- сказал он с презрением, - вы пытаетесь  меня  убедить,  что
Рамон Гальварра участвовал в пьяном  уличном  скандале  на  стоянке  cantina
из-за какой-то женщины, которую он не знал, то есть из-за вас?
   - Конечно же, нет! Рамон не был пьян, и  я  вряд  ли  смогу  назвать  это
уличным скандалом. Он только ударил Роба один раз, но так, что тот упал  без
сознания.
   - И что же было после этого? - нетерпеливо спросил священник.
   К несчастью, капризное чувство юмора Кэти  выбрало  именно  этот  момент,
чтобы проявить себя:
   - Потом мы засунули Роба в его машину и уехали с Рамоном на моей.
   - Просто очаровательно.
   Искренняя улыбка пронеслась по лицу Кэти.
   - Вообще-то на самом деле это было зге настолько ужасно,  как,  наверное,
прозвучало.
   - В это очень трудно поверить. Улыбка Кэти увяла. Ее глаза стали  темными
и мятежными.
   - Верьте во что хотите, падре.
   - То, во что вы хотите заставить меня поверить, изумляет меня,  senorita,
- огрызнулся он, поднимаясь из-за стола.
   Кэти встала. Ее чувства были так запутанны, что  она  сама  не  понимала,
было ли столь резкое завершение их беседы ее победой или поражением.
   - Что вы хотите этим сказать? - спросила она, поставленная в тупик.
   - Вы подумаете об этом, и мы встретимся с вами  в  понедельник  в  девять
утра.

***

   Час спустя Кэти переоделась в белый трикотажный костюм.  Она  чувствовала
себя разгневанной, смущенной и виноватой, когда начала взбираться по крутому
склону к дому, в котором работал Рамон. Она остановилась взглянуть на холмы,
покрытые полевыми цветами. Она различила крыши  домов  Габриэлы  и  Рафаэля,
полюбовалась деревней. Дом Рамона был далеко в стороне  от  остальных.  Кэти
решила присесть и отдохнуть. Потом легла на траву.
   "То, во что вы хотите заставить меня поверить, изумляет меня,  senorita",
- сказал старый священник. "Ему действительно  показалось,  что  я  пыталась
произвести на него плохое впечатление", - раздраженно подумала  Кэти,  когда
на самом деле она целый день подбирала платье и  туфли,  чтобы  быть  одетой
почтительно и скромно во время их встречи.
   Она просто рассказала ему правду о том, как они с Рамоном  познакомились.
Если это оскорбило его старомодные представления, то в этом, естественно, не
ее вина. Если он хотел, чтобы  на  его  вопросы  отвечали,  он  не  стал  бы
задавать их в таком тоне.
   Чем больше Кэти размышляла, тем меньше ей было стыдно за вспышку гнева во
время первой встречи с падре Грегорио. Но  слова  Рамона  всплыли  у  нее  в
памяти: "Как ты могла забыть о встрече  с  падре  Грегорио  через  несколько
часов после того, как я напомнил об  этом?  Падре  Грегорио  -  единственное
возможное препятствие для нашей свадьбы  через  десять  дней...  Ты  хочешь,
чтобы он решил, что мы не подходим друг другу, Кэти?"
   Эти мысли сразу охладили Кэти. Как она  могла  забыть  о  встрече?  К  ее
первой свадьбе готовились месяцы, были бесчисленные  встречи  с  портнихами,
торговцами цветами, поставщиками провизии, фотографами и  множеством  других
людей. Но ни разу она не забыла ни об одной встрече.
   Может быть, она подсознательно хотела избежать вчерашней встречи с  падре
Грегорио, подумала Кэти с легким чувством вины. Может  быть,  она  умышленно
пыталась  произвести  на  него  сегодня  плохое  впечатление?  Эти   вопросы
заставили Кэти поежиться.
   Нет, она не  пыталась  произвести  на  него  никакого  впечатления  -  ни
плохого, ни хорошего, она хотела быть честной. Но она позволила ему  создать
себе искаженное представление о ее знакомстве с Рамоном. Когда он спросил  о
причинах развода, она фактически заявила ему, что это  не  его  дело.  Хотя,
призналась себе Кэти,  в  действительности  это  было  его  дело.  С  другой
стороны, она чувствовала, что вправе обижаться на  всякого,  кто  попытается
заставить ее говорить о Дэвиде. Она могла бы просто сказать падре  Грегорио,
что причины, по которым она развелась  с  Дэвидом,  -  это  прелюбодеяние  и
телесное оскорбление, которое он нанес  ей.  Затем,  если  бы  он  попытался
копнуть поглубже, она могла объяснить ему, что не  может  обсуждать  детали,
так как хотела бы забыть об этом.
   Вот что она должна была сделать. Вместо этого она пререкалась, вела  себя
дерзко и вызывающе. В результате она  настроила  против  себя  единственного
человека, который стоял на пути к их свадьбе с Рамоном  через  десять  дней.
Как глупо все вышло!
   Кэти  сорвала  тюльпан  и  начала  лениво  обрывать  алые  лепестки.   Ей
вспомнились  непрошеные  слова  Габриэлы:  "Ты  не  купила  ни  одной  вещи,
руководствуясь только своим вкусом. Всегда думаешь о Рамоне". Тогда Кэти  не
согласилась с тем, что это правда. Но теперь, когда она задумалась об  этом,
она поняла, что  бессознательно  избегала  выбирать  что-то,  что  несло  бы
отпечаток ее личности. Потому что это обязало бы ее  стать  женой  Рамона  и
жить здесь.
   Чем ближе был день их свадьбы, тем более тревожной  и  нерешительной  она
себя чувствовала. Когда они с Рамо-ном покидали Сент-Луис, она была уверена,
что поступает правильно. Теперь она ни в чем не была уверена. Теперь она  не
понимала даже собственных своих поступков!  Она,  которая  всегда  гордилась
логическим  мышлением,  внезапно   начала   себя   вести   как   законченная
неврастеничка. "Плохо дело, когда сама себе  не  можешь  придумать  никакого
оправдания", - гневно подумала Кэти.
   Нет, все-таки можно подыскать оправдание! Когда-то она уже  вверяла  себя
мужчине, и ее мир рухнул. Стоит  ли  пробовать  второй  раз?  Возможно,  она
никогда не решится на повторное замужество и... Кэти вскочила на ноги.
   Она не позволит прошлому превратить ее жизнь в  руины.  Она  не  доставит
Дэвиду Колдвеллу такого удовольствия, ни живому, ни мертвому!
   Но выйти замуж еще раз... При этой мысли ее вдруг  начала  бить  дрожь  и
Кэти чуть не расплакалась в отчаянии. Она чувствовала, что ее  разрывает  на
кусочки. Разум тянул ее в одну сторону, а сердце -  в  другую.  В  ее  груди
трепетал страх, желание пульсировало в  венах,  но  сильнее  всего  была  ее
любовь к Рамону.
   Она действительно любила его. Раньше она никогда не отдавала себе в  этом
отчета, и это открытие вызвало в ней бурю восторга и страха.  Теперь,  когда
она поняла свои чувства, почему бы ей просто не согласиться со своей любовью
к этому прекрасному, нежному, страстному мужчине и не  последовать  за  ним,
куда бы он ни повел ее? "Следуй  за  своей  любовью",  -  с  горьким  смехом
подумала Кэти. Она так и поступила однажды, и  это  превратило  ее  жизнь  в
кошмар. Прикусив губу, Кэти повернулась и начала вновь подниматься на холм.
   Почему воспоминания о Дэвиде и первом браке преследуют ее? Рамон и  Дэвид
похожи не только внешне.  Они  оба  были  разносторонне  образованны,  очень
начитанны, оба прекрасно разбирались во внешней  политике.  Для  Дэвида  это
казалось естественным: он был талантливым юристом, вращался в высшем  свете.
Тогда как Рамон...
   Он был загадкой. Он упорно называл себя фермером,  но  все  его  интересы
лежали вне фермы. Бизнес и международная политика, о которых он говорил с ее
отцом, искусство, особенно живопись, которую, как заметила Кэти, он  глубоко
любил и в которой хорошо разбирался. Спорт.  Гоночные  яхты,  о  которых  он
болтал с друзьями ее родителей. Но не земля. Он ни разу не взял Кэти с собой
в поле, хотя она просила  его  об  этом.  Когда  они  обсуждали  с  Рафаэлем
нововведения на ферме, голос его звучал твердо, но без энтузиазма.
   Он был кем угодно, но не фермером.
   - Тогда почему же ты собираешься работать на  ферме?  -  как-то  спросила
она.
   - Потому что ферма - здесь, - неопровержимо ответил он. - Потому что  она
принадлежит нам. Потому что я нашел больше покоя и радости в жизни с  тобой,
чем в чем-то ином.
   "Покоя от чего?" -  отчаянно  задумалась  Кэти.  И  к  тому  же  если  он
действительно счастлив, то почему никогда  не  выглядит  таким?  За  прошлую
неделю Кэти много раз замечала беспощадное напряжение его  лица  и  холодную
ярость во взгляде. Но как только он обнаруживал, что она наблюдает  за  ним,
это выражение сразу же исчезало, и  он  улыбался  ей  своей  теплой,  хорошо
знакомой улыбкой.
   Что он скрывал от нее? Какую-то глубокую печаль? Или  что-то  пострашнее?
Порочность, как Дэвид, или...
   Кэти отрицательно покачала головой. Рамон  совсем  не  похож  на  Дэвида.
Совсем не похож. Она остановилась, чтобы сломать веточку небольшого  дерева,
покрытого красивыми желтыми цветами. Кэти поднесла веточку  к  лицу:  резким
ароматом  она  пыталась  прогнать   мучительную   нерешительность,   которая
преследовала ее везде.
   Поднявшись на вершину холма, Кэти услышала стук молотков.  Четыре  маляра
работали  снаружи,  накладывая  свежий  слой  белой  краски  на  кирпичи   и
деревянную отделку, а еще один красил ставни изнутри.
   У Кэти поднялось настроение, когда она сравнила  жалкую  лачугу,  которую
видела в воскресенье, с тем, что было теперь. За пять дней  армия  плотников
превратила развалину в живописный маленький домик. Рамон, должно быть, хотел
восстановить его таким, каким он был в то время, когда здесь жил его дед.
   - Цветочные горшки,  -  вслух  произнесла  Кэти.  Она  наклонила  голову,
пытаясь представить кадки с распустившимися цветами под  широкими  окнами  и
около входной двери. Она решила, что это совершенно необходимо для украшения
дома. Это сделает его сказочным домиком на пряничном острове. Но  вот  будет
ли жизнь похожа на сказку?
   Она нашла Рамона спускающимся по лестнице на дальней  стороне  дома,  где
стена была уже покрашена. Услышав ее приветствие, он обернулся в  изумлении.
Медленная, сокрушительно манящая улыбка расцвела на его загорелом  лице.  Он
был так откровенно счастлив увидеть ее, что внезапно Кэти тоже почувствовала
себя счастливой, счастливой до абсурда.
   - Я тебе кое-что принесла, - сказала она,  доставая  из-за  спины  ветку,
покрытую цветами, и протянула ему ее как букет.
   - Цветы? - поддразнил он, принимая ветку с  серьезной  педантичностью.  -
Для меня?
   Хотя он посмеивался, Кэти уловила, как зажглись его выразительные  глаза.
Она кивнула, и ее губы изогнулись в соблазнительной улыбке.
   - Завтра будут сладости. - А на следующий день?
   - Драгоценности, разумеется. Что-нибудь сделанное со вкусом, дорогое,  но
небольшое. Так, ничего показного, чтобы ты не забеспокоился о моих  истинных
намерениях.
   Он хмыкнул:
   - Ну и что же будет на следующий день?
   - Закрой двери и сторожи свое  целомудрие,  потому  что  это  будет  День
благодарения, - рассмеялась она.
   Его широкая грудь была бронзовой от загара. От него пахло мылом и  потом.
И эту смесь Кэти нашла странно возбуждающей. Он обнял ее.
   - Тебе, - сказал он, когда его руки лениво скользнули по ее  спине,  -  я
отдам свое целомудрие за одни цветы. Но тебе  придется  терпеть  последствия
такого обмена.
   - Бесстыдный распутник! - слегка задыхаясь, поддразнила Кэти.
   Его глаза потемнели.
   - Поцелуй меня, Кэти.

Глава 16

   Кэти вздрогнула, когда падре Грегорио назвал ее имя  с  алтаря  вслед  за
именем Рамона. Он огласил имена вступающих в брак - дошло  до  ее  сознания.
Казалось, что каждый, кто находился в  переполненной  церкви,  повернулся  к
скамье, где Рамон и Кэти сидели между Габриэлой и ее мужем вместе  с  семьей
Рафаэля.
   Но не это удивило Кэти. Конечно же, жители деревни знали, кто такой Рамон
Гальварра Винсент, так как он здесь родился. Что было странным, так  это  их
своеобразное отношение к нему. С того момента как Рамон вошел вместе с ней в
церковь, они глазели на него с откровенным любопытством. Некоторые кивали  и
улыбались ему, но как-то нерешительно и даже с трепетом.
   Конечно же, до того, как началась месса, Рамон  вел  себя  так,  что  это
обескуражило бы любого, кто, может быть, и хотел дружески заговорить с ним.
   С  надменной,  но  учтивой  улыбкой  он  бросил  единственный  взгляд  на
любопытных прихожан, сел около Кэти и больше  не  обращал  на  них  никакого
внимания.
   Во время проповеди падре Грегорио Кэти делала вид, что увлеченно  слушает
его, но не поняла ни слова на чужом страстном языке. Она думала о том,  что,
наверное, все  сговорились  помешать  ей  и  Рамону  остаться  наедине  хоть
ненадолго. За последние семь дней не было никакой возможности "делиться друг
с другом телами", как  выразился  Рамон.  В  пятницу,  когда  Кэти  получала
пьянящие поцелуи благодарности за  свой  "букет",  темные  облака  заволокли
небо,  скрывая  солнце.  То,  что   начиналось   мелким   дождиком,   вскоре
превратилось в ливень. Они провели замечательный  вечер,  играя  в  карты  с
Габриэлой и ее мужем, но, к сожалению, совсем не было времени для близости.
   В субботу небо очистилось и люди целый  день  работали  в  доме.  Теперь,
когда было проведено электричество, Рамон заставлял их работать внутри, пока
не наступала темнота.
   Ранним вечером в субботу  Эдуарде  предположил,  что  Кэти,  быть  может,
понравится поездка в Залив Света.
   Кэти была  поражена,  что  из  всех  знакомых  именно  Эдуарде  предложил
романтичную загородную прогулку и свою машину, чтобы поехать на юго-западный
берег острова. Она не могла представить себе Эдуарде в роли Купидона, потому
что знала,  насколько  неодобрительно  он  к  ней  относится.  Загадка  была
разрешена, когда Рамон посовещался с Кэти и она с готовностью согласилась на
путешествие.
   - Тогда решено, - сказал Эдуарде, - Мы с Габриэлой  очень  рады,  что  вы
присоединяетесь к нам.
   Это помешало им остаться наедине в доме. По лицу Рамона Кэти поняла,  что
он был очень раздражен поведением своего друга.
   Несмотря  на  это,  вечер   оказался   неожиданно   удачным.   В   начале
пятидесятимильного пути по прекрасным дорогам острова Рамон хранил молчание,
сидя рядом с Кэти на заднем сиденье. Как только  Кэти  поняла,  что  Эдуарде
является причиной его мрачного настроения, она  ослепительно  улыбнулась,  и
вскоре Рамон смеялся вместе с  ней,  пытаясь  ответить  на  ее  нескончаемые
вопросы о пробегающих мимо пейзажах.
   Залив Света оказал на Кэти просто  магическое  действие.  Те  же  тяжелые
облака, которые заставили уехать из залива большинство  туристов,  скрыли  и
луну. Габриэла и Эдуарде расположились  на  носу  взятой  напрокат  моторной
лодки, а Кэти с Рамоном - сзади. Кэти то  поднимала  лицо  к  Рамону,  чтобы
получить томительный воровской поцелуй, то вертелась на сиденье, разглядывая
мерцающие зеленые огоньки, которые поднимались в кильватере  за  лодкой.  По
совету Рамона она перегнулась через борт и опустила руку в воду.  Когда  она
ее вытащила, вуаль из мерцающих огоньков покрывала  ее  пальцы.  Даже  рыбы,
которые выскакивали из воды, оставляли за собой светящийся шлейф.
   Рамон казался снисходительным уроженцем этих мест, который  ублажал  трех
туристов. Если и было что-то, что доставляло ему  больше  удовольствия,  чем
смотреть на Кэти сейчас, так это мысль, что  ему  удалось  расстроить  планы
Эдуарде романтически уединиться с женой на корме лодки.  Каждый  раз,  когда
Эдуарде предлагал Рамону с Кэти пересесть, Рамон отказывался  с  добродушной
улыбкой:
   - Спасибо, Эдуарде, но мы прекрасно здесь устроились.
   К концу вечера уже Эдуарде выглядел  раздраженным,  а  Рамон  улыбался  с
удовлетворением.

***

   Прогремел гром, прокатившийся эхом по темной  церкви,  очередная  вспышка
молнии осветила окна  с  прекрасными  витражами.  Кэти  грустно  улыбнулась,
понимая, что природа гонит их в помещение. Это скорее всего будут  очередные
день и вечер, когда они с Рамоном не смогут даже поговорить наедине.

***

   - Сегодня замечательный день для покупок, - объявила Габриэла в  половине
девятого следующего утра. Она принесла свой утренний кофе в спальню Кэти.  -
Солнца нет, - весело добавила она, садясь на постель.
   Она прихлебывала кофе,  наблюдая  за  Кэти,  которая  подготавливалась  к
встрече с падре Грегорио.
   - Как  ты  думаешь,  я  выгляжу  достаточно  скромно?  -  спросила  Кэти,
расправляя золотой пояс на талии оранжево-белого платья.
   -  Ты  выглядишь  великолепно,  -  улыбнулась  Габриэла.  -  Как   всегда
великолепно!
   Кэти округлила глаза, смеясь приняла комплимент и, покидая  дом,  обещала
Габриэле вернуться сразу же после встречи с падре Грегорио.
   Пятнадцать минут спустя ей уже было не до смеха. Она была  пригвождена  к
стулу, краснея под пронзительным, испытующим взглядом падре Грегорио.
   - Я спросил,  -  угрожающе  повторил  тот,  -  знает  ли  Рамон,  что  вы
используете свои деньги и кредитные карточки для уплаты за мебель в доме?
   - Нет, - полная тревоги, ответила Кэти. - Но как вы об этом узнали?
   - Мы перейдем к этому через минуту, - сказал он низким яростным  голосом.
- Прежде всего я хочу понять, осознаете ли вы,  что  Рамон  вернулся  в  эту
деревню после отсутствия в течение нескольких лет? Что он уехал отсюда много
лет назад, чтобы найти что-нибудь получше?
   - Да, чтобы работать в фирме, которая прогорела. Ее  признание  заставило
падре Грегорио взглянуть на нее еще более гневно.
   - Тогда вы понимаете, что Рамон вернулся, чтобы  все  начать  сначала,  с
нуля?
   Кэти кивнула, чувствуя, что вот-вот должен упасть  топор  палача,  но  не
была уверена, с какой стороны это произойдет.
   - Вы имеете хотя бы какое-нибудь представление, senorita, о том,  сколько
человек  должен  иметь  силы  и  мужества,  чтобы  вернуться  на  родину  не
победителем, а проигравшим? Вы осознаете,  что  происходило  с  этим  гордым
человеком, когда он думал о том, что ему предстоит встретиться с  теми,  кто
верил, что он оставил их, чтобы добиться успеха, а  теперь  поймут,  что  он
оказался неудачником?
   -  Не  думаю,  что  Рамон  чувствует  себя  потерпевшим   поражение   или
опозоренным, - запротестовала Кэти. Падре Грегорио ударил кулаком по столу:
   - Да, он не был  опозоренным,  но  станет  таким  благодаря  вам!  Теперь
благодаря вам каждый в  этой  деревне  скажет,  что  его  богатая  novia  из
Соединенных Штатов платила даже за полотенца, чтобы он смог вытереть руки!
   - Никто не знает, что я платила за половину всего! - взорвалась  Кэти.  -
За исключением вас  и..,  никого,  -  быстро  исправилась  она,  выгораживая
Габриэлу.
   - Никто, кроме вас и меня, - жестоко передразнил он. - И Габриэлы Аварес,
конечно. И половины деревни, которая в эту  минуту  сплетничает  об  этом  с
другой! Я ясно выразился?
   Кэти несчастно кивнула.
   - Габриэла, очевидно, скрыла это от Эдуарде, иначе бы  он  сам  рассказал
Рамону. Вы заставляете ее ради своих целей обманывать собственного мужа!
   Кэти, охваченная ужасом, смотрела, как он пытается овладеть собой.
   - Сеньорита Конелли, была ли у вас  хотя  бы  какая-нибудь  надежда,  что
Рамон не будет возражать против того, что вы делаете?
   Больше всего на свете  Кэти  хотела  ухватиться  за  это  оправдание,  но
гордость помешала ей.
   - Нет, я говорила Рамону, что хочу оплатить  часть  стоимости  вещей,  но
он.., ему не понравилась  эта  идея.  -  Она  увидела,  как  сузились  глаза
священника. - Ну, хорошо, он был непреклонен, он был против этого.
   - Итак, - холодно произнес он, - Рамон сказал  вам,  чтобы  вы  этого  не
делали, но тем не менее вы это сделали, только  хитро,  не  так  ли?  Вы  не
повиновались ему.
   Кэти вышла из себя:
   - Не применяйте ко мне слова "повиноваться", падре. Я  не  дрессированная
собака. И я хотела бы  вам  напомнить,  что  использовала  свои  деньги  для
Рамона. И это вызвано, как мне кажется, желанием сотворить благо для него. А
это вряд ли можно назвать преступлением!
   - Благотворительность! - в ярости закричал он. - Это Рамон для вас объект
для благотворительности?
   - Нет! Конечно, нет! - Глаза Кэти стали огромными от подлинного ужаса.
   - Вы расходуете вдвое больше того, что он может себе  позволить.