отправляемся в неведомое.
   Парис, нам пора.
   - Он подвел девушку к машине, и та  долго  смотрела  вслед  взмывшей  над
морем "стрекозе". И лишь  когда  она  исчезла  в  багровых  закатных  лучах,
негромко посетовала:
   - Я такая дурочка. Надеюсь, что не разочаровала вас, мистер Ричардсон?
   - Ничуть,  -  с  готовностью  заверил  Пол,  скрестил  руки  на  груди  и
прислонился к дверце, со странным выражением на лице  рассматривая  девушку.
Несколько выведенная из равновесия  его  пристальным  изучающим  взглядом  и
загадочной улыбкой, Парис выпалила:
   - Вы, должно быть, считаете меня истеричной идиоткой.
   Пол молча покачал головой.
   - Но я в самом деле боюсь вертолетов.
   - Должно быть, это несколько портит удовольствие, но  тут  уж  ничего  не
поделаешь.
   - Какое еще удовольствие?
   - Ставить рекорды по вертолетному спорту.
   Парис рассмеялась и бессильно откинулась на спинку сиденья.
   - Откуда вы узнали?
   -  Ваш  отец  очень  гордится  успехами  дочери.  Кстати,   простите   за
любопытство, но как бы вы поступили, реши я лететь вместе со Слоан?
   Парис без колебаний встретилась с ним глазами,  -  Я  знала,  что  вы  не
приняли бы такого решения. Водитель тем временем  позвонил  на  "Призрак"  и
уведомил хозяина, что мисс Рейнолдс только что вылетела. Повесив трубку,  он
вопросительно посмотрел на Парис в зеркальце  заднего  обзора,  очевидно,  в
ожидании ее решения.
   - Долой маски, Марти, - с сожалением вздохнула  она.  -  Нас  поймали  на
месте преступления. Мистер Мейтленд пообещал зарезервировать нам  столики  в
ресторане. Везите!
   Водитель кивнул, развернулся, подкатил  к  третьему  причалу  и  выключил
зажигание. Парис недоуменно нахмурилась.
   - Что случилось, Мартин?
   - Мистер Мейтленд очень расстроился, узнав, что вы отказались  лететь,  и
проклинал себя за то, что забыл о вашей нелюбви к вертолетам, -  невозмутимо
проговорил водитель. - Только что по телефону  он  настоятельно  просил  вас
принять его приглашение поужинать и прокатиться на "Звездочете".
   Мартин кивнул на шестидесятипятифутовую парусную яхту, пришвартованную  у
ближайшего слипа.
   - Ну как, Пол? - шепнула Парис, азартно блестя глазами. - Не  слишком  ли
мы затрудняем Ноя?
   - По-моему, ничуть, - заверил Пол, тоже не оставшийся равнодушным к почти
детскому восторгу Парис, и весело предложил:
   - Поделом ему будет, если мы выйдем в море без команды.
   - А вы сумеете управлять парусами?
   - Если вы мне поможете, - кивнул Пол с такой восхитительной небрежностью,
что Парис немедленно  уверилась  в  его  сверхчеловеческих  способностях.  -
Кстати, вы сможете что-нибудь приготовить?
   - Если вы мне поможете, - улыбнулась Парис.
   - Заметано, - согласился Пол, протягивая ей руки. - Вперед!

Глава 32

   "Призрак" оправдывает свое название", - потрясенно подумала Слоан,  когда
вертолет завис над судном. Сверкающий белоснежный корабль выглядел сказочным
видением на фоне красно-оранжево-фиолетовых сполохов.
   - Добро пожаловать на борт, мисс, - приветствовал мужчина в белом кителе,
помогая ей спуститься. Он проводил девушку на верхнюю палубу,  где  на  носу
был сервирован стол, покрытый белой льняной скатертью и уставленный фарфором
и хрусталем. Как ни была взбудоражена Слоан, все-таки успела  заметить,  что
на столе красовалось только два прибора.
   - Мистеру Мейтленду позвонили по срочному делу.
   Но он скоро будет, - объяснил капитан и поспешно удалился.
   Слоан зачарованно осмотрелась. Она никак  не  ожидала,  что  Ной  владеет
таким сокровищем. До сих пор девушка видела нечто подобное лишь  в  фильмах,
где красавцы миллиардеры приказывали бросить  я  корь  очередной  гигантской
яхты у берегов Монте-Карло.
   Рассеянно  проведя  рукой  по  лакированному  поручню,   Слоан   медленно
направилась к  корме.  Большую  часть  палубы  занимал  просторный  салон  с
большими круглыми иллюминаторами и  стеклянными  дверями.  Заглянув  внутрь,
Слоан с удивлением обнаружила интерьер скорее ультрасовременного  пентхауса,
чем корабельной кают-компании. Белый ковер с  серебристо-фиолетовым  узором,
образующим широкий бордюр по краям и огромный сюрреалистический  медальон  в
центре. Винтовая лестница с хромированными перилами вела на верхний и нижний
уровни. Диваны и кресла с обивкой в тон ковру были в продуманном  беспорядке
расставлены вокруг столов со столешницами из  толстого  стекла,  на  которых
возвышались модернистские скульптуры из серебра с позолотой. Рядом  сверкали
всеми цветами радуги громадные кристаллы.
   Не найдя Ноя в салоне, девушка решила, что он вот-вот распахнет  одну  из
многочисленных  дверей,  мимо  которых  она  проходила,  но   вместо   этого
обнаружила его на том месте, куда привел ее капитан.  Он  стоял  у  поручня,
прижимая к уху сотовый телефон. Лицо непривычно суровое, даже злое.
   - Меня больше не интересуют никакие увертки Уоррена, - резко бросил он. -
Главное - результат, а его пока и нет. И передайте Грациелле, что, если он и
на этот раз все провалит, может катиться ко всем чертям! Я больше  не  стану
вносить за него залог, и пусть гниет в венесуэльской тюряге  хоть  до  самой
смерти! Немного послушав, он хмуро бросил:
   - Ты чертовски прав, мне не до шуток. Позаботься о Грациелле  и  убирайся
оттуда как можно скорее.
   Он, не попрощавшись, нажал кнопку и швырнул телефон на стол. Таким  Слоан
еще никогда его не видела. Как не похож этот холодный,  почти  отталкивающий
человек на того дружелюбного, открытого Ноя, к которому ее неодолимо влекло!
   Заметив Слоан, Ной мгновенно переменился.
   - Привет! - выдохнул он с лениво-неотразимой улыбкой, лишившей Слоан дара
речи. Господи, как он красив! Олицетворение элегантности и стиля,  в  черном
смокинге безукоризненного покроя, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке.
   Слоан остановилась в нескольких шагах от него,  настолько  выведенная  из
равновесия  атрибутами  роскошной  жизни  -   яхтой,   вертолетом   и   всей
обстановкой, - что не могла придумать, с чего начать  разговор.  Теперь  Ной
казался ей недоступным, надменным незнакомцем, который и смотреть не захочет
на нее, бедную, ничем не примечательную девушку, впервые  надевшую  вечернее
платье, да и то не свое.
   - Здравствуйте, - вежливо, но без излишней теплоты ответила она.
   Если он  и  заметил  ее  сдержанность,  то  не  подал  виду  и,  взяв  из
серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского,  налил  в  бокалы  и  один
протянул ей, вынудив тем самым подойти поближе.
   В этот момент раздался рокот мотора, и Слоан, оглянувшись, увидела  троих
мужчин, взбиравшихся в вертолет. - Все это несколько неожиданно, -  заметила
она, не сводя с них глаз.
   Ной едва удерживался от желания прижать ее к  себе  и  провести  кончиком
пальца по ее щеке. Вместо этого он облокотился на  поручень,  без  стеснения
рассматривая Слоан и наслаждаясь мыслью о том, что  сегодня  он  обязательно
вынет ее из этого идеально  сидевшего  платья,  как  куколку  из  кокона,  и
насладится  созерцанием  совершенного  тела.  Слоан  следила  за   улетавшим
вертолетом сколько могла и наконец, набравшись храбрости,  растянула  рот  в
улыбке и громко выпалила:
   - Парис осталась на берегу. Она боится летать.
   - Какой ужас, - мрачно посочувствовал Ной.
   Слоан кивнула.
   - Пол остался с ней.
   - Я вне себя от отчаяния.
   И тут она заметила веселые искорки в прекрасных серых глазах  и,  кое-что
поняв, быстро оглянулась  на  стол.  Цветы,  свечи  в  хрустальных  чашах  и
приборы. Два прибора. Два стула. Неужели Парис...
   Слоан одолевали противоречивые эмоции: угрызения совести из-за  сестры  и
возмущение самоуверенностью Ноя.
   Как он мог все решить за нее?
   - Вы знали, что Парис боится вертолетов! - негодующе воскликнула  она,  с
осуждением взирая на Ноя.
   - Что вы! Мне это и в голову не приходило, - протестующе поднял руки Ной.
   - Неужели - недоверчиво усмехнулась Слоан.
   Ной медленно помотал головой, но глаза его продолжали  искриться  смехом.
Слоан, кажется, поняла, что тут дело нечисто, но  не  собиралась  сдаваться,
пока не разберется, в чем подвох.
   - Вы знакомы столько лет и до сегодняшнего дня даже не  подозревали,  что
она не любит летать... - начала она, но тут же  осеклась,  очевидно,  что-то
сообразив. - А может, Парис на самом деле вовсе не такая уж трусиха?
   Нет, больше Ною не вынести!
   Потянувшись к ней, он прикусил нежную мочку и прошептал:
   - У Парис свидетельство пилота.  Слоан  на  секунду  замерла.  Какое  это
блаженство - ощущать его теплое дыхание! Но тут же  взяла  себя  в  руки  и,
рассмеявшись, спросила;
   - А теперь признавайтесь, зачем вы все это затеяли?
   Столько хлопот - и все ради меня?
   - Хотел искупить вину за ту ночь, проведенную в шезлонге.
   - И не пожалели расходов? - поддела Слоан. - Вижу, вы ничего  не  делаете
наполовину.
   - Ошибаетесь, вчера вечером я остановился на полпути, -  многозначительно
напомнил он, но Слоан пропустила намек мимо ушей.
   - Представьте, мне нравятся шезлонги.
   - Надеюсь, здесь нам будет куда уютнее.  Только  сейчас  до  Слоан  дошел
истинный смысл его намерений. Сердце учащенно забилось.
   - Хотите, чтобы я показал вам яхту?
   - Да, - поспешно выпалила девушка, мгновенно представив блестящие  медные
и стальные детали, насосы, двигатели, форсунки...
   Ной взял ее за руку, так что их пальцы переплелись,  но  даже  тепло  его
ладони не могло успокоить охвативших ее волнения и  страха  перед  тем,  что
должно произойти.
   Она понимала, что этот момент рано или поздно настанет, но Ной выбрал  не
слишком подходящую минуту, не говоря уже о месте, потому что, куда бы  Слоан
ни посмотрела, все настойчиво напоминало ей  о  том,  какая  пропасть  лежит
между ними. Они живут в разных мирах и никогда, никогда  не  сблизятся.  Для
Ноя это всего лишь мимолетное увлечение, двухнедельный роман, если, конечно,
он сможет выдержать целых две недели. А для нее...
   Нет, пора посмотреть в глаза  правде,  какой  бы  горькой  она  ни  была.
История повторяется, а вместе с ней  и  роковые  ошибки,  что  сделала  мать
тридцать лет назад.
   И теперь дочь сходит с ума по Ною Мейтленду, а он так же недостижим,  как
солнце. И у нее нет сил противиться искушению. Слоан всю  жизнь  ждала  свою
любовь, а теперь проведет остаток дней своих, сравнивая остальных  мужчин  с
Ноем Мейтлендом.
   Они поднялись по лестнице  и,  остановились  перед  полированной  дубовой
дверью.
   - Это каюта хозяина, - сообщил Ной, распахивая дверь.
   Слоан  стиснула  кулаки,  пытаясь  унять,  нараставшую  панику,  оглядела
просторное  помещение  и  уперлась  взглядом  в  огромную  кровать.  Толстое
пушистое покрывало призывно откинуто, в  комнате  царит  интимный  полумрак.
Безуспешно пытаясь казаться искушенной и беспечной, она небрежно бросила:
   - Конечно, это не дорогой отель, но,  вероятно,  на  море,  в  стесненных
обстоятельствах, приходится довольствоваться тем, что есть.
   Не успели слова сорваться с губ, как она мучительно поморщилась от стыда,
- Простите, я была непростительно груба и глупа. Ной долго, с  непроницаемым
лицом изучал девушку.
   - А почему вы это сказали?
   Слоан вздохнула и решила больше  не  притворяться:  все  равно  не  имеет
смысла. Подняв глаза, она чистосердечно призналась:
   - Потому что нервничаю и не нахожу себе  места.  Я  привыкла  видеть  вас
таким, каким вы обычно бываете с  Кортни  и  Дугласом.  -  Она  выразительно
обвела рукой каюту:
   - А здесь, в этой обстановке, вы мне кажетесь  абсолютно  чужим.  Я  даже
голос ваш не узнала, когда вы говорили по телефону, -  с  отчаянием  сказала
Слоан.
   Ной лучше, чем кто бы то ни было, понимал девушку, потому что сам себя не
узнавал: стоило Слоан оказаться рядом, и он менялся на глазах.  Глядя  в  ее
прекрасное, поднятое к нему лицо, он упивался звуками ее голоса и восхищался
мужеством этой необыкновенной девушки. И изо всех сил пытался  решить,  чего
больше хочет: зарыться лицом в душистые волосы и посмеяться над  ее  дурными
предчувствиями или накрыть ее губы своими и задушить ее  сомнения  поцелуем.
Господи, поверить невозможно! В глазах Слоан  его  богатство  -  недостаток,
досадное препятствие на пути к их сближению.  Другой  такой  просто  нет  на
свете! Никогда еще она не казалась Ною такой привлекательной и желанной.
   Осторожно сжав ее подбородок. Ной прошептал:
   - Мы знаем друг друга сто лет, Слоан. Медленно, дразня, волнуя,  искушая,
он обвел языком ее губы, настойчиво заставляя их раскрыться.
   - Помнишь? - хрипло пробормотал Ной, сжимая ее плечи и вновь  припадая  к
губам огненным поцелуем, лишавшим Слоан воли и желания сопротивляться.  Руки
ее невольно скользнули под его  смокинг,  провели  по  мускулистой  груди  и
обвили шею. Ной на миг оторвался от нее. В глазах  полыхало  пламя  желания,
голос, казалось, ему не повиновался. - Ну а теперь? Помнишь меня?
   И  Слоан  поняла,  что  назад  дороги  нет.  Ей  уже  не  забыть  Ноя.  И
бессмысленно лишать себя тех прекрасных воспоминаний,  которые  останутся  с
ней навсегда, после того как она покинет эту комнату. Для тоски, одиночества
и напрасных сожалений еще будет время. Вся  остальная  жизнь.  Ну  а  сейчас
Слоан хочет быть с ним, завтра  и  послезавтра,  и..,  и,  может  быть,  еще
два-три дня, пока она не потеряла для него притягательности.
   Но он ждал ответа, и Слоан  кивнула.  Из  горла  вырвался  тихий  стон  -
признание собственного поражения.
   - Да... - выдохнула она и, приподнявшись на цыпочки, прижалась поцелуем к
его губам.
   Слоан целовала с безумной страстью, отчаянием и тоской,  словно  прощаясь
навеки, и Ной, сгорая от ненасытного голода, властно прижал ее к себе. Дверь
захлопнулась под ударом  его  ноги,  и  Слоан  неожиданно  охватило  нервное
возбуждение. Только Ной не торопился. И целовал ее, пока Слоан  не  потеряла
голову, ощущая лишь его руки, теплые большие руки, ласкавшие каждый дюйм  ее
тела.
   Не отрывая губ, он потянул вниз молнию ее платья, отступил и почти сорвал
с себя  смокинг.  Белое  шелковое  облачко  легло  к  ее  ногам,  и  девушка
машинально наклонилась, чтобы его поднять.
   - Не нужно, - велел он, не спуская глаз с  розовых  вершин  ее  грудей  и
торопливо расстегивая сорочку. Он явно не стеснялся раздеваться  перед  ней,
тогда как Слоан сгорала со стыда.
   Когда она отвернулась, чтобы сбросить трусики и колготки,  до  Ноя  дошла
причина ее смущения.  Скрывать  такое  изумительное  тело!  Плавные  изящные
изгибы, стройные ноги и светящаяся кожа...
   Он вынул запонки из манжет, не спуская глаз со Слоан, неспешно выбиравшей
шпильки из волос. В этой позе, с поднятыми вверх руками и слегка наклоненной
головой, она напоминала ему портрет обнаженной натуры, висевший в Лувре.
   Когда последняя шпилька легла на стол, Слоан тряхнула головой  и  золотой
водопад пролился на ее плечи.
   "Она великолепна! - подумал Ной, сгорая от  вожделения  -  Великолепна  и
застенчива".
   Он встал за спиной Слоан и, обняв се за талию, привлек к себе.
   - Я без ума от тебя, - прошептал он, и Слоан едва заметно вздрогнула.  Он
повернул ее лицом к себе, подхватил на руки  и  бросил  на  постель,  а  сам
растянулся рядом и приподнялся, опершись на локоть.
   Слоан чуть ежилась под  его  внимательным  властным  взглядом,  вбиравшим
каждый изгиб, каждую впадинку  ее  тела,  и,  когда  их  глаза  встретились,
задрожала, только сейчас полностью осознав, как он желает ее.  Ной  протянул
руку, и она невольно вздрогнула, словно готовясь к бесцеремонному вторжению.
Но она ошиблась: Ной припал к ее губам в медленном, воспламеняющем,  легком,
как прикосновение пушинки, поцелуе, едва гладя кончиками пальцев нежную шею.
Очень успокаивающий поцелуй.
   Успокоенная  Слоан  прижалась  к  нему,  и  его  правая  рука   мгновенно
скользнула к  груди,  большой  палец  обвел  напрягшийся  сосок.  Дразнящее,
искушающее, соблазняющее прикосновение.
   Слоан принялась играть с темными завитками на  его  груди.  Разгоряченная
кожа казалась гладким атласом, обтянувшим сталь,  а  сосок,  слегка  задетый
ладонью, - крошечной твердой бусинкой. На  плечах  бугрились  мускулы,  лицо
словно высечено из мрамора. Он поистине великолепен. И  принадлежит  ей.  На
сегодняшнюю ночь. А волосы на виске мягкие и гладкие...
   Для Слоан эти касания были горьким откровением, для Ноя - ласками, такими
неожиданно нежными, что желание терзало его  с  нарастающей  силой.  Неужели
такое возможно?!
   Он отстранился, с нежным недоверием глядя на Слоан.
   Не подозревая, что делает с ним, Слоан провела  мизинцем  по  его  губам,
четко очерченным, чувственным губам. Брови густые и прямые,  глаза..,  глаза
открыты?!
   Девушка, встрепенувшись,  испуганно  посмотрела  на  него.  Смуглое  лицо
искажено страстью, на шее  судорожно  бьется  жилка.  Слоан  молча,  покорно
опустила веки и,  обняв  Ноя,  прижалась  к  нему  и  поцеловала.  Его  губы
приоткрылись, требовательные и настойчивые, язык проник  в  ее  рот,  пальцы
запутались в крошечных жестких завитках внизу живота,  безмолвно  требуя  их
впустить. Слоан в беспамятстве  извивалась  под  бесстыдными  ласками,  всем
телом умоляя о большем.
   Он оторвался от ее губ, накрыл поцелуем розовую вершину  груди,  и  Слоан
вцепилась ему в плечи, проведя  ногтями  кровавую  борозду.  Ной,  застонав,
стиснул ее ягодицы, приподнял и ворвался в нее с такой силой, что Слоан едва
не лишилась сознания. Каждый медленный требовательный выпад  подталкивал  ее
ближе к краю, но тут Ной  внезапно  обхватил  ее  и  перекатился  на  спину,
увлекая за собой.
   Слоан, очутившись в позе всадницы, ошеломленно уставилась на него, и  при
виде ее испуганного раскрасневшегося лица Ной весело усмехнулся. Будь на  ее
месте кто-то другой, он не стал бы прилагать столько усилий, но на этот  раз
хотел, чтобы она испытала истинное блаженство, перед тем как он окончательно
потеряет контроль над собой. По крайней мере он пытался убедить себя в этом,
но какой-то частью  затуманенного  страстью  мозга  сознавал,  что  истинная
причина  в  двух  ее  любовниках.  Они   оказались   неловкими,   неуклюжими
ничтожествами. В отличие от него. И он  хотел  быть  абсолютно  уверенным  в
этом, прежде чем Слоан покинет его каюту.
   Протянув руку, он погладил девушку по волосам.
   - Ты ослепительна, - прошептал он, лаская ее соски, и, едва она  откинула
голову и застонала. - положил ладони на ее  бедра,  словно  умоляя  поскорее
начинать. И только после  этого  понял:  Слоан  не  лгала,  говоря  о  своей
неопытности. Она не имела ни малейшего представления о том,  как  установить
ритм и поддерживать его: замедляла движения, когда нужно бы быть настойчивой
и поторопиться, изменяла темп  в  самые  неподходящие  моменты.  Он  не  мог
предсказать, что она сделает  в  следующую  секунду:  Слоан  держала  его  в
подвешенном состоянии, возбуждавшем куда больше, чем все  ухищрения  опытных
женщин.
   И стоило ему понять это, как Слоан, внимательно следившая за  лицом  Ноя,
стала подчиняться каждому едва заметному его движению, и он забыл обо  всем.
Напряжение нарастало с каждым мгновением и с такой силой, что  ему  пришлось
схватить Слоан за бедра, чтобы остановить ее. Притянув девушку к  груди,  он
попытался осторожно толкнуть ее на спину, лечь сверху и прижать  к  кровати,
прежде чем вновь вонзиться в тесные глубины.  И  впиться  поцелуем-укусом  в
губы, страстно желая  поставить  на  ней  свое  клеймо,  навсегда  впечатать
воспоминание о себе в ее мозг.
   - Открой глаза, - глухо пробормотал он.
   Данные золотистые ресницы медленно поднялись.  Огромные  глаза  молчаливо
молили об освобождении, и он так же безмолвно пообещал  ей  все  наслаждения
мира. Напрягшись как струна, он стал входить в нее все глубже.
   Слоан ощутила знакомую пульсацию глубоко внутри.  Пульсацию,  которая  не
унималась, пока не взорвалась  фейерверком  ос