трастными, разрушительными поцелуями.
   Слепящая вспышка света болезненно резанула глаза Кэти. И в тот же  момент
какой-то голос потребовал:
   - Могу я узнать, кто свершил свадебный обряд, который ускорил наступление
медового месяца, а, Рамон?
   Кэти открыла глаза и в шоковом состоянии  взглянула  на  странно  одетого
мужчину, который стоял посреди ярко освещенной комнаты. Затем она посмотрела
на Рамона, голова которого была запрокинута назад, глаза закрыты, а на  лице
смешались смущение, гнев и веселье. Вздохнув, Рамон открыл глаза и  взглянул
через левое плечо на незваного гостя.
   - Падре Грегорио, я... У Кэти подогнулись колени.
   Объятия Рамона смягчились, он перевел взгляд  со  священника  на  бледное
лицо Кэти.
   - Кэти, с тобой все в порядке? - обеспокоенно спросил он.
   - Уверен, что с сеньоритой Конелли не все в порядке, - убедительно сказал
священник. - Несомненно, ей было бы лучше уйти и одеться.
   Бледные щеки Кэти покраснели от растерянности.
   - Моя  одежда  все  еще  мокрая,  -  пыталась  не  то  возражать,  не  то
оправдываться она.
   В этот момент Кэти осознала, что ее рубашка задралась над трусиками и она
стоит почти нагая. Она неловко  одернула  рубашку  и  рванулась  из  объятий
Рамона.
   - Тогда, возможно, вам лучше будет взять одеяло,  которое  я  заметил  во
дворе, и прикрыться им.
   Рамон что-то резко  сказал  священнику  по-испански  и  потянулся,  чтобы
остановить Кэти, но она отступила и бросилась вон из дома. Она была унижена,
напугана  и  злилась  на  себя  за  то,   что   ощущала   себя   непослушной
пятнадцатилетней девчонкой. Этот властный старик оказался  священником,  чье
одобрение ей необходимо было заслужить, повторяла она про себя. Никогда,  ни
разу за свою жизнь она  никого  так  не  ненавидела!  За  десять  секунд  он
заставил ее почувствовать  себя  грязной  и  низкой!  Ее,  которая  была  по
сегодняшним меркам практически невинной!
   Рамон спокойно разговаривал со священником, когда Кэти появилась в  доме,
завернутая в одеяло. Он протянул руку и привлек ее к  себе,  но  его  первые
слова были полны укора:
   - Почему ты не пришла на встречу с падре Грегорио, Кэти?
   Она вскинула голову, защищаясь, и посмотрела на священника. На макушке  у
него сияла лысина, а по краям  свешивались,  как  занавески,  длинные  седые
пряди. Густые белые, слегка приподнятые брови придавали ему сатанинский вид,
который, подумала Кэти, очень подходил этому старому черту. Тем не менее  ее
взгляд дрогнул, когда встретился с его голубыми пронзительными глазами.
   - Я забыла о ней.
   Кэти почувствовала на себе презрительный взгляд Рамона.
   - В таком случае, - сказал  падре  холодным  и  непреклонным  голосом,  -
возможно, вы не забудете о другой встрече. Скажем, завтра, в четыре часа.
   Кэти нелюбезно пробормотала:
   - Очень хорошо.
   - Я отвезу вас назад в деревню, падре, - сказал Рамон. Кэти  была  готова
провалиться сквозь пол, когда после кивка, выражающего  согласие,  священник
направил на нее многозначительный взгляд поверх очков:
   - Я уверен,  что  сеньорита  Конелли  хочет  вернуться  к  Габриэле.  Уже
довольно поздно.
   Не дождавшись ответа Рамона, Кэти резко повернулась  и  пошла  в  ванную,
прикрыв за собой дверь  гостиной.  Задыхаясь  от  унижения,  она  влезла  во
влажную одежду и провела руками по волосам.
   Рывком открыв дверь, она подошла прямо к Рамону, который стоял в  дверном
проеме, держась за косяк. Неожиданное  веселье  на  его  лице  вызвало  лишь
раздражение у Кэти, уже терзавшейся сомнениями.
   - Кэти, он считает,  что  защищает  твое  целомудрие  от  моих  распутных
намерений.
   Кэти, которая внезапно оказалась близка к истерике, уставилась на  ямочку
на подбородке Рамона.
   - Он ни на минуту  не  верит  в  то,  что  у  меня  есть  хотя  бы  капля
достоинства! Пожалуйста, давай  уедем.  Я  хочу  убраться  отсюда.  Я  очень
устала.
   Когда Кэти приблизилась к  падре  Грегорио,  стоящему  около  машины,  ее
мокрые парусиновые туфли издавали громкие хлюпающие звуки, а  джинсы  влажно
хлопали по ее ногам. Это неоспоримое доказательство того, что ее одежда была
действительно мокрой, вызвало у священника слабую  улыбку,  но  Кэти  только
обдала его холодным взглядом и юркнула в машину.  По  дороге  в  деревню  он
дважды  пытался   заговорить   с   ней.   Кэти   отделывалась   односложными
предложениями.
   Высадив священника в деревне, они поехали к дому Габриэлы.
   Спустя пятнадцать минут, когда Кэти появилась из спальни в сухой  одежде,
Рамон стоял в гостиной, разговаривая с Эдуарде. Как только он увидел ее,  он
сразу же извинился  и  предложил  Кэти  выйти  с  ним.  Волнение  по  поводу
неожиданной  встречи  с  падре  Грегорио  почти  улеглось,  но  Кэти  слегка
тревожилась из-за настроения Рамона.
   В тяжелом молчании они перешли чистый маленький дворик. Кэти остановилась
в дальнем его конце и  прислонилась  спиной  к  дереву.  Рамон  обхватил  ее
руками, не давая вырваться. Кэти увидела решительно сжатый  рот  и  холодный
настойчивый взгляд.
   - Почему ты не встретилась с падре Грегорио? Кэти, захваченная  врасплох,
ответила запинаясь:
   - Я же сказала, что забыла.
   - Я напомнил тебе об этом сегодня утром, когда зашел, чтобы увидеть  тебя
до работы. Как же ты смогла забыть о встрече через несколько часов?
   - Я забыла, - защищалась она, - потому  что  уже  четвертый  день  занята
покупками. Я пытаюсь купить все необходимое для твоего дома.
   - Почему ты все время говоришь "твой", а не "наш"?
   - Почему ты вдруг решил задать мне все эти вопросы? - взорвалась Кэти.
   - Потому что, когда я задаю эти вопросы себе, мне очень  не  нравятся  те
ответы, которые приходят на ум.
   Сделав  шаг  назад,  он  спокойно  достал  из  кармана  тонкую  сигару  и
зажигалку. Прикрывая пламя ладонью, чтобы  прикурить,  он  посмотрел  сквозь
облако ароматного дыма на Кэти, которая почувствовала себя неловко.
   - Падре Грегорио - единственное возможное препятствие для  свадьбы  через
десять дней, не так ли?
   Кэти чувствовала, что этими словами он загоняет ее в угол.
   - Ну?
   - Скажи-ка мне вот что, -  заявил  он  с  небрежным  любопытством.  -  Ты
собираешься встретиться с ним завтра?
   Кэти откинула волосы со лба взволнованным жестом:
   - Да, конечно. Но ты же понимаешь, что я ему не понравилась. Мне кажется,
что он не более чем тиран, вмешивающийся в чужие дела.
   Рамон отогнал эту мысль уклончивым пожатием плеч.
   - Мне кажется, что это обычно для  священника  -  убедиться  в  том,  что
обручившиеся действительно подходят друг другу и  могут  создать  счастливую
семью. Это распространено и в Соединенных Штатах. Это  все,  что  он  желает
выяснить.
   - Он не поверит в это! Он уже решил иначе.
   - Нет,  не  решил,  -  стоял  на  своем  Рамон.  Он  шагнул  ближе.  Кэти
бессознательно царапала грубую кору дерева. Его взгляд блуждал по  ее  лицу,
как бы вычисляя ответ на свой следующий вопрос, прежде чем задать его.
   - Ты хочешь, чтобы он решил, что мы не подходим друг другу, Кэти?
   - Нет, - прошептала Кэти.
   - Расскажи мне о своем первом браке, - резко приказал он.
   - Нет! - отшатнулась Кэти, и ее тело затряслось от гнева.  -  Никогда  не
проси меня об этом, потому что я все равно ничего не скажу. Я  пытаюсь  даже
не думать о моем замужестве.
   - Если ты действительно вышла из  него  без  душевных  ран,  -  продолжил
Рамон, - тебе ничто не мешает говорить о нем.
   - Говорить о нем? - истерично закричала Кэти.
   - Да.
   В следующий  миг  неистовство  своей  реакции  повергло  Кэти  в  шоковое
молчание. Сделав глубокий вдох, она постаралась  избавиться  от  панического
страха, растущего в душе. Она сказала Рамону,  который  изучал  ее  как  под
микроскопом, с извиняющейся улыбкой:
   - Единственное, чего бы я не хотела,  так  это  чтобы  уродство  прошлого
портило настоящее, а это будет именно так. Ты ведь, конечно, это понимаешь?
   Тень улыбки коснулась губ Рамона, когда он взглянул  на  ее  покрасневшее
лицо.
   - Да, понимаю, - мягко вздохнул он. Его руки нежно легли ей на плечи. - У
тебя прекрасная улыбка, но ты очень устала.
   Кэти обвила руки вокруг его шеи. Она понимала, что он не удовлетворен  ее
объяснениями, и была благодарна ему за то, что он  не  собирался  продолжать
свои расспросы.
   - Да, немного устала. Мне лучше лечь.
   - А перед сном о чем ты думаешь? - спросил он, и его голос был хриплым  и
дразнящим.
   Глаза Кэти загорелись в ответном блеске.
   - О сочетании цветов для кухни, - невинно ответила она.
   - Неужели? - выдохнул он нежно.
   Кэти кивнула, и легкая улыбка коснулась ее губ.
   - А о чем думаешь ты?
   - Об оптовой цене на ананасы.
   - Лжец, - прошептала она, устремив взгляд на  чувственные  губы,  которые
приближались к ней.
   - Желтый? - выдохнул он около ее губ.
   - Кто, ананас?
   - Цвет кухонных стен.
   - Нет, зеленый.
   Рамон вдруг резко отступил. Он казался добродушным и задумчивым.
   - Возможно, ты права. Зеленый  -  очень  красивый  цвет.  И  от  него  не
устаешь.
   Он взял ее за руку и повел по направлению к дому, нежно поглаживая ее  по
щеке.
   - Подумай об этом сегодня ночью.
   Кэти сделала несколько нерешительных шагов, затем повернулась,  глядя  на
Рамона с откровенным разочарованием.
   Его белоснежные зубы сверкнули в ленивой усмешке, когда он  вопросительно
поднял бровь:
   - Ты хочешь еще чего-нибудь? Наверное,  другую  тему  для  размышлений  в
постели?
   Кэти почувствовала мощный сексуальный магнетизм, который он излучал.  Она
была не в  силах  сопротивляться.  Создавалось  впечатление,  что  даже  его
бархатный голос дотягивается до нее и обволакивает теплым облаком.
   - Подойди ко мне, Кэти, и я дам это тебе. Все тело Кэти вспыхнуло,  когда
она шагнула в его манящие объятия. Суматоха последнего  часа,  дикие  скачки
настроения от желания до унижения и ярости, а теперь и вот эта ласка  -  все
завертелось перед глазами Кэти, когда руки Рамона сомкнулись вокруг нее.
   Желая уверить и Рамона и себя, что все окончится  хорошо,  Кэти  целовала
его с такой неистовой настойчивостью, что его сильное тело  задрожало  и  он
слегка ослабил свои объятия.
   Он начал лихорадочно целовать ее лицо, лоб, глаза и шею. И прежде чем его
губы обрушились на нее с последним, сокрушительным поцелуем, ей  показалось,
что он прошептал;
   - Я люблю тебя, Кэти.

Глава 15

   Кэти и Габриэла провели утро и большую часть дня  прочесывая  магазины  в
двух ближайших деревнях. Габриэла очень нравилась Кэти. Она была  не  только
хорошей спутницей, но и неутомимой покупательницей. Иногда Габриэла  была  в
большем восторге от того, что делала Кэти, чем сама Кэти. И временами, после
бесконечных покупок, приобретя сотни вещей  и  уже  не  имея  сил  двигаться
дальше, Кэти с некоторым испугом думала о ее энтузиазме.
   Кэти платила за простыни и покрывала, которые  только  что  приобрела,  а
Габриэла деликатно отступила назад. Кэти попросила двойные счета, каждый  на
половину стоимости, а затем, как всегда, заплатила, взяв  равное  количество
из денег Рамона и своих.
   - Как ты думаешь, Рамону понравятся  те  цвета,  которые  я  выбрала  для
спальни? - радостно спросила Кэти, когда они сели в машину.
   - Конечно, - сказала Габриэла, повернувшись на сиденье, чтобы  с  улыбкой
посмотреть  на  Кэти.  Ее  густые  темные  волосы  по-настоящему   живописно
растрепались, а глаза сияли. - Но все, что ты купила, больше  подойдет  ему,
чем тебе. На твоем месте я бы взяла то одеяло с оборочками.
   Кэти, которая сидела за рулем, взглянула в зеркало заднего  вида,  прежде
чем влиться  в  медленное  движение,  а  затем  с  сомнением  посмотрела  на
Габриэлу:
   - Не могу себе представить Рамона, спящего под одеялом с цветочками.
   - Эдуарде в недостатке мужественности тоже не упрекнешь, но не думаю, что
он стал бы возражать против вещи, которую выбрала я.
   Кэти со вздохом кивнула. Эдуарде  уступил  бы  желаниям  Габриэлы  с  той
особенной покорной улыбкой очень  сильного  человека,  с  которой  он  часто
любовался женой. За последние  четыре  дня  Кэти  изменила  свое  мнение  об
Эдуарде. Он не смотрел на мир суровыми, недоброжелательными глазами. Так  он
смотрел только на Кэти. Он был всегда с ней неизменно учтив, но не более.
   Это не было бы страшно для Кэти, будь он мелок или туп, но  дело  было  в
том, что Эдуарде производил сильное  и  хорошее  впечатление.  Поэтому  было
обидно.
   Эдуарде обладал истинно испанской красотой. Ему было тридцать  пять  лет,
он  был  на  три  дюйма  ниже  Рамона  и  излучал  уверенность   и   мужское
превосходство, которое то раздражало, то  интриговало  Кэти.  Рамон,  с  его
изысканными манерами, всегда улыбался другу, но, когда мужчины были  вместе,
между ними возникало легкое соперничество.
   - Может быть, я чем-то оскорбила Эдуарде? - спросила вслух Кэти, надеясь,
что Габриэла не согласится с тем, что в его  отношении  к  ней  было  что-то
необычное.
   - Не обращай на  него  внимания,  -  ответила  Габриэла  с  поразительной
прямотой. -  Эдуарде  не  доверяет  американским  девушкам,  особенно  таким
богатым,  как  ты.  Ко  всему  прочему,  он  считает  их   избалованными   и
безответственными  Кэти  предположила,  что  под  "прочим"   подразумевается
неразборчивость в связях.
   - Почему он решил, что я богата? - осторожно поинтересовалась она.
   Габриэла с извиняющейся улыбкой посмотрела на нее:
   - Из-за твоего багажа. Видишь ли, Эдуарде  работал  в  гостинице  первого
класса в Сан-Хуане, когда ходил в школу. Он говорит, что  твой  багаж  стоит
дороже, чем вся обстановка в нашей гостиной. - Прежде чем Кэти успела прийти
в себя, Габриэла продолжила:
   - Эдуарде по многим причинам очень любит Рамона, и он боится, что  ты  не
сможешь быть женой испанского фермера. Он думает, что так как ты  -  богатая
американская женщина, тебе  не  хватит  мужества,  чтобы  остаться,  что  ты
уедешь, как только обнаружишь, что  твоя  жизнь  здесь  будет  иногда  очень
тяжелой. А когда окажется,  что  урожай  слишком  низкий  или  цены  слишком
высоки, ты сразу же выложишь перед Рамоном свои деньги.
   Кэти слегка покраснела, и Габриэла глубокомысленно кивнула.
   - Вот почему Эдуарде не должен обнаружить, что ты не подчинилась  Рамону.
Он решит, что ты делаешь это потому, что Рамон не может купить все  то,  что
тебе необходимо. Когда-нибудь, если  захочешь,  ты  мне  все  объяснишь,  но
сейчас Эдуарде ни в коем случае не  должен  узнать  об  этом.  Он  сразу  же
расскажет обо всем Рамону.
   - Никто ничего не обнаружит, если только ты им не расскажешь, - успокоила
ее с улыбкой Кэти.
   - Ты же знаешь, что я не расскажу, - взглянула на солнце Габриэла.  -  Ты
не хочешь зайти на аукцион, в тот дом в Маягуэсе? Мы совсем близко от него.
   Кэти с готовностью согласилась  и  три  часа  спустя  была  горда  своими
покупками: обеденным сервизом, диваном и двумя креслами. Этим  домом  раньше
владел  богатый  холостяк,  который,  очевидно,  высоко  ценил  изящество  и
комфорт. Кресла  были  с  высокой  спинкой,  обитые  кремовой  с  рыжеватыми
прожилками стеганой тканью. Диван - с широкими  овальными  подлокотниками  и
мягкими подушками. Расплатившись и договорившись  о  доставке  мебели,  Кэти
сказала:
   - Рамону понравится.
   - Кэти, а тебе они нравятся? - озабоченно спросила Габриэла.  -  Ты  тоже
собираешься жить здесь. Но ты не купила ни одной вещи,  которая  понравилась
бы тебе.
   - Конечно, нравятся.
   Без десяти четыре Габриэла остановила машину перед маленьким домом  падре
Грегорио. Он располагался на восточной стороне  деревенской  площади,  прямо
напротив церкви.
   Кэти взяла сумочку с сиденья, нервно улыбнулась Габриэле  и  выскользнула
из машины.
   - Ты уверена, что не хочешь,  чтобы  я  подождала  тебя?  -  спросила  ее
Габриэла.
   - Конечно, - сказала Кэти. - Отсюда недалеко до вашего  дома,  я  вернусь
пешком. У меня будет еще уйма времени переодеться и проведать Рамона.
   Кэти неохотно поднялась к двери. Она задержалась, чтобы разгладить  юбку.
Она была одета в спортивного покроя платье пастельно-зеленого  цвета.  Затем
провела дрожащей рукой по золотистым волосам, которые собрала в мягкий узел.
Она надеялась, что  выглядит  очень  строго  и  вместе  с  тем  красиво,  но
чувствовала себя нервозно.
   Пожилая экономка открыла дверь и пригласила войти в дом. Следуя за ней  в
темный холл, Кэти ощущала себя осужденной,  поднимающейся  на  гильотину.  А
чего она, собственно, психует? Подумаешь, деревенский диктатор!
   Падре Грегорио встал при ее появлении. Он был худее и ниже ростом, чем ей
показалось вчера вечером. Как ни абсурдно, но  это  ее  утешило,  хотя  было
понятно, что они не собираются вступать в кулачный бой. Священник указал  на
кресло напротив себя и сел сам.
   Какое-то время они разглядывали  друг  друга  с  вежливой  осторожностью,
затем он предложил:
   - Может быть, вы хотите кофе?
   - Спасибо, нет, - ответила Кэти с  твердой  учтивостью.  -  У  меня  мало
свободного времени.
   Что не нужно было этого говорить, Кэти поняла,  когда  его  густые  брови
сошлись на переносице.
   - Не сомневаюсь, что  вам  необходимо  переделать  много  дел,  -  кратко
заметил священник.
   - Не для себя, - торопливо объяснила Кэти, чтобы достичь перемирия, - для
Рамона.
   К ее безмерному  облегчению,  падре  Грегорио  принял  ее  предложение  о
перемирии. Его твердые губы расслабились в каком-то подобии улыбки, когда он
кивнул своей седой головой:
   - Рамон торопится все завершить. Он, должно быть, очень загружает вас.
   Открыв стол, он достал какие-то бланки и взял ручку.
   - Давайте начнем с формальностей. Ваше полное имя и возраст,  пожалуйста.
Кэти назвала.
   - Семейное положение? - Прежде чем Кэти успела ответить, он  взглянул  на
нее и печально произнес; - Рамон упоминал, что  ваш  первый  муж  умер.  Как
трагично было для вас оказаться вдовой в расцвете вашего брака.
   Кэти никогда не лицемерила. Вежливо, но твердо она сказала:
   -  Я  оказалась  "вдовой"  в  расцвете  нашего  развода,  и   если   была
какая-нибудь трагедия, так это та, что мы вообще были женаты.
   Стало заметно, как под очками сузились его голубые глаза.
   - Прошу прощения?
   - Я развелась с ним де того, как он умер.
   - По какой причине?
   - Несовместимость характеров.
   - Я не спрашиваю вас о формальном основании. Я спросил о причине.
   Кэти вспыхнула от возмущения. Она медленно и тихо перевела дыхание:
   - Я развелась с ним, потому что презирала его.
   - За что?
   - Я предпочла бы не обсуждать это.
   - Понятно, - сказал падре Грегорио. Он отложил бумаги в сторону,  положил
ручку, и Кэти почувствовала, что хрупкое перемирие начало разрушаться.  -  В
таком случае, может быть, вы не будете против того, чтобы поговорить о вас и
о Рамоне. Как давно вы знакомы?
   - Всего две недели.
   - Очень необычный ответ, - заметил он. - Где вы познакомились?
   - В Штатах.
   - Сеньорита Конелли, - сказал он холодным  тоном,  -  вы  не  сочтете  за
вторжение в вашу личную  жизнь,  если  я  попрошу  вас  быть  немного  более
конкретной?
   Глаза Кэти воинственно вспыхнули.
   - Ну что вы, падре. Я познакомилась с Рамоном в  баре,  cantina,  как  вы
здесь это называете. Он остолбенел:
   - Рамон познакомился с вами в cantina?
   - Точнее, это было снаружи. - Простите?
   - Это было снаружи, на стоянке, у меня были неприятности, и  Рамон  помог
мне.
   Падре Грегорио расслабился и одобрительно кивнул:
   - Конечно, у вас была поломка в машине, и Рамон помог вам.
   Кэти ни с того ни с сего  обуяло  стремление  говорить  правду  и  только
правду:
   - Точнее, у меня были проблемы с мужчиной,  который..,  целовал  меня  на
стоянке, а Рамон избил его. Он был слегка возбужден, полагаю.
   За золотой оправой очков глаза священника превратились в сосульки.
   - Senorita,