдат, - а она изо  всех
сил артачится и  отбивается.  Надеясь,  что  ровными,  убедительными  речами
сможет верней, чем горячим протестом, отговорить его от претворения этого  в
жизнь, Дженни проговорила:
   -  Не  боюсь,  а  просто  не  нахожу  интереса.  Со  смешанным   чувством
наслаждения и восхищения Ройс разгадал ее  хитрость,  и  это  лишь  укрепило
решимость добиться, чтобы она ответила на поцелуй.
   - В самом деле? - чуть слышно шепнул он, в  любовной  истоме  не  отрывая
глаз от ее губ. Пока он шептал, ладонь его легла ей  на  затылок,  обхватила
голову, непреклонно повлекла к себе, медленно, дюйм за дюймом, и наконец его
теплое дыхание смешалось с ее вздохом. Настойчивые, понимающие  серые  глаза
поймали испуганный, блуждающий взгляд синих и приковали к себе, а  губы  все
приближались. Каждый нерв Дженни содрогался как от удара, глаза закрылись, и
по ее губам принялись скользить его губы, пытливо и властно исследуя  нежные
изгибы и трепещущие контуры рта.
   Ройс ощутил, как рот  ее  непроизвольно  смягчился,  напор  дрожащих  рук
ослаб, груди коснулись его груди, позволив услышать бешеный стук сердца.  Он
опрокинул ее на спину, навалился, поцеловал крепче, быстро коснулся талии  и
бедер. Попробовал кончиком языка сомкнутые губы, желая проникнуть внутрь, и,
когда они наконец раскрылись, изведал  сладость  ее  рта  и  вновь  принялся
откровенно изображать акт, которого уже жаждал с опасной решимостью. Дженни,
окаменев, задыхалась, потом напряжение вдруг разом исчезло  под  нахлынувшей
ошеломляющей волной  наслажденья.  Совершенно  незнакомая  с  той  пламенной
страстью, которую он нарочно и умело возбуждал в  ней,  она  была  полностью
отравлена ее ядом, позабыв, что он - ее похититель. Сейчас он был любовником
- пылким, манящим, ласковым, полным желания.
   Нежность затопила ее, и она, издав безмолвный, беспомощный стон, сдалась,
закинула руки ему на шею, прижалась ртом с проснувшимся в ней влечением.
   Губы Ройса становились все требовательней, язык -  настойчивым,  жалящим,
руки неустанно двигались,  лаская  грудь,  потом  переместились  чуть  ниже,
расстегнули пояс, пробрались под тунику.
   Дженни застонала от невыразимого смятения, и Рейс ощутил под своею  рукою
трепещущую плоть и гордо напрягшийся сосок. Он пощекотал пальцами бесстыдный
бугорок, ущипнул, услышал, как она захлебнулась  от  восторга,  почуял,  как
пальцы ее конвульсивно впились ему в плечи, как страстно она целует,  словно
желая вернуть наслаждение, которое он ей доставлял.
   Потрясенный мучительной сладостью ее ответа, Ройс оторвал губы,  взглянул
в пылающее лицо, продолжая ласкать грудь и напоминая себе, что сейчас  самая
пора ее отпустить, Женщины, с которыми он спал, никогда не просили, чтобы он
соблазнял их ласками и нежностью. Они желали безудержной атаки, силы и мощи,
о которых рассказывали сложенные о нем легенды. Они желали, чтоб их  сломил,
покорил, грубо взял и  подмял  под  себя  -  Волк.  Число  женщин,  желавших
испытать боль наслаждения с ним в постели,  не  поддавалось  подсчету.  Роль
завоевателя плотно приклеилась к нему, и он много лет соглашался ее  играть,
но все чаще  и  чаще  переживал  приступы  скуки,  а  в  последнее  время  и
отвращения.
   Ройс медленно оторвал руку от вздымающейся груди девушки, приказывая себе
оставить  ее,  прекратить  то,  что  начал,  и  безотлагательно.  Завтра  он
наверняка пожалеет, что так далеко нашел,  и  ему  это  хорошо  известно.  С
другой стороны, если уж все равно сожаления неизбежны, так пусть они будут о
чем-то  существенном,  подумал  он.  И  с  некой  полуосознанной  решимостью
доставить обоим чуть больше удовольствия, которое они, кажется, обрели  друг
с другом нынче ночью, Ройс вновь склонил  голову,  поцеловал  ее,  распахнул
тунику.  Взгляд  его  опустился   и   замер,   прикованный   соблазнительным
великолепием, открывшимся под одеждой. Изумительные груди, округлые, пышные,
с розовыми сосками, съежившимися в тугие  комочки  желания,  -  все  поплыло
перед его взором; сливочно-гладкая кожа поблескивала в отсветах пламени, как
нетронутый, только что выпавший снег.
   Испустив сдержанный вздох, он перевел взгляд с груди на губы, заглянул  в
гипнотизирующие глаза, а пальцы уже расстегивали собственную тунику, срывали
ее, чтоб прижаться голой грудью к мягким белым холмикам.
   Доведенная почти до обморока страстными  поцелуями,  взглядами  и  вином,
Дженни потрясенно смотрела на твердую, чувственную линию его губ, следя, как
они неуклонно приближаются. Глаза закрылись, мир закружился, рот его  впился
в нее с грубой жадностью, и она ощутила  касание  языка.  Она  застонала  от
восторга, когда ладонь его накрыла груди, стиснула, и он медленно  опустился
на нее голой, покрытой жесткими волосами грудью. Ройс провел губами от рта к
уху, щекоча языком чувствительные  впадинки,  тщательно  исследуя  их,  пока
Дженни не стала извиваться от наслаждения.
   Снова скользнул губами по щеке, возобновил поцелуй и принялся медленно  и
возбуждающе посасывать так, что Дженни  издала  низкий  гортанный  стон.  Он
нежно втянул ее язычок, потом дал  ей  насладиться  своим,  а  когда  Дженни
инстинктивно попала в такт его движениям, их поцелуй стал поистине бешеным.
   Затем