лишний  раз  послушать
наставления более опытного коллеги не помешает.
   - С точки зрения всех этических и юридических норм никто не  имеет  права
вмешиваться в чужую частную жизнь и никто не имеет права  беспокоить  вашего
отца без соответствующего на то разрешения. А поскольку  вы  едете  туда  по
моему требованию, это означает, что формально вы  работаете  на  ФБР.  Но  с
другой стороны, руководство ФБР не сочло возможным дать мне ордер на  обыск,
поэтому любую добытую нами улику суд  попросту  не  примет.  Это,  повторяю,
незаконно. Вы можете передавать  мне  информацию,  но  при  этом  не  смеете
специально ее добывать. Я достаточно ясно выразился?  Вы  не  вправе  будете
даже открыть ящик стола без моего разрешения.
   Слоан с трудом подавила улыбку. Неужели в глазах Пола она настолько глупа
и неопытна, что он считает нужным объяснять ей элементарные основы розыскной
службы?
   - Собственно говоря, я кое-что усвоила из сериала "Закон и порядок".
   Пол,  казалось,  немного  успокоился,  но   тон   оставался   по-прежнему
наставительным.
   - Те  же  правила  применимы  к  подслушанным  разговорам.  Прежде  всего
удостоверьтесь, что у вас имеются достаточно веские  основания  или  предлог
оказаться именно в этом месте в надлежащее время.  Неплохо  также,  чтобы  в
этот момент вас кто-то видел. Остерегитесь подслушивать телефонные беседы по
параллельному аппарату. Играем строго по правилам, усекли?
   - Усекла, - кивнула Слоан.  -  Беда  в  том,  что,  как  бы  мы  ни  были
осторожны, адвокаты всегда найдут повод уличить  нас  в  некомпетентности  и
нарушении прав человека.
   - В этом и заключается наша работа. Делать все так, чтобы комар  носа  не
подточил. Ваша главная задача - не искать доказательств,  а  ввести  меня  в
круг приближенных. Я стану следить за ним. Картер много времени  проводит  в
Палм-Бич, и я желает знать, что он там делает, куда ездит и с кем  общается.
Вы же - лишь средство подобраться к  нему  и,  возможно,  случайно  получить
ценные сведения, которые потом следует передать мне.
   - Понимаю.
   Удостоверившись, что его слова не пропадут даром, Пол решил сменить  тему
на более приятную.
   - Знаете, здорово вы это придумали - выдать себя за декоратора! Рейнолдса
такая легкомысленная профессия точно не спугнет!  В  два  счета  забудет  об
осторожности.
   Слоан вместо ответа тяжело вздохнула. Идея отчего-то  перестала  казаться
ей столь уж блестящей. Она вступает на  тропу  войны,  вот-вот  окажется  на
вражеской  территории,  окруженная  недружелюбными  и,  вероятно,  спесивыми
чужаками, которые не постесняются лишний раз пнуть бедную родственницу.
   - Слоан! - встревоженно позвал Пол, сворачивая на широкий бульвар, по обе
стороны которого возвышались внушительные старинные особняки. -  Вас  что-то
беспокоит? Раздумали выдавать себя за декоратора?
   - Дизайнера, - со вздохом поправила она. - Нет, все в  порядке.  В  конце
концов, у каждого свой вкус, и если  я  что-нибудь  несусветное  ляпну,  они
просто примут меня за тщеславную, претенциозную особу.
   - Вот и прекрасно! - жизнерадостно провозгласил Пол.  предвкушая  будущий
возможный позор Слоан. - Собственно говоря, чем больше  Рейнолдс  недооценит
вас, тем скорее потеряет  бдительность  и  попадется  в  капкан.  Старайтесь
выглядеть беспомощной, доверчивой дурочкой. Он заглотнет наживку.
   - Но почему он должен так легко мне поверить?
   - Потому что, судя по вашим же словам, именно такой он считает  Кимберли,
- тщательно подбирая слова, пояснил Пол, не желая  объяснять,  что  Рейнолдс
обычно величал бывшую жену "ничтожеством", "тупой кретинкой с  тараканами  в
голове" и "типичной безмозглой блондиночкой".
   - Господи, должно быть, я с первого взгляда возненавижу этого человека, -
прошипела Слоан и, немного успокоившись, поинтересовалась:
   - Какая связь между его мнением о моей матери и отношением ко мне?
   - Вы слишком на нее похожи, - усмехнулся Пол.
   - Мне так не кажется.
   - И напрасно, - безапелляционно  отозвался  он.  -  Рейнолдс  обязательно
заметит сходство и, естественно, предположит, что вы...
   Он  помедлил,  чтобы  выбрать  наименее  оскорбительное  из   определений
Рейнолдса его бывшей жены.
   - ..так же доверчивы, как она.
   У Слоан сложилось весьма неприятное впечатление,  что  он  уже  пришел  к
какому-то решению и теперь пытается  заставить  ее  действовать  по  заранее
выработанному и отнюдь не приемлемому для нее плану.
   - Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я всячески  подтверждала  его  не
слишком приятное впечатление о моем интеллекте?
   - Если сумеете.
   - И поскольку вам заранее было известно  мое  отношение  к  вашим  низким
интригам, вы решили молчать до самой последней минуты?
   - Совершенно верно, - нагло брякнул он.
   Слоан  прислонилась  головой  к   спинке   сиденья   и,   закрыв   глаза,
почувствовала искреннюю жалость к себе.  За  что  ей  все  это?  В  чем  она
провинилась?
   - Потрясающе! Просто фантастика!
   - Послушайте, Слоан, вам дали задание, и вы должны выполнять  его,  а  не
выставляться  перед  Рейнолдсом.  Так  ли  уж  необходимо,  чтобы  он   вами
восхищался, или все-таки можно обойтись и без этого?
   Слоан больно прикусила губу и съежилась при мысли о  предстоящих  неделях
унижения и позора.
   Наконец машина  подъехала  к  роскошной  вилле  в  итальянском  стиле,  с
подъездной аллеей, вымощенной плитняком, и огромными  воротами  из  кованого
железа.
   - И последнее, - поспешно проговорил Пол. - Знаю, как это трудно,  но  вы
обязаны скрыть свою ненависть от Рейнолдса.  Он  отнюдь  не  глуп  и  должен
убедиться, что вы в самом деле хотите примирения. Сумеете притвориться?
   - Вероятно. Во всяком случае, практиковалась.
   - Интересно, каким образом? - без усмешки осведомился он,  сворачивая  на
аллею.
   - Стояла перед зеркалом, думала обо всех гадостях, которые он  сделал,  и
при этом улыбалась, убеждая себя, что все прекрасно.
   Пол громко рассмеялся и крепко, дружески  стиснул  ее  руку,  прежде  чем
опустить боковое стекло  и  положить  палец  на  кнопку  на  медном  ящичке,
укрепленном на каменном столбике перед входом.
   - Ну, - скомандовал он, многозначительно кивая  на  крохотный  стеклянный
глазок, - улыбку на тридцать два зуба перед камерой!
   С этими словами он нажал кнопку.
   - Кто там? - раздался мужской голос.
   - Слоан Рейнолдс и Пол Ричардсон. Ворота медленно разъехались в стороны.

Глава 14

   Вызывая в воображении  эту  минуту,  Слоан  неизменно  представляла,  как
распахивается  тяжелая  дверь  и  на  пороге  возникает  отец.   Поэтому   и
постаралась принять приветливый, но не слишком заинтересованный вид.  И  это
ей, можно сказать, удалось, да только все усилия  пропали  даром,  поскольку
гостей  встретил  высокий  седовласый  дворецкий,   выглядевший   таким   же
дружелюбным, но куда более сдержанным, чем Слоан.
   -  Добрый  день,  мисс  Рейнолдс.  Здравствуйте,  мистер   Ричардсон,   -
приветствовал  он  их  приятным  баритоном  с  едва  заметным  скандинавским
акцентом. - Вас уже ждут.
   Прошу следовать за мной.
   Он повел их  по  широкому,  выложенному  изразцами  коридору  с  арочными
входами по обеим  сторонам,  ведущими  в  бесчисленные  просторные  комнаты,
обставленные европейской  антикварной  мебелью.  В  дальнем  конце  коридора
неожиданно открылась дверь, и Слоан впервые в жизни увидела своего отца.  Он
широким шагом устремился навстречу гостям. Помня об инфаркте и  о  внезапном
желании отца как можно скорее примириться с дочерью, Слоан  ожидала  увидеть
перед собой согбенного под грузом вины, осунувшегося старца,  но  перед  ней
предстал высокий, стройный загорелый красавец.
   -  Слоан!  -  выдохнул  он,  простирая  вперед  руки.  Слоан  механически
протянула свою для рукопожатия.  Но  Картер  накрыл  ее  пальцы  ладонями  и
заглянул в глаза. - Боже, ты так походишь на Кимберли, что,  кажется,  время
повернуло вспять! - Он тепло улыбнулся и добавил с очевидной искренностью:
   - Спасибо, что решилась приехать.
   Слоан трясло  от  нервного  напряжения,  но  голос  звучал  на  удивление
спокойно:
   - Знакомьтесь, это мой друг Пол Ричардсон.
   Мужчины пожали друг другу руки, и Картер, казалось  мгновенно  позабыв  о
Поле, вновь взглянул на дочь.
   - Сам не знаю почему, - смущенно признался он, - я  предположил,  что  ты
приедешь с подругой. Нордстром приготовил две спальни, но если...
   - Нет-нет, все в порядке, - поспешно заверила девушка.
   Отец мгновенно расплылся в широкой улыбке, и  Слоан  показалось,  что  он
доволен  скромностью  дочери,  не  пожелавшей  делить   постель   со   своим
"приятелем" под крышей родительского дома. Она сама не поняла, каким образом
он умудрился дать ей это понять, и снова напомнила себе, что его мнение  для
нее не стоит гроша ломаного.
   - Нордстром позаботится о вещах, - сообщил Картер, - а вы идите за  мной.
Твоя сестра и прабабка ждут н солярии.
   Не успели они сделать и двух шагов, как откуда-то возник тощий  человечек
лет тридцати пяти с редеющими волосами и в очках в металлической оправе,  со
стопкой бумаг в руках. Очевидно, он не сразу заметил гостей, поскольку был с
головой погружен в  чтение  какого-то  документа.  Картер  остановил  его  и
представил Слоан и Полу.
   - Это Гэри Дишлер, мой помощник и правая рука. Если  понадобится  что-то,
немедленно зовите Гэри. У него есть волшебная палочка.
   Гэри,  очевидно,  понял,  что  с  вновь  прибывшими  не  стоит   особенно
церемониться.
   - Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне в любое время дня и  ночи,
- раскованно предложил он. - Я здесь что-то вроде  мальчика  на  посылках  и
мастера на все руки.
   Солярий оказался огромной восьмиугольной комнатой  в  глубине  дома,  где
росли, цвели и распускались деревья и тропические растения, а посредине  был
устроен крошечный китайский мостик над миниатюрным  ручейком.  У  горшков  с
экзотическими цветами и под решетками,  увитыми  лианами  и  розами,  стояли
плетеные диванчики,  заваленные  мягкими  подушками.  Около  мостика,  среди
плакучих ив и белых орхидей, сидели две женщины, наблюдавшие за приближением
гостей. Слоан собралась с мужеством перед первой встречей, такой же странной
и ненужной, как и ее приезд в этот дом.
   Подойдя ближе к сестре.  Слоан  поняла,  что  газетные  снимки  не  могли
передать красоту кремовато-розовой кожи Парис, ее карих глаз  в  пол-лица  и
темных блестящих  волос,  рассыпанных  по  плечам.  Девушка  казалась  живым
воплощением безупречного  стиля  и  элегантности.  Полотняное  платье  цвета
зеленого нефрита, с узкой юбкой и широкими рукавами на манжетах,  отделанное
золочеными  пуговицами,  изумительно  ей  шло.  Прямая  и   молчаливая,   со
сложенными на коленях руками, сжимавшими альбом для рисования, она  смотрела
на сестру, ничем не выдавая бушевавших в ней эмоций.
   Раздраженная  собственной  нервозностью,  трусостью  и  нерешительностью,
Слоан стала прикидывать,  сколько  шагов  остается  еще  пройти,  и,  считая
неуместным  глазеть  на  сестру,  сосредоточила  все  внимание  на   старой,
неестественно худой женщине, восседавшей рядом  с  Парис.  Пол  назвал  Эдит
Рейнолдс  ведьмой.  Действительно,   в   этой   сухой,   костлявой   старухе
проглядывало  что-то  зловещее.  В  черном  платье,  с   широким   жемчужным
ожерельем, прикрывающим старческую шею, она, казалось,  сошла  с  фамильного
портрета: узкое аристократическое лицо, серебряные брови и волосы, уложенные
в строгий узел. Бледно-голубые глаза были единственным цветовым пятном на ее
лице, но их пристальный,  пронизывающий  взгляд  вонзался  в  Слоан  двойным
лазерным лучом.
   В голосе ее тоже не замечалось ни  малейшего  признака  слабости.  Картер
попытался было представить гостей, но старуха бесцеремонно оборвала  его  на
полуслове.
   - Слоан и без того  знает,  кто  мы,  -  вызывающе  бросила  она,  словно
подначивала вступить в спор, но тут же, чуть смягчившись, добавила:
   - Я твоя прабабка, а это - твоя сестра Парис. Ты, конечно, Слоан.
   Поскольку ее поведение и манеры не отличались вежливостью,  Слоан  решила
отделаться коротким кивком, что, кажется, застало старуху врасплох и немного
охладило пыл. Она решила перенести огонь батарей на Ричардсона.
   - А это кто? - почти грубо спросила она.
   На этот раз обычная вежливость не позволила Слоан промолчать.
   - Это мой друг Пол Ричардсон, - бесстрастно выговорила она и посмотрела в
сторону отца,  на  которого,  очевидно,  нападки  старухи  не  произвели  ни
малейшего впечатления. - Я с самого начала предупредила, что приеду не одна.
   - Да. Но мы,  естественно,  предположили,  что  это  -  дама,  -  свысока
сообщила Эдит Рейнолдс. - Надеюсь, ты не собираешься спать  с  ним  в  одной
комнате?
   У Слоан едва не вырвался истерический  смешок.  Пожалуй,  уместнее  всего
повернуться  и  навсегда  покинуть  этот  проклятый  дом.  Но,  вспомнив   о
навязанной ей роли, она попыталась выказать полное безразличие к провокациям
старой ведьмы.
   - Нет, мэм, мне это в голову не приходило.
   - Не смей называть меня "мэм"! - рявкнула старуха. - Можешь обращаться ко
мне "прабабушка".
   В этот момент она как две капли воды походила  на  императрицу,  неохотно
дарующую незаслуженную милость ничтожной селянке, и Слоан немедленно решила,
что в жизни не произнесет этого ненавистного  слова.  Но  Эдит,  не  обращая
внимания на мятежные взгляды правнучки, пронзила взглядом Пола.
   - Сколько вам лет?
   - Тридцать девять.
   -  Значит,  можете  считаться  достаточно   взрослым,   чтобы   соблюдать
определенные правила приличия, принятые в этом доме,  причем  независимо  от
того, находитесь вы в обществе или наедине с самим собой. Надеюсь, я понятно
выразилась?
   - Кажется. То есть да, - поспешно поправился он,  видя  грозно  сведенные
брови старухи.
   - Разрешаю называть меня "миссис Рейнолдс".
   - Благодарю вас, миссис Рейнолдс, - учтиво ответил  Пол,  как  две  капли
воды  напоминая  пристыженного  сорванца-озорника.   Куда   только   девался
всемогущий агент ФБР, способный навлечь несчастье на всю семью!
   Видя, что дело принимает тревожный оборот, Картер. счел нужным вмешаться.
   - Парис, - окликнул он старшую дочь. - Я знаю, как ты ждала этой минуты.
   Парис, словно актриса, дождавшаяся реплики  партнера,  грациозным  гибким
движением прирученной пантеры встала с дивана и растянула губы в улыбке.
   - Разумеется, - мелодичным сдержанным голосом проговорила она и протянула
руку с идеальным маникюром. - Как поживаете?
   Ну словно в дурацкой мелодраме  сороковых  годов!  Ничего  не  поделаешь,
приходится соответствовать!
   - Я тоже рада нашему знакомству, - ответила Слоан,  пожимая  пальцы  этой
совершенно чужой женщины, считавшейся отчего-то ее сестрой.
   Но Эдит Рейнолдс уже устала от светской утонченности. Ей явно было не  до
этикета.
   - Слоан и мистер Ричардсон, конечно, хотят освежиться с дороги и  немного
отдохнуть перед ужином. Парис покажет вам ваши комнаты. Мы садимся за стол в
семь. Постарайтесь не опаздывать. И ни в коем  случае  не  надевайте  брюки,
девочка.
   Слоан,   одолеваемая   дурными   предчувствиями,   так   боялась   долгой
изнурительной беседы с  отцом  и  сестрой,  что  с  невероятным  облегчением
восприняла двухчасовую передышку,  отпущенную  ей  старой  ведьмой.  Хотя..,
хотя, знай Эдит, как терзается правнучка,  вероятно,  настояла  бы  на  том,
чтобы немедленно и подробно ее допросить.
   -  Парис  позаботится,  чтобы  вы  устроились  как  следует,  -  вмешался
Рейнолдс, ободряюще улыбаясь. - Увидимся за ужином.
   Слоан послушно последовала за сестрой. Пол на ходу фамильярно взял ее под
руку, как, вероятно, и подобало приятелю. Девушка была настолько ошеломлена,
что  едва  замечала  окружающую  роскошь.  Ей  даже  в  голову   не   пришло
полюбоваться редкостными безделушками и подлинниками старых мастеров.
   Наконец они прошли через холл и поднялись по длинной, изящно изгибавшейся
лестнице с толстыми медными перилами и решеткой из  кованого  железа.  Слоан
подумала, что как ни удивительно, но именно  Картер  Рейнолдс  кажется  пока
самым человечным из всех обитателей этого дома.
   Добравшись  до  верхней  площадки,  Парис   повернула   направо   и,   не
останавливаясь, дошла почти до конца коридора.
   - Это ваша спальня, мистер Ричардсон, - сообщила она,  открывая  дверь  в
просторную комнату, декорированную в нефритово-зеленых  тонах,  с  массивной
итальянской мебелью. Открытые  чемоданы  Пола  лежали  на  постели.  -  Если
понадобится что-то, нажмите кнопку переговорного устройства на  телефоне,  -
объяснила она, чуть поднимая уголки губ в светски-учтивой улыбке.
   Пол предупреждал, что ее  считают  чересчур  холодной  и  сдержанной,  но
ошибался: в Парис попросту нет жизни.
   Бесчувственная кукла, робот какой-то!
   Слоан сама не ожидала, что испытает  столь  острое  разочарование.  Парис
даже  двигалась  так,  словно  делала   па   из   поставленного   придворным
танцмейстером менуэта. Никакого покачивания  бедрами,  размахивания  руками;
плечи расправлены, голова поднята, взгляд устремлен вдаль.
   - До ужина, Слоан,  -  тихо  окликнул  Пол.  Испуганно  встрепенувшись  и
мгновенно вспомнив, что  совершенно  вышла  из  роли,  Слоан  повернулась  и
сказала первое, что пришло в голову:
   - Приятных снов.
   - И тебе тоже.
   В торце коридора оказалась еще одна дверь. Парис остановилась, распахнула
ее и произнесла те же слова, только на этот  раз  обращаясь  к  Слоан.  Даже
интонации и искусственная улыбка были абсолютно одинаковыми. Но на этот  раз
Парис задержалась на пороге, словно чего-то выжидая - вероятно, комментариев
по   поводу   обстановки.   Слоан   послушно   оглядела   стены,   обтянутые
бледно-розовым с кремовым шелком и элегантную французскую мебель, отделанную
золочеными листочками. Ноги утопали в толстом восточном ковре.
   - Как мило, - пробормотала она, оборачиваясь к сестре.
   Парис плавным жестом тонкой руки показала на огромное, до пола, окно.
   - С балкона открывается вид на океан. Зрелище  потрясающее,  особенно  на
восходе солнца.
   - Спасибо, - неловко буркнула Слоан.
   - Нордстром принес  ваши  чемоданы,  -  оповестила  Парис,  величественно
кивнув на кровать под балдахином. - Послать кого-нибудь, чтобы  помогли  вам
разложить вещи?
   - Нет, благодарю вас.
   Слоан со все возраставшим нетерпением дожидалась ее ухода. Да что же  она
торчит на одном месте?
   Но Парис продолжала переминаться в дверях, и Слоан запоздало  сообразила,
что правила приличия требуют завести ни к чему не обязывающую беседу.
   - Вы художница? - осведомилась она, не  зная,  что  еще  спросить,  Парис
уставилась  на  нее  с  таким  видом,  будто  она  заговорила  на   диалекте
африканских бушменов.
   - Нет. С чего вы взяли?
   - Мне показалось, что это альбом для рисования.
   - О, я совсем забыла! Да, но я  не  художница.  Почему  она  отделывается
короткими безразличными репликами?
   Слоан  раздраженно  оглядела  стройную  брюнетку,  картинно  застывшую  в
дверной раме, словно модель "Bora",  и  сама  испугалась  крамольной  мысли,
неожиданно пришедшей в голову. А что, если Парис попросту застенчива?  И  до
слез стесняется новоявленной сестры? Но так или иначе, толковать с ней - все
равно что камни ворочать!
   Слоан, тяжело вздохнув, сделала вторую попытку:
   - Если вы не рисуете, для чего вам альбом? Парис немного замялась, но все
же шагнула вперед и  протянула  Слоан  толстую  тетрадь  с  видом  королевы,
вручавшей скипетр служанке.
   - Я моделирую новую линию женской одежды.
   Слоан едва не застонала. И Сара, и Кимберли обожали болтать о тряпках, но
она.., нет, это просто невыносимо!
   Однако Слоан послушно приняла альбом, и сестры уселись на кровать.
   Даже на неопытный взгляд Слоан, сразу стало ясно, что творения  Парис  не
предназначены для обык