а.
   Виктория, впервые узнавшая, что у Джейсона есть сын, вскочила и устремила
взор на капитана Фаррела. А тот спокойно продолжал:
   - Джейсон  обожал  мальчика.  Он  повсюду  брал  его  с  собой.  Он  даже
согласился вернуться сюда и истратил кучу денег на восстановление захиревших
поместий  Чарльза  Филдинга,  чтобы  когда-нибудь  Джейми  мог  унаследовать
настоящее королевство, но все пошло прахом.  Мелисса  попыталась  бежать  со
своим последним любовником и взяла  с  собой  Джейми,  рассчитывая  получить
впоследствии за него выкуп от Джейсона. Их корабль затонул во время шторма.
   Капитан до боли сжал стакан в руке, а на его шее конвульсивно  напряглись
мышцы.
   - Я первым узнал, что Мелисса забрала с собой Джейми.  И  это  я  сообщил
ему, что сын погиб. Я плакал, - хрипло сказал Майк. - А Джейсон - нет.  Даже
тогда. Он просто не умеет плакать.
   - Капитан Фаррел, - подавленно попросила  Виктория,  -  мне  хотелось  бы
уехать домой. Уже поздно, и Джейсон, возможно, беспокоится обо мне.
   С лица капитана сбежала грусть, и он весело улыбнулся.
   - Отличная мысль, - согласился он. - Но сначала я хочу кое-что сказать.
   - Что?
   - Не позволяйте Джейсону вводить в заблуждение вас или самого себя, что в
супружестве ему нужен лишь сын. Я знаю его лучше, чем кого бы то ни было,  и
я видел, как он накануне Не сводил с вас глаз. Он уже почти по уши  влюблен,
хотя сомневаюсь, что это ему по душе.
   - Не могу винить его за то, что ему не  хочется  влюбляться,  -  печально
сказала Виктория. - Даже не представляю, как он пережил  все  случившееся  и
остался в здравом уме.
   - Да, он силен духом, - согласился Майк. -  Он,  пожалуй,  самый  сильный
человек, которого я когда-либо знал. И самый лучший. Научите его  любить:  в
его  сердце  много  нерастраченной  любви.  Но  прежде  всего  ему  придется
научиться доверию. Как только вы завоюете его доверие, он  положит  к  вашим
ногам весь мир.
   Виктория встала, ничего не видя от волнения.
   - Отчего вы так уверены, что все получится именно так?
   Голос моряка был тих, и глаза устремлены куда-то вдаль.
   - Потому что я знавал давным-давно такую же девушку, как вы. В  ней  были
ваша сердечность  и  ваше  мужество.  Она  научила  меня  тому,  что  значит
доверять, любить и быть любимым. У меня нет страха перед смертью, потому что
я знаю, что она ждет меня за этой чертой. Большинство мужчин часто  и  легко
влюбляются, но Джейсон в этом вопросе подобен мне. Он полюбит только раз, но
это будет раз и навсегда.

Глава 24

   Пока Виктория надевала  свою  все  еще  влажную  одежду,  капитан  Фаррел
подготовил ее коляску к выезду. Он  помог  ей  забраться  в  экипаж,  а  сам
оседлал своего коня. К  этому  времени  ливень  перешел  в  мелкий,  нудный,
моросящий дождь. Так, под  дождем,  в  рано  сгустившихся  сумерках,  они  и
добирались бок о бок до широкой дороги, ведущей к Уэйкфилду.
   - Какой смысл вам провожать меня до  самого  дома?  -  спросила  девушка,
когда они выбрались на большую дорогу. - Здесь я уже не могу заблудиться.
   - На это есть свои причины, - строго ответил капитан.  -  С  наступлением
темноты женщине здесь ездить  небезопасно.  На  прошлой  неделе  проезжавшую
карету остановили у самой деревни, пассажиров ограбили, а одного застрелили.
А двумя неделями  раньше  одна  из  воспитанниц  сиротского  приюта  поздним
вечером где-то бродила, и потом ее тело нашли в реке. Нечего и говорить, она
была испорченной девчонкой, но какой смысл рисковать?
   Виктория слушала его одним ухом, но думала совсем о другом - о  Джейсоне,
ее сердце  полнилось  состраданием  и  благодарностью  к  человеку,  который
приютил ее, одарил прекрасными вещами, утешал, когда  ей  было  плохо,  и  в
конечном счете женился на ней.
   Да, часто он бывал замкнутым и недоступным, но чем больше она  размышляла
над происходящим, тем более убеждалась: капитан Фаррел прав - Джейсон  любит
ее, иначе он ни за что не рискнул бы жениться во второй раз.
   Она вспомнила его первые полные страсти поцелуи, и это еще более  убедило
ее в правильности собственных выводов. Несмотря на  муки,  испытанные  им  в
детстве во имя "религии", Джейсон согласился венчаться в церкви - потому что
она попросила его об этом.
   - Думаю, дальше вам  ехать  не  стоит,  -  сказала  Виктория,  когда  они
оказались у чугунных ворот Уэйкфилда.
   - Почему?
   - Потому что если Джейсон узнает, что я провела это время с вами, он, как
только мое отношение к нему переменится, обязательно заподозрит, что вы  все
рассказали мне.
   Капитан Фаррел поднял брови.
   - А ваше отношение к нему действительно переменится?
   Виктория кивнула:
   - Думаю, что да. - И добавила чуть ли не про себя:
   - Попробую приручить черную пантеру.
   - Ну что ж, наверное, вы правы. Лучше не говорить Джейсону, что вы были у
меня. По дороге к моему дому - два  заброшенных  строения.  Полагаю,  можете
сказать, что вы пережидали ливень там. Но предупреждаю: он не переносит лжи,
так что смотрите не попадитесь!
   - Я тоже не переношу лжи, - вздрогнув, сказала девушка. - И уж совсем  не
хотелось бы попасться Джейсону на вранье.
   - Боюсь, он будет очень обеспокоен и сердит, если, вернувшись, обнаружит,
что вы в одиночестве уехали из дома.
   Джейсон действительно уже вернулся и был вне  себя  от  ярости.  Виктория
услышала, как он громко распекал кого-то у  парадного,  пока  она,  привязав
Волка во дворе, входила через черный ход. Со смешанным  чувством  тревоги  и
желания поскорее увидеть его  она  миновала  холл  и  вошла  в  его  рабочий
кабинет.  Он  расхаживал  взад  и  вперед  по  комнате,  распекая   шестерых
перепуганных слуг.
   Белая, насквозь мокрая рубашка облепила его широкую спину,  а  коричневые
сапоги для верховой езды были по колено заляпаны глиной.
   - Повтори, что именно сказала леди Филдинг, - набросился он на Рут.  -  И
перестань наконец реветь! Начни с самого начала и повтори точно ее слова.
   Камеристка заломила руки.
   - Она.., сказала, чтобы заложили самый маленький экипаж и запрягли  самую
послушную лошадь, так как она не очень хорошо  умеет  управлять  ими.  Потом
сказала, чтобы миссис Крэддок подготовила  корзины  с  едой,  оставшейся  со
вчерашнего вечера, и чтобы их уложили в коляску.  Я  п-предупредила  миледи,
что вот-вот начнется ужасная гроза,  но  она  ответила,  что  до  грозы  еще
далеко. Потом она спросила, точно ли я уверена, что вы отлучились из дому, и
я ответила, что да. После этого миледи уехала.
   - И вы отпустили ее? - обрушился он на слуг, испепеляя  их  презрительным
взглядом. - Вы отпустили взволнованную женщину, никогда не державшую в руках
вожжей, в грозу, с корзинами, набитыми едой,  которой  ей  хватит  на  целый
месяц, и ни у кого из вас не хватило  мозгов  задержать  ее!  -  Его  взгляд
остановился на груме. - А ты слышал, как она сказала псу,  что  они  наконец
свободны, и тебе это не показалось странным?
   Не ожидая ответа, он устремил  острый  как  кинжал  взгляд  на  Нортропа,
который был похож на приговоренного к  расстрелу  человека,  стоящего  перед
своими мучителями и готового с высоко поднятой головой встретить  ужасную  и
несправедливую смерть.
   - Повтори слово в слово, что она сказала тебе.
   - Я спросил, что доложить вам, когда вы  вернетесь.  И  миледи  ответила:
"Скажи ему, что я попрощалась".
   - И это тебе вовсе не показалось странным? - накинулся Джейсон на старого
дворецкого. - Что молодая жена на другой день после свадьбы уезжает из  дома
и просит передать супругу "до свидания"!
   Нортроп покраснел до корней седых волос.
   - Учитывая все остальное, милорд, мне это не показалось странным.
   Джейсон замер на месте и уставился на него в неистовой ярости.
   - Что значит "все остальное"?
   - То, что вы сказали мне, выезжая из  дома  за  час  до  отъезда  миледи.
Учитывая это, я, естественно, посчитал, что  вы  поссорились  и  что  миледи
расстроена из-за этого.
   - Что именно я сказал, когда выезжал? - тоном палача потребовал  Джейсон.
- Что же я такого сказал, черт побери?
   От обиды губы Нортропа скривились.
   - Когда вы утром уезжали, я пожелал вам счастливого пути.
   - Ну и дальше? - заскрежетал зубами хозяин.
   - А вы ответили, что у вас на этот счет свои планы. Естественно, из этого
я понял, что вам не  улыбается  счастливый  путь,  и  потому,  когда  миледи
спустилась в холл, я сообразил, что вы поссорились.
   - Чертовски плохо, что ты не "сообразил", что она бросает меня, и даже не
попытался остановить ее!
   От раскаяния у Виктории сжалось сердце. Джейсон решил,  что  она  бросила
его, а признаться в  этом  слугам  для  такого  гордого  человека,  как  он,
равносильно безумию. Она не могла даже представить себе, что он может прийти
к такому заключению, но теперь, когда Виктория знала, что натворила Мелисса,
она могла его понять. Полная  решимости  не  задеть  его  гордости,  девушка
изобразила на лице лучезарную примирительную улыбку  и  подошла  к  нему  по
толстому обюссонскому ковру.
   - Нортроп не настолько глуп, чтобы подумать, что я ухожу от вас,  милорд,
- весело заявила она, нежно касаясь руки Джейсона.
   Джейсон так круто развернулся, что чуть не сбил жену с ног.  Оправившись,
она мягко сказала:
   - Может быть, я и "экзальтированная" особа, но не такая уж дурочка, чтобы
бросить вас.
   Джейсон на секунду расслабился, но тут же снова пришел в ярость.
   - Где, черт возьми, ты была? - зашипел он. Виктория  пожалела  до  смерти
перепуганных слуг и сокрушенно сказала:
   - Ты, конечно, вправе отругать меня, и я заслуживаю этого,  но,  надеюсь,
не на глазах у прислуги.
   Джейсон так лязгнул зубами, что все вокруг  застыли,  на  скулах  у  него
заходили желваки, но он сдержал себя и , жестом отпустил слуг. В напряженном
молчании те поспешили из кабинета, и последний из них закрыл за собой дверь.
В тот же миг Джейсон взорвался.
   - Ты идиотка! - сквозь зубы бросил он. - В поисках  тебя  я  обшарил  все
окрестности.
   Виктория смотрела на его прекрасное, одухотворенное, со следами жизненных
невзгод лицо с сурово сжатыми чувственными губами, но мысленно видела  перед
собой беспомощного грязного мальчугана с темными кудрями, которого  выпороли
за то, что в него "вселился бес". От острой жалости  у  нее  застрял  ком  в
горле, и она невольно коснулась кончиками пальцев его щеки, как  бы  пытаясь
разгладить горестную складку, залегшую у рта.
   - Мне очень жаль, - огорченно прошептала она. Джейсон отшатнулся от  нее,
и его брови сошлись над злыми зелеными глазами.
   - Тебе жаль? - ядовито усмехнулся он. - Кого именно?  Людей,  которые  до
сих пор под дождем тебя ищут? - Он отступил, как если бы не мог  вынести  ее
близости, и подошел к окну. - Или лошадь, которую я загнал  насмерть,  когда
искал тебя?
   - Ты напрасно подумал, что  я  ухожу  навсегда,  -  дрожа,  прервала  его
Виктория. - Я никогда бы этого не сделала.
   Он повернулся к ней и окинул ее ироническим взглядом.
   - Учитывая, что вчера ты сделала попытку бросить меня у алтаря, а сегодня
утром требовала развода, мне представляется, что твои последние слова как-то
не вяжутся с этим. С чего это вдруг такое странное проявление верности?
   Несмотря  на  его  напускное  желчное  безразличие,  Виктория   различила
напряженную интонацию в его  голосе,  когда  он  упомянул  о  том,  что  она
собиралась бросить его у алтаря. От жалости у нее  заныло  сердце:  она  так
обидела его - он не сможет этого забыть!
   - Мой господин... - тихо заговорила она.
   - О, ради всех святых! - оборвал он.  -  Перестань  называть  меня  своим
господином и не пресмыкайся. Терпеть этого не могу!
   - Я не пресмыкаюсь! - ответила она, а мысленно видела, как  он  стоит  на
коленях под ударами черного свистящего хлыста. Ей пришлось прочистить горло,
прежде чем она смогла продолжать:
   - Я лишь собиралась  сказать,  что  мне  очень  хотелось  отвезти  еду  в
сиротский приют. Мне ужасно жаль, что я доставила тебе столько  волнений,  и
обещаю, что больше это не повторится.
   Он смотрел на нее, и по его лицу было видно, что его переполняла злость.
   - Можешь делать все, что тебе вздумается, Виктория, - устало сказал он. -
Женившись на тебе, я допустил самую большую ошибку в своей жизни.
   Виктория поразмыслила над сказанным и, решив, что  пока  он  находится  в
таком настроении, нет смысла спорить, извинилась и вышла, сославшись на  то,
что ей нужно переодеться. Джейсон не ужинал с ней в этот вечер, и  она  ушла
спать, предполагая, что он наверняка придет к ней ночью, хотя бы потому, что
так хочет сына.
   Но Джейсон не пришел ни в ту ночь, ни в последующие три ночи. Он прибегал
ко всяческим уловкам, только чтобы не видеть ее. Целыми днями он  работал  в
своем кабинете, диктуя письма секретарю мистеру Бенджамину  и  встречаясь  с
людьми,   приезжающими   из   Лондона,   чтобы   потолковать   с    ним    о
капиталовложениях,  отправке  грузов  и  самых  разнообразных   коммерческих
сделках. Если он сталкивался с Викторией в  столовой  или  случайно  проходя
мимо, то здоровался с ней вежливо, но отстранение, как будто они были чужими
друг другу.
   Когда через несколько дней он закончил работу, то собрал вещи, переоделся
и отбыл в Лондон.
   Поскольку Кэролайн находилась  на  южном  побережье  у  одного  из  своих
братьев, жена которого должна была вот-вот родить,  Виктория  большую  часть
времени проводила в приюте, играя с детьми, или  посещала  жителей  деревни,
которые чувствовали себя в ее обществе уже достаточно свободно. Но  как  она
ни старалась отвлечься, ей было очень тоскливо без Джейсона.  В  Лондоне  он
уделял ей массу времени.. Сопровождал почти  повсюду,  где  она  бывала,  на
балы, рауты, в театр, и хотя не часто находился рядом,  она  знала,  что  он
где-то неподалеку, не спускает с нес глаз и вовремя придет на выручку. Ей не
хватало его поддразнивания, заботы и даже грозных взглядов. Ведь с той поры,
когда пришло письмо от матери Эндрю, Джейсон стал ее  другом,  и  не  просто
другом, а, пожалуй, самым близким человеком.
   А  теперь  он  вел  себя  словно  вежливый  сосед,  подчас   испытывающий
необходимость встретиться по соседским надобностям, но  намеренно  и  упорно
держащийся в отдалении. Виктория понимала, что он больше не злится  на  нее;
просто он вычеркнул ее из своей жизни, будто ее и нет вовсе.
   На следующий вечер Джейсон снова уехал в Лондон, и Виктория томилась  без
сна, устремив пустой взгляд на шелковый балдахин над кроватью  и  предавшись
мечтаниям, что когда-нибудь снова будет танцевать с ним, как это прежде было
не  раз.  Джейсон  изумительный  танцор:  он  движется  в  танце   с   такой
естественной грацией...
   Она подумала: "Интересно, чем он занимается в эти долгие ночи в  Лондоне,
вдали от дома?" И решила, что скорее всего играет в карты в одном из  клубов
"исключительно для мужчин", членом которого состоит.
   На пятый вечер Джейсон не появился. Утром, за завтраком, взгляд  Виктории
упал на страницу "Газетт", где в разделе светской хроники  объяснялось,  чем
он занимается в столице.
   Оказалось, он вовсе не играет в карты и не проводит деловые  встречи.  Он
был на балу у лорда Мюирфилда, где  танцевал  с  прелестной  хозяйкой  дома,
отличающейся пышными формами. В газете также сообщалось, что накануне  лорда
Филдинга видели в театре с некоей брюнеткой, танцовщицей оперного театра.  И
Виктория вспомнила, что любовницу Джейсона зовут Сибил, что она танцовщица и
брюнетка.
   Виктория  почувствовала  прилив  ревности  -  настоящей,  отчаянной,   до
головокружения. Это совсем выбило ее из колеи,  ибо  прежде  ей  никогда  не
доводилось испытывать подобного чувства.
   К несчастью, именно в этот момент Джейсон появился в столовой,  причем  в
том самом виде, в котором уехал накануне в Лондон. Если не считать того, что
его великолепно сшитый фрак был беззаботно расстегнут, а ворот белой рубашки
вольно обнажал сильную загорелую шею. Было очевидно, что ночь он провел  вне
своего лондонского дома, где у него был целый гардероб одежды.
   Он сухо кивнул ей, проходя  к  буфету,  и  налил  себе  чашку  дымящегося
черного кофе.
   Виктория медленно поднялась со стула, дрожа от обиды и гнева.
   - Джейсон, - холодным и жестким тоном обратилась она к нему.
   Он кинул на нее через плечо вопрошающий  взгляд  и,  увидев  ее  каменное
лицо, повернулся.
   - Да? - сказал он, поднося чашку ко рту и глядя на жену.
   - Ты помнишь, что чувствовал, когда твоя первая жена в Лондоне напропалую
изменяла тебе?
   Он опустил чашку с кофе, но его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.
   - Прекрасно помню.
   Удивляясь самой  себе  и  отчасти  гордясь  неизвестно  откуда  взявшейся
смелостью, Виктория многозначительно  кивнула  на  газету  и  гордо  подняла
подбородок.
   - Тогда, надеюсь, это не повторится. Он мельком глянул на открытую газету
и снова перевел взгляд на нее.
   - Насколько я помню, меня не очень интересовало, чем она занимается.
   - А меня это интересует! - не в  силах  больше  сдерживаться,  взорвалась
Виктория. - Я прекрасно понимаю,  что  предусмотрительные  мужья  заводят..,
любовниц, но... У  вас,  англичан,  на  все  случаи  существуют  правила,  и
благоразумие - одно из них. Когда афишируют  своих..,  своих  подружек,  это
унизительно и оскорбительно. - С  этими  словами  она  быстро  удалилась  из
столовой, чувствуя себя ненужной и отверженной.
   Тем не менее выглядела она как  гордая  и  прекрасная  королева:  длинные
волосы золотистыми густыми локонами  ниспадали  на  спину,  изящная  фигура,
удивительно грациозная походка... Джейсон молча смотрел  вслед  уходящей  от
него молодой жене, забыв о кофе. Он ощутил,  как  знакомое  горячее  желание
возникает в нем, то самое желание,  которое  мучило  его  в  течение  многих
месяцев, - заключить ее в объятия и утонуть в  ней.  Но  он  не  тронулся  с
места. Что бы она ни чувствовала  по  отношению  к  нему,  это  не  было  ни
любовью,   ни   даже   желанием.   Оказывается,   она   считала   бы   очень
"предусмотрительным"  и  благоразумным  с  его  стороны  держать   любовницу
подальше от людских глаз, чтобы удовлетворять с  ней  свою  мерзкую  похоть,
горько думал он. Ее гордость страдала лишь оттого,  что  его  видят  с  этой
женщиной на людях.
   Значит, страдала ее гордость, и ничего больше. Но когда Джейсон вспомнил,
какую встряску получила ее гордость от любимого ею Эндрю, то понял, что  она
может не выдержать новых подобных потрясений. Он знал, что  такое  гордость;
Джейсон прекрасно помнил, какое унижение и  ярость  испытал,  когда  впервые
обнаружил, что Мелисса ему изменяет.
   Он задержался в кабинете,  чтобы  взять  кое-какие  бумаги,  затем  пошел
наверх, на ходу пробегая глазами документы.
   - Доброе утро, милорд, - сказал камердинер, укоризненно глядя на небрежно
накинутый фрак.
   - Доброе утро, Франклин, -  ответил  хозяин,  передавая  ему  фрак  и  не
отрывая глаз от свежих документов.
   Франклин приготовил бритву, ремень для правки и кружку с пеной,  а  затем
начал чистить одежду хозяина.
   -  Какой  костюм,  милорд,  вам   понадобится   вечером:   выходной   или
повседневный? Джейсон перевернул страницу.
   - Повседневный, - рассеянно сказал он. - Леди Филдинг считает, что  я  по
вечерам провожу слишком много времени вне дома.
   Он прошел к выложенной мрамором ванной  комнате,  не  замечая  довольного
выражения, появившегося на лице камердинера. Франклин подождал, пока  хозяин
скроется в ванной, затем отложил одежду и щетку и поспешил вниз - поделиться
радостным известием с Нортропом.
   До тех пор пока несколько месяцев назад леди Виктория не вторглась в  дом
и не нарушила привычный, укоренившийся порядок, Франклин и  Нортроп  ревниво
соперничали в борьбе за доверие хозяина. Целых четыре года  они  старательно
избегали даже намека на какие бы то ни было отношения друг с другом.  Однако
теперь дво