поспешил  взбежать  на
крыльцо, чтобы распахнуть перед ней дверь.
   - Добрый вечер, мисс Бенкрофт, -  поздоровался  он,  блеснув  неотразимой
улыбкой. Мускулистый, красивый, хорошо  сложенный  студент  из  университета
штата Иллинойс, он подрабатывал здесь летом. Мередит знала это,  потому  что
молодой человек сам рассказал обо всем, когда она пыталась загорать здесь на
прошлой неделе.
   - Привет, Крис, - рассеянно бросила она. Кроме праздника Четвертого июля,
Дня Независимости, отмечалось также основание "Гленмура", и  в  клубе  то  и
дело слышались веселый смех и разговоры, а члены клуба с коктейлями в руках,
одетые в смокинги  и  вечерние  платья,  обязательные  наряды  для  двойного
праздника, переходили из комнаты в комнату.  Интерьер  "Гленмура"  был  куда
менее впечатляющим  и  элегантным,  чем  в  других,  более  новых  клубах  в
окрестностях Чикаго. Восточные ковры, покрывавшие натертые деревянные  полы,
выцвели, а прочная старинная мебель создавала атмосферу скорее пуританского,
несколько скучноватого довольства и покоя, чем  роскоши  и  блеска.  В  этом
"Гленмур" был похож на большинство первоклассных загородных клубов страны.
   Старый и  чрезвычайно  эксклюзивный,  он  гордился  тем,  что  престиж  и
недоступность, вызывавшие горячее стремление попасть в него, зависели не  от
мебели или удобств, а от статуса членов. Одно лишь богатство не могло  стать
гарантией столь желанного членства в клубе, если только не было  подкреплено
определенным положением в высших слоях чикагского  общества.  В  тех  редких
случаях, когда кандидат удовлетворял этим двум требованиям, от него  все  же
требовалось  получить  единодушное  одобрение   всех   четырнадцати   членов
приемного комитета "Гленмура", прежде чем подать  заявление  о  приеме.  Эти
строгие  правила  позволили  за  последние  несколько  лет  положить   конец
притязаниям    нескольких,    внезапно    разбогатевших    предпринимателей,
бесчисленных врачей, игроков бейсбольных  команд,  десятка  конгрессменов  и
члена Верховного суда штата.
   На Мередит, однако, не производили впечатления ни замкнутость  клуба,  ни
его члены. Они были просто знакомыми лицами, многих из  которых  она  хорошо
знала, других встречала лишь мельком. Шагая  по  коридору,  она  механически
улыбалась знакомым, заглядывая  в  различные  комнаты  в  поисках  людей,  с
которыми обещала встретиться. Одна из столовых была на этот вечер превращена
в казино, в двух остальных устроили роскошный буфет. Везде  толпились  люди.
Ниже, на первом этаже,  в  главном  банкетном  зале  настраивал  инструменты
оркестр,  и,  судя  по  страшному  шуму,   доносившемуся   оттуда,   Мередит
предположила, что и там полно народа.
   Проходя мимо карточной комнаты, она осторожно заглянула  туда.  Отец  был
заядлым игроком, как, впрочем, и большинство собравшихся в этой комнате,  но
ни его, ни компании Джона здесь не было. Мередит обошла весь этаж и  наконец
решила заглянуть в главный салон.
   Несмотря на огромные размеры салона, обстановка создавала атмосферу уюта.
Вокруг низких столов расставлены мягкие кресла и диваны, а свет  медных  бра
был приглушен, и мягкое сияние переливалось на панелях старого дуба.  Обычно
высокие стеклянные двери в глубине салона были закрыты  тяжелыми  бархатными
шторами, но сегодня их распахнули, чтобы гости могли выйти на узкую веранду,
где тихо наигрывал оркестр. Стойка бара шла слева, по всей длине комнаты,  и
бармены суетились, обслуживая гостей. Сегодня здесь тоже было полно  народа,
и Мередит уже хотела повернуться и направиться к ведущей наверх лестнице, но
в этот момент заметила Шелли Филмор  и  Ли  Эккермен,  которые  обе  сегодня
звонили и напоминали, что ждут ее вечером. Девушки стояли  в  дальнем  конце
бара, вместе с несколькими приятелями Джонатана и немолодой парой, в которой
Мередит, хотя и с некоторым  опозданием,  узнала  мистера  и  миссис  Рассел
Соммерс, - дядю и тетку Джонатана. Мередит подошла к ним и мгновенно застыла
при виде отца, стоявшего слева в обществе каких-то людей.
   - Мередит! - воскликнула миссис Соммерс, когда девушка  поздоровалась  со
всеми, - Мне ужасно нравится твое платье. Где ты его раздобыла?
   Мередит пришлось оглядеть себя, чтобы вспомнить, что на ней надето.
   - Купила в "Бэнкрофт".
   - Где же еще? - поддразнила Ли.  Мистер  и  миссис  Соммерс  отвернулись,
чтобы поговорить с другими гостями, а  Мередит  не  спускала  глаз  с  отца,
надеясь, что  сегодня  у  того  хватит  здравого  смысла  держаться  от  нее
подальше.  Несколько  мгновений  она  не  шевелилась,  чувствуя,   как   его
присутствие совершенно выводит ее из себя, но тут до девушки внезапно дошло,
что даже этот вечер отец ухитрился испортить!  Мередит  тут  же  рассерженно
решила показать ему, что у него ничего не выйдет и, следовательно,  она  еще
окончательно не побеждена.
   Девушка громко заказала коктейль с  шампанским,  ослепительно  улыбнулась
Дугу Шелфону, блестяще притворяясь, что зачарованно прислушивается к каждому
его слову.
   На улице в это время сгустились сумерки, в  комнатах  голоса  становились
все громче в  прямой  пропорции  с  количеством  поглощаемого  спиртного,  а
Мередит, рассеянно пригубив вторую порцию коктейля, размышляла, не стоит  ли
поискать работу и  поставить  отца  перед  свершившимся  фактом,  как  перед
очередным доказательством решимости поступить в  хороший  колледж.  Случайно
взглянув в зеркало за стойкой бара,  Мередит  встретилась  с  глазами  отца,
смотревшего на нее с холодным неудовольствием. Интересно, что он не одобряет
на этот раз? Платье без бретелек или скорее всего внимание, которое  уделяет
ей Дуг Шелфон. Вряд ли дело в бокале с  шампанским,  который  она  держит  в
руке. С самого раннего детства от Мередит требовалось говорить и вести  себя
как взрослой, в двенадцать лет отец разрешил ей оставаться за столом,  когда
к ужину приглашались  гости.  К  тому  времени,  когда  девушке  исполнилось
шестнадцать, она уже давно выполняла роль хозяйки дома и  пила  вино,  хотя,
конечно, совсем немного.
   Стоявшая рядом Шелли Филмор напомнила, что пора идти  в  столовую,  иначе
они рискуют потерять заранее зарезервированный столик, и  Мередит,  мысленно
встряхнувшись, повторила свою клятву хорошенько повеселиться сегодня.
   - Джонатан сказал, что присоединится к нам за ужином, - добавила Шелли. -
Кто-нибудь видел его?
   Она  вытянула  шею,  рассматривая  быстро  редеющую  толпу:   многие   из
собравшихся тоже вспомнили об ужине.
   - Господи, - выдохнула она, уставясь на распахнутые двери.  -  Кто  это?!
Фантастика! Совершенно великолепен!
   Неуместно-восторженное  замечание,  прозвучавшее  гораздо   громче,   чем
рассчитывала  Шелли,  вызвало  некоторый  интерес  среди  гостей,  и   сразу
несколько голов повернулось в ту сторону.
   - О ком ты говоришь? - удивилась Ли, пытаясь понять, в чем дело.
   Мередит, стоявшая лицом к выходу, подняла глаза и сразу поняла,  кто  был
причиной  этого  благоговейного  и  одновременно  алчного  выражения,   ясно
читавшегося на лице Шелли. На пороге, небрежно сунув правую  руку  в  карман
брюк, стоял мужчина, настоящий гигант, ростом  не  менее  шести  футов  двух
дюймов, с волосами почти такими же темными, как смокинг, облегавший,  словно
вторая кожа, широкие плечи. На бронзовом от загара  лице  резким  контрастом
выделялись светлые глаза, и пока он  не  двигался  с  места,  лениво  изучая
элегантно одетых  гостей  "Гленмура",  Мередит  не  переставала  удивляться,
почему Шелли назвала его "великолепным". Черты его лица были словно высечены
из гранита неизвестным скульптором, задавшимся целью изобразить  не  мужскую
красоту,  а  грубую  силу  и  примитивную,  почти   первобытную   энергию...
Квадратный подбородок, прямой  нос  -  олицетворение  стальной  решимости  и
неукротимого характера.
   Мередит он показался  гордым,  высокомерным  и  упорным.  Ее  никогда  не
привлекали подобные мужчины, стремившиеся навязать всем и каждому свою волю.
   - Взгляните на эти плечи, - продолжала восторгаться Шелли. - На лицо! Вот
это, Дуглас, и есть настоящая сексапильность в чистом виде!
   Дуглас пригляделся к незнакомцу и, улыбаясь, пожал плечами:
   - На меня он не производит столь сильного впечатления. - И, обернувшись к
соседу, спросил:
   - Ну а ты, Рик? Он тебя возбуждает?
   - Не узнаю, пока не увижу его ноги, - пошутил Рик. -  Обожаю  хорошенькие
ножки, поэтому меня скорее заводит Мередит!
   В  этот  момент  в  дверях  появился  Джонатан,  уже   немного   нетвердо
державшийся на ногах, и, обняв незнакомца за плечи, оглядел комнату. Мередит
заметила торжествующую ухмылку, адресованную приятелям, и немедленно поняла,
что он уже полупьян, однако  была  полностью  сбита  с  толку  оглушительным
хохотом Ли и Шелли.
   - О нет, - простонала Ли, в комическом ужасе переводя взгляд с  Шелли  на
Мередит. - Только не говорите, что этот великолепный образец мужчины и  есть
тот рабочий, кого нанял Джонатан!
   Дуг, в свою очередь, взорвался  смехом,  заглушив  слова  Ли,  и  Мередит
наклонилась ближе к приятельнице:
   - Прости.., я не расслышала. Быстрым шепотом, торопясь договорить, прежде
чем подойдут мужчины. Ли объяснила:
   - Это тот  плавильщик  из  Индианы,  о  котором  говорил  Джонатан!  Отец
заставил его нанять парня для работы на буровой вышке в Венесуэле.
   Не  понимая  причин  столь  внезапного  веселья,   Мередит   недоумевающе
спросила:
   - Но зачем было приводить его сюда?
   - Это шутка, Мередит! Джон сердит на отца, потому  что  тот  вынудил  его
взять на работу этого парня, да еще и ставит  в  пример  сыну!  Джон  привел
этого типа сюда, чтобы насолить отцу, ну знаешь,  заставить  их  встретиться
неофициально, в обществе.  Но  самое  смешное  в  том,  что  тетя  Джонатана
сказала, будто его родители в последнюю минуту решили не  ехать  на  бал,  а
провести вместо этого уик-энд в загородном доме.
   Слишком громкое, хотя и невнятное приветствие  Джонатана  заставило  всех
стоявших рядом, в том числе и отца  Мередит,  обернуться  и  с  негодованием
взглянуть на молодого человека.
   - Привет всем! - заорал он, широко разводя руки. -  Как  поживаете,  тетя
Гарриет и дядя  Рассел?  -  И,  уверившись,  что  наконец  привлек  всеобщее
внимание, объявил:
   - Познакомьтесь с моим приятелем, Мэттом Террелом.., то есть Фаррелом!
   Он осекся, икнул и широко улыбнулся:
   - Тетя Гарриет, дядя Рассел, поздоровайтесь с Мэттом! Новейший пример для
подражания, по мнению отца! Он считает, что именно  таким  я  должен  стать,
когда вырасту!
   - Рада видеть вас, - вежливо ответила тетка Джонатана и,  отводя  ледяной
взгляд от пьяного племянника, попыталась сделать над собой усилие и проявить
нечто вроде гостеприимства к человеку, которого тот привел с собой. - Откуда
вы приехали, мистер Фаррел?
   - Индиана, - коротко ответил тот.
   - Индианаполис? - нахмурилась Гарриет. - Боюсь, мы не знакомы с Фаррелами
из Индианаполиса.
   - Я не из Индианаполиса. И убежден, что вы не знаете мою семью.
   - Из какого  же  вы  города?  -  резко  вмешался  отец  Мередит,  готовый
подвергнуть допросу и устрашить любого мужчину, который  близко  подойдет  к
дочери.
   Мэтт Фаррел повернулся, и Мередит с тайным восторгом увидела, как  он  не
моргнув глазом сдержал уничтожающий взгляд Филипа:
   - Эдмунтон, к югу от Гери.
   - И чем вы там занимаетесь? - грубо спросил Филип.
   - Работаю на сталелитейном заводе, - хладнокровно бросил Мэтт,  ухитряясь
при этом выглядеть таким же высокомерно недоступным, как Филип Бенкрофт.
   Ответом на это признание послужило всеобщее молчание.  Несколько  пожилых
пар,  стоявших  в  стороне  в  ожидании  тети  и  дяди  Джонатана,   неловко
переглянулись и поспешили отойти. Миссис Соммерс, очевидно,  решила  сделать
то же самое и как можно скорее.
   - Желаю приятно провести время, мистер Фаррел, -  сухо  процедила  она  и
вместе с мужем направилась в столовую.
   Неожиданно все пришло в движение.
   - Ну что ж,  -  жизнерадостно  объявила  Ли  Эккермен,  оглядывая  членов
компании, всех, за исключением Мэтта Фаррела, стоявшего немного в стороне. -
Пойдемте ужинать!
   Взяв Джона под руку, она повернулась к двери и намеренно громко заметила:
   - Я зарезервировала стол на девять человек! Мередит быстро  подсчитала  -
вместе с Мэттом их было десять. Парализованная отвращением к Джонатану и его
друзьям, она не тронулась с места. Отец увидел,  что  дочь  находится  почти
рядом с Фаррелом, и, шагнув к Мередит, больно сжал ее локоть.
   - Избавься от него, да побыстрее!  -  рявкнул  Филип  достаточно  громко,
чтобы Мэтт расслышал, и с  разгневанным  видом  почти  вылетел  из  комнаты.
Мередит, проводив его взглядом, посмотрела на Мэтта, не совсем  представляя,
что будет делать. Мэтт повернулся к высокой стеклянной двери  и  разглядывал
веселящихся людей с отчужденным  безразличием  человека,  знающего,  что  он
нежеланный гость, и намеревался вести себя так, словно  предпочитает,  чтобы
его оставили в покое.
   Даже не скажи Мэтт, что работает на заводе,  Мередит  с  первого  взгляда
поняла бы, что он здесь чужак. Прежде всего, смокинг слишком  тесно  облегал
широкие плечи, словно был с чужого плеча, скорее всего взят напрокат.  Да  и
сам  Фаррел  не  разговаривал  с  врожденной  уверенностью  члена  общества,
ожидавшего теплого приема везде, куда бы он ни попал. Более того, в  манерах
чувствовался отчетливый недостаток воспитания -  едва  заметная  резкость  и
неловкость, интриговавшие и отталкивающие ее одновременно.
   Учитывая все это, было удивительно, что он внезапно напомнил  Мередит  ее
самое. Но так и было. Девушка глядела на этого  такого  одинокого  человека,
делавшего вид, что ему нипочем  всеобщее  пренебрежение,  и  видела  себя  -
несчастную, всеми  брошенную  ученицу  школы  Святого  Стефана,  проводившую
каждую свободную минуту с книгой на коленях, пытавшуюся притвориться, что ей
все равно.
   - Мистер Фаррел, - бросила она как могла небрежнее, -  не  хотите  выпить
что-нибудь?
   Удивленный Мэтт повернулся и, немного поколебавшись, кивнул:
   - Скотч с водой, пожалуйста. Мередит  посигналила  официанту,  немедленно
оказавшемуся рядом:
   - Джимми, принесите мистеру Фаррелу скотч с водой.
   Посмотрев на Фаррела, девушка обнаружила, что  тот,  недоуменно  хмурясь,
изучает ее: взгляд блуждал по лицу, груди и талии, потом  снова  поднялся  к
глазам, словно он подозревал ее в чем-то  и  хотел  понять,  почему  Мередит
пытается завести с ним знакомство.
   - Кто был тот человек, который велел вам  избавиться  от  меня?  -  резко
спросил он.
   Ей не хотелось зря волновать его, но пришлось сказать правду:
   - Мой отец.
   - Примите мое глубочайшее и искреннее сочувствие, - торжественно  объявил
он, и Мередит разразилась громким смехом, потому что никто  до  сих  пор  не
смел критиковать ее отца, даже  косвенно,  и,  кроме  того,  она  неожиданно
почувствовала, что Мэтт Фаррел был мятежником, как она и сама решила  отныне
стать. Это невольно делало его родственной душой, и она  почему-то  сравнила
Мэтта с  храброй  дворняжкой,  брошенной  злобной  рукой  в  стаю  надменных
чистопородных собак. Девушка решила спасти его.
   - Можно пригласить вас на танец?  -  улыбнулась  она  Мэтту  как  старому
другу.
   Мэтт с веселым изумлением оглядел ее.
   - Что заставляет вас думать, принцесса, будто сталелитейщик из Эдмунтона,
штат Индиана, умеет танцевать?
   - А вы умеете?
   - Думаю, справлюсь.
   Это определение оказалось  явной  недооценкой  его  возможностей,  что  и
поняла Мередит через несколько минут после того, как они  вышли  потанцевать
на террасу под  медленную  мелодию,  которую  играл  маленький  оркестр.  Он
действительно танцевал неплохо, хотя несколько скованно и старомодно.
   - Ну как я справляюсь?
   Находясь в блаженном неведении относительно двойного смысла его  шутливой
оценки, Мередит ответила:
   - Пока я  могу  только  сказать,  что  у  вас  хорошее  чувство  ритма  и
двигаетесь вы легко, а это самое главное. - И, улыбаясь ему, чтобы  случайно
не обидеть, призналась:
   - По правде говоря, вам не хватает практики.
   - И часто вы рекомендуете практиковаться?
   - Не очень. Одной ночи будет достаточно, чтобы выучить новые па.
   - Я не знал, что существуют "новые па".
   -  Существуют,  но  сначала   вам   придется   поучиться,   как   вовремя
расслабиться.
   -  Сначала?  -  повторил  Мэтт.  -  А  я  все  это  время  находился  под
впечатлением, что расслабляться нужно потом.
   И только сейчас до Мередит  дошло,  что  он  имеет  в  виду.  Окинув  его
спокойным взглядом, девушка, не повышая голоса, спросила:
   - Мы говорим о танцах, мистер Фаррел?
   В голосе девушки слышался явный упрек, и Мэтт это понял. Несколько секунд
он с неподдельным  интересом  изучал  ее  лицо,  словно  оценивая  вновь,  и
кажется, мнение его о новой знакомой начало резко меняться.
   Глаза Мэтта были не светло-голубыми, как думала Мередит, а  удивительного
металлически-серого   цвета,   и   волосы   оказались    не    черными,    а
темно-каштановыми.
   Запоздало объясняя причину скованности движений, Мэтт сказал:
   - Несколько недель назад я порвал связку на правой ноге.
   - Прошу прощения,  -  извинилась  Мередит  за  то,  что  так  неосторожно
пригласила его на танец. - Очень больно?
   Удивительная белозубая улыбка вновь сверкнула на темном лице:
   - Только когда танцую.
   Мередит весело  рассмеялась  и  почувствовала,  как  собственные  тревоги
начинают  таять.  Они  оставались  на  террасе   достаточно   долго,   чтобы
потанцевать еще, и на этот раз говорили лишь на такие общие темы, как плохая
музыка и хорошая погода. Когда они вернулись в салон, Джимми принес виски. И
Мередит внезапно пришла в  голову  коварная  идея,  вызванная  неприязнью  к
Джонатану и сочувствием к Мэтту.
   - Пожалуйста, запишите напитки на  счет  Джонатана  Соммерса,  Джимми,  -
попросила она и, краем глаза глянув на Мэтта, заметила его удивленное лицо.
   - Разве вы не член клуба?
   - Член, - покаянно улыбнулась Мередит. - Это просто мелкая месть  с  моей
стороны.
   - За что?
   - За...
   Слишком поздно поняв, что все сказанное ею, может смутить его либо  будет
истолковано как жалость, девушка пожала плечами:
   - Мне не очень нравится Джонатан Соммерс. Мэтт как-то  странно  посмотрел
на нее, поднял стакан и сделал большой глоток:
   - Вы, должно быть, голодны. Позволяю вам уйти и присоединиться к друзьям.
   Это было жестом вежливости: очевидно, Мэтт давал ей  возможность  вовремя
уйти, но Мередит не имела никакого желания видеть сейчас Джона и его друзей,
а кроме того, судя по виду остальных гостей, было ясно, что если она  сейчас
покинет его, ни  один  человек  в  этой  комнате  не  сделает  даже  попытки
заговорить с Фаррелом. Говоря по правде, присутствующие в  салоне  старались
вообще не подходить к ним.
   - Собственно говоря, - заверила она, - еда здесь не так уж хороша.
   Мэтт обвел глазами  собравшихся  и  решительно  поставил  стакан,  словно
показывая, что собирается уйти:
   - Да и люди тоже.
   - Они держатся в стороне вовсе не из злобы или высокомерия,  поверьте,  -
настаивала девушка.
   Безразлично пожав плечами, Мэтт, однако, недоверчиво спросил:
   - Почему же, по-вашему, они делают это?  Мередит  заметила  среди  гостей
несколько пар средних лет, приятелей отца, милых, порядочных людей.
   - Ну прежде всего, они смущены поведением Джонатана. И  поскольку  знают,
кто вы и чем занимаетесь, заранее решили,  что  у  вас  с  ними  нет  ничего
общего.
   Он, очевидно, подумал, что  Мередит  покровительствует  ему  из  жалости,
потому что, вежливо улыбнувшись, сказал:
   - Мне пора уходить.
   И неожиданно мысль о том, чтобы позволить ему уйти и ничего не  сохранить
в памяти об этом вечере, кроме  унижения  и  пережитого  позора,  показалась
Мередит невыносимо несправед