Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
376 -
377 -
378 -
379 -
380 -
381 -
382 -
383 -
384 -
385 -
386 -
387 -
388 -
389 -
390 -
391 -
392 -
393 -
394 -
395 -
396 -
397 -
398 -
399 -
400 -
401 -
402 -
403 -
404 -
405 -
406 -
407 -
408 -
409 -
410 -
411 -
412 -
413 -
414 -
415 -
416 -
417 -
418 -
419 -
420 -
421 -
422 -
423 -
424 -
425 -
426 -
427 -
428 -
429 -
430 -
431 -
432 -
433 -
434 -
435 -
436 -
437 -
438 -
439 -
440 -
441 -
442 -
443 -
444 -
445 -
446 -
447 -
448 -
449 -
450 -
451 -
452 -
453 -
454 -
455 -
456 -
457 -
458 -
459 -
460 -
461 -
462 -
463 -
464 -
465 -
466 -
467 -
468 -
469 -
470 -
471 -
472 -
473 -
474 -
475 -
476 -
477 -
478 -
479 -
480 -
481 -
482 -
483 -
484 -
485 -
486 -
487 -
488 -
489 -
490 -
491 -
492 -
493 -
494 -
495 -
496 -
497 -
498 -
499 -
500 -
501 -
502 -
503 -
504 -
505 -
506 -
507 -
508 -
509 -
510 -
511 -
512 -
513 -
514 -
515 -
516 -
517 -
518 -
519 -
520 -
521 -
522 -
523 -
524 -
525 -
526 -
527 -
528 -
529 -
530 -
531 -
532 -
533 -
534 -
535 -
536 -
537 -
538 -
539 -
540 -
541 -
542 -
543 -
544 -
545 -
546 -
547 -
548 -
549 -
550 -
551 -
552 -
553 -
554 -
555 -
556 -
557 -
558 -
559 -
560 -
561 -
562 -
563 -
564 -
565 -
566 -
567 -
568 -
569 -
570 -
571 -
572 -
573 -
574 -
575 -
576 -
577 -
, зваными вечерами и
музыкальными утренниками, косые, насмешливо-язвительные взгляды,
направленные на нее, становились почти невыносимыми. Сбитая с толку,
оскорбленная Алекс старалась искать убежища среди ровесников герцогини,
которые, казалось, не считали ее забавным, весьма странным, жалким
созданием. Более того, им она иногда могла поведать очередную чудесную
историю о храбрости и отваге Джордана, слышанную от слуг Хоторна, как,
например, тот случай, когда он спас утопающего Смарта.
Девушке не приходило в голову, что вежливые пожилые люди, так внимательно
слушавшие ее, естественно, понимали, как безнадежно и смехотворно она все
еще увлечена погибшим мужем, или что те же самые люди все пересказывали
родственникам помоложе, которые, в свою очередь. делились столь неожиданными
открытиями с друзьями.
Ее редко приглашали танцевать, и только мужчины, мечтавшие завладеть
огромным приданым, обещанным герцогиней, или те, кто был не прочь затащить в
постель женщину, бывшую замужем за человеком, пользовавшимся сомнительной
славой одного из самых известных распутников Англии. Александра чувствовала,
что никому из этих джентльменов она по-настоящему не нравится, и, чтобы
скрыть смущение и боль, прибегала к одному лишь способу, который смогла
придумать, - гордо вздергивала подбородок и холодно-вежливо давала понять,
что предпочитает оставаться в обществе герцогини и ее друзей.
В конце концов ее прозвали Ледяной Герцогиней, и в обществе со смехом
намекали, что Джордан Таунсенд, вероятно, предпочел гибель на дне морском
медленной смерти от холода в постели жены. Кое-кто злорадно припоминал, как
Джордана видели выходившим из роскошного дома, снятого им для прелестной
Элиз, в тот самый день, когда объявление о его женитьбе появилось в "Таймс".
Более того, из уст в уста передавался слух, будто последняя любовница
герцога, смеясь, говорила одному из его приятелей, что женитьба Джордана
"была вынужденным неудобством" и что он не имел ни малейшего намерения
порывать с ней.
Уже две недели спустя Александра мучительно сознавала, что стала
безнадежным изгоем, хотя не понимала причины всеобщего презрения и видела
лишь, что свет обращается с ней либо снисходительно, либо насмешливо, а
подчас и с неприкрытым пренебрежением. По-видимому, она жестоко опозорила
Джордана, и именно это ранило больнее всего. Она часами простаивала перед
его портретом, пытаясь не плакать, безмолвно извиняясь за провал и умоляя ее
простить.
***
- Ты меня слышишь, Хоторн? Очнись, парень! Джордан с почти нечеловеческим
усилием подчинился произнесенному шепотом приказу и медленно приподнял веки.
Слепящий белый свет лился сквозь маленькие отверстия в стенах, обжигая
глаза, и невыносимая боль снова бросила его в темный провал небытия.
Когда он вновь пришел в себя, была ночь. Перед глазами маячило угрюмое
лицо Джорджа Моргана, еще одного пленника с "Ланкастера", которого Джордан
не видел с тех пор, как обоих три месяца назад сняли с французского корабля.
- Где я? - пробормотал он, чувствуя, как сочится кровь из пересохших,
потрескавшихся губ.
- В аду, - мрачно пояснил американец. - Вернее сказать, во французской
тюрьме.
Джордан попытался поднять руку и обнаружил, что тяжелые цепи тянут ее
вниз. Проследив взглядом за направлением цепи, Джордан увидел, что она
прикреплена к ввинченному в каменную стену железному кольцу. Он продолжал
недоуменно изучать оковы, не в силах уразуметь, почему Джордж Морган может
свободно передвигаться. Поняв причину его недоумения, тот объяснил:
- Неужели не помнишь? Это часть твоей награды за то, что ты напал на
тюремщика и сломал ему нос, не говоря уже о том, что едва не перерезал ему
глотку его же кинжалом, когда тебя привели сюда.
Джордан закрыл глаза, но так и не смог ничего припомнить.
- А остальная часть? - хрипло спросил он наконец.
- Три-четыре сломанных ребра, лицо в синяках и спина, похожая на кусок
сырого мяса.
- Очаровательно, - процедил Джордан. - А по какой причине они предпочли
меня покалечить, но не убить?
Холодно-бесстрастный тон герцога вызвал восхищенный смех Джорджа.
- Черт возьми, вы, британские аристократы, и глазом не моргнете, даже
если вас будут распинать! - И, произнеся этот сомнительный комплимент,
Джордж окунул оловянную чашку в ведро с затхлой водой, выплеснул, сколько
мог, плавающей на поверхности зелени и поднес чашку к окровавленным губам
Джордана.
Тот попытался сделать глоток, но тут же с отвращением сплюнул. Однако
Джордж снова прижал чашку ко рту беспомощного Джордана.
- Понимаю, это не лучшая мадера, к которой ты привык, и не подана в
прозрачном хрустальном кубке, но если не выпьешь, то лишишь наших тюремщиков
радости прикончить тебя собственными руками и они сорвут злость на мне.
Брови Джордана сошлись, но, поняв, что американец шутит, он через силу
выпил немного омерзительно пахнущей жидкости.
- Вот так-то лучше. Видать, ты вечно ищешь приключений на свою голову, -
усмехнулся Джордж, продолжая, однако, с озабоченным видом бинтовать грудь
Джордана полосками, оторванными от собственной рубашки. - Ты мог бы избежать
побоев, научи тебя твоя мамаша вежливо обращаться с двумя тюремщиками, злыми
как собаки, да к тому же вооруженными до зубов.
- Что ты делаешь?
- Пытаюсь перетянуть тебе ребра. Кстати, французишки не убили тебя,
потому что ты вроде бы козырная карта, которую они намереваются использовать
на тот случай, если англичане захватят в плен одного из них, того, кто
поважнее. Я своими ушами слышал, как какой-то офицер говорил это другому.
Конечно, черта с два ты останешься в живых, если будешь все время оскорблять
тюремщиков и пытаться грубо выкрасть их оружие. Видать, я зря тащил тебя из
воды и помог добраться до того французского фрегата, который привез нас
сюда.
- Я так плохо выгляжу? - спросил Джордан без особого интереса.
- Скажу по правде, еще одна стычка - и те две молодые дамы, которыми ты
бредил, вряд ли останутся тебе верны.
Слабость вновь сжала тиски, стремясь затянуть Джордана в бездонную черную
яму. Но Джордан сопротивлялся, предпочитая боль забытью.
- Какие две дамы?
- Тебе лучше знать. Одну зовут Элиз. Это твоя жена?
- Любовница.
- А Александра?
Джордан моргнул, пытаясь прояснить затуманенное сознание. Александра.
Александра...
- Ребенок, - пробормотал он, смутно припоминая темноволосую девочку,
размахивающую прутиком на манер шпаги. - Нет, - прошептал Джордан с
болезненным сожалением, удивляясь, как быстро проносится перед глазами вся
не такая уж долгая жизнь, пустая, потраченная на бессмысленные связи и
распутство, единственным светлым пятном в которой была внезапная женитьба на
впечатлительной, очаровательной девушке, с которой он делил постель всего
однажды. - Моя жена.
- Неужели? - потрясение промолвил Джордж. - Жена, ребенок и любовница?
Вот это да!
- Нет, - поспешно поправил его Джордан. - У меня нет детей. Жена. И
несколько любовниц.
Джордж ухмыльнулся и потер заросший щетиной подбородок.
- Неужели? - почтительно продолжал он. - Несколько любовниц?
- Нет, - поправил Джордан, скрипя зубами от боли, - не одновременно.
- Где тебя держали все три месяца? Я не видел тебя с тех пор, как
лягушатники привезли нас сюда.
- У меня были отдельные комнаты и заботливый уход, - язвительно произнес
Джордан, имея в виду глубокое сырое подземелье, куда его бросали между
пытками, едва не сводившими с ума от боли.
Его товарищ встревоженно оглядел Джордана, но постарался спросить как
можно беспечнее:
- Что ты сделал лягушатникам такого, что они невзлюбили тебя куда больше,
чем меня?
Кашель разрывал грудь, и Джордан стиснул зубы, стараясь сдержать крик.
- Назвал им свое имя.
- И что же?
- Оказалось, они его хорошо помнят... - охнул Джордан, пытаясь не
потерять сознания, - еще с Испании, Джордж недоуменно пожал плечами:
- Они сотворили с тобой такое лишь потому, что ты им насолил в Испании?
Ослабевший Джордан едва кивнул:
- И... потому что... считают... будто я все еще... могу дать им...
сведения... военного... характера.
- Послушай, Хоторн, - в отчаянии попросил Джордж, - ты что-то бормотал
насчет побега, когда приходил в себя. У тебя есть план?
Еще один слабый кивок.
- Я хочу бежать с тобой. Но, Хоторн, ты не переживешь таких побоев еще
раз. Постарайся вести себя потише. Не нужно злить тюремщиков.
Голова Джордана свесилась набок. Он наконец потерпел поражение в битве с
тьмой.
Джордж, присев на корточки, тяжело вздохнул. "Версаль" потерял столько
людей в кровавой битве с "Ланкастером", что французский капитан, выудивший
из воды трех англичан, заменил ими погибших матросов. Один из них умер от
ран через день. Не последует ли за ним и этот неукротимый строптивец?
Глава 16
Ко времени бала в доме лорда и леди Донли, который должен был состояться
через две недели после дебюта Александры в обществе, девушка дошла до такого
ужасного состояния, что почти не могла говорить; она чувствовала, что уже
никогда не рассмеется от радости и не найдет утешения в слезах. Однако
судьба распорядилась иначе.
По настойчивому требованию вдовствующей герцогини девушка вежливо, но
неохотно согласилась танцевать с лордом Понсонби, неповоротливым, нудным,
жеманным фатом средних лет, который, в полном соответствии с модой,
пришепетывал, грассировал, одевался как павлин и напыщенно уведомил ее во
время танца, что слывет в обществе человеком необычайно тонкого ума и
прекрасно образованным. Сегодня он был облачен в оранжевые атласные
панталоны до колен, из которых выпирал круглый живот, атласный жилет цвета
сливы и длинный желтый парчовый фрак, так что при одном взгляде на него
Александре представлялась огромная перезрелая дыня.
Когда танец закончился, вместо того чтобы подвести Александру к
герцогине, сэр Понсонби, который, как слышала девушка, отчаянно нуждался в
богатой жене, способной заплатить его громадные карточные долги, повлек ее в
противоположном направлении.
- Прошу вас посидеть немного со мной в этом чудесном алькове, ваша
светлость. Вдовствующая герцогиня упоминала вчера, что вы интересуетесь
философией, и я буду рад немного просветить вас насчет одного из величайших
философов древности - Горация.
Девушка немедленно поняла, что герцогиня, должно быть, крайне встревожена
отсутствием у нее поклонников, если вынуждена признаваться Понсонби в не
совсем приличествующих даме увлечениях Александры.
- Пожалуйста, не волнуйтесь, - уговаривал сэр Понсонби, не правильно
истолковав причину колебаний Александры. - Я постараюсь ни на минуту не
забывать, что вы дама и как таковая не способны понять сложности и тонкости
логических построений. Положитесь на меня, я постараюсь не вдаваться в
детали.
Девушка слишком пала духом, чтобы возмутиться столь уничижительной
оценкой умственных способностей прекрасного пола, и, потерпев такое
крушение, испытала легкую неприязнь к человеку, имевшему наглость обращаться
с ней подобным образом. Боже, у него не хватало мозгов даже на то, чтобы не
выглядеть корзиной с фруктами!
Изобразив на лице вежливый интерес, она позволила Понсонби подвести ее к
алькову, отделенному от бальной залы шторами из алого бархата, подхваченными
такими же бархатными шнурами. Только очутившись в алькове, Александра
поняла, что там уже есть кто-то - молодая женщина в роскошном платье, с
гордым патрицианским профилем и сверкающими волосами цвета золотой канители
стояла у открытой стеклянной двери, полуобернувшись к ним, по-видимому
наслаждаясь мгновениями одиночества и свежим воздухом.
Заслышав шаги, дама оглянулась, и Александра сразу узнала леди Мелани
Камден, прелестную молодую жену графа Камдена, только что вернувшуюся в
Лондон из деревни, где она гостила у сестры. Александра присутствовала на
балу, где впервые в этом сезоне появилась графиня Камден. Девушка издали
наблюдала, как толпа самых блестящих молодых людей и дам осаждает леди
Камден, приветствуя ее с нескрываемым восторгом. Александра с легкой
завистью подумала тогда, что леди Мелани в отличие от нее, несомненно,
принята обществом.
Поняв, что они нарушили уединение дамы, Александра робко улыбнулась,
безмолвно извиняясь за вторжение. Графиня приняла извинение легким наклоном
головы и безмятежно повернулась к стеклянной двери.
Лорд Понсонби, однако, либо не заметил графиню, либо решил попросту не
обращать на нее внимания. Налив себе бокал пунша из чаши, стоявшей на столе,
он прислонился к одной из мраморных колонн и разразился напыщенными и крайне
неточными рассуждениями на тему философских изречений Горация о честолюбии.
Правда, при этом он упорно не сводил глаз с груди Александры.
Девушка, не привыкшая к тому, что ее раздевают взглядом, пусть даже такое
ничтожество, как Понсонби, была настолько смущена и расстроена, что едва
заметила, как он ничтоже сумняшеся приписал афоризм Сократа Горацию, а также
тот интересный факт, что графиня Камден при этом быстро оглянулась, словно
испугавшись.
Минуту спустя лорд Понсонби самоуверенно объявил:
- Я согласен с Горацием, который утверждает, что "честолюбие - одна из
самых сильных страстей, бушующих в человеческом сердце, и каких бы высот мы
ни достигали, все равно не удовлетворяемся этим и хотим большего..."
Вконец выведенная из себя этим неотступным взглядом и не сознавая, что
леди Камден обернулась и слушает лорда Понсонби со смесью неверия, удивления
и плохо скрытого веселья, Александра еле слышно пробормотала:
- М-Макиавелли.
- Гораций, - возразил сэр Понсонби. Внезапно, к ужасу Александры, это
нелепо одетое существо поднесло к глазам лорнет и направило его на
вздымающуюся над корсажем белоснежную плоть, одновременно пытаясь небрежно
опереться о колонну. К несчастью, увлекшись столь соблазнительным зрелищем,
он не удосужился оглянуться, чтобы проверить, где именно находится колонна.
- Теперь вы, возможно, начали немного разбираться, - провозгласил он,
откидываясь назад и широко разводя руками, - почему изречения Горация
заставили... А-а-ай!
Он с шумом рухнул навзничь, перевернув столик с чашей и сорвав занавеску,
и приземлился в этой неприличной позе у ног трех потрясенных джентльменов,
как никогда напоминая в эту минуту огромную вазу с фруктами, политыми
пуншем.
Не в силах подавить безумное желание расхохотаться, Александра зажала
рукой рот, развернулась и оказалась лицом к лицу с графиней Камден, которая,
в свою очередь, прикрыв рот, уставилась на Александру. Плечи Мелани
тряслись, огромные зеленые глаза влажно блестели. Молодые. женщины, не
сговариваясь, бросились к двери так поспешно, что столкнулись при этом, и
выскочили на балкон. Только оказавшись в безопасности, они прислонились к
стене и разразились звонким хохотом.
Не обращая внимания на то, что холодный камень впивается в лопатки, они
смеялись и смеялись, изнемогая от чистой, незамутненной радости, задыхаясь и
вытирая катившиеся по щекам слезы.
Когда ураган немного утих, сменившись короткими приступами смешков,
графиня Камден повернулась к Александре и, заикаясь, пробормотала:
- Л-лежа на сп-пине, он в-выглядел в точности как гигантский поп-пугай,
свалившийся с д-дерева.
- Ну а мне он показался вазой с фруктами, нет... с фруктовым пуншем, -
объявила Александра, едва ворочая языком, и обе снова расхохотались.
- Б-бедняга Понсонби, - хихикнула леди Камден, - сражен во цвете лет
призраком Макиавелли за то, что приписал его слова Горацию.
- Вполне в духе Макиавелли, - выдохнула Александра.
И две элегантно одетые молодые женщины в который раз предались
безграничному веселью с восторгом босоногих ребятишек, резвящихся на лугу.
Когда они наконец успокоились, Мелани, с трудом переводя дух,
облокотилась на перила и с нескрываемым любопытством посмотрела на
Александру.
- Откуда вы знали, что эта мерзкая личность перепутала Горация с
Макиавелли?
- Я читала и того и другого, - виновато призналась Александра после
долгой паузы.
- Кошмар! - с притворным ужасом охнула графиня. - Впрочем, я тоже.
Александра широко раскрыла глаза:
- Но у меня создалось впечатление, что на женщину, читающую классиков,
ложится несмываемое клеймо синего чулка.
- Обычно именно так и бывает, - беспечно кивнула Мелани. - Но в моем
случае общество склонно смотреть сквозь пальцы на слишком... неженский
интерес к вещам, выходящим за пределы вышивания и мод.
Александра наклонила голову набок, не сводя зачарованного взгляда с
Мелани:
- Но почему?
В голосе леди Камден послышалась нежность:
- Потому что мой муж уничтожит любого, кто посмеет усомниться в том, что
его жена - само совершенство.
Неожиданно она пристально уставилась на Александру и с подозрением
осведомилась:
- Вы играете на музыкальных инструментах? И если да, предупреждаю: я все
равно не приду послушать вас - я не делаю исключений даже для подруг.
Простое упоминание о Бахе или Бетховене заставляет меня немедленно бежать за
нюхательной солью, а вид арфы повергает в обморок.
Александра весь год училась играть на фортепьяно, поскольку герцогиня
сказала, что умение владеть хотя бы одним музыкальным инструментом абсолютно
необходимо каждой благородной девице. И теперь она никак не могла поверить,
что слышит подобные речи из уст той, которую надменная элита считала
законодательницей мод.
- Я брала уроки игры на фортепьяно, но не настолько преуспела, чтобы
выступить на публике, - нерешительно пролепетала девушка.
- Превосходно, - с огромным удовлетворением заключила Мелани. - Вы любите
ездить по магазинам? Делать покупки?
- Признаться, я нахожу это крайне утомительным.
- Идеально. И последнее. Вы поете?
Александра, которой не слишком хотелось признаваться в отсутствии таланта
пианистки, теперь почему-то не спешила открыть, что любит петь.
- Боюсь, что так.
- Никто из нас не совершенен! - жизнерадостно и великодушно объявила
графиня Камден. - Кроме того, я целую вечность мечтала о знакомстве с
женщиной, читавшей Горация и Макиавелли, и не желаю упустить возможность
подружиться с вами только потому, что вы поете. Надеюсь, у вас не очень
хороший голос?
Александра беспомощно пожала плечами - близкие знали, что у нее
прекрасный мягкий тембр и идеальный слух.
Мелани, увидев ответ в смеющихся глазах девушки, с комическим ужасом
всплеснула руками:
- Но вы хотя бы не часто злоупотребляете этим талантом?
- Нет. - Поперхнувшись смешком, Александра непочтительно добавила:
- И если это поднимет меня в вашем мнении, уверяю, что я способна вести
светскую беседу не больше пяти минут, после чего мгновенно увядаю.
И, с облегчением покончив с некоторыми из самых священных условностей,
обе, вот уже в который раз, предались веселью.
А в это время в бальной зале дома 42 по Риджент-стрит гости танцевали,
обменивались шутками и сплетнями, не подозревая, какое знаменательное
событие происходит за стеклянными дверями балкона. Только мигающие звезды
стали свидетелями того, что две родственные души наконец-то нашли друг
друга.
- В таком случае, - торжественно провозгласила Мелани, когда они немного
успокоились