осердечно  объявил
Мэтт. У него не было ни малейшего сомнения, что  она  чертовски  хороший,  а
возможно, и талантливый организатор. За время беседы он сумел  разглядеть  в
ней преданность долгу, готовность работать до упаду, ум,  энтузиазм  и,  что
важнее всего, мужество и сообразительность.
   - Это мне повезло, - улыбнулась Мередит. - "Бенкрофт" означает  для  меня
все на свете, важнее этого для меня ничего нет.
   Мэтт откинулся  на  спинку  стула,  пытаясь  постигнуть  эту,  совершенно
неизвестную для него сторону Мередит. Он нахмурился, задумчиво вертя  стакан
в руках и  гадая,  почему,  черт  возьми,  она  говорит  об  этих  проклятых
универмагах, словно о людях, которых любит. Почему карьера - самое важное  в
ее жизни? Почему не Паркер Рейнолдс или другой такой  же  приличный  молодой
человек из общества? Но, кажется, Мэтт знал  ответ.  Отцу  Мередит  в  конце
концов удалось победить - он так безжалостно и умело подавлял ее, что  сумел
внушить почти полное отвращение к мужчинам. Какова бы  ни  была  причина  ее
решения выйти за Паркера, она, очевидно, не влюблена в него. Судя  по  тому,
что она говорила  и  как  при  этом  выглядела,  Мередит  полностью  предана
универмагу и только ему.
   Жалость охватила его при взгляде на нее.  Жалость  и  нежность.  В  ночь,
когда Мэтт встретил ее,  он  испытывал  те  же  чувства  вместе  с  бушующим
желанием овладеть ею, желанием, напрочь лишившим Мэтта здравого  смысла.  Он
вошел в загородный клуб, увидел ее веселую улыбку и сияющие глаза и  потерял
рассудок. Сердце Мэтта смягчилось при воспоминании о том, как она не моргнув
глазом давала окружающим понять, что он стальной магнат из Индианы. Она была
так полна смеха и жизни, так невинно нетерпелива в его объятиях... Боже,  он
хотел ее! Хотел отнять у отца, лелеять, и оберегать, и защищать ее.
   Если  бы  Мередит  по-прежнему  оставалась  его  женой,  Мэтт  невероятно
гордился бы ею, и даже  сейчас,  глядя  на  нее  со  стороны,  радовался  ее
достижениям. Лелеять и оберегать?
   Мэтт неожиданно осознал, какое направление приняли его мысли,  и,  полный
отвращения к себе, сжал зубы. Мередит не нуждается ни в  какой  защите,  она
так же ядовита, как "черная вдова". Единственный человек,  имеющий  для  нее
какое-то значение, - отец, и чтобы  угодить  ему,  она  убила  народившегося
ребенка.  Испорченная,  безвольная,  бессердечная  -  пустенький  прекрасный
манекен, предназначенный для демонстрации модных костюмов и для того,  чтобы
восседать во главе обеденного стола. Только на это она  и  годится,  другого
применения  ей  нет.  Именно  ее  внешность  заставила  его  забыться,   это
ослепительно красивое лицо с чарующими  аквамариновыми  глазами  и  густыми,
загибающимися  вверх  ресницами,  гордая  осанка,   мягкие,   нежные   губы,
музыкальный смех, нежный голос и нерешительная сияющая улыбка.  Господи,  он
всегда был идиотом там, где рядом была Мередит!
   Но его неприязнь внезапно угасла при мысли о том, что  этот  взрыв  гнева
совершенно беспочвен. Пусть она поступила плохо,  но  была  очень  молода  и
очень напугана, и все это случилось слишком давно. И теперь кончено.
   Лениво поворачивая в пальцах стакан, он взглянул на нее и почти  небрежно
сделал комплимент:
   - Судя по твоим словам, ты действительно великолепный руководитель.  Если
бы  мы  по-прежнему  оставались  мужем  и  женой,  я,  возможно,   попытался
переманить тебя в свою фирму.
   Он, сам не сознавая того, дал Мередит возможность перейти к делу,  и  она
немедленно этим воспользовалась. Стараясь заставить его отнестись с юмором к
невеселому известию, она с нервным смехом пробормотала:
   - Тогда попытайся начать переманивать меня уже сейчас.
   Глаза Мэтта сузились:
   - И что это должно означать?
   Не в силах  сохранять  на  лице  деланную  улыбку,  Мередит  наклонилась,
положила руки на стол и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:
   - Я.., мне нужно кое-что сказать тебе, Мэтт. Попытайся не расстраиваться.
   Мэтт, безразлично пожав плечами, поднес стакан к губам:
   - У нас больше нет никаких чувств друг к другу,  Мередит.  Следовательно,
что бы ты ни сказала, меня это не расстроит.
   - Мы все еще женаты, - объявила она. Мэтт недоуменно свел брови:
   - Только и всего?
   - Наш развод незаконен, -  выпалила  она,  съежившись  под  его  зловещим
взглядом. - Адвокат, который вел  дело,  оказался  вообще  не  адвокатом,  а
мошенником, обманщиком, находящимся сейчас  в  розыске.  Ни  один  судья  не
подписывал постановление о разводе и в глаза его не видел!
   Мэтт намеренно-неторопливо поставил стакан и наклонился вперед.  В  тихом
голосе кипела неудержимая ярость:
   - Либо ты лжешь, либо  в  голове  у  тебя  ни  крупицы  здравого  смысла!
Одиннадцать лет назад ты затащила меня в постель, не  позаботившись  о  том,
чтобы предохраняться, а когда забеременела, прибежала ко  мне  и  переложила
все проблемы на мои плечи. Теперь же объявляешь, что не  имела  мозгов  даже
нанять нормального адвоката, чтобы получить развод, и мы по-прежнему женаты!
Как,  черт  возьми,  ты  способна  управлять  целым  отделом  универмага   и
оставаться такой дурой?
   Каждое презрительное слово, произнесенное им,  било  кнутом,  но  Мередит
ожидала этого и принимала отповедь как должное. Ярость и  шок  на  мгновение
лишили его дара речи, и Мередит тихо, успокаивающе начала:
   - Мэтт, я могу понять твои чувства... Мэтту хотелось бы верить,  что  она
солгала в какой-то безумной попытке вытянуть  у  него  деньги,  но  инстинкт
подсказывал ему, что Мередит говорит правду.
   - Когда ты обнаружила это? - процедил он.
   - Накануне того дня, когда позвонила тебе, чтобы попросить о встрече.
   - Но, предположим, ты говоришь правду и мы все еще муж  и  жена.  Что  же
тебе нужно от меня?
   - Развод. Немедленно, но без огласки и лишних сложностей.
   - И никаких алиментов? - издевательски усмехнулся он,  наблюдая,  как  на
щеках Мередит вспыхивают багровые пятна. - Никакого  раздела  собственности,
вообще ничего подобного?
   - Нет!
   - Прекрасно, поскольку можешь быть уверена, что не получишь ни гроша!
   Обозлившись за намеренное упоминание о богатстве, намного  превосходившем
ее собственное, Мередит оглядела его  с  подчеркнутой  брезгливостью  хорошо
воспитанного человека:
   - Ты никогда ни о чем не думал, кроме денег, и лишь они  для  тебя  имеют
значение! Я никогда не хотела выйти за тебя и не желаю твоих  денег!  Скорее
голодать буду, чем позволю кому-нибудь узнать, что мы вообще были женаты!
   Именно этот несвоевременный момент выбрал метрдотель, чтобы  появиться  у
их столика. По-видимому, он собирался справиться, понравился ли им обед и не
хотят ли гости еще чего-нибудь.
   - Да, - без обиняков объявил Мэтт. - Мне двойной скотч со льдом,  а  моей
жене, -  подчеркнул  он,  находя  мелочное  злобное  удовлетворение  в  этой
ненужной маленькой мести, - еще один мартини.
   Мередит, ненавидевшая публичные сцены, разъяренно уставилась  на  старого
друга:
   - Я дам вам тысячу долларов, если подсыплете яд в его стакан!
   Джон, слегка поклонившись, улыбнулся и с вежливой любезностью пообещал:
   - Конечно, миссис Фаррел. И, повернувшись к  взбешенному  Мэтту,  шутливо
добавил:
   - Мышьяк или предпочитаете что-нибудь более экзотичное, мистер Фаррел?
   - Никогда не смейте называть меня этим именем! - предупредила Мередит.  -
Это не мое имя.
   Веселое сочувствие мгновенно исчезло с лица Джона, и он снова поклонился:
   - Мои глубочайшие извинения за  неподобающие  вольности,  мисс  Бенкрофт.
Сейчас принесут напитки вместе с моими добрыми пожеланиями.
   Мередит сознавала себя настоящей ведьмой. Как она могла сорвать злость на
невинном человеке! Оцепенев,  она  смотрела  в  неестественно  прямую  спину
удалявшегося Джона и лишь потом перевела взгляд на Мэтта.  Выждав  несколько
мгновений, чтобы успокоиться, она глубоко вздохнула и попросила:
   - Мэтт, нам не имеет смысла обмениваться оскорблениями. Не можем ли мы по
крайней мере держаться вежливо друг с другом? В таком  случае  нам  было  бы
гораздо легче справиться со всем этим.
   Мэтт понял, что она права, и после мгновенного колебания коротко ответил:
   - Наверное, стоит попытаться. Как, по-твоему, это лучше всего уладить?
   - Не  поднимая  шума,  -  облегченно  улыбнулась  Мередит.  -  И  быстро.
Необходимость в этом куда сильнее, чем ты, возможно, сознаешь.
   Мэтт кивнул,  постепенно  приходя  в  себя,  чувствуя,  как  возвращается
ясность разума.
   - Твоя помолвка? Ты собиралась выйти замуж в феврале?
   - - Да. Паркер уже знает, что  произошло.  Именно  он  и  обнаружил,  что
человек, нанятый отцом, - вовсе не адвокат и никакого развода  не  было.  Но
существует и еще кое-что, жизненно важное для меня...
   - Что именно?
   - Мне нужен немедленный развод без огласки,  чтобы  помешать  сплетням  и
публикациям в прессе. Видишь ли, отец собирается взять длительный отпуск  по
болезни, и мне отчаянно нужна эта возможность, чтобы  временно  занять  пост
президента.  Необходимо  доказать   совету   директоров,   что,   когда   он
окончательно  удалится  от  дел,  я  смогу  получить  эту  должность.  Совет
колеблется.., там очень консервативные люди и сомневаются во мне, потому что
я слишком молода для этого поста и к тому же женщина. Так  что  против  меня
уже два довода,  а  пресса  отнюдь  не  помогла,  изобразив  меня  порхающей
великосветской бабочкой,  чего  им,  видимо,  очень  хотелось.  Если  теперь
репортеры доберутся до истины, разразится скандал. Я объявляю о  помолвке  с
известным  банкиром,  а  ты  заводишь  романы  с  полудюжиной  старлеток,  а
оказывается, мы до сих пор  женаты!  Потенциальное  двоемужество  отнюдь  не
увеличивает мои шансы стать президентом. Если дойдет до этого,  моим  мечтам
конец!
   - Ты можешь верить этому, но не думаю, что дела так уж плохи, - утешил ее
Мэтт.
   - Неужели? - с горечью бросила она. - Вспомни, как ты вскинулся, когда  я
сказала,  что  адвокат  оказался  мошенником.  Немедленно   решил,   что   я
беспомощная дурочка, неспособная управлять собственной жизнью, не говоря уже
о других людях или целой  сети  магазинов.  Именно  так  посчитает  и  совет
директоров, потому что относится ко мне ничуть не с большей  симпатией,  чем
ты.
   - Но не может ли твой отец  просто  дать  им  понять,  что  хочет  твоего
назначения?
   - Да, но, согласно уставу корпорации, совет директоров должен единогласно
одобрить избрание президента. Даже если  отец  и  имел  на  них  безусловное
влияние, не уверена, что он заступился бы за меня.
   Мэтт был избавлен от  необходимости  отвечать,  поскольку  один  официант
принес напитки, а другой - радиотелефон.
   - Мистер Фаррел! Джентльмен говорит, что вы просили его позвонить сюда.
   Зная, что это, должно быть, Том Эндерсон, Мэтт извинился перед Мередит и,
подняв трубку, без предисловий спросил:
   - Как дела в Саутвилльской комиссии по районированию?
   - Ничего хорошего, Мэтт, - вздохнул Том. - Они отказали.
   - Но с чего это им вздумалось отказать  в  районировании,  которое  может
пойти лишь на пользу их городу?  -  спросил  Мэтт,  скорее  удивленный,  чем
рассерженный.
   - Если верить моему человеку  в  комиссии,  кто-то,  крайне  влиятельный,
велел им дать нам от ворот поворот.
   - Имеешь какое-нибудь представление, кто это?
   - Да. Парень по имени  Паулсон,  глава  комиссии.  Он  сказал  нескольким
членам, включая и моего человека, что сам  сенатор  Девис  посчитает  личным
одолжением, если просьба о районировании будет отклонена.
   - Странно, - нахмурился Мэтт, пытаясь припомнить, жертвовал ли он  деньги
на избирательную кампанию Девиса или его противника,  но  прежде  чем  успел
вспомнить, Эндерсон добавил исполненным сарказма голосом:
   - Тебе не довелось видеть в светской хронике заметку о вечере,  данном  в
честь дня рождения доброго сенатора?
   - Нет, а в чем дело?
   - Вечер давал некий Филип Бенкрофт. Есть ли какая-то связь  между  ним  и
Мередит, о которой мы говорили на прошлой неделе?
   Ярость раскаленной волной ударила в  голову,  взорвалась  в  груди.  Мэтт
пристально взглянул  на  Мередит,  мгновенно  заметив  внезапную  бледность,
которую можно было отнести лишь за счет упоминания о  Саутвиллской  комиссии
по районированию.
   - Связь есть. Ты сейчас в офисе? - тихим, ледяным голосом осведомился  он
у Тома. - Прекрасно. Оставайся там, я вернусь в три, и мы обсудим  следующий
шаг.
   Медленно отложив  телефон,  Мэтт  вновь  уставился  на  Мередит,  которой
почему-то срочно  понадобилось  разгладить  ногтем  складочки  на  скатерти.
Сознание вины и угрызения совести ясно  отражались  на  ее  лице,  и  в  это
мгновение он ненавидел ее,  ненавидел  и  презирал  почти  с  несдерживаемой
злобой. Она просила о встрече не для  того,  чтобы  "зарыть  топор"!  Просто
хотела убить сразу нескольких зайцев - выйти замуж  за  своего  драгоценного
банкира, занять пост президента "Бенкрофт" и добиться быстрого  развода  без
огласки и шума. Мэтт  был  рад,  что  она  так  сильно  хочет  всего  этого,
поскольку теперь Мередит не получит ничего, кроме войны, которую обязательно
проиграет.., вместе со всем, что имеет.
   Он сделал официанту знак принести счет. Мередит поняла, что делает  Мэтт,
и тревога, пронизавшая  ее  при  упоминании  о  комиссии  по  районированию,
переросла в панику. Они ни о чем не договорились, но Мэтт внезапно  и  резко
положил конец встрече.
   Официант принес счет в кожаном футляре, и  Мэтт,  выдернув  из  бумажника
стодолларовую банкноту, бросил ее на стол и, не глядя на счет, встал.
   - Пойдем отсюда, - рявкнул он, обошел вокруг стола и взялся за спинку  ее
стула.
   - Но мы еще ничего не успели обсудить, - отчаянно запротестовала Мередит.
   Мэтт, не обращая внимания на ее возражения, вцепился  в  локоть  и  почти
потащил к двери.
   - Договорим в машине.
   Дождь продолжал хлестать с прежней силой, и швейцар  в  ливрее  услужливо
держал зонтик над их головами, пока они не уселись в лимузин.
   Мэтт велел Джо везти их к универмагу и впился глазами в Мередит:
   - Ну а теперь объясни, что ты хочешь? - мягко осведомился он.
   По его тону Мередит  поняла,  что  Мэтт  не  собирается  упорствовать,  и
почувствовала смесь облегчения и стыда, стыда за то, что  произошло  сегодня
на комиссии  по  районированию  и  еще  произойдет  в  "Гленмуре".  Мысленно
поклявшись каким-то образом заставить отца исправить причиненное Мэтту  зло,
она спокойно ответила:
   - Мне нужен быстрый, тайный развод, предпочтительно в  другом  штате  или
даже в другой стране, с тем, чтобы никто не узнал о том, что мы вообще  были
женаты.
   Мэтт кивнул, словно соглашаясь, но следующие слова больно ранили ее.
   - А если я не пожелаю, как сможешь отомстить мне? Откажешься подать  руку
еще на одном скучном светском сборище, а твой папаша не допустит меня  ни  в
один чикагский загородный клуб? - холодно осведомился он.
   Мэтт уже знает, что именно по настоянию отца его забаллотировали в клубе!
   - Мне очень неприятно, что он решился на это. Я не лгу.
   - Поверь, мне на это наплевать! - рассмеялся он. - Я ведь  просил  Эйвери
не беспокоиться!
   Но Мередит не  слишком  поверила  ему.  Всякий  человек  был  бы  глубоко
раздосадован и смущен отказом. Угрызения совести и стыд  за  мелочную  злобу
отца заставили ее отвести глаза.  Они  почти  помирились  и  беседовали  как
добрые знакомые. Так хорошо  было  разговаривать  с  ним,  словно  уродливое
прошлое больше не  существовало!  Мередит  не  хотела  вражды:  в  том,  что
случилось много лет назад, - не только его вина. Теперь у  них  обоих  новая
жизнь, каждый пошел своей дорогой. Она гордится  своими  достижениями,  Мэтт
имел полное право гордиться своими.
   Рука Мэтта лежала на спинке  сиденья,  и  Мередит  обратила  внимание  на
элегантные плоские золотые часы,  блестевшие  на  руке.  Почему  она  именно
сейчас вспомнила про эти чудесные, сильные и умелые мужские  руки?  Когда-то
они были шершавыми и мозолистыми, теперь же - тщательно ухоженными...
   Она ощутила внезапный бессмысленный порыв  взять  его  ладонь  в  свою  и
сказать:
   - Прости, прости за все, что мы сделали, желая больнее ранить друг друга.
Прости, что мы оказались такими разными...
   - Пытаешься разглядеть грязь у меня под ногтями?
   - Нет! - почти вскрикнула Мередит, умоляюще глядя в  непроницаемые  серые
глаза, и со спокойным достоинством призналась:
   - Просто на миг захотелось, чтобы все кончилось по-другому,  и  мы..,  мы
хотя бы смогли остаться друзьями.
   - Друзьями? - с уничтожающей иронией переспросил он. -  В  последний  раз
дружеские отношения с тобой стоили мне имени, свободы и еще чертовски  много
всего.
   "Это стоило тебе гораздо больше, чем представляешь, - обреченно  подумала
Мередит. - Того завода, что ты собирался выстроить в  Саутвилле,  но  это  я
исправлю. Заставлю отца сделать  все  возможное  и  никогда  не  вмешиваться
больше в твои дела".
   - Мэтт, выслушай меня! - попросила она, страстно желая  сломать  выросший
между ними барьер. - Я готова забыть прошлое и...
   - Как мило с твоей стороны! - издевательски бросил он.
   Мередит  застыла,  едва  сдерживаясь,  чтобы  не  бросить  ему   в   лицо
справедливый упрек. В  конце  концов  именно  она  -  пострадавшая  сторона,
брошенная жена. Но, взяв себя в руки, она упрямо продолжала:
   - Я  сказала,  что  готова  забыть  прошлое,  и  так  оно  и  есть.  Если
согласиться на развод по обоюдному согласию, я сделаю все на свете  и  сумею
уладить твои дела в Чикаго...
   - Каким же  это  образом  вы  сумеете  добиться  этого,  принцесса?  -  с
саркастическим удивлением спросил Мэтт.
   - Не называй  меня  принцессой!  Я  вовсе  не  собираюсь  оказывать  тебе
снисхождение! Просто хочу поступить по справедливости!
   Мэтт из-за полузакрытых ресниц продолжал изучать ее лицо.
   - Прости за грубость, Мередит. Что ты собираешься сделать для меня?
   Обрадованная очевидной сменой настроения, Мередит поспешно ответила:
   -  Прежде  всего  постараться,  чтобы  с  тобой  не  обращались   как   с
прокаженным. Я знаю, именно отец сделал  так,  что  тебя  забаллотировали  в
клубе, но попытаюсь заставить его обратиться в совет...
   - Забудем обо мне, - вкрадчиво предложил Мэтт, морщась от отвращения. Что
за гнусное попрошайничество и лицемерие?! Как хорошо, что она не получит то,
к чему так отчаянно стремится! Мэтт был очень рад этому.  -  Так  ты  хочешь
тайного развода, чтобы  выйти  замуж  за  своего  банкира  и  получить  пост
президента, верно? Мередит кивнула.
   - И этот пост так для тебя важен?
   - Я ничего так не хотела в жизни, - горячо призналась Мередит. - Ты.., ты
согласен, верно? - спросила она, с тревогой глядя в непроницаемое лицо  и  с
ужасом отмечая, что машина остановилась у входа в магазин.
   - Нет.
   Он сказал это с такой вежливой категоричностью, что Мередит на  мгновение
потеряла способность понимать слова.
   - Нет? - недоверчиво повторила она. - Но развод...
   - Забудь об этом! - рявкнул он.
   - Забыть? Но от этого для меня зависит все на свете.
   - Сожалею.
   - Тогда я разведусь без твоего согласия, - вскинулась она.
   - Попробуй только, и я устрою такой скандал, что ты  никогда  не  сможешь
показаться на людях! И для начала подам на твоего ничтожного банкира  в  суд
за раскол семьи.
   - Раскол се...
   Слишком ошеломленная, чтобы помнить об осторожности, Мередит  разразилась
горьким смехом.
   - Да  ты  окончательно  спятил?!  Если  сделаешь  это,  будешь  выглядеть
настоящим ослом, брошенным, обманутым мужем.
   - А тебя все станут считать изменницей, нарушившей супружеский долг.
   Безумная ярость взорвалась в Мередит.
   - Черт бы тебя побрал! - завопила  она,  побагровев.  -  Попробуй  только
публично опозорить Паркера, я убью тебя собственными руками! Ты подметок его
не достоин! Он в отличие  от  тебя