расплываясь в улыбке, обнажившей отсутствие переднего зуба.
   - Можешь взять отгул на полдня. Такая классная дамочка заслуживает, чтобы
ей уделили больше внимания.
   Мередит в жизни не испытывала худшего унижения, и в довершение  ко  всему
Мэтт,  по-видимому,  окончательно  взбесившись,  рванул  с  места  с   такой
скоростью, что из-под колес во все стороны разлетался гравий.
   - Пожалуйста, нельзя ли ехать помедленнее? - робко попросила Мередит и  с
облегчением  увидела,  что  Мэтт  немедленно  снял  руку   с   переключателя
скоростей. Чувствуя, что нужно сказать что-то, Мередит выдавила первое,  что
пришло на ум:
   - Я думала, ты работаешь на заводе.
   -  Работаю.  Пять  дней  в  неделю.  А  две  ночи  тружусь  механиком  на
автозаправке.
   - Вот как, - неловко пробормотала девушка. Они свернули  вправо,  и  Мэтт
направил  машину  к  маленькой  поляне.   Посреди   поляны   стоял   старый,
выщербленный садовый столик. В траве около полуразрушенной кирпичной жаровни
валялся деревянный знак с выцветшими буквами:
   "ЭДМУНТОН ЛАЙОНЗ КЛАБ. ПЛОЩАДКА ДЛЯ ПИКНИКОВ АВТОЛЮБИТЕЛЕЙ".
   Мэтт выключил зажигание, и в тишине  Мередит  услыхала,  как  лихорадочно
бьется в ушах кровь, но постаралась немного успокоиться и привыкнуть к тому,
что этот незнакомец с непроницаемым лицом, сидевший  рядом,  был  тем  самым
человеком, с которым они  так  весело  шутили  и  занимались  любовью  всего
несколько недель назад.
   Неразрешимая проблема, из-за которой  она  оказалась  здесь,  висела  над
головой словно дамоклов  меч,  неопределенность  мучила  девушку,  а  слезы,
которым она не  давала  пролиться,  жгли  глаза.  Мэтт  шевельнулся,  и  она
дернулась от  неожиданности,  поспешно  повернув  к  нему  голову.  Но  Мэтт
всего-навсего выбрался из машины, обошел кругом и открыл для нее  дверцу.  С
деланным интересом оглядывая поляну, Мередит пробормотала:
   - Здесь очень мило.  -  Но  даже  в  ее  собственных  ушах  голос  звучал
неестественно и напряженно. - По  правде  говоря,  мне  действительно  нужно
успеть домой.
   Вместо ответа Мэтт оперся бедром о стол, переместив вес на  другую  ногу,
молча вопросительно поднял брови, как она  предположила,  ожидая  правдивого
объяснения. Его упорное молчание и немигающий взгляд лишили девушку остатков
воли и сдержанности, которые она так старалась сохранить. Мысли, целый  день
не дававшие покоя, вновь начали разрывать  усталый  мозг:  она  беременна  и
должна стать матерью-одиночкой, а отец сойдет с ума от ярости  и  боли.  Она
беременна! Беременна!
   А мужчина, частично виновный в ее бедах, сидит здесь, спокойно  наблюдает
за ней  с  бесстрастным  интересом  ученого,  рассматривающего  в  микроскоп
извивающегося  червя.  И  Мередит,  охваченная  неожиданным  и  безрассудным
гневом, набросилась на него:
   - Ты на что-то злишься или просто отказываешься заговорить со мной?
   - Собственно, - ответил он, не повышая голоса, - я жду, когда ты начнешь.
   - Вот как!
   Ярость уступила место отчаянию и нерешительности.  Изучая  его  спокойное
лицо, она решила, что  всего-навсего  попросит  совета.  Господь  знает,  ей
необходимо с кем-то поговорить!  Скрестив  руки  на  груди,  словно  пытаясь
защититься от возможного гнева Мэтта, она откинула голову, притворяясь,  что
рассматривает густой полог листвы.
   - Говоря по правде, у меня были причины приехать сюда.
   - Я так и думал.
   Она взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду, но лицо Мэтта
оставалось по-прежнему непроницаемым. Она снова уставилась на зеленые кроны,
расплывающиеся перед глазами из-за непролитых слез.
   - Я здесь, потому что...
   Она не могла произнести эти слова, уродливые, постыдные слова.
   - Потому что забеременела, - докончил он без всякого выражения.
   - Откуда ты узнал? - захлебнулась горечью Мередит.
   - Только две вещи могли привести тебя сюда. Это одна из них.
   Умирая от стыда, она все же умудрилась пролепетать:
   - А вторая?
   - Мое  непревзойденное  умение  танцевать?  Он  еще  мог  шутить,  и  эта
совершенно неожиданная реакция окончательно выбила почву из-под ног Мередит.
Слезы, прорвав плотину сдержанности, хлынули ливнем; девушка закрыла  руками
лицо, а тело затряслось от душераздирающих рыданий. Она  почувствовала,  как
его руки ложатся ей на плечи, позволила потянуть себя вперед и  оказалась  в
его объятиях:
   - К-как ты можешь шутить в т-такое время? - всхлипывала  она,  уткнувшись
ему в грудь, болезненно благодарная за молчаливое утешение.
   Мэтт сунул ей в руку платок, и  Мередит  вздрогнула,  безуспешно  пытаясь
успокоиться.
   - Ну же, не молчи, скажи все, - всхлипнула она, вытирая глаза. - Объясни,
что во всем виновата я сама и только с такой дурочкой это могло случиться.
   - Не стану спорить.
   - Спасибо, - язвительно хмыкнула девушка, сморкаясь в  мокрый  платок.  -
Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
   Только сейчас до нее дошло, что он держится с потрясающим и  необъяснимым
спокойствием и что ее несдержанность лишь ухудшает положение.
   - Ты абсолютно уверена, что забеременела?
   - Сегодня утром ездила в клинику, - шепнула Мередит, - и  они  установили
шестинедельную беременность. Я уверена также, что ребенок  твой,  на  случай
если хочешь спросить и стесняешься.
   - Я не настолько  вежлив,  -  саркастически  бросил  Мэтт.  Аквамариновые
глаза, по-прежнему полные слез, но сверкающие гневом, уставились на него,  и
девушка, решив, что он пытается упрекнуть ее, уже хотела было принять вызов,
но Мэтт покачал головой, чтобы предотвратить очередной взрыв.
   - Вовсе не галантность помешала мне задать этот  вопрос,  а  обыкновенное
знание элементарной биологии. Не сомневаюсь, что отец ребенка - я.
   Мередит почти ожидала осуждения  и  обвинений,  укоризненных  взглядов  и
презрительной гримасы, но его поведение  и  хладнокровная  логика  полностью
сбивали с толку. Не  отрывая  взгляда  от  пуговицы  ночной  синей  рубашке,
девушка украдкой вытерла слезу и услыхала тихий вопрос, мучивший ее все  эти
дни:
   - Что ты намереваешься делать?
   - Покончить с собой, - тоскливо выдохнула она.
   - А кроме этого? Может, есть другой выход? Мередит резко вскинула голову,
расслышав в его голосе нечто вроде веселых ноток. Брови  девушки  недоуменно
сошлись в прямую линию. Мередит смотрела на  него,  потрясенная  несгибаемой
силой этого мужественного лица, успокоенная неожиданным пониманием,  которое
читала в немигающих глазах. Она слегка отодвинулась, собираясь  как  следует
все обдумать, и ощутила разочарование, когда Мэтт немедленно разжал руки. Но
даже сейчас его спокойное признание существующих  фактов  словно  передалось
Мередит, и она мгновенно почувствовала себя способной здраво мыслить.
   - Что бы я ни придумала, все ужасно. Врачи в клинике  советовали  сделать
аборт...
   Она осеклась, ожидая, что Мэтт посоветует сделать то же самое, если бы не
увидела, как чуть заметно сжались  его  челюсти:  либо  равнодушен  к  этому
решению, либо согласен  с  ним.  Однако  необходимо  было  точно  убедиться.
Мередит отвела глаза и прерывающимся голосом продолжала:
   - Только.., только не думаю, что смогу вынести  это,  во  всяком  случае,
одна. Даже если и решусь на такое, не знаю, как смогу спокойно жить потом.
   Она снова всхлипнула, громко, словно обиженный ребенок,  втянула  в  себя
воздух, пытаясь говорить спокойно:
   - Я могла бы родить ребенка и отдать его на усыновление, но  Боже..,  это
ничего не решит, по крайней мере для  меня.  И  к  тому  же  так  или  иначе
придется  сказать  отцу.  Если  он   узнает,   что   мне   предстоит   стать
матерью-одиночкой, это разобьет его сердце. Он никогда не простит  меня!  Ни
за что! И.., и я все время думаю о том, что позже почувствует мое дитя и как
будет спрашивать себя, почему мать от него отказалась. А я.., всю оставшуюся
жизнь буду смотреть на детей и гадать, который из них мой, и думает  ли  обо
мне, ищет ли меня. - Она снова смахнула слезу:
   - Не могу жить с такой виной на совести. А ты? Почему ты молчишь? Неужели
не можешь слова вымолвить?
   - Как только ты скажешь такое,  с  чем  я  не  соглашусь,  -  объявил  он
властным голосом, никогда раньше не слышанным  девушкой,  -  немедленно  дам
тебе знать.
   Задетая его тоном, но успокоенная словами, Мередит тихо охнула и,  нервно
вытирая руки о слаксы, продолжала:
   - Мой отец развелся с матерью, потому что она спала с кем попало. Если  я
приеду домой и во всем признаюсь, отец просто выбросит меня из дома. У  меня
нет денег, но когда мне исполнится тридцать, я  получу  наследство.  А  пока
можно попытаться воспитывать моего ребенка самой...
   И тут он перебил ее. Всего два слова - сухие и непререкаемые:
   - Нашего ребенка.
   Мередит с трудом кивнула, растроганная почти до слез.
   - И последний выход. Нет, тебе он не понравится...  Мне,  впрочем,  тоже.
Это неприлично...
   Корчась от унижения и муки,  Мередит  смолкла  и,  собравшись  с  силами,
начала снова, на этот раз не выбирая выражений; слова полились беспорядочным
потоком:
   - Мэтт, не смог бы ты помочь мне убедить отца, что мы любим друг друга  и
решили.., решили пожениться прямо сейчас. Тогда через  несколько  недель  мы
успеем признаться, что я беременна. Естественно, после рождения  ребенка  мы
сумеем развестись. Не согласишься ли на такие условия?
   - С огромным нежеланием, - отрезал Мэтт после продолжительной паузы.
   Сгорая от стыда и понимая, что сама поставила себя в подобное  положение,
Мередит отвернулась. Неужели он решил отыграться на ней?  И  теперь  нарочно
дает понять, что колеблется, а если  решил  согласиться,  то  только  затем,
чтобы сделать ей одолжение?
   - - Спасибо за рыцарское отношение, -  саркастически  бросила  она.  -  Я
готова подписать документ о том, что не буду иметь к тебе никаких  претензий
после рождения ребенка и обещаю дать тебе развод. У меня в сумочке ручка,  -
добавила она, направляясь к машине, вне себя от гнева,  но  почти  решившись
составить письменное соглашение и покончить со всеми формальностями.
   Но когда  она  проходила  мимо  Мэтта,  сильная  рука  сомкнулась  на  ее
запястье, и он, дернув ее назад, повернул лицом к себе.
   - А чего, черт возьми, ты от меня ожидала? - процедил он. - Не  считаешь,
что с твоей стороны немного неромантично начинать с того,  что  ты  находишь
мысль о замужестве со мной непристойной, и говорить о разводе сразу же после
того, как упомянула о браке?
   - Неромантично? - повторила Мередит, тупо уставясь на  словно  высеченное
из  камня  лицо,  разрываясь  между  истерическим  смехом  оттого,  что  так
недооценивала его, и боязнью, что сейчас он может сорвать на ней злость.  Но
окончательно осознав, что хотел сказать Мэтт, она забыла о веселье и ощутила
себя неразумным младенцем.
   - Прости меня, - прошептала она,  глядя  в  его  непроницаемые  глаза.  -
Пожалуйста, прости. Я не хотела сказать, что наш брак -  такая  непристойная
вещь. Дело в том, что  жениться  только  из-за  того,  что  я  забеременела,
отвратительно, такое должно происходить, когда люди любят друг друга.
   И ослабев от облегчения, она увидела, как смягчилось его лицо.
   - Если успеем добраться к судье до пяти часов, - решил он, выпрямляясь, -
значит, сможем раздобыть разрешение на брак и пожениться в субботу.
   Процедура  получения  брачной  лицензии  потрясла   Мередит   как   нечто
омерзительно несложное и тошнотворно бессмысленное.  Стоя  рядом  с  Мэттом,
она, предъявила  все  необходимые  документы,  доказывающие  ее  личность  и
возраст. Потом оба расписались и вышли  из  старого  здания  суда  в  центре
города под нетерпеливым взглядом привратника, которому не терпелось поскорее
запереть двери. Помолвлены и должны скоро пожениться. Вот так, просто и  без
лишних эмоций.
   - Как раз вовремя  успели,  -  с  деланной  веселостью  проговорила  она,
чувствуя, как ворочается в желудке тяжелый неприятный ком. - Куда мы  сейчас
идем?
   Она села в машину, по привычке уступив ему место водителя, потому что  не
хотела утруждать себя.
   - Собираюсь доставить тебя домой.
   -  Домой?  -  напряженно  повторила  Мередит,  заметив,   что   ему   все
происходящее нравится ничуть не больше, чем ей. - Не  могу  я  ехать  домой,
пока мы не поженились.
   - Я не имел в  виду  ту  каменную  крепость  в  Чикаго,  -  поправил  он,
устраиваясь рядом. - Я говорил о своем доме.
   И хотя Мередит была донельзя усталой и  измученной,  точное  описание  ее
жилища все-таки заставило ее слегка улыбнуться. Она начинала  понимать,  что
Мэттью Фаррела ничто не могло унизить или потрясти, ужаснуть  или  запугать.
Ничто и никто. Повернувшись, он положил руку на спинку ее сиденья, и  улыбка
Мередит поблекла при виде его неумолимого тона.
   - Я согласился получить лицензию, но прежде чем мы сделаем последний шаг,
необходимо заключить нечто вроде соглашения по некоторым вопросам.
   - Каким вопросам?
   - Пока еще не знаю. Поговорим подробнее дома.  Сорок  пять  минут  спустя
Мэтт свернул с  проселочной  дороги,  по  обеим  сторонам  которой  тянулись
кукурузные поля, на изрытую  колеями  тропу.  Машина  прогремела  по  доскам
узкого мостика через ручей, и Мередит впервые увидела то место,  которое  он
называл домом.  По  контрасту  с  ухоженными  полями  ветхий  дощатый  домик
выглядел заброшенным и давно нуждавшимся в ремонте. Во дворе сорняки глушили
траву, а дверь амбара пьяно повисла на одной петле. Несмотря на  запустение,
было заметно, что когда-то здесь жили заботливые хозяева: деревянная решетка
у крыльца была увита буйно вьющимися розовыми розами,  а  старые  деревянные
качели свисали с ветки гигантского дуба во дворе.
   По пути сюда Мэтт рассказал, что его мать умерла семь лет назад и  теперь
он живет с отцом и шестнадцатилетней сестрой.  Мередит  так  разнервничалась
при мысли о встрече с его семьей, что почти лишилась дара речи и, показав на
фермера, ехавшего на тракторе по полю, с трудом выговорила:
   - Это твой отец?
   Мэтт наклонился, чтобы открыть  дверцу,  посмотрел  в  ту  сторону,  куда
показала Мередит, и покачал головой:
   - Это сосед. Мы давно уже продали почти всю землю, а остальное сдаем  ему
в аренду. Отец потерял всякий интерес к фермерству, когда умерла мать.
   И, заметив изменившееся от напряжения лицо Мередит, сжал ее руку:
   - Что с тобой?
   - До смерти боюсь твоих родных.
   - Нечего тут бояться. Моя сестра посчитает тебя необыкновенной, волнующей
и утонченной только потому, что живешь в большом городе.
   Нерешительно помолчав, он добавил:
   - Мой отец пьет, Мередит. Запил, когда выяснилось,  что  мать  смертельно
больна. Правда, у него есть постоянная работа  и  во  хмелю  он  никогда  не
буянит. Говорю это тебе для  того,  чтобы  ты  поняла  его  и  не  осуждала.
Последнюю пару месяцев он держался и был совершенно трезв, но  это  в  любой
момент может кончиться.
   Он не извинялся, а признавал факт, никого при этом не осуждая.
   - Понимаю, - кивнула Мередит, хотя в жизни не общалась с  алкоголиками  и
на самом деле ничего не могла сообразить.
   Но беспокоиться не осталось времени,  потому  что  в  этот  момент  дверь
распахнулась, и стройная девушка с темными волосами и серыми  глазами  Мэтта
выбежала на крыльцо, не сводя глаз с машины.
   - О Господи, Мэтт, "порше"!
   У нее была почти такая, же короткая стрижка, как у брата,  подчеркивавшая
прелесть  хорошенького  личика,  на  котором  было   написано   почтительное
восхищение. Повернувшись к Мередит, девушка спросила:
   - Это ваш?
   Мередит кивнула, пораженная порывом мгновенной симпатии к  сестре  Мэтта,
так похожей на брата и все же совершенно лишенной его сдержанности:
   - Вы, должно быть, невероятно богаты, - бесхитростно продолжала она. - То
есть я хочу сказать, Лора Фридриксон очень богата, но у нее никогда не  было
"порше".
   Мередит была ошеломлена упоминанием  о  деньгах  и  мгновенно  загорелась
любопытством, услышав имя Лоры  Фридриксон.  Мэтт  раздраженно  поглядел  на
сестру:
   - Немедленно замолчи, Джули! - прикрикнул он.
   - О, простите, - широко улыбнулась девушка и вновь обратилась к Мередит:
   - Привет. Я ужасно невоспитанная сестра Мэтта - Джули. Может,  зайдете  в
дом?
   Она открыла дверь.
   - Па только поднялся. На этой неделе  он  работает  в  одиннадцатичасовой
смене, так что ужинать будем в половине восьмого. Нормально?
   - Порядок, - кивнул Мэтт и, полуобняв Мередит, подтолкнул к дому. Мередит
огляделась, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце, но постаралась взять
себя в руки перед встречей с отцом Мэтта.
   Внутри  дом  выглядел  почти  как  снаружи  -  заброшенный,  неухоженный,
потерявший былое очарование. Деревянный некрашеный пол был весь в выбоинах и
щелях, а плетеные коврики выцвели от времени  и  износились.  От  кирпичного
очага под прямым углом отходили книжные полки,  пара  потрепанных  кресел  с
зеленой  обивкой  стояла  перед  диваном  в  цветастом  чехле   с   рисунком
потускневших осенних листьев. За гостиной была столовая с мебелью из  клена,
а через открытую дверь виднелась  кухня  с  раковиной  на  ножках.  Лестница
справа вела из столовой на второй этаж, и очень высокий мужчина с  седеющими
волосами и морщинистым лицом как раз спускался по  ступенькам  со  сложенной
газетой в одной руке и со  стаканом,  наполненным  жидкостью  цвета  темного
янтаря, - в Другой. К несчастью, Мередит разглядела его  слишком  поздно,  и
неловкость, которую  она  ощутила  при  виде  дома,  была  по-прежнему  ясно
написана на ее лице, да  к  тому  же  почему-то  ее  внимание  привлек  этот
злосчастный стакан.
   - Что здесь происходит? - осведомился он, переводя взгляд  с  Мередит  на
Мэтта и Джули, переминавшуюся возле очага и исподтишка восхищавшуюся нарядом
гостьи - модными слаксами,  итальянскими  босоножками  и  рубашкой  "сафари"
цвета хаки.
   Мэтт познакомил Мередит с отцом и Джули.
   - Мы познакомились с Мередит в прошлом месяце, когда я был  в  Чикаго,  -
пояснил он. - Собираемся пожениться в субботу.
   - Что-о-о? - ошеломленно пробормотал отец.
   - Потрясающе! - завопила Джули, заставив остальных на несколько мгновений
забыть обо всем. - Всегда мечтала  иметь  старшую  сестру,  но  в  жизни  не
думала, что она появится в собственном "порше"!
   - В чем появится?  -  растерянно  переспросил  Патрик  Фаррел  у  слишком
впечатлительной дочери.
   - "Порше"! - в  полном  восторге  повторила  Джули,  подбегая  к  окну  и
отодвигая занавеску, чтобы порадовать отца волшебным зрелищем.
   Машина Мередит поблескивала на солнце -  белая,  изящная  и,  несомненно,
дорогая.  Насколько  неуместно  выглядела  она  здесь,   среди   окружающего
убожества! Патрик, очевидно, тоже так  посчитал,  потому  что,  когда  снова
повернулся к  Мередит,  мохнатые  брови  были  сведены  в  прямую  линию,  а
выцветшие голубые глаза почти исчезли в глубоких морщинах.
   - Чикаго? - удивился он. - Но ты пробыл в Чикаго всего несколько дней!
   - Любовь с  первого  взгляда!  -  объявила  Джули,  прерывая  напряженное
молчание. - Как романтично!
   Патрик Фаррел, прекрасно разглядев, с каким выражением Мередит оглядывала
дом,  ошибочно  посчитал,  что  гостья  прониклась  мгновенным  и  искренним
презрением к убогому жилищу и к его обитателям. Откуда ему было  знать,  как
напугана и измучена девушка мыслями о неопределенном и невеселом будущем?  И
теперь, глядя в ее застывшее лицо, не смог скрыть своих чувств.
   - Любовь с первого взгляда? - повторил он с нескрываемым сомнением. - Это
действительно так?
   - Очевидно, - предостерегающе бросил Мэтту тоном, явно говорившим о  том,
что лучше оставить эту  тему,  и  спас  Мередит  от  дальнейших  расспросов,
осведомившись, не хочет ли она отдохнуть перед ужином.  Мередит  с  радостью
схватилась бы не только за это  предложение,  но  и  за  колючую  проволоку,
только бы поскорее уйти отсюда. После  пережитого  сегодня  уни