ин много. - Он пожал  плечами.  -  Не  последнее  место  среди  них
занимает то, что, несмотря на свое социальное положение, вы были знакомы  со
мной еще в то время, когда мне платили за чистку конюшен, а вы  не  находили
это занятие отталкивающим.
   Прямой намек на его низкое происхождение вызвал у Дианы  щемящую  боль  в
сердце. Слезы навернулись у нее на глаза, пока она  смотрела  на  властного,
энергичного мужчину, стоящего перед ней, который  по  каким-то  причинам  не
знал  себе  цену.  Его  лицо   было   слишком   суровым,   чтобы   считаться
привлекательным, однако Диана никогда не видела более  выразительного  лица,
чем это, гордое и волевое. Циничные морщины пролегли в уголках  его  глаз  и
губ, и Диана разглядела за ними многочисленные битвы, закончившиеся победой,
жестокие, но крепко усвоенные уроки. Но вместе  с  тем  изгиб  его  губ  был
чувственным - даже когда он выражал иронию, как в эту минуту. Даже  если  бы
Коул был нищим, женщины сами бросались бы ему на шею -  однако  по  какой-то
невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.
   Коул был ее другом, героем ее фантазий,  наставником.  А  сегодня  явился
рыцарем в сияющих доспехах.
   Как глупо не доверять ему и отказываться от шанса, посланного небом!
   Диана гадала, когда успела стать пресыщенной и циничной.
   - Коул... - прошептала она, глядя, как смягчается его лицо при звуках  ее
голоса, - мне очень жаль... - Она протянула руку жестом  примирения,  но  он
заметил в ладони забытое ожерелье и словно окаменел.
   - Оставьте его себе! - коротко приказал мужчина - Я купил его для вас.
   - Не надо... - неловко начала Диана, а затем  пожалела,  что  выпила  еще
шампанского для смелости, увидев зловещий блеск у него в глазах. - Не  могли
бы вы повторить все те причины, которые называли раньше?
   Коул заметил ее умоляющий взгляд и ощутил, как где-то в  глубине  души  у
него пробуждается чувство, которое он считал чуждым и угасшим так давно, что
не сразу узнал. Он улыбнулся.
   А затем потянулся, прижал ладонь к  ее  щеке  и  нежно  отвел  в  сторону
блестящий каштановый локон.
   - Я не могу решиться, - с дрожью выговорила женщина.
   - Диана, - прошептал он, - вы уже решились. У Дианы заколотилось сердце -
от потрясения и прикосновения его руки. Она попыталась пошутить:
   - Вот как? И что же я решила?
   Глаза  Коула  заискрились  смехом,   но   голос   остался   серьезным   и
торжественным;
   - Вы решили выйти за меня замуж сегодня ночью, в Неваде.
   - Это правда?
   - Да, правда.

Глава 28

   "Правда.., правда..." Диана повернула голову на  подушке,  но  это  слово
преследовало ее, словно  отдаваясь  эхом  в  длинном  туннеле,  сочетаясь  с
причудливыми  видениями,  которые  крутились  у  нее  в  голове  бесконечным
калейдоскопом. "Правда.., правда..." Во сне это  слово  перекрывал  утробный
гул  реактивных  двигателей,  приглушенный,  звонок  телефона,   а   темная,
расплывчатая мужская фигура, воплощение силы, нависала над ней, но Диане  не
удавалось ее разглядеть. Эта фигура вызывала  у  нее  двойственное  ощущение
смертельной опасности и покоя; голос, который она  слышала,  не  принадлежал
этому мужчине, но тем не менее руководил ее ответами.
   - В самом деле? - Теперь голос принадлежал ей самой  -  шепот  в  тусклом
пятне света, едва освещавшего неземное ложе, которое точно плыло под ней.
   Он склонился над постелью, примял подушку рядом с ней.
   - Нет.
   Ее руки оказались у него на плечах, она притянула его  к  себе,  заметив,
как заблестели его глаза. Рев двигателей  заглушил  его  голос,  чувственные
губы вновь беззвучно выговорили: "Нет".
   Она обняла его голову, и тлеющие искры у него  в  глазах  превратились  и
пламя. Теперь она вела игру, знала об этом и радовалась.
   - Да... - прошептала она, и его обжигающий взгляд обратился на ее губы.
   Она еще вела в игре, когда он коснулся губами ее губ, пробуя их на  вкус,
соблазнительно скользя по ним, а затем медленно приоткрыл рот  и  постарался
языком проникнуть вглубь.
   Он становился все требовательнее, и она протестующе застонала, впиваясь в
него губами и пытаясь подчинить движения  его  языка  собственным.  Огромные
ладони коснулись ее груди, стали по-хозяйски ласкать ее; его  губы  взяли  в
плен ее соски, заставив их  затвердеть,  и  она  вскрикнула.  Она  не  могла
расстаться с властью, не хотела,  не  имела  права!  Он  знал  об  этом,  но
взъерошил ее волосы,  превратил  их  в  спутанную  копну.  Его  жадные  губы
оставили в покое ее грудь только затем, чтобы возобновить  нападение  на  ее
рот. Их тела соприкоснулись, и его чресла чувственно задвигались.
   Диана пыталась избавиться от жара и тяжести, но он не отпускал ее, и  она
раздвинула ноги, едва чужие ладони подхватили ее ягодицы, а  твердое  орудие
безошибочно нашло влажный вход в ее лоно. Он ворвался  в  нее,  завладев  ее
ртом.., и только потом все началось - медленные, яростные толчки, постепенно
набирающие силу и темп, увлекающие ее в бездонную пропасть. А она  боролась,
пытаясь избежать падения.
   Мужчина понимал, что она борется с собственным желанием, но  не  отпускал
женщину. Обхватив ее обеими руками, он перекатился на спину, сжал ее  бедра,
принуждая  двигаться  в  ритме,  который  заставил  ее  забыть,  что  волосы
превратились в колтун, груди слишком малы, а на  бедре  отчетливо  виднеется
шрам.
   Диана подчинялась ею приказам и не прекращала бешеной скачки - потому что
он не позволял ей останавливаться.
   Потому, что она не могла останавливаться  и  не  хотела  и  обезумела  от
желания теперь, когда его чресла повторяли ее движения,  ладони  ласкали  ее
груди, пальцы сжимали набухшие соски. Она закричала, едва спазма пронзила ее
тело, а он круто выгнулся, в последнем порыве проникая  в  нее  еще  глубже.
Двигатели взвыли, ложе рухнуло на землю, отчего она не удержалась  и  упала.
Его руки крепко обхватили ее, удерживая рядом  с  собой,  бело-голубые  огни
понеслись мимо окон с головокружительной скоростью. Призрачные огни.
   Голубые огни.., мчались все быстрее.., затем стали кружиться.
   Диана металась по подушке, боясь  этих  огней,  пытаясь  избежать  когтей
демона-любовника, который уже отнял больше, чем она собиралась предложить.
   Она силилась убежать, но некое существо охраняло ее, мешало  пошевелиться
- чудовище о четырех ногах, черное, как  исчадие  ада.  Его  огромные  клыки
торчали из пасти, твердые уши настороженно приподнялись, тело было худым  от
истощения, Сатана из "Ребенка Розмари". А роль Розмари играла она!
   Во сне Диана завизжала от страха, но наяву прошептала лишь хрипло:
   - Нет...
   Снедаемая ужасом, Диана вырвалась из своего кошмара и открыла глаза. Боль
угнездилась в глазницах, наполнила  мозг,  пока  Диана  растерянно  моргала,
оглядывая просторную, но совершенно незнакомую  комнату.  Она  вздрогнула  и
обернулась  на  скрип  открывающейся  двери,  и  вдруг  перед  глазами   все
завертелось. Ее замутило. Мужчина, в котором Диана узнала  Коула  Гаррисона,
вошел в ее спальню так беспечно, словно имел право находиться здесь.
   - Поосторожней, - предупредил он насмешливо,  приближаясь  с  подносом  в
руках. - Не делай резких движений.
   Диане показалось, что она не в состоянии думать ни о чем, кроме ломоты во
всем теле. Она попыталась заговорить, но с губ слетел только хрип. Сглотнув,
женщина отважилась на вторую попытку:
   - Что.., со мной?
   - Судя по всему, твоя нервная система находится под влиянием большой дозы
ацетальдегида, - пояснил он  сочувственно,  ставя  поднос  на  столик.  -  В
некоторых случаях он вызывает  ухудшение  зрения,  головную  боль,  тошноту,
дрожь и сухость во рту.  По  крайней  мере  такой  теории  придерживаются  в
фармацевтическом подразделении "Объединенных предприятий". Говоря  попросту,
у тебя зверское похмелье.
   - Почему? - прошептала Диана, закрывая  глаза  от  блеска  ярко-оранжевой
жидкости в высоком стакане на столе.
   - Слишком много шампанского.
   - Почему? - снова повторила она, желая узнать,  почему  оказалась  здесь,
почему рядом с ней Коул, почему она довела себя до такого состояния...
   Вместо ответа он присел на  кровать,  и  Диана  громко  застонала,  когда
матрас просел и она перекатилась на бок.
   - Помолчи, - распорядился  Коул  властно,  что  резко  контрастировало  с
мягкостью его движений, когда, подхватив  Диану  под  руки,  он  посадил  ее
повыше. - Это аспирин, - объяснил он, подавая ей две белые, таблетки.  Диана
трясущейся рукой неловко засунула их в рот. - А  это,  -  добавил  он,  взял
стакан с оранжевой жидкостью и приставил к ее губам, осторожно  наклонив,  -
апельсиновый сок именно с тем "клином", которым вышибают другой "клин".
   Желудок Дианы сжался от этих слов, но прежде, чем она  успела  оттолкнуть
стакан, Коул заставил ее сделать глоток, а затем снова уложил на подушки.
   - Засыпай, - велел он, когда  она  закрыла  глаза.  -  Попозже,  когда  я
разбужу тебя, тебе будет гораздо лучше.
   Что-то прохладное и приятное легло ей на лоб. Холодный компресс.
   "Коул Гаррисон - внимательный, заботливый мужчина,  -  подумалось  ей.  -
Надо сказать ему об этом".
   -  Спасибо  за  помощь,  -  пробормотала  она,  когда  матрас   поднялся,
избавившись от его веса.
   - В качестве твоего мужа я считаю своим  долгом  ухаживать  за  тобой  во
время всех похмелий - и сейчас, и впредь.
   - Это очень любезно...
   - Надеюсь, что и утром ты будешь того  же  мнения.  Ковер  приглушил  его
шаги. Диана услышала, как он тихо прикрыл за собой дверь, и замерла,  ожидая
прихода блаженного сна. Несколько мгновений его последние слова казались  ей
просто неудачной шуткой, которой  Диана  пыталась  пренебречь,  но  какие-то
странные  видения  упорно  возникали  перед  ее  мысленным   взглядом.   Она
припомнила,  как  очутилась  на  балу  Белой  Орхидеи,  как  пила   вино   и
шампанское.., потом - аметистовое ожерелье и еще бокал шампанского. Затем  в
памяти всплыл визит в номер Коула.., еще шампанское.., поездка  на  лимузине
до международного аэропорта.., салон личного самолета, где она  снова  пила.
Ей вспомнилась и еще одна поездка на автомобиле по ночному городу,  залитому
огнями...
   Бег картин приостановился, образы обрели четкость. Она вышла из машины  и
вошла в помещение с  арками,  увитыми  искусственными  цветами.  Низкорослый
лысый улыбающийся человечек  что-то  говорил,  обращаясь  к  ней,  пока  она
мысленно заменяла омерзительные цветы свежими гирляндами плюща.
   Подавив приступ тошноты, Диана попыталась не вспоминать о лысом человечке
и гирляндах: эта сцепа врезалась в ее раскалывающийся мозг странной, смутной
виньеткой - но незнакомец показался ей очень милым... Он даже проводил их  с
Коулом до дверей, помахал рукой и крикнул что-то, когда лимузин  тронулся  с
места. Высунувшись из окна, она помахала ему в ответ - незнакомец  стоял  на
пороге какого-то строения под розово-зеленой вывеской с мерцающими неоновыми
колоколами  и  броскими  словами  под  Ними.  Броскими  словами.  Словами...
Причудливыми неоновыми буквами было выведено. "Брачная часовня".
   А мужчина, стоящий на пороге,  кричал  им  вслед:  "Всего  вам  хорошего,
миссис Гаррисон!"
   Возвращение к реальности было столь внезапным, что Диана содрогнулась  от
новых взрывов боли в голове и судороги в желудке.
   - О Господи! - громко простонала она и, перевернувшись на живот, зарылась
лицом в подушку.

Глава 29

   Когда Диана снова проснулась,  кто-то  успел  раздвинуть  тяжелые  шторы,
впустив в  комнату  солнечный  свет,  пробивающийся  сквозь  жалюзи.  Где-то
вдалеке надрывался телефон.
   Несколько минут Диана лежала совершенно неподвижно, с закрытыми  глазами,
производя мысленную проверку собственного состояния и боясь,  что  случайное
движение вновь вызовет приступ боли.  Ее  по-прежнему  немного  знобило,  но
ощущение, что череп вот-вот треснет, исчезло.
   Диана  нехотя  переключилась  на  размышления   о   результатах   первого
настоящего знакомства со спиртными напитками.
   Она вышла замуж за Коула Гаррисона.
   Сердце у нее забилось, едва смысл этого бездумного поступка дошел до  нее
по-настоящему. Она вышла замуж за незнакомого  человека!  Этот  бессердечный
негодяй воспользовался тем, что вчера вечером она была не в себе, и  убедил,
что брак с ним принесет пользу не только ему, но и самой Диане.
   Она наверняка лишилась рассудка. Как и он.
   Она - идиотка, а он - чудовище.
   Ее следовало бы упрятать в сумасшедший дом. А Коула - пристрелить!
   Каким-то образом Диана сумела прервать поток несправедливых  обвинений  и
не поддаться панике.
   Нет, прошлой ночью она была в здравом уме,  а  Коул  не  принуждал  ее  к
замужеству. Взяв себя в руки, Диана принялась обдумывать все  доводы  Коула,
что могла припомнить.
   При ярком свете дня, в отсутствие убаюкивающего  воздействия  шампанского
стало очевидно, что Коул обладает  потрясающим  даром  убеждения.  Не  менее
очевидным было и то, что Диана пошла на поводу у своей  сентиментальности  и
совершила необдуманный поступок. Но чем больше  она  размышляла,  тем  лучше
понимала: соглашение между ними не лишено логики.
   Еще вчера ночью Коул был пешкой  у  Кэлвина,  благие  намерения  которого
подвергали  опасности  империю,  созданную  Коулом.  Этим   утром   Гаррисон
проснулся победителем, а его любимый дядя - счастливым человеком.
   Прошлой ночью над  репутацией  и  финансовым  будущим  компании  Фостеров
нависла серьезная угроза, а Диана была объектом насмешек и жалости.  Сегодня
утром семейное дело Фостеров  оказалось  спасено,  а  Диана  превратилась  в
"обожаемую жену" обаятельного магната-миллиардера.
   Диана приободрилась, но предпочла не задумываться, каким  образом  убедит
своих родных в том, что Коул - не чудовище и не шантажист, а  она  вовсе  не
свихнулась.
   Диана попыталась воспроизвести в памяти, что случилось  после  того,  как
самолет Коула взлетел с  аэродрома  Лас-Вегаса,  но  воспоминания  оказались
смутными и несвязными.  Диану  потрясла  внутренняя  отделка  самолета;  она
спросила у Коула, нельзя ли отправиться не на озеро Тахо, а  в  Лас-Вегас  -
потому, что на озере она уже бывала. Последующие воспоминания были еще более
расплывчатыми. Диана не знала,  что  произошло  наяву,  а  что  было  частью
безумных снов, и пока не могла разрешить эту загадку.
   Перевернувшись, она отбросила простыню и удивилась, обнаружив, что  лежит
в постели  обнаженной.  Ей  с  трудом  верилось,  что  она  ухитрилась  сама
расстегнуть платье и раздеться. Должно быть,  ей  помог  Коул,  но  мысль  о
подобном унижении была в этот миг невыносима. Только  сейчас  Диана  поняла,
что ей решительно нечего надеть, кроме лилового шелкового платья, в  котором
она прибыла вчера на бал. В ресторане отеля "Гранд-Балморал" по воскресеньям
обедала местная аристократия, и от перспективы появления внизу в этом платье
Диана содрогнулась от ужаса. Она не могла позвонить родным  и  попросить  их
привезти одежду в отель - потому, что не хотела объяснять свою выходку, сидя
в номере Коула. Со вздохом смирения Диана выбралась из-под простыни.

Глава 30

   Коул поднял голову, когда Диана вышла из спальни  с  еще  влажными  после
душа волосами. Ее стройная фигура буквально утонула в  одном  из  просторных
бархатных  халатов,  приготовленных  в  спальне  отеля.  Пальцы   ног   едва
выглядывали из-под подола, который должен был заканчиваться на середине икр,
плечевые швы болтались на уровне локтей. Вчера ночью  Коул  не  представлял,
что Диана способна  выглядеть  соблазнительнее,  чем  в  облегающем  лиловом
платье, но теперь выяснилось,  что  он  ошибался.  Облаченная  в  мешковатый
халат, с лицом, начисто  лишенным  косметики,  с  густой  копной  каштановых
волос, Диана Фостер казалась розой, окропленной рассветной росой.
   Он отложил воскресный номер "Хьюстон  кроникл"  на  журнальный  столик  и
поднялся.
   -  Сейчас  ты  выглядишь  гораздо  лучше,  -  заявил  он.  Она  вымученно
улыбнулась.
   - Я решила набраться смелости и продолжать жить. Усмехнувшись ее  иронии,
он указал на стол, уставленный блюдами:
   - Услышав, что ты принимаешь  душ,  я  заказал  завтрак.  При  виде  яиц,
ветчины и оладьев Диану передернуло.
   - Нет, столько смелости у меня не наберется... Не обращая внимания на  ее
протест, Коул подошел к столу и отодвинул стул, предлагая Диане сесть:
   - Ты должна перекусить.
   Она вздохнула, но,  прошлепав  босыми  ногами  вокруг  стола,  отодвинула
другой стул и развернула салфетку.
   - Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался Коул, садясь напротив.
   - Точно так же, как выгляжу.
   - Так хорошо? - переспросил он.
   Теплые нотки у него в голосе и нескрываемое восхищение в глазах  чудесным
образом подействовали на Диану - эта реакция была  настолько  неожиданной  и
сильной, что щеки у нее  запылали.  Слабо  улыбнувшись,  она  быстро  отвела
взгляд и напомнила себе, что Коул просто играет свою роль, выполняя обещание
сделать ее счастливой на время действия их сделки. Да, сделка - вот что  это
такое и для него, и для нее. Проблема состояла в том, что  Диана  не  знала,
поймет ли это ее семья.
   Потянувшись за  ломтиком  тоста,  она  погрузилась  в  молчание,  пытаясь
предугадать, как воспримут  новость  ее  родные.  Коул  настаивал  на  своем
желании присутствовать при этом объяснении, и Диана была признательна ему за
благородное стремление смягчить последствия поступка, совершенного им. Диана
не ожидала от родных шумного скандала,  но  у  бабушки  имелось  собственное
незыблемое мнение по любому вопросу, и она вряд ли станет  держать  его  при
себе, оберегая чувства Дианы или Коула.
   Коул видел, как лицо женщины мрачнеет с каждой минутой.
   - Могу ли я чем-нибудь помочь?  -  наконец  спросил  он.  Диана  виновато
вскинула голову.
   - Вряд ли. - Но поскольку он продолжал смотреть на  нее  в  выжидательном
молчании, Диана подчинилась его  безмолвному  приказу  и  поделилась  своими
тревогами:
   - Просто я не знаю, как признаться родственникам, что я  вышла  замуж  за
почти незнакомого человека, повинуясь порыву и руководствуясь  исключительно
практическими соображениями. Должно быть, как только они успокоятся, поймут,
в чем дело, - наверное, не согласятся со мной, но поймут.
   - Отчего же ты переживаешь?
   - Я ужасно боюсь, как они отнесутся к нашему поступку. Они  не  оправятся
от потрясения до крица своих дней.
   - И не только они.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Из самолета ты сделала несколько звонков. Диана приоткрыла рот:
   - Кому же я звонила?
   - Мардж Крамбейкер.
   К ее щекам прилила кровь.
   - Мардж - давний друг семьи. - На случай, если Коул что-нибудь забыл, она
добавила:
   - Мардж вела раздел светских новостей в "Хьюстон пост",  пока  газета  не
прекратила свое существование. Но по-моему, это было только к лучшему.
   - Сообщив ей новость, ты позвонила Максим Мессенджер.
   - Это уже похуже. - Сердце Дианы упало при упоминании  имени  журналистки
ид "Хьюстон кроникл", а затем она оживилась:
   - Может, я попросила Максин сохранить новость в тайне?
   - Нет, - отозвался Коул, заинтригованный игрой эмоций на ее выразительном
лице. - Так или иначе, эта просьба была бы бессмысленна.
   - Пожалуйста, не говори, что я звонила кому-нибудь еще - Ладно.
   Диана уставилась на Коула подозрительно прищуренными глазами:
   - Значит, так оно и было?
   - Съешь что-нибудь. Тебе станет легче. Она взяла ложку, подхватила  вишню
с половинки грейпфрута и поднесла ко рту.
   - Кому же я звонила?
   - Ларри Кингу.
   От недоверия и презрения к себе ее голос упал до сдавленного шепота.
   - Ты хочешь сказать, - с замиранием произнесла она, - что  я  и  в  самом
деле звонила в Си-эн-эн посреди ночи и попросила позвать Ларри Кинга?
   - Вот именно. Но его не оказалось на месте.
   - Слава Богу!
   - Поэтому ты поговорила с другим комментаторо