владать с собой, околдованный ее улыбкой
и голосом, и эмоции взяли верх над рассудком. Она то ли не понимала,  почему
он молчит и боится пошевелиться, то ли не замечала, то ли просто не обращала
внимания, в любом случае это его устраивало.
   - Вы очень меня беспокоите, - вырвалось у Стивена.
   - В каком смысле?.. - спросила Шерри, заметив, что он устремил взгляд  на
ее губы, и чувствуя, как часто и шумно бьется его сердце.
   - Сейчас увидите, - пробормотал он и с нежной страстью впился губами в ее
губы.
   На этот раз он целовал ее не спеша, так, чтобы она  не  просто  позволяла
себя целовать, а сама отвечала на его поцелуи. И Шеридан это  поняла.  Держа
ее в объятиях, он одной рукой гладил ее волосы на затылке, а  другой  ласкал
ее  спину.  Его  полуоткрытые  губы  побуждали  ее  губы  открыться,  и  они
открылись, медленно, робко. Постепенно Шерри осмелела и даже провела  языком
по его горячим губам, словно изучая их, и тут Стивен еще крепче прижал ее  к
себе.
   Тогда Шеридан привстала на  цыпочки,  коснулась  его  мускулистой  груди,
погладила его плечи и всем телом подалась назад, увлекая его за собой... Его
руки железными обручами стиснули ее талию, язык прорвался сквозь ее губы,  и
Шерри испытала доселе неведомое ей чувство, горячей  волной  разлившееся  по
телу. Задрожав, она прижалась к нему всем телом, отвечая  на  его  страстные
поцелуи, быстрые, неистовые.
   Но когда он стал ласкать ее груди, у Шерри сработал инстинкт  самозащиты,
и она, отстранившись от него, чуть ли не в панике покачала головой, хотя все
так же страстно жаждала его поцелуев.
   Стивен нехотя отпустил ее и убрал руки. Со смешанным чувством удивления и
восторга смотрел он  на  эту  потрясающе  красивую  девушку,  из-за  которой
буквально потерял голову. Щеки горели,  грудь  бурно  вздымалась,  в  широко
раскрытых глазах, обрамленных темными ресницами, были стыд  и  желание.  Она
выглядела совершенно растерянной.
   - Думаю, пора нам заняться чем-нибудь другим, - сказал он, приняв решение
за обоих.
   - Что вы собираетесь делать? - все еще дрожа, спросила она.
   - Вовсе не то, что хотелось бы, - криво усмехнулся он.
   Стивен собирался научить ее играть в шахматы. Это было ошибкой.
   Она дважды обыграла его, поскольку он никак  не  мог  сосредоточиться  на
шахматах.

Глава 16

   На следующий день Стивен старался не думать о ней,  но  когда  камердинер
занялся его одеждой к вечеру, поймал себя на том,  что  давно  уже  не  ждал
ужина с таким нетерпением, как сегодня. Он заказал для Шерри целый  гардероб
у портнихи Элен и потребовал, чтобы хоть одно платье было готово к нынешнему
вечеру. Портниха закатила истерику, напомнив ему, что на носу начало сезона,
все мастерицы и без того работают день и ночь. Стивен  любезно  попросил  ее
сделать  все  возможное  и  невозможное,  поскольку  хорошо  знал,  в  какие
астрономические суммы ему обходятся заказы Элен в первоклассном салоне, и не
сомневался, что портниха выполнит его просьбу, а за срочность набавит вдвое.
   Не прошло и часа, как  в  дом  приехали  три  швеи,  и,  хотя  Стивен  не
надеялся, что за такой короткий срок его подопечную нарядят, как  принцессу,
он не мог дождаться, когда наконец увидит ее в соответствующем наряде.
   Впрочем, подумал он, наклонив голову набок, чтобы бривший его  камердинер
мог снять пену с подбородка, на Чариз  Ланкастер  все  приобретает  какой-то
особый шарм, будь то золоченый шнур от гардин или бальное платье.  И  Стивен
не был разочарован ни ее видом, ни проведенным с ней вечером. Она  появилась
в столовой, как настоящая инженю, со своими золотисто-каштановыми  волосами,
волнами ниспадающими на плечи и обрамляющими ее прелестное подвижное личико,
в длинном, почти до пола платье из  мягкого  шелка  цвета  морской  волны  с
глубоким вырезом каре и корсажем, подчеркивавшим пышность ее грудей и тонкую
талию. Смущенная откровенно восторженным взглядом  Стивена,  она  приветливо
кивнула стоявшим наготове у буфета лакеям, отдала должное серебряным вазам с
белыми  розами  и  узорчатым  серебряным  канделябрам  на  столе  и  наконец
грациозно опустилась на стул напротив него. Лишь после этого  она  взглянула
на Стивена с такой теплой, искренней и многообещающей улыбкой,  что  тот  не
сразу расценил ее как благодарность мисс Ланкастер за платье.
   - Вкус у вас весьма экстравагантный, - спокойно сказала она.
   - Это платье так же далеко от экстравагантности, как  и  от  красоты  его
обладательницы, - ответил Стивен и, когда, сконфуженная его замечанием,  она
отвела глаза, жестко напомнил  себе,  что  эта  девушка  вовсе  не  намерена
соблазнять его своей обворожительной улыбкой, грациозным покачиванием  бедер
или своей нежной грудью и что не место и не  время  сейчас  представлять  ее
себе с разметавшимися по шелковым подушкам блестящими  золотисто-каштановыми
волосами, жаждущей его ласк. Придя к такому выводу, он сменил тему на  более
безопасную и спросил, как она провела день.
   - Читала газеты, - ответила она. Волосы Шерри еще ярче блестели при свете
свечей, а в смеющихся  глазах  плясали  веселые  огоньки,  когда  она  стала
пересказывать ему  пространные  отчеты  из  светской  хроники  на  последних
страницах газет, посвященные  началу  сезона,  сопровождая  их  презабавными
замечаниями.
   Как оказалось,  больше  всего  ее  интересовали  его  знакомые  и  прочие
представители светского общества, которым  в  обозримом  будущем  она  будет
представлена. Стивен почувствовал укол совести, ведь он никому не  собирался
ее представлять, однако  рассудил,  что  газеты  по  крайней  мере  отвлекут
девушку от грустных мыслей, и потому спросил, что интересного вычитала она в
светской хронике.
   Ее ответы и выражение ее лица забавляли его  в  течение  всего  ужина  из
десяти блюд. О некоторых поразительных фривольностях и крайностях, смакуемых
репортерами, она сообщала с таким возмущением, так уморительно морщила  свой
нахальный носик или с неподдельным ужасом округляла глаза, что он готов  был
хохотать до упаду.
   А пока он боролся с одолевавшими его приступами  смеха,  она  расставляла
ему очередную ловушку.
   По-видимому, из-за амнезии она никак не могла вспомнить, почему люди  его
класса, да и ее собственного в Америке ведут себя так, а не иначе, и  потому
задавала  такие  заковыристые  вопросы,  что  ему  пришлось  задуматься  над
некоторыми вещами, Прежде не вызывавшими ни малейших сомнений.
   -  Согласно  сообщению  "Газетт",  -  смеясь  сказала  она,  пока   лакей
выкладывал на тарелки сочную утку, - вечернее платье графини  Эвандейл  было
украшено тремя тысячами жемчужин. Вы полагаете, это правда?
   - Нисколько не сомневаюсь в профессиональной честности репортера светской
хроники "Газетт", - пошутил Стивен.
   - В таком случае, - сказала она с заразительной улыбкой, - либо жемчужины
были чересчур мелкие, либо она чересчур крупная.
   - Почему вы так думаете?
   - Разве не ясно?  Будь  жемчужины  крупными,  а  она  -  нет,  наверняка,
понадобилась бы лебедка, чтобы поднять ее после  того,  как  она  присела  в
реверансе перед королем.
   Стивен все  еще  улыбался,  воображая,  как  чопорную  графиню  поднимают
лебедкой и уносят от трона, когда Шерри  уже  переключилась  на  тему  более
серьезную. Подперев кулаком подбородок, она внимательно посмотрела на него и
спросила:
   - Когда все важные особы съезжаются на сезон в Лондон с апреля  до  июня,
куда они девают своих детей?
   - Оставляют дома с няньками, гувернантками и наставниками.
   - И в малый сезон, осенью, тоже? Стивен  кивнул.  Тогда,  склонив  голову
набок, она мрачно произнесла:
   - Как же одиноко должно быть английским детям в эти долгие месяцы.
   - Они не одиноки, - спокойно возразил Стивен.
   - Одиночество - это совсем другое. Оно бывает не только у детей, но  и  у
взрослых.
   Стивен всячески старался сменить эту  тему,  опасаясь,  как  бы  разговор
ненароком не коснулся их будущих детей, что было бы просто бессмысленно,  и,
сам того не желая, заговорил сухо и холодно, совершенно не думая о том,  что
в ее болезненном состоянии может ранить ее своими словами до глубины души.
   - Вы убедились в этом на собственном опыте? - спросил он.
   - Я.., не знаю.
   - Боюсь, что завтрашний вечер вам придется провести именно так.
   - Одной?
   Когда он кивнул, она быстро отвела взгляд, уставившись  на  тарталетку  с
паштетом, лежавшую перед ней на тарелке, потом собралась с  духом  и,  глядя
ему в глаза, спросила:
   - Вы рассердились и хотите покинуть меня из-за того,  что  я  только  что
сказала?
   Он почувствовал себя настоящей скотиной и стал оправдываться:
   - У меня предварительная договоренность о встрече, и ее нельзя  отменить,
- после чего счел возможным добавить:
   - Кстати, мои родители привозили нас с братом на  сезон  в  Лондон  почти
каждые две недели. Мой брат и его жена, как  и  некоторые  их  друзья,  тоже
привозят сюда детей с целой свитой гувернанток. Теперь, надеюсь,  вам  стало
легче?
   - Это прекрасно! - воскликнула Шеридан, просияв. - У меня просто камень с
души свалился. Теперь по крайней мере  я  знаю,  что  и  в  высшем  обществе
встречаются любящие родители.
   - Как правило,  -  сухо  сообщил  он,  -  в  высшем  обществе  чрезмерная
родительская любовь вызывает насмешки.
   - По-моему, каждый должен жить своим умом, независимо от  того,  кто  что
скажет. А вы как думаете? - слегка нахмурившись, спросила она.
   Пораженный, Стивен не знал, то ли ему смеяться, то  ли  сожалеть,  то  ли
досадовать: возможно, даже не отдавая себе в этом  отчета,  Чариз  Ланкастер
буквально интервьюировала его, оценивая не только как будущего  мужа,  но  и
как отца ее детей, хотя он вовсе не собирался становиться ни тем, ни другим.
И это "интервью" его вполне устраивало. Судя по всему,  она  от  него  не  в
восторге, это во-первых, а во-вторых, появись она  в  высшем  обществе,  что
вообще вряд ли возможно, уже через неделю оно подвергло бы ее остракизму  за
пренебрежение к чужому мнению. Сам Стивен между тем к чужому мнению  никогда
не прислушивался, но  ведь  он  мужчина,  а  кроме  того,  его  состояние  и
положение в обществе дают ему  право  делать  все,  что,  черт  возьми,  ему
заблагорассудится.
   Любая светская матрона, стоявшая на страже высокой  морали,  готова  была
простить Стивену все его пороки, только  бы  женить  его  на  своей  дочери,
однако Чариз Ланкастер она пригвоздила бы к  позорному  столбу  за  малейшее
нарушение приличий, не говоря уже о чем-либо серьезном, как, например,  ужин
наедине с мужчиной.
   - Вы полагаете, чужое мнение важно? - снова спросила она.
   - Нет, ни в коем случае, - торжественным тоном ответил он.
   - Счастлива это слышать.
   - Именно этого я и опасался, - сказал Стивен, сдержав улыбку.
   До самого конца ужина и потом, в гостиной, он  вел  разговор  в  шутливом
тоне, а когда пришло время пожелать ей доброй  ночи,  боясь  снова  потерять
контроль над собой, ограничился братским поцелуем в щечку.

Глава 17

   - Не знаю, что вы с ней сделали, но произошло настоящее чудо, -  объяснил
Хью Уайткомб на следующий день, заглянув в гостиную, где Стивен ждал  Шерри,
чтобы пойти вместе на ужин.
   - Значит, она в полном порядке? -  Стивен,  очень  довольный,  облегченно
вздохнул. Слава  Богу!  Его  страстная  и  усердная  ученица  не  занимается
самобичеванием из-за некоторых допущенных им накануне вечером  вольностей  и
ничего не рассказала Уайткомбу, Весь день Стивен провел в кабинете,  сначала
с  одним  управляющим,  потом  с  архитектором,  который  разрабатывал  план
модернизации одного из поместий Уэстморленда, и  еще  не  виделся  со  своей
"невестой", хотя слуги постоянно  сообщали  ему,  в  какой  части  дома  она
находится в данный момент. От них же он  узнал,  что  девушка  в  прекрасном
расположении духа, и теперь с нетерпением ожидал вечера,  который  собирался
начать с Шерри, а закончить с Элен, не задумываясь над тем, кого из них  ему
больше хочется видеть.
   - Мало сказать в порядке, она вся светится и сияет, - сообщил доктор, - и
просила передать, что будет здесь с минуты на минуту.
   Появление непрошеного гостя, широкими шагами входившего в этот  момент  в
гостиную,   основательно   испортило   радужное   настроение   Стивена.    И
неудивительно. Он хорошо знал проницательность доктора. Не  зря  тот  долго,
испытующе смотрел на него, прежде чем спросить:
   - Интересно, что вы сделали? Результаты прямо-таки потрясающие!
   - Ничего особенного, - мягко ответил Стивен. - Просто  последовал  вашему
совету, - и, направившись к камину, где он оставил на полочке свой стакан  с
шерри, добавил:
   -  В  общем,  сделал  все,  чтобы..,  чтобы  она  почувствовала  себя   в
безопасности.
   - Не могли бы вы  объяснить  поподробнее?  Мои  коллеги,  специалисты  по
амнезии, несомненно, заинтересуются  вашей  методикой.  Ведь  она  оказалась
удивительно эффективной.
   Облокотившись на каминную полку,  Стивен  приподнял  бровь  и  насмешливо
посмотрел на надоевшего ему доктора.
   - Если все рассказывать, боюсь, вы опоздаете  к  очередному  пациенту,  -
бросил он сухо.
   "Все ясно, - подумал  Уайткомб,  -  третий  всегда  лишний,  граф  жаждет
остаться с девушкой наедине. Возможно и другое. Он  ведет  хитроумную  игру,
изображает из себя влюбленного жениха, и ему не  нужны  свидетели.  Впрочем,
первая версия вероятнее". И доктор доверительно сказал:
   - Сегодня у меня как раз выдался свободный вечер. И я могу составить  вам
компанию за ужином, чтобы увидеть собственными глазами,  в  чем  заключается
ваша методика в отношении мисс Ланкастер?
   - Нет, не можете, - дружески и в то  же  время  многозначительно  ответил
граф.
   - Другого ответа я и не ожидал, - усмехнулся врач.
   - Хотите взамен бокал мадеры? - Выражение лица  у  графа  было  таким  же
загадочным, как и тон.
   - Спасибо, пожалуй, не откажусь, - ответил доктор,  теряясь  в  догадках,
почему все-таки граф всячески старается его выпроводить.  Граф  сделал  знак
стоявшему у буфета лакею, и через минуту доктору подали бокал вина.
   Только было доктор завел разговор о том, как намерен поступить Стивен  со
своей гостьей, когда на следующей неделе начнется сезон, как  граф  взглянул
на дверь и  выпрямился.  Посмотрев  в  том  же  направлении,  доктор  увидел
входившую в комнату мисс Ланкастер в премиленьком желтом платье и  с  желтой
лентой в роскошных волосах.  Девушка  сразу  заметила  Уайткомба  и,  как  к
старшему, направилась прямо к нему.
   - Доктор Уайткомб! - воскликнула она с  восторженной  улыбкой.  -  Вы  не
сказали, что еще будете здесь, когда я спущусь.
   Она протянула ему обе руки, чего никогда не позволила  бы  себе  чопорная
англичанка, если бы знала доктора совсем недавно, как  Шеридан.  Однако  Хью
были по душе ее простота и непосредственность, ради такой девушки  он  готов
был послать к дьяволу все правила этикета.
   -  Вы  чудесно  выглядите,  -  прочувствованно  сказал  он,  отступив  на
несколько  шагов,  чтобы  хорошенько  рассмотреть  ее  наряд,  и,  помолчав,
добавил:
   - Настоящий лютик!
   Комплимент - хуже не придумаешь.
   Шеридан так нервничала перед свиданием с женихом, что никак  не  решалась
взглянуть на него и продолжала беседовать с врачом.
   - Но ведь я выгляжу так же, как несколько минут назад, когда вы  заходили
ко мне. Правда, тогда на мне не было одежды, - добавила она  и  готова  была
провалиться сквозь землю, когда услышала  приглушенный  смешок  графа.  -  Я
хотела сказать, - быстро  проговорила  она,  бросив  взгляд  на  прекрасное,
улыбающееся лицо Уэстморленда, - что на мне не было этой одежды.
   - Я понял, что вы имели в виду, - ответил Стивен, зачарованно глядя на ее
порозовевшие щеки и нежную, как фарфор, кожу, видневшуюся в вырезе каре.
   - Не знаю, как вас благодарить за чудесные наряды, - сказала  девушка,  и
ей показалось, что она тонет в глубине его голубых  глаз.  -  Признаться,  я
испытала огромное облегчение, когда увидела эти платья.
   - Облегчение? - Стивен  усмехнулся,  сам  не  зная  почему.  Быть  может,
обрадовался ее приходу.., или  же  ее  восторженному  взгляду,  которым  она
наградила его в благодарность за какие-то сшитые на скорую руку  простенькие
платья? - Почему же вы испытали облегчение? - спросил он, отметив про  себя,
что ему она не протянула обе руки, как доктору.
   - В самом деле, почему? - поинтересовался,  в  свою  очередь,  доктор,  и
Шеридан  смущенно   отвела   глаза   от   гипнотизирующего   взгляда   лорда
Уэстморленда.
   - Потому что очень боялась, что они похожи  на  то,  которое  я  надевала
позапрошлой ночью, - объяснила она доктору. - Оно прелестное, честное слово,
но.., как бы это сказать.., воздушное.
   - Воздушное? - не понял доктор.
   -  Ну  да.  Видите  ли..,  оно  даже  не  похоже  на  платье,  скорее  на
бледно-лиловую накидку из кисеи и едва держалось на мне. Стоило  развязаться
хотя бы одной серебристой ленточке, и я  оказалась  бы...  -  Она  осеклась,
поскольку в этот момент доктор пристально посмотрел на графа.
   - Значит, бледно-лиловое, да? - переспросил Уайткомб, продолжая  сверлить
взглядом жениха. - И почти прозрачное?
   Заметив  в  глазах  доктора  укор,  адресованный  графу,  Шеридан  быстро
добавила:
   - Да, но в Англии принято такое носить.
   - Кто вам это сказал, дорогая?
   - Служанка Констанция. - Шеридан готова была на все, только бы выгородить
жениха, который прятал улыбку, несмотря  на  осуждающий  взгляд  доктора.  -
Горничная заверила меня, что его носят на первый  обеденный  звонок.  Именно
так она и сказала: "Первый обеденный звонок!" - решительно заявила Шеридан.
   Тут доктор и граф словно по команде уставились на девушку.
   - Что? - в один голос спросили они. Проклиная себя  за  то,  что  затеяла
этот  разговор,  Шеридан  набрала  в  легкие  воздух  и  терпеливо  пояснила
ошеломленным мужчинам:
   - Она  сказала,  что  бледно-лиловое  платье  годится  только  на  первый
обеденный звонок. Я не знала, что вы звонили в колокольчик, но была уверена,
что иду на ужин, а не на обед, однако другого платья у меня не  было,  кроме
того, я не надевала его ни на первый,  ни  на  какой-либо  другой  обеденный
звонок, и поэтому не... - Она умолкла, заметив по выражению лица графа,  что
он о чем-то догадывается и едва сдерживает смех. - Разве  я  сказала  что-то
смешное?
   Устремив взгляд на Стивена, доктор Уайткомб настойчиво спросил:
   - Что она имеет в виду?
   - Она имеет в виду "en deshabille" <Дезабилье - имеется в  виду  утренняя
одежда, которую  надевают,  встав  с  постели  (фр.).>.  Горничная  исказила
французское слово.
   Доктор Уайткомб понимающе кивнул, но  не  счел  это  хоть  сколько-нибудь
смешным.
   - Как я сразу не догадался. Впрочем, бледно-лиловое платье  сразу  навело
меня на подозрение. Надеюсь, вы в самое ближайшее  время  найдете  для  мисс
Ланкастер опытную камеристку во избежание подобных недоразумений?
   Доктор выпил вино и, передав бокал лакею,  который  вырос  словно  из-под
земли, держа наготове серебряный поднос, только сейчас сообразил,  что  граф
никак не отреагировал на его вопрос. Однако, повернувшись  к  нему,  увидел,
что граф забыл не только о его вопросе, но и о самом  его  присутствии.  Его
внимание было приковано к Чариз Ланкастер.
   - Вы еще не поздоровались со мной, мадемуазель, это  для  меня  настоящий
удар.
   - О да, понимаю, - рассмеялась  она,  польщенная  его  словами,  невольно
залюбовавшись им.
   Он стоял, облокотившись о каминную полку, устремив на  нее  взгляд  своих
голубых глаз, с томной улыбкой  на  прекрасном  лице,  являя  собой  образец
уверенного в себе сильного мужчины. В то же  время  его  поистине  рыцарская
галантность и излучавший тепло взгляд странным образом возбуждали Шеридан, и
ее собственная улыбка тоже стала теплой, когда она обратилась к нему:
   - Я хотела поприветс