ая губы под чувственным нажатием, и в
это же мгновение его язык завладел ее ртом.
   Затерянная в бурном море желания, страсти и смущения, Александра ощутила,
что его ладонь гладит ее бедра, но вместо того, чтобы вырваться,  сжала  его
плечи, припадая к нему всем своим словно плавящимся  от  горячечного  накала
телом. По спине Джордана пробежала дрожь. Не прерывая  поцелуя,  он  бережно
сжал ее грудь, перекатывая между пальцами мгновенно затвердевший сосок. Язык
проник еще глубже и неожиданно удалился. Пронзающие выпады повторялись снова
и снова в головокружительном, все  убыстряющемся,  сводившем  с  ума  ритме.
Бесконечный, опьяняющий поцелуй, жар его рук, ласкающих  грудь,  напряженная
сила ног и бедер, прижимающихся к  ней,  творили  колдовство,  и  Александра
отвечала на поцелуи с тем же беспомощным пылом,  который  ощущала  когда-то,
только на этот раз ее застенчивость поглотило желание прижать  его  к  себе,
притвориться хотя бы ненадолго, что он - тот, о ком она мечтала всю жизнь.
   Джордан сознавал только одно - женщина в его объятиях дарит ему  неземное
наслаждение, и не мог дольше ждать. Когда она  робко  коснулась  языком  его
губ,  он  стиснул  жену,  втягивая  ее  язык  в  свой  рот,   изнемогая   от
первобытного, примитивного желания, бурлящего в чреслах. Борясь  с  яростной
потребностью бросить ее на ковер и взять тут же, на полу кабинета, Джордан с
трудом оторвался от Алекс и  прерывисто  вздохнул.  Очевидно,  жена  многому
научилась за то время, пока он гнил в тюрьме!
   Медленно выбираясь из сладострастного тумана, Александра посмотрела в его
чарующие  глаза,  как  сквозь  сон  отмечая,  что  по  мере  того,  как   он
возвращается к реальности, их цвет быстро  меняется  от  дымчато-темного  до
обычного, светло-серебристого. И... и она все еще обнимает его, а  загорелая
кожа под ее пальцами обжигающе горяча. - Заставь меня пылать... -  упрашивал
он. Давно забытое ощущение  удовлетворенной  гордости  пронизало  Алекс  при
мысли о том, что,  очевидно,  ей  это  удалось;  мягкие  губы  изогнулись  в
бессознательно-манящей усмешке. Джордан настороженно глянул  на  нее  и,  ми
что-то, опустил руки и резко отступил.  Лицо  мгновенно  окаменело,  челюсти
сжались.
   - Мои комплименты, - резко бросил он,  и  Александра  с  упавшим  сердцем
поняла,  что  его  непредсказуемо-изменчивое  настроение  самым  неожиданным
образом испортилось. - За последний год, вы, по-видимому, многому научились.
"Всего пятнадцать месяцев назад, - подсказал ей все еще ошеломленный  разум,
- этот человек считал меня жалкой, ни на что не годной простушкой".
   С трудом изобразив на лице сияющую, искусственную улыбку, Алекс  беспечно
заметила:
   - Немногим больше года  назад  вы  находили  меня  омерзительно  наивной.
Теперь жалуетесь на то, что я чересчур опытна. На вас никак не угодить!
   К ее величайшему огорчению, Джордан и не подумал отрицать, что считал  ее
наивной.
   - Сегодня ночью, в постели, после того как  я  вернусь  из  "Уайтса",  мы
сможем обсудить, что я предпочитаю. А пока, - продолжал он жестким, властным
тоном правителя, провозглашающего непреложный закон, - я  требую,  чтобы  вы
поняли следующее: ни о признании брака незаконным, ни  о  разводе  не  может
быть и речи. Далее, никаких шутливых дуэлей  и  поединков,  никаких  мужских
костюмов, скачек в парках и тому подобного. Запрещаю вам также появляться на
людях с каким бы то ни было  мужчиной,  кроме  меня.  Надеюсь,  я  выразился
достаточно ясно? Вашим спутником могу быть только я, и никто иной.
   Утихшая было ярость снова взорвалась в мозгу Александры.
   - Да какое право вы имеете приказывать мне? Кто  вы  такой?  -  вскричала
она,  краснея  от  негодования.  Он  и  вправду  нисколько   не   изменился!
По-прежнему стремится убрать ее с глаз долой! Еще несколько дней, и он велит
ей отправляться в Девон!
   - Мне известно, кто я такой! - рявкнул он. - Беда в том, что я  не  знаю,
кто вы. Раньше мне казалось, что знаю. Но не теперь.
   - Совершенно согласна с вами, - процедила  Алекс,  мудро  подавляя  порыв
объяснить мужу заранее, что не намеревается подчиняться его приказам.  -  Вы
считали, что  женились  на  доверчивой,  покорной,  обожающей  вас  девочке,
которая по малейшему знаку бросится выполнять любое ваше желание?
   - Что-то вроде этого, - сухо признал Джордан.
   - Вы просчитались.
   - Все еще впереди.
   - Александра  вскинула  голову  и  повернулась,  подчеркнуто  отказываясь
сделать реверанс.
   - Ошибаетесь, ваша светлость, - произнесла она, направляясь к двери.
   - Меня зовут Джордан, - со злостью напомнил он. Александра  остановилась.
Изящно очерченные брови приподняты в  деланном  удивлении,  на  щеках  горят
багровые пятна. Когда-то она мечтала, чтобы он попросил ее обращаться к нему
по имени... Теперь же ей доставит огромное  удовольствие  поставить  его  на
место.
   - Мне это известно... - объявила она и со спокойным вызовом добавила:
   - ...ваша светлость.
   Дав ему понять, что не собирается допускать ни малейшей близости и уж тем
более обращаться к нему по имени, Алекс снова шагнула  к  порогу,  чувствуя,
как его взгляд впивается в ее лопатки,  молясь,  чтобы  трясущиеся  ноги  не
подкосились, и стараясь скрыть, как нервничает.
   Она уже коснулась дверной ручки, когда тишину  разорвал  низкий  зловещий
голос:
   - Александра!
   Алекс невольно вздрогнула.
   - Да? - вежливо бросила она, оборачиваясь.
   -  Хорошенько  подумайте,  прежде  чем  совершить  ошибку  и   пренебречь
приказами. Уверяю вас, вы горько пожалеете.
   Превозмогая ледяной озноб тревоги  и  страха,  Александра  гордо  подняла
подбородок:
   - Вы закончили?
   - Да. Пошлите мне Хиггинса, пожалуйста. Эта  просьба  напомнила  Алекс  о
судьбе ее слуг, и она круто развернулась, готовясь к последней схватке.
   -  В  следующий  раз,  когда  вздумаете  отомстить   мне   за   очередное
воображаемое преступление, будьте добры оставить моих слуг в покое. Эти  два
ни в чем не повинных старика, которых вы сослали сегодня на кухню,  заменили
мне отца! Пенроуз учил меня удить рыбу и плавать, Филберт сколотил кукольный
домик, а позже и плот и показал, как им управлять! Я не позволю вам  унижать
и оскорблять...
   - Велите Хиггинсу, - невозмутимо перебил Джордан, - дать им  работу,  где
вам будет угодно, кроме, конечно, передней и холла.
   Дверь за Алекс захлопнулась.  Джордан,  мрачно  хмурясь,  в  задумчивости
опустился на стул. Он сделал все, как хотел, - заставил жену понять правила,
по которым ей придется  отныне  жить,  и  был  уверен,  что  она  покорится.
Немыслимо, чтобы молодая женщина, когда-то  неприкрыто  боготворившая  мужа,
посмела  бросить  ему  вызов!  Однако   безумное,   непреодолимое   желание,
охватившее Джордана всего несколько  минут  назад,  поразило,  расстроило  и
крайне его обозлило... Правда, наиболее вероятной  причиной  стало,  видимо,
вынужденное воздержание.
   Джордан понимал, что Александра никогда не  станет  услужливой,  покорной
женой его грез, но ее поистине непокорный дух станет более  чем  достаточной
наградой. Она не лгунья, не трусиха и  никогда  ему  не  наскучит.  Лишь  за
последние полчаса она представила ему список его любовниц, честно призналась
во всех грехах и сумела возбудить так, что он едва не потерял  голову.  Нет,
ему не придется с ней скучать.
   Он взял со стола перо, рассеянно повертел его в пальцах  и  вдруг  нехотя
улыбнулся. Боже, как она прекрасна, с этими  неистовыми  огромными  глазами,
мечущими зеленое пламя, и порозовевшими от гнева алебастровыми щеками. И все
же, пока Александра будет держаться в рамках приличия, он готов позволить ей
наслаждаться всеми преимуществами положения  герцогини  Хоторн.  Пока  будет
держаться в рамках.
   В дверях возникли Хиггинс и Джон Камден.
   - Насколько я понимаю, - усмехаясь, спросил граф, - вы решили  помириться
с женой?
   - Она сделает, как ей велено, - с полнейшей уверенностью ответил Джордан.
   - В таком случае вы, конечно, присоединитесь к нам сегодня и  приедете  в
"Уайтс"?
   - Превосходно, - согласился Джордан, и мужчины принялись  обсуждать  дела
их горнодобывающей компании.

Глава 22

   Прямо  из  кабинета  Джордана  Александра  направилась  в  переднюю,  где
сообщила дворецкому, что Филберт  и  Пенроуз  ни  в  коем  случае  не  будут
работать на кухне, и попросила  послать  их  в  малую  столовую,  а  сама  с
приклеенной к лицу улыбкой пересекла холл.
   Обычно эта комната, отделанная в солнечных  тонах  и  выходившая  в  сад,
неизменно придавала ей бодрости, но сегодня, войдя и закрыв за собой  дверь,
Александра устало вздохнула и медленно, словно старуха, побрела к окнам. Она
чувствовала себя так, словно только что вступила в битву с армией великанов.
И проиграла.
   Стыд и ужас бушевали лесным пожаром, и  Алекс  в  отчаянии  закрыла  лицо
руками, пытаясь честно признать страшную правду: теперь, как  и  год  назад,
стоит Джордану прикоснуться к ней,  и  она  готова  на  все!  О,  она  может
противостоять его гневу, но не улыбке и поцелуям!  Сладостное  насилие  этих
поцелуев зажгло пламя в душе, сердце и теле. Несмотря  на  приобретенный  за
последние несколько месяцев опыт, невзирая на все, что знала о нем,  Джордан
Таунсенд все еще способен превратить ее в задыхающееся, охваченное  страстью
создание. В точности как когда ей было всего семнадцать.
   И спустя все это время от его улыбки по-прежнему таяло сердце, а  поцелуи
вынуждали, требовали покориться его воле.  Прикусив  губу,  Алекс  безвольно
прислонилась лбом к гладкому прохладному стеклу. С  того  момента,  как  они
вышли из церкви, она была совершенно убеждена, что никогда больше ничего  не
испытает к нему. Но как быстро и легко он доказал обратное  -  и  для  этого
понадобились  всего  лишь  ленивая  улыбка,   поцелуй   и   прикосновение...
Безвольная, жалкая, ничтожная  трусиха!  Что  за  дьявольский  дар  у  этого
человека, какими чарами он покоряет женщин?! Ведь  у  нее  нет  ни  малейших
сомнений относительно тех "нежных" чувств, которые он к ней питает.
   Что в нем вообще такого особенного и почему она ощущает, будто  совершила
нечто  прекрасное  и  необыкновенное,  всякий  раз,  когда  заставляет   его
рассмеяться? И по  какой  причине  Алекс  все  еще  приходится  бороться  со
странной, наивной уверенностью в том, что, если очень  постараться,  в  один
прекрасный день выяснится, что она все-таки что-то значит для него и  именно
ей судьба предназначила сделать его другим:  смягчить  характер,  приручить,
растопить льдинки холодного цинизма в глазах. Вне всякого сомнения, в том же
убеждены все остальные женщины, н именно потому  самые  прожженные,  опытные
кокетки из кожи вон лезут, чтобы  ему  угодить.  И  сегодня  ночью  Джордан,
конечно, не ограничится поцелуями.
   "Сегодня ночью, в постели, после того как я вернусь из "Уайтса", мы можем
обсудить, что я предпочитаю..." Сегодня ночью... в постели...  Предательская
память услужливо воскресила ту незабываемую ночь в гостинице,  и  Александра
рассерженно тряхнула головой, пытаясь  затушить  уже  загоревшийся  в  крови
огонь. Она не может и не хочет позволить ему овладеть ею!  Никогда!  Как  он
смеет врываться в ее жизнь и предъявлять какие-то супружеские права, даже не
пытаясь, хотя бы для виду, ухаживать за ней,  добиваться  расположения,  как
подобает джентльмену из общества!
   Джордан с самого начала не дал себе труда хотя бы поцеловать ей руку!
   Но сегодня он может отправляться в любую из десятков  чужих  постелей,  к
бесчисленным женщинам, готовым отдаться ему по первому  зову.  И  в  прошлую
ночь он, конечно, не преминул этим воспользоваться. Вероятнее всего, посетил
свою последнюю любовницу. Ну а сегодня успеет  завлечь  другую,  прежде  чем
окажет "честь" законной жене.
   Лихорадочные  мысли  неотступно  вертелись  в  голове,  пока   Алекс   не
почувствовала, что ее сейчас стошнит.  Отняв  руки  от  лица,  она  оглядела
светлую уютную комнату, словно в поисках спасения. Необходимо любым способом
скрыться, уехать от него как можно дальше. Еще одного  подобного  потрясения
она просто не выдержит!
   Осознав, что при этом придется оставить Лондон и новых друзей, Александра
ощутила боль потери, но впереди ждали свобода и бесконечный  покой.  Джордан
всего день как дома, а ревность уже терзает ее!
   И тут она вспомнила о Моршеме. Да, там она обретет утерянную  силу  духа.
Маленькая деревушка маячила на горизонте, как убежище от всех бед и забот.
   Но если она собирается вернуться, нет смысла сидеть и ждать, пока  судьба
смилостивится и поможет. Судьба явно не на ее стороне... Именно капризы рока
вынудили Алекс выйти замуж за развратного  негодяя,  который  к  тому  же  с
самого начала не хотел ее. Именно судьба вернула его,  и  теперь  Александре
придется покорно выполнять прихоти человека, который, как и прежде, не хотел
ее, но к тому же оказался еще и  распутником,  высокомерным,  бесчувственным
тираном!
   Как ни больно,  приходилось  признать,  что  женщина,  особенно  в  кругу
аристократов, не что иное, как вещь. Их  выбирают,  словно  призовых  кобыл,
ради получения  наследников,  а  потом  забывают  и  покидают  без  зазрения
совести. только она не беспомощная, бессильная, ни на что не способная  мисс
из благородной семьи! Едва ли не с детства  АЛЕКС  заботилась  не  только  о
себе, но и о других! Теперь же став взрослой, она еще лучше сумеет  устроить
свою жизнь. Займется тем, чего всегда хотел от нее дедушка, -  начнет  учить
детей читать и писать. Теперь, когда  она  станет  респектабельной  замужней
женщиной, деревенские жители  не  будут  ее  избегать  и,  вероятнее  всего,
забудут единственный давний промах,  а  если  и  нет.  Александра,  пожалуй,
скорее предпочтет жизнь  парии,  чем  ту,  что  предназначена  ей  здесь,  -
существование сорванного с дерева листочка, отданного на  волю  переменчивых
ветров судьбы И капризов грубого, необузданного человека.
   Настало время самой выбирать путь, по которому отныне она  отправится.  В
конце концов, это не так уж сложно, и она  знает,  как  поступить.  Вернется
домой и станет сама  себе  хозяйкой!  Но  для  того  чтобы  добиться  этого,
необходимо прежде всего отговорить мужа  от  совершенно  абсурдного  решения
сохранить их брак. И нужно раздобыть денег.
   Именно это сильнее прочего беспокоило Александру. Все, что у нее было,  -
остаток и без того не слишком большой  суммы,  получаемой  ежеквартально  от
Тони "на булавки", но этого не хватит на арендную плату за коттедж, дрова на
зиму и припасы, которые придется купить, пока Филберт и Пенроуз  не  помогут
ей посадить огород. А на все это необходимо раз в десять больше, чем  у  нее
оставалось.  Александра  не  могла  продать  украшения,  подаренные  Тони  и
герцогиней,  -  они  не  принадлежат   ей   по-настоящему,   это   фамильные
драгоценности.  Единственная  дорогая  вещь,  которая  у  нее  хранилась,  -
дедушкины часы. Придется продать их, несмотря на то  что  сердце  Александры
разрывалось от боли. Но это нужно сделать быстро,  не  теряя  ни  минуты.  К
величайшему унижению Алекс, оказалось, что время -  союзник  Джордана  и  ее
враг. Пройдет еще несколько  дней,  и  она  снова  будет  таять  в  объятиях
нежеланного, нелюбимого мужа.
   Сразу почувствовав себя немного лучше, Алекс подошла к столу, за  которым
пила чай после поединков с Тони, и уселась. Она уже успела поднести к  губам
чашку, когда на пороге появились ее  преданные,  хотя  и  не  очень  молодые
друзья.
   - Иисусе, мисс Александра, ну и впутались же вы в историю на этот раз!  -
не заботясь  о  правилах  приличия  и  даже  не  поздоровавшись,  воскликнул
Филберт. Близоруко вглядываясь в Александру сквозь купленные ею  же  очки  и
встревоженно ломая руки, он устроился напротив нее, как  всегда,  когда  они
жили в Моршеме одной семьей.
   Пенроуз придвинулся поближе к  ним  и  приложил  к  уху  ладонь,  пытаясь
разобрать слова.
   - Я слышал, - продолжал Филберт, - что вчера сказал вам герцог, когда  вы
остались  одни.  Пенроуз  тоже  все  знает.  Ваш  муж,   мисс,   -   человек
бессердечный, иначе не набросился бы так на вас, бедняжку. Что же нам теперь
делать?
   Он явно волновался за нее, и Александра, взглянув на двух  стариков,  всю
жизнь бывших ей помощью и опорой, слабо улыбнулась. Нет смысла  лгать:  хотя
прежних сил  у  них  не  осталось,  у  обоих  сохранилось  достаточно  ясное
мышление. Говоря по правде, ни  сейчас,  ни  раньше  Александре  никогда  не
удавалось одурачить их и ни одна проделка не сходила ей с рук.
   - Я хочу взять вас и уехать в Моршем,  -  сообщила  она,  устало  проводя
рукой по волосам.
   - Моршем! - благоговейно прошептал Пенроуз, словно речь шла о рае.
   - Но для этого нужны средства,  а  у  меня  осталось  совсем  немного  от
карманных денег, которые выдал Тони.
   - Деньги, - мрачно пробормотал Филберт. - Вечно у  вас  нет  денег,  мисс
Александра!  Даже  когда  ваш  папа  был  жив,  да  покарает   Господь   его
предательскую...
   - Не нужно, - машинально запротестовала Алекс. - нельзя говорить плохо  о
покойниках.
   - По моему мнению, - брезгливо бросил  Пенроуз,  -  напрасно  вы  спасали
жизнь Хоторну. Вместо того чтобы прикончить грабителя, лучше бы  пристрелили
его.
   - А потом, - кровожадно вставил Филберт, - нужно было  вбить  кол  ему  в
сердце, чтобы упырь не восстал из мертвых и не явился мучить вас!
   Александре хотелось плакать и смеяться, но она постаралась взять  себя  в
руки и решительно, не допускающим возражений тоном объявила Пенроузу:
   - Часы дедушки лежат в комоде у моей кровати. Я хочу, чтобы вы отнесли их
на Бонд-стрит и продали, не торгуясь, за те деньги, что предложит ювелир.
   Пенроуз открыл было рот, чтобы возразить, но  заметил  упрямо  выдвинутый
вперед подбородок и неохотно кивнул.
   - Сделайте это сейчас,  Пенроуз,  -  выдохнула  Алекс,  -  прежде  чем  я
передумаю.
   После ухода Пенроуза  Филберт,  подавшись  вперед,  осторожно  накрыл  ее
ладонь своей, морщинистой, со вздутыми венами.
   - У нас есть сбережения, которые мы отложили за последние  двадцать  лет.
Правда, совсем небольшие, всего семнадцать фунтов и два шиллинга...  -  Нет.
Ни в коем случае! - твердо отказалась Александра. - Вы должны оставить их...
   В коридоре послышались громкие  неспешные  шаги  Хиггинса,  и  Филберт  с
поразительным проворством вскочил.
   - Хиггинс краснеет и надувается, как индюк, когда  видит  нас  вместе,  -
пояснил он и,  схватив  желтую  салфетку  Александры,  весьма  правдоподобно
притворился, что сметает крошки со стола. При виде этой  умилительной  сцены
Хиггинс расплылся в одобрительной улыбке и объявил, что сэр Родерик Карстерз
приехал навестить ее светлость.
   Несколько минут спустя появился Родди. Усевшись за стол, он кивком  велел
Филберту налить чаю и стал с воодушевлением пересказывать подробности своего
вчерашнего визита к Хоку.
   Не дослушав его ошеломляющего повествования,  Александра  приподнялась  с
кресла и трагически вскрикнула:
   - Вы рассказали ему все эти вещи обо мне? Вы?!
   - Прекратите смотреть на меня с таким видом,  словно  я  мерзкая  гадина,
только что выползшая из-под камня! - с  усталым  равнодушием  бросил  Родди,
подливая молоко в чай. - Я объяснил все это ему  лишь  для  того,  чтобы  он
понял: вы бесспорная королева лондонского общества. Поэтому, если  даже  его
светлость узнает, сколько глупостей вы наделали из-за  него,  когда  впервые
появились в свете, - а ему обо всем доложат, не сомневайтесь, -  у  него  не
останется причин для самодовольства. Мелани приезжала вчера вечером именно с
этим планом, но у меня уже раньше возникла точно такая же  идея,  которую  я
благополучно осуществил. -  И,  не  обращая  внимания  на  потрясенное  лицо
Александры, Родди как ни в чем не бывало продолжал:
   - Кроме того, я хотел видеть его лицо, когда он услышит новости