- Вы не согласны?
   Слишком  погруженная  в  свои  мысли,  чтобы  осознать,  как  могут  быть
восприняты ее слова, Элизабет кивнула и сказала:
   - Лорд Эверли - джентльмен и дворянин, а потому скорее предпочтет  смерть
бесчестью.
   - Лорд Эверли, - спокойно возразил Торнтон, - дурак. Он слишком  молод  и
безрассуден, если готов рисковать своей жизнью из-за карточной ссоры.  Жизнь
слишком дорога, чтобы отдать ее за такую малость. Когда-нибудь он скажет мне
спасибо за мой отказ.
   - А как же кодекс чести джентльмена?
   - В том, чтобы умереть ради какого-то спора, нет никакой чести. Повторяю:
человеческая жизнь слишком дорога для этого. Ее  можно  отдать  за  дело,  в
которое веришь, или за дорогих тебе людей. Любая другая причина не более чем
глупость.
   - А если бы я не вмешалась, вы приняли бы его вызов?
   - Нет.
   - Нет? - она не могла скрыть своего изумления. - Вы хотите  сказать,  что
позволили бы ему назвать  себя  карточным  шулером  и  не  пошевелили  бы  и
пальцем, чтобы защитить свое доброе имя и честь?
   - Я не считаю, что моя честь была под угрозой, но даже если и так,  я  не
понимаю, как убийство этого юноши могло бы восстановить ее. Что же  касается
моего доброго имени, то оно также не единожды подвергалось сомнению.
   - Но в таком случае, почему герцог Хаммондский оказывает вам поддержку  в
обществе и так явно продемонстрировал это сегодня вечером?
   Улыбка мгновенно слетела с его лица, и взгляд утратил свою мягкость.
   - Это имеет для вас такое значение?
   Загипнотизированная неподвижным  взглядом  его  янтарных  глаз,  Элизабет
утратила обычную ясность мысли. В данный момент для  нее  все  имело  весьма
относительную  значимость  по  сравнению  с  его  глубоким,   завораживающим
голосом.
   - Наверное, нет, - дрожащим голосом ответила она.
   - Если это разубедит вас в том, что я струсил, полагаю, я мог бы проучить
его за дерзость. Музыка  кончилась,  -  тихо  добавил  он,  и  только  тогда
Элизабет заметила, что они уже не вальсируют, а только слегка  покачиваются,
обнявшись.
   Понимая, что у нее нет  оправдания,  чтобы  и  дальше  находиться  в  его
объятиях, она подавила разочарование и  хотела  отступить,  но  тут  оркестр
заиграл новую мелодию, и их тела снова согласно задвигались в такт музыке. -
Раз уж я лишил вас сопровождающего  на  завтрашней  прогулке  в  деревню,  -
сказал Ян через минуту, - может быть, вы рассмотрите другой вариант?
   У Элизабет радостно подскочило сердце, она подумала, что он хочет быть ее
кавалером. Он будто прочитал ее мысли, но ответ снова обманул ее ожидания:
   - Я не могу сопровождать вас, - решительно отказался он.
   - Почему? - улыбка сползла с ее лица.
   - Не будьте такой наивной. Дебютантка в моем сопровождении едва ли  может
рассчитывать на укрепление своей репутации.
   Ее мозг бешено  заработал,  пытаясь  составить  некий  перечень  доводов,
которые могли бы опровергнуть  его  слова.  В  конце  концов  ему  оказывает
протекцию сам герцог Хаммондский... хотя... заполучить его в зятья  была  бы
счастлива любая мать, но ни одна из них не спускала со своей дочери  глаз  в
его присутствии, зная его репутацию распутника и повесы.  Опять  же,  Черайз
Дюмонт пользовалась безупречной репутацией в свете, и,  следовательно,  этот
загородный прием был вне подозрений, но... если бы она могла  закрыть  глаза
на то, что сказал ей лорд Ховард.
   - По той же причине вы отказались танцевать со мной,  когда  я  попросила
вас об этом?
   - Отчасти.
   - В чем же заключалась другая причина? Он мрачно усмехнулся.
   - Назовите это хорошо развитым инстинктом самосохранения.
   - Не понимаю.
   - Ваши глаза убийственней дуэльных пистолетов, моя дорогая, - сказал  он,
криво улыбаясь. - Они могут и святого сбить с пути истинного.
   Элизабет слышала немало цветистых комплиментов, воспевавших ее красоту, и
относилась к ним с вежливым равнодушием, но грубоватая лесть Яна, к тому  же
высказанная почти с неохотой, заставила ее рассмеяться.  Позже  она  поняла,
что в тот момент совершила самую большую ошибку: она позволила  ему  усыпить
ее недоверие и восприняла его  как  равного,  то  есть  хорошо  воспитанного
мужчину, на порядочность которого можно положиться, и расслабилась.
   - Так какую альтернативу вы собирались мне предложить на завтра?
   - Ленч, - ответил он, - в каком-нибудь уединенном местечке, где мы  могли
бы поговорить так, чтобы нас не увидели вместе.
   Пикник наедине с мужчиной определенно не  входил  в  список  развлечений,
допустимых для юной девушки, и все-таки Элизабет  было  жаль  отказаться  от
этой возможности.
   - Где-нибудь на природе... у озера? - вслух подумала она, пытаясь сделать
его предложение более приемлемым.
   - Думаю, завтра соберется дождь, и, кроме того, у озера нас могут увидеть
вместе.
   - Но тогда где?
   - В лесу. В одиннадцать часов утра я буду ждать вас в домике лесника.  Он
находится на южной границе поместья, у ручья. Если выйти за ворота особняка,
то в стороне от основной дороги будет тропинка. По  ней  до  домика  лесника
всего две мили.
   Элизабет была слишком испугана его предложением, чтобы задуматься, как  и
когда Ян Торнтон успел так близко познакомиться с владениями Черайз, что ему
известны его укромные уголки.
   - Это абсолютно  исключено,  -  сказала  Элизабет  дрожащим,  срывающимся
голосом. Даже она была не настолько наивна, чтобы согласиться на  встречу  с
мужчиной в  уединенном  доме,  и  была  страшно  разочарована  тем,  что  он
предложил  ей  это.  Настоящий  джентльмен  никогда  не  сделал  бы   такого
предложения,  а  настоящая  леди  никогда  не  приняла   бы   его.   Люсинда
предупреждала ее о подобной возможности,  и  Элизабет  чувствовала,  что  ее
предупреждения разумны. Девушка резко рванулась, пытаясь  вырваться  из  рук
Яна.
   Он мягко придержал ее, не дав ускользнуть от него, и, едва не  коснувшись
губами ее волос, с удивлением произнес:
   - Разве вам не говорили, что леди не должна покидать  партнера,  пока  не
закончится танец?
   - Он закончен! - с горечью в голосе прошептала Элизабет, и было ясно, что
она имеет в виду не только танец. - И  я  вовсе  не  так  неопытна,  как  вы
думаете, - предупредила она, грозно нахмурившись ему в грудь. Из сборок  его
шейного платка ей подмигнул рубин.
   - Я даю вам слово, - тихо сказал он,  -  что  не  стану  вас  ни  к  чему
принуждать, если вы придете туда завтра.
   Как ни странно, Элизабет поверила ему, однако это не меняло дела - она не
могла согласиться на эту встречу.
   - Я даю вам слово джентльмена, - повторил он.
   - Если бы вы были  джентльменом,  то  никогда  не  сделали  бы  подобного
предложения, - сказала Элизабет, стараясь не обращать внимания на тупую боль
в груди от разочарования.
   - Какой бесспорный образец логического мышления, - мрачно проговорил  он.
Хотя, с другой стороны, у нас есть только один выбор.
   - У нас вообще нет никакого выбора. Даже  то,  что  мы  сейчас  находимся
вместе, выходит за рамки дозволенного.
   - Я буду ждать вас завтра до двенадцати часов.
   - Я не приду.
   - Я буду ждать, - повторил он.
   - И напрасно потратите время. Будьте любезны,  отпустите  меня.  Все  это
было ошибкой!
   - В таком случае пусть их будет две, - хрипло сказал он, и его рука вдруг
напряглась и резко притянула ее. - Посмотрите на меня, Элизабет, - прошептал
он, и его теплое дыхание коснулось волос у нее на виске.
   В голове у Элизабет забили тревожные колокола, предупреждая об опасности.
   Если она поднимет голову, он поцелует ее.
   - Я не хочу, чтобы вы поцеловали меня, -  предупредила  она,  в  душе  не
совсем уверенная в этом.
   - В таком случае скажите  мне  хотя  бы  до  свидания.  Элизабет  подняла
голову, и взгляд ее проследовал от  его  четко  очерченного  рта  к  глазам,
смотревшим прямо на нее.
   - До свидания, - сказала она и удивилась  тому,  что  голос  ее  перестал
дрожать.
   Его глаза перемещались по ее лицу так, словно он хотел запомнить  его,  и
наконец остановились на губах. Неожиданно его руки соскользнули с  ее  плеч,
он отпустил ее и отступил назад.
   - До свидания, Элизабет.
   Элизабет отвернулась и сделала шаг вперед, но сожаление,  прозвучавшее  в
его голосе, заставило ее оглянуться... а может быть,  это  было  ее  сердце,
которое сжалось так, словно она покидала... что-то такое,  о  чем  могла  бы
потом пожалеть. В повисшем молчании они  долго  смотрели  друг  на  друга  -
разделенные всего двумя шагами и целой пропастью общественных предрассудков.
   - Наверное, все  уже  заметили  наше  отсутствие,  -  беспомощно  сказала
Элизабет, сама толком не зная,  то  ли  извиняется  перед  ним  за  то,  что
покидает его, то ли ждет, что он уговорит ее остаться.
   - Возможно.
   Выражение его лица было бесстрастно, голос звучал вежливо  и  холодно,  и
она почувствовала, что он снова отдалился от нее и стал недосягаемым.
   - Мне в самом деле пора возвращаться.
   - Конечно.
   - Вы же понимаете, правда... - Голос ее прервался, когда она взглянула на
этого высокого красивого мужчину, отвергнутого светом только за  то,  что  в
его жилах не было "голубой крови", и  ей  вдруг  стали  ненавистны  все  эти
глупые социальные ограничения, которые сковывали ее свободу.  Сглотнув,  она
попыталась объясниться снова, в душе желая, чтобы он либо прогнал  ее,  либо
раскрыл ей объятия как тогда, когда просил потанцевать с ним.
   - Вы же сами понимаете, что я просто не могу быть с вами завтра....
   - Элизабет, - оборвал он  ее  хриплым  шепотом,  и  в  глазах  его  вдруг
затеплился огонь, когда он протянул к ней  руку,  почувствовав,  что  победа
близка, тогда как Элизабет еще не успела осознать своего поражения. -  Идите
сюда.
   Рука Элизабет протянулась к нему будто сама по себе, и он крепко обхватил
ее пальцами, ее вдруг повлекло вперед, две руки, как стальные обручи,  сжали
ее,  и  она  почувствовала  на  своих  губах  его  ищущие  губы.  Нежные   и
настойчивые, они ласкали ее, приспосабливаясь к ее рту,  прижимаясь  к  нему
все крепче. Внезапно он сжал ее еще сильнее и властно притянул к себе. Тихий
стон нарушил тишину, но Элизабет не поняла, что этот звук исторгла она сама.
Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до него,  и  положила  руки  на  его
широкие плечи, прижавшись к нему так, словно искала у него защиты  от  этого
мира, который вдруг стал таким темным и чувственным и в котором ничто уже не
имело значения, кроме их тел и его губ, прижавшихся к ее рту так, словно  он
умирал от желания. Наконец он оторвался от ее губ, продолжая держать в своих
объятиях, Элизабет прижалась щекой к его хрустящей белой рубашке,  чувствуя,
как он проводит губами по ее волосам.
   - Это оказалось еще большей ошибкой, чем я предполагал,  -  сказал  он  и
потом добавил как бы про себя:
   - Господи, помоги нам обоим.
   Как ни странно, но именно это  последнее  замечание  привело  Элизабет  в
чувство, и она по-настоящему испугалась. Тот факт, что именно он считал, что
они  зашли  слишком  далеко  и  нуждались  в  некоей  божественной   помощи,
подействовал на нее, как ушат холодной воды. Она высвободилась из его рук  и
стала расправлять складки платья. Достаточно успокоившись, чтобы  посмотреть
на него, она закинула голову и с выражением неподдельного ужаса проговорила:
   - Этого не должно было произойти. Тем не менее если мы поврозь вернемся в
дом и сумеем  влиться  в  компанию  других  гостей,  возможно,  никто  и  не
подумает, что мы были вместе. До свидания, мистер Торнтон.
   - Спокойной ночи, мисс Кэмерон.
   Элизабет  слишком  торопилась  уйти,  чтобы  обратить  внимание  на   его
подчеркнутое "спокойной ночи" в ответ на ее  "до  свидания".  Она  также  не
заметила и того, что он то ли по ошибке, то ли намеренно назвал ее не  леди,
а мисс Кэмерон.
   Она решила не идти через главный вход,  а  войти  в  дом  через  одну  из
боковых дверей, выходивших на балкон, и, взявшись за  ручку,  с  облегчением
вздохнула: дверь была не заперта. Элизабет проскользнула в комнату,  похожую
на небольшую гостиную. На другом ее конце также была дверь, которая выходила
а пустынный коридор. После уютной  ночной  тишины  дом  казался  наполненным
настоящей какофонией смеха, голосов и музыки, больно ударявшей по ее нервам.
На цыпочках она прошла через гостиную.
   На этот раз удача, казалось, улыбнулась ей: в холле никого не было.
   Элизабет решила быстренько забежать в спальню и привести себя в  порядок.
Она успела пробежать по лестнице  целый  пролет,  когда  с  нижней  площадки
лестницы послышался голос Пенелопы:
   - Послушайте, кто-нибудь видел Элизабет? Вот-вот  подадут  ужин,  и  лорд
Ховард хотел сопровождать ее.
   На Элизабет вдруг снизошло вдохновение.  Она  быстро  пригладила  волосы,
оправила платье и мысленно помолилась Богу, чтобы лицо не выдавало, что  она
только что имела тайное свидание под покровом ночи.
   - По-моему, последний раз ее видели в саду, - услышала она недобрый голос
Валери. - И мистер Торнтон куда-то запропастился...
   Она умолкла на полуслове, ошарашено  глядя  на  неторопливо  спускавшуюся
Элизабет, взлетевшую по этой лестнице всего несколько мгновений назад.
   - О Боже, - Элизабет с простодушным видом улыбнулась Пенелопе  и  Валери,
не знаю, почему эта жара так действует на меня. Думала, мне станет  лучше  в
саду, но и там слишком душно, и я решила ненадолго прилечь.
   Втроем девушки прошли через бальную залу, потом  через  игорную  комнату,
где несколько человек играли в бильярд. У Элизабет зачастил пульс, когда  за
ближайшим к двери столом она увидела Яна Торнтона с кием в руке.  Он  поднял
глаза и увидел девушек, две из которых смотрели прямо на  него.  Он  холодно
кивнул всем троим и ударил кием по шару. Элизабет услышала, как  разлетелись
по столу шары, падая в лузы, после чего раздался  восхищенный  смех  герцога
Хаммондского.
   - Как же он красив - какой-то удивительной, темной и  пугающей  красотой,
шепотом высказалась Джорджина. - И есть В нем что-то такое... ну... опасное,
- добавила она, слегка задрожав от удовольствия.
   - Да, действительно, - согласилась Валери, -  но  правда  и  то,  что  ты
говорила о нем раньше - у него нет ни прошлого, ни воспитания, ни связей.
   Элизабет слышала, о чем они говорят, но не придавала этому  значения.  Ее
чудесное везение в последние несколько минут  убедило  ее  в  том,  что  Бог
все-таки есть на свете и время от времени вспоминает о ней.  Поэтому  в  эти
минуты она мысленно возносила ему молитву,  сопровождая  ее  обещанием,  что
больше никогда, никогда в жизни не поставит себя  в  такое  компрометирующее
положение.
   Одновременно с тем, как она сказала про себя "аминь", до нее  дошло,  что
все это время она продолжала считать шары, закатившиеся в лузы  после  удара
Яна, и насчитала их целых четыре.  Четыре!  Когда  она  играла  с  Робертом,
наилучшим его результатом было три шара за один раз, а он считался серьезным
игроком.
   Чувство радостной легкости не  покидало  Элизабет  до  самого  ужина,  за
которым она сидела рядом с лордом Ховардом. Каким-то  странным  образом  это
чувство начало ослабевать, когда она  за  стоком  приняла  участие  в  общей
беседе.
   Несмотря на оживленный разговор, ей приходилось напрягать всю свою  волю,
чтобы не дать Взгляду блуждать по  роскошно  убранной  зале,  выискивая,  за
каким же из столиков, покрытых голубыми льняными скатертями, сидит Ян. К ней
подошел слуга и предложил омара, она взглянула на него и  кивнула.  Элизабет
воспользовалась  его  присутствием,  чтобы  провести  будто  бы   рассеянным
взглядом  по  комнате.  Ее  глаза  скользили  по  морю   голов,   украшенных
драгоценностями и замысловатыми  прическами  и  кивающих,  как  разноцветные
поплавки. Поднимались и сталкивались бокалы, мелькали руки,  и  наконец  она
увидела его - он сидел за главным столом между герцогом Хаммондским и Черайз
- прекрасной  сестрой  Валери.  Герцог  беседовал  с  какой-то  великолепной
блондинкой, про  которую  говорили,  что  она  его  новая  любовница,  а  Ян
внимательно слушал артистичный рассказ Черайз. Ленивая  улыбка  блуждала  по
его загорелому  лицу  и  он,  казалось,  не  замечал,  что  Черайз  с  видом
собственницы положила руку ему на рукав. Он засмеялся какой-то ее  фразе,  и
Элизабет отвела взгляд от этой пары, чувствуя Тупую боль в  груди.  Они  так
хорошо смотрелись вместе - элегантные, темноволосые и  потрясающе  красивые.
Без сомнения, у них много общего, с  досадой  отметила  Элизабет  и  яростно
принялась за омара.
   Лорд Ховард наклонился к ней и пошутил:
   - Он и так уже мертвый.
   Элизабет непонимающе взглянула на него, и он кивнул  на  омара,  которого
она пилила ножом.
   - Он и так уже мертв, не стоит убивать его дважды, - повторил он.
   С тяжелым вздохом Элизабет отодвинула омара и постаралась  взять  себя  в
руки и получить хоть  какое-то  удовольствие  от  этого  вечера.  Как  ее  и
предупреждал  лорд  Ховард,  мужчины,  которые  к  этому  моменту  были  уже
осведомлены об инциденте в карточной комнате, не говоря уж о  тех,  кто  был
непосредственным свидетелем  сцены,  заметно  к  ней  охладели,  и  Элизабет
пришлось употребить все свое женское очарование, чтобы вернуться на  прежние
позиции. Второй раз в жизни она пускала в ход свои чары  -  первый  раз  она
попыталась сделать это в саду с Яном Торнтоном и была немало удивлена  своим
легким успехом. И на этот раз мужчины за ее столиком  постепенно  оттаяли  и
начали обращаться к ней, а потом и добиваться ее внимания, В  течение  этого
долгого часа, потребовавшего от девушки немалой выдержки,  у  нее  несколько
раз появлялось ощущение, будто Ян наблюдает за ней, и под  конец,  устав  от
неопределенности, она  посмотрела  туда,  где  он  должен  был  сидеть.  Его
прищуренный взгляд был направлен в ее сторону, но она не  смогла  разобрать,
что выражал этот взгляд -  недовольство  ее  отчаянным  флиртом  или  просто
некоторое замешательство.
   - Могу я надеяться, что вы позволите мне сопровождать вас  на  завтрашней
прогулке вместо моего кузена? - спросил ее лорд  Ховард,  когда  бесконечный
ужин наконец подошел к концу и гости начали подниматься со своих мест.
   Для Элизабет наступил решающий момент - момент,  когда  она  должна  была
решить, пойдет она завтра на встречу с Яном или нет. В действительности ни о
каком выборе не  могло  быть  и  речи,  и  она  прекрасно  понимала  это.  С
наигранной радостью она ослепительно улыбнулась и ответила:
   - Конечно. Благодарю вас.
   -  Отъезд  намечается  на  половину  одиннадцатого.  Насколько  Я  понял,
программа будет обычной - поход по  магазинам,  затем  ленч  в  какой-нибудь
местной   гостиницеи   верховая   прогулка   по    окрестностям    сосмотром
достопримечательностей.
   Элизабет мысленно вздохнула - такой  ужасно  скучной  показалась  ей  эта
перспектива.
   - По-моему, программа чудесная! - воскликнула она с таким жаром, что лорд
Ховард недоуменно взглянул на нее.
   - Вы хорошо  себя  чувствуете?  -  обеспокоено  спросил  он,  заметив  ее
пылающие щеки и слишком ярко блестевшие глаза.
   - Как никогда, -  ответила  Элизабет,  мечтая  о  покое  и  тишине  своей
спальни.
   - А сейчас, если позволите, я пойду отдохну - у меня  что-то  разболелась
голова.
   С этими словами она удалилась,  оставив  озадаченного  лорда  Ховарда.  И
только когда она стала подниматься по лестнице, до нее дошел смысл сказанных
ею слов. Она  встала  как  вкопанная,  затем  покачала  головой  и  медленно
продолжила путь. В конце концов не так уж и важно, что подумает о ней  кузен
ее  жениха,  решила  Элизабет,  чувствуя  себя  слишком  несчастной,   чтобы
задуматься о том, как странны подобные мысли для новоиспеченной невесты.
   - Пожалуйста, разбуди меня в восемь,  Берта,  -  сказала  она  горничной,
помогавшей ей раздеться. Берта не ответила  и  молча  бросила  ее  платье  и
прочие предметы туа