о  его
беспокоило. За завтраком он несколько раз  заводил  разговор  об  их  первой
встрече a Яном в Англии, о том, как она живет  сейчас,  и  пытался  задавать
прочие наводящие вопросы. Она отвечала неохотно и явно хотела ввести  его  в
заблуждение, создать впечатление, что ведет весьма фривольный образ жизни.
   Устав  от  расспросов,  она  попыталась  переключить  его   внимание   на
художественные таланты Яна.
   В надежде вызвать Элизабет на откровенность Дункан рассказал  ей  о  том,
как Ян переживал гибель своей семьи и как удалил от себя любимую собаку.  Но
хотя  девушка  была  потрясена  его  рассказом,  рассказывать  о  себе   она
стремилась не более чем прежде.
   Элизабет  прекрасно  понимала,  чего  добивается  викарий,  и  не   могла
дождаться конца завтрака, чтобы уйти от его испытующих вопросов и  взглядов.
Несмотря на  доброту  викария  и  его  шотландскую  открытость,  она  сильно
подозревала, что за ними скрываются настойчивость и  острый,  проницательный
ум и что, если Дункан решит докопаться до правды, его будет не так-то  легко
сбить с толку. Быстро перемыв посуду, Элизабет ускользнула в сад и  пошла  к
цветнику. Но не прошло и нескольких минут, как  рядом  с  ней  снова  возник
викарий. Однако на этот раз вид у него был встревоженный.
   - Там приехал ваш кучер, - сказал он. - Говорит, что привез  вам  срочное
письмо от дяди.
   Страх сдавил ей сердце и, вскочив на ноги, она побежала к  дому,  где  ее
ждал Эрон.
   - Эрон? Что случилось? Как ты сумел добраться сюда?  В  ответ  на  первый
вопрос он вручил ей скатанное в трубочку письмо. В ответ  на  второй  угрюмо
сказал:
   - Вашему дяде так загорелось доставить вас домой, что он велел мне ехать,
не считаясь с расходами, только бы вы вернулись как можно скорее.  Я  привел
сюда пару лошадей, для вас и мисс Трокмортон-Джонс, а внизу на  дороге  ждет
коляска, которая отвезет вас в гостиницу. Там вы пересядете в нашу карету  и
уже прямиком отправитесь домой.
   Элизабет рассеянно кивнула, развернула письмо, прочитала его  и  в  ужасе
упала на стул.
   "Элизабет, - писал дядя, - возвращайся домой немедленно. Белховен  сделал
тебе предложение. Нет смысла терять время в Шотландии, так как я  все  равно
предпочту Торнтону Белховена". Очевидно,  догадываясь,  что  она  попытается
потянуть время, он добавлял: "Если ты вернешься в течение недели, то сможешь
принять участие в обсуждении условий брачного контракта. В противном  случае
я все решу сам, на что, как твой опекун, имею полное право".
   Элизабет скомкала письмо  и,  чувствуя  глухие  удары  своего  сердца,  с
отчаянием смотрела на зажатое в кулаке  письмо.  Через  открытую  дверь  она
услышала какой-то шум во дворе, подняла голову и увидела  Люсинду  и  Джейка
Уайли.  Элизабет  подбежала  к  Люсинде,  стараясь  держаться  подальше   от
огромного черного коня, который уже предупреждающе прижал уши.
   - Люси! - с облегчением  приветствовала  она  свою  компаньонку,  которая
спокойно ждала, когда Джейк Уайли поможет ей спешиться.  -  Люси!  Случилось
нечто ужасное.
   - Минутку, Элизабет, - ответила невозмутимая Люсинда. -  Что  бы  там  ни
было, это может подождать до  тех  пор,  пока  мы  войдем  в  дом  и  удобно
устроимся.
   Надо тебе сказать, у меня такое чувство, будто я родилась на  этом  коне.
Ты и представить себе не можешь, чего нам стоило найти подходящих слуг...
   Элизабет почти не  слушала  ее.  Терзаясь  от  своей  беспомощности,  она
подождала, пока Люсинда спустится с коня, войдет в дом и усядется на диван.
   - Ну теперь, - сказала Люсинда, щелчком сбив соринку с юбки, рассказывай.
Что случилось?
   Не замечая присутствия викария,  который  стоял  у  камина,  удивленно  и
встревожено наблюдая за этой сценой, Элизабет вручила Люсинде письмо.
   - Прочти. У меня такое впечатление, что он уже принял его предложение.
   Прочитав письмо, Люсинда побледнела, затем на ее впалых  щеках  появилось
два ярких пятна.
   - Он согласился выдать тебя за дьявола,  -  процедила  она  сквозь  зубы,
потому что у него есть деньги и титул. Хотя, должна признать,  меня  это  не
удивляе.
   - Я была уверена, что сумела оттолкнуть от  себя  Белховена,  -  чуть  не
плакала Элизабет, яростно терзая подол своего голубого платья. -  Я  сделала
все, Люси, - все, что могла, и даже больше. - Волнение снова подняло  ее  на
ноги. Если мы поторопимся, то успеем вернуться до подписания  контракта,  и,
может быть, мне удастся найти способ отговорить дядю Джулиуса.
   Люсинда не вскочила с дивана, как это сделала Элизабет, и не побежала  по
лестнице в свою комнату, хлопнув в бессильной  ярости  дверью.  Прямая,  как
палка, она встала, медленно повернулась к викарию и сухо спросила:
   - Где он?
   - Ян? - растерянно спросил викарий, обеспокоенный  мертвенной  бледностью
ее лица. - Он на охоте.
   Не  имея  под  рукой  истинного  виновника,  Люсинда  обрушила  все  свое
негодование на ни в чем не повинного викария. По  окончании  гневной  тирады
она схватила скомканное письмо  и  бросила  его  в  холодный  камин,  сказав
напоследок голосом, дрожащим от сдерживаемой ярости:
   - Когда вернется этот отпрыск Люцифера, скажите ему, чтобы с этого дня он
ходил в панцире, потому что не дай Бог ему встретиться на моей дороге! - И с
этими словами она промаршировала по лестнице наверх.

***

   Уже вечерело, когда Ян вернулся с охоты. Дом казался неестественно тихим.
   Когда он вошел, Дункан сидел у камина и смотр на него с каким-то странным
сердито-вопросительным выражен" на лице. Ян невольно оглядел комнату, ожидая
увидеть блестящ золотые волосы и приветливое  лицо  Элизабет.  Не  обнаружив
ее,' повесил ружье над камином и небрежным тоном спросил:
   - А где все?
   - Если ты имеешь в виду Джейка, - сказал викарий, рассерженный  тем,  что
Ян намеренно не спрашивает об Элизабет, - то он ушел в  сарай,  прихватив  с
собой бутылку эля, и сказал, что будет пить до тех пор, пока эль не смоет из
его памяти последние два дня.
   - Так они вернулись?
   - Джейк вернулся, - поправил его викарий. Ян подошел к столу и налил себе
мадеры. - Служанки придут завтра утром. А Элизабет и мисс  Трокмортон-Джонс,
как видишь, здесь нет.
   Ян решил, что они ушли прогуляться, и глянул на дверь.
   - Куда же они отправились в такое время?
   - В Англию.
   Рука Яна застыла, не донеся бокал до рта.
   - Почему? - резко спросил он.
   - Потому что мисс Кэмерон сделали предложение, и ее дядя принял его.
   Со злорадным удовлетворением викарий смотрел, как Ян опрокинул содержимое
бокала в рот, словно хотел смыть горечь  этого  известия.  Однако  когда  он
заговорил, в голосе его звучал холодный сарказм:
   - И кто же счастливчик?
   - Насколько я  понял,  сэр  Фрэнсис  Белховен.  Лицо  Яна  исказилось  от
отвращения.
   - Похоже, ты не являешься его почитателем?
   Ян пожал плечами.
   - А Белховен старый развратный тип, и по имеющимся у меня сведениям,  его
сексуальные пристрастия, мягко говоря, причудливы.
   Кроме того, он втрое старше ее.
   - Что ж, очень жаль, -  сказал  викарий,  без  особого  успеха  изображая
безразличие. Он откинулся в кресле и поставил ноги на специальную скамеечку.
Потому что этому прекрасному невинному ребенку ничего другого  не  остается,
как выйти за этого старого... развратника. Если она не сделает  этого,  дядя
откажет ей в материальной поддержке и она потеряет свой дом. Ее дядя считает
этот брак выгодным, поскольку Белховен обладает  такими  достоинствами,  как
титул и богатство. Насколько я понял, других достоинств у него нет.  И  этой
чудесной девушке придется выйти за старика - у нее просто нет выхода.
   - Абсурд, - сердито сказал Ян, осушив еще один бокал мадеры. -  Насколько
я знаю, два года назад Элизабет Кэмерон имела бешеный  успех  в  свете.  Все
только и говорили о том, что она получила больше дюжины предложений. Если ее
опекуну нужны только деньги и  титул,  кроме  Белховена,  есть  куча  других
претендентов.
   На этот раз в голосе Дункана прозвучал нескрываемый сарказм:
   - Это было до того, как она встретилась с тобой. После этой  встречи  все
только и говорили, что она уже... как бы это выразиться...девушка, бывшая  в
употреблении.
   - Как это, черт возьми, понимать?
   - Это я хотел бы услышать от тебя, - ядовито сказал  викарий.  -  Пока  я
знаю лишь версию мисс Трокмортон-Джонс. Когда я услышал  ее  в  первый  раз,
мисс находилась под действием лауданума. Сегодня она пребывала  в  состоянии
самой необузданной ярости, которую я когда-либо видел, И хотя  я,  возможно,
знаю не все, суть истории мне известна, и если хотя бы половина из того, что
я слышал, - правда, то у тебя, очевидно, нет ни совести,  ни  сердца!  Лично
мое просто кровоточит от сознания, что пришлось вынести  Элизабет  два  года
назад. И когда я думаю о том, как снисходительно она к тебе отнеслась...
   - Что эта женщина тебе наговорила? - перебил его Ян, подходя к окну.
   Его безразличный тон окончательно взбесил викария, он  вскочил  на  ноги,
подошел к Яну и сердито уставился на него.
   - Она сказала, что ты безвозвратно погубил репутацию Элизабет Камерон.  И
еще она сказала, что ты уговорил эту невинную  девушку,  которая  всю  жизнь
прожила в своем доме в деревне и всего несколько недель провела в  обществе,
встретиться с тобой в домике лесника,  а  потом  -  в  оранжерее.  И  что  в
оранжерее вас видела целая толпа людей, которые не замедлили  распространить
слух о вашей связи по всему городу. Она сказала,  что  эти  слухи  дошли  до
жениха  Элизабет,  и  он  расторг  помолвку.  После  его  поступка  общество
окончательно  укрепилось  в  мысли,  что  Элизабет  совершенно   испорченная
девушка, и исключило  ее  из  своего  круга.  Еще  она  сказала,  что  через
несколько дней брат Элизабет покинул Англию, бежав от  кредиторов.  Если  бы
Элизабет вышла замуж, они  сумели  бы  расплатиться  со  всеми  долгами.  Но
репутация Элизабет была погублена, и брат исчез навсегда.
   - Викарий с мрачным  удовлетворением  заметил,  как  на  шее  Яна  нервно
забилась жилка. - Еще она сказала, что Элизабет приехала в Лондон только для
того, чтобы выйти замуж и расплатиться  с  долгами,  а  ты  лишил  ее  этого
последнего шанса.
   Именно поэтому это дитя вынуждено теперь связать свою жизнь с  человеком,
которого ты назвал старым развратным типом, к  тому  же  втрое  старше  нее!
Довольный  тем,  что  его  ядовитые  стрелы  достигают  цели,  Дункан  нанес
последний удар:
   -  В  результате  твоей  выходки  эта  прекрасная  храбрая  девушка  была
опозорена и два года прожила в полной изоляции, отторгнутая обществом. В  ее
доме, о котором она рассказывала с такой любовью, остались одни голые стены,
после того, как она расплатилась с кредиторами. Тебя можно  поздравить,  Ян.
Ты сделал из невинной девушки прокаженную! Нищую! И все это  только  за  то,
что она имела несчастье влюбиться в тебя. После всего, что я узнал, остается
только удивляться, что она вообще в тебе нашла!
   Лицо Яна окаменело, однако он не предпринял попытки оправдаться.
   Вцепившись в оконную раму, он молча вглядывался в темноту. Обвинения дяди
тяжелыми ударами молота отдавались у него в голове, но он  знал  еще  и  то,
чего не знал Дункан: как был жесток с Элизабет в последние дни.
   Он видел ее такой, какой она была тогда в Англии,  храброй  и  нежной,  и
слышал ее слова: "Вы  сказали  моему  брату,  что  для  вас  это  было  лишь
незначительным приключением". Видел, как она прицеливается в мишень, пока он
насмехается над возможными претендентами на ее руку. Видел, как она стоит на
коленях в траве и разглядывает его рисунки. "Мне так жаль", - прошептала она
с глазами, полными слез.  И  то,  как  она  плакала,  осознав  предательство
подруги, он тоже вспомнил.
   С горьким раскаянием Ян вспомнил ее  доверчивость  и  нежность  вчерашним
вечером. Своей невинной пылкостью она чуть не свела его  с  ума  и  в  ответ
получила холодные, жестокие слова:
   "Я не собираюсь делать вам традиционного предложения,  которое  следовало
после каждого нашего свидания. О браке не может быть и речи.  К  тому  же  в
этом месяце я не заработал на дорогие меха и крупные рубины".
   Ян вспомнил и другие свои слова: "А с чего ваш дядя решил, будто я захочу
жениться на вас?", "Леди Кэмерон - очень богатая молодая  женщина,  Дункан",
"Готов  спорить,  что  все  ваши  комнаты  убраны  персидскими   коврами   и
драгоценными камнями величиной с вашу ладонь".
   А она была слишком горда, чтобы сказать ему правду. Как же он был  теперь
зол на себя за свою глупость и слепоту! Он должен был догадаться - в  ту  же
минуту, когда она рассказывала, как ловко умеет торговаться с лавочниками  -
он должен был догадаться, черт возьми! Все время, что они были  знакомы,  он
был слеп. Нет, со злостью поправил себя Ян, - тогда, в Англии, он интуитивно
чувствовал,  какая  она  нежная  и   гордая,   храбрая   и   невинная   и...
необыкновенная.
   Он чертовски хорошо знал, что  она  вовсе  не  меркантильная  сердцеедка,
однако обращался с ней именно так, а потом и сам поверил в это.  И  все  это
время она терпела его безобразное обращение! При этом еще пыталась оправдать
его, мучаясь тем, что вела себя в Англии как "женщина,  не  знающая  стыда"!
Господи, до чего же она была добра и  снисходительна  к  нему,  если  смогла
простить его за все это!
   Повисло  напряженное  молчание,  Дункан   не   шевелился,   наблюдая   за
племянником.
   - Тебе сказала об этом ее компаньонка или это  твое  собственное  мнение?
хриплым от волнения голосом спросил вдруг Ян.
   - О чем?
   Тяжело переведя дыхание, Ян повторил вопрос:
   - Ее компаньонка сказала, что два года назад  Элизабет  была  влюблена  в
меня, или это твое собственное мнение?
   Видимо, ответ на этот вопрос был очень  важен  для  Яна,  и  Дункан  едва
удержался от улыбки. Однако в настоящую минуту викарию больше всего на свете
хотелось, во-первых, женить Яна на Элизабет, чтобы возместить причиненное ей
зло, а во-вторых, помирить его с дедом. Для того, чтобы сделать первое,  Яну
придется выполнить второе, так как дядя Элизабет ясно  дал  понять,  что  на
первом месте для него стоит титул. И  Дункану  так  сильно  хотелось,  чтобы
исполнились оба эти желания, что он солгал бы,  если  бы  угрызения  совести
вовремя не удержали его.
   -  Мисс  Трокмортон-Джонс  высказывала  такое  мнение,  когда  была   под
действием лауданума. Видя отношение к тебе Элизабет, я пришел  к  такому  же
выводу.
   Еще одну невыносимо долгую минуту он пребывал в неизвестности и, зная,  о
чем сейчас думает  Ян,  поспешил  опередить  его.  Но  чтобы  тот  не  начал
возражать, решил опираться только на твердую логику.
   - Тебе  не  остается  ничего  другого,  как  избавить  девушку  от  этого
отвратительного брака.
   Приняв  молчание  Яна  как  разрешение   продолжать,   Дункан   заговорил
увереннее:
   - Чтобы сделать это, ты должен убедить дядю Элизабет не  отдавать  ее  за
этого человека. От мисс Трокмортон-Джонс и из  прочитанной  мною  записки  я
узнал, что дядя Элизабет  отдаст  предпочтение  обладателю  самого  высокого
титула. Среди знати это  общепринятое  правило,  поэтому  можешь  не  питать
напрасных надежд,  что  тебе  удастся  убедить  его  в  неразумности  такого
подхода. - Заметив, как побелело лицо Яна, Дункан понял,  что  достиг  своей
цели, и пошел ва-банк. - Получить титул в  твоих  силах,  Ян.  Я  знаю,  как
сильна твоя ненависть к деду, но сейчас это уже не имеет Значения.  Либо  ты
позволишь Элизабет выйти за этого презренного Белховена, либо ты  помиришься
с герцогом Стэнхоупским. Тут или-или, третьего не дано, и ты знаешь об этом.
   Способность трезво мыслить изменяла Яну каждый раз, когда речь заходила о
том примирении с герцогом. Дункан молча  наблюдал  за  ним,  понимая,  какая
борьба сейчас происходит в его душе, и со страхом ждал  ее  результатов.  Ян
упрямо нагнул свою темноволосую голову и сжал кулаки.
   - Проклятый сукин сын! - наконец вырвалось у него сквозь стиснутые  зубы.
Через одиннадцать лет он все-таки добился своего. И все из-за того, что я не
смог заставить себя не распускать руки и не дотрагиваться до нее.
   Дункана наконец отпустило напряжение, и он с трудом сдержал свою радость.
   - В жизни бывают вещи  и  похуже,  чем  женитьба  на  прекрасной  молодой
женщине, которая еще к  тому  же  обладает  настолько  хорошим  вкусом,  что
полюбила тебя, - утешил он Яна.
   Ян хотел было улыбнуться. Однако это желание тут же  прошло,  как  только
реальность обрушилась на него во всей своей сложности и безысходности.
   - Что бы она ни чувствовала ко мне, все это осталось в прошлом. Теперь ей
нужна только независимость. Викарий удивленно вскинул на него глаза.
   - Независимость? Действительно? Какое странное желание для женщины. Но  я
уверен, что ты сумеешь избавить ее от этих фантазий.
   - Не рассчитывай на это.
   - Людям свойственно переоценивать значение независимости.
   Дай ей эту  независимость,  и  она  возненавидит  ее,  -  посоветовал  он
племяннику.
   Но Ян едва  слушал  его:  ярость  от  сознания  того,  что  ему  придется
капитулировать перед дедом, поднялась в нем с новой силой.
   - Будь он проклят! - проговорил Торнтон сквозь зубы. Гори он в аду вместе
со своим титулом.
   Улыбка исчезла с лица Дункана, и он резко сказал:
   - Возможно, именно страх сгореть в аду, чего ты так пламенно ему пожелал,
и  заставил  его  прилагать  столь  отчаянные  усилия  сделать  тебя   своим
наследником.
   Однако подумай, герцог начал попытки примирения больше десяти  лет  назад
задолго до того, как сдало его сердце.
   - Он опоздал на десять лет! - не унимался Ян. -  Мой  отец  был  законным
наследником, а этот старый негодяй и не подумал простить  его,  пока  он  не
умер.
   - Я прекрасно знаю об этом.  Но  сейчас  нет  смысла  это  обсуждать.  Ты
проиграл  эту   битву   и   должен   принять   поражение   с   достоинством,
соответствующим твоему высокому происхождению - так, как это сделал бы  твой
отец. Это твое законное право - называться герцогом Стэнхоупским. И ничто не
может этого изменить. Больше того, я просто уверен, что твоей  отец  простил
бы герцога, будь у него такая возможность, как сейчас у тебя.  В  бессильной
ярости Ян привалился к стене.
   - Я не мой отец, - упрямо проговорил он.
   Испугавшись, что Ян засомневался, викарий вновь пошел в наступление:
   - Сейчас некогда терять время на разговоры.  Я  не  исключаю  вероятности
того, что ты опоздал и твой дед уже назвал другого наследника.
   - У меня также есть неплохой шанс быть посланным  ко  всем  чертям  после
того письма, что я написал ему в последний раз.
   - Если ты  будешь  медлить,  то  приедешь  к  Элизабет  уже  после  их  с
Белховеном свадьбы.
   Ян еще какое-то время колебался, потом коротко кивнул и, засунув  руки  в
карманы, нехотя пошел к лестнице.
   - Ян? - позвал его Дункан.
   Тот остановился и повернулся к викарию.
   - Ну что еще? - недовольно спросил он.
   - Напиши мне, как добраться до дома Элизабет.  Надеюсь,  ты  сохранил  за
мной право совершения церемонии бракосочетания?
   Племянник кивнул.
   - Ты поступаешь правильно, - тихо сказал викарий, думая уже о другом.  Он
боялся, что Ян будет держаться отчужденно,  когда  приедет  к  герцогу,  тем
самым оттолкнет его, и тот не станет объявлять его своим наследником.
   - Независимо от того, каким окажется ваш  брак,  ты  должен  жениться  на
Элизабет. Ты внес хаос в ее жизнь.
   - Кстати, значительно больший, чем тебе кажется, - заметил Ян.
   - Ради Бога, что это значит?
   - Именно из-за меня ее опекуном стал дядя, - с  тяжелым  вздохом  ответил
Ян.
   - Ее брат сбежал не от долгов и не из-за скандала, как думает Элизабет.
   - Из-за тебя? Но как это могло случиться?
   - Он вызвал меня на дуэль и, когда ему не  удалось  убить  меня  законным
способом, пытался сделать это еще дважды, подстерегая ме