самых больших банков Чикаго.
   Мэтт, поколебавшись, кивнул.  Так  или  иначе,  им  придется  видеться  в
обществе, и, пожалуй, лучше пережить неловкость первой встречи сейчас, среди
шума и суматохи. По крайней мере на этот раз он не  будет  чувствовать  себя
парией, отверженным перед этими надменными людьми.
   Выискивая глазами Паркера, Мередит спустилась  с  последней  ступеньки  и
остановилась при звуках громкого жизнерадостного голоса Стентона Эйвери.
   - Мередит, - объявил он, кладя ладонь ей на руку, -  позволь  представить
тебе моего друга.
   Мередит, механически вежливо улыбаясь, уже протянула было руку, но в этот
момент  случайно  перевела  взгляд  с  улыбающейся  физиономии  Стентона  на
загорелое лицо очень высокого мужчины, стоявшего рядом  с  ним.  Лиур  Мэтью
Фаррела. Голова закружилась, к  горлу  подступила  тошнота,  и  Мередит  как
сквозь сон услышала:
   - Это мой друг Мэтью Фаррел...
   Перед ней стоял человек, бросивший  Мередит  одну  в  госпитале  в  самый
тяжелый момент жизни, когда она потеряла  ребенка,  тот,  кто  побеспокоился
лишь прислать телеграмму с объявлением о разводе... И вот теперь он улыбался
ей той же незабываемой,  чарующе-интимной,  ненавистной  улыбкой,  и  что-то
внутри Мередит распрямилось,  словно  вырвавшаяся  на  волю  пружина.  Резко
отдернув  пальцы,  Мередит  с  ледяным  пренебрежением  оглядела   Мэтта   и
повернулась к Стентону:
   - Вам следовало бы быть более разборчивым в выборе друзей, мистер Эйвери,
- высокомерно бросила она. - Прошу меня извинить.
   И,  гордо  повернувшись  спиной,  отошла,  оставив  позади  сгорающую  от
любопытства Салли Мэнсфилд, потрясенного Стентона Эйвери и взбешенного Мэтью
Фаррела.
   Было  уже  три  часа  ночи,  когда  последние  гости  Мередит  и  Паркера
разошлись, оставив жениха и невесту в квартире Мередит наедине с Филипом.
   - Тебе давно уже следует лежать в  постели,  -  упрекнула  Мередит  отца,
опускаясь на обтянутую шелком софу в стиле королевы Анны.
   Даже сейчас, спустя несколько часов, ее всю  трясло  при  воспоминании  о
встрече с Мэтью  Фаррелом,  только  теперь  ее  преследовали  гнев  на  свое
поведение и воспоминание о ярости, плескавшейся  в  его  глазах,  когда  она
оставила Мэтта стоять с протянутой  рукой  и  выставила  его  дураком  перед
всеми.
   - Ты прекрасно знаешь, почему я еще здесь, - пробормотал  Филип,  наливая
себе стакан шерри. Он только час назад узнал от Паркера о том, что произошло
на балу, и, очевидно, намеревался расспросить о деталях.
   - Не пей это. Доктор запрещает...
   - Пропади пропадом все доктора! Я желаю знать, что  сказал  тебе  Фаррел.
Паркер утверждает, что ты поставила его на место.
   - У него не было возможности сказать мне что-то,  -  ответила  Мередит  и
подробно объяснила, как все вышло.
   Закончив рассказ,  она  в  раздраженном  молчании  наблюдала,  как  Филип
глотает запрещенное шерри - пожилой, представительный мужчина с  серебряными
волосами и в дорогом смокинге. Почти всю жизнь он всячески пытался управлять
ею, словно марионеткой, пока Мередит наконец  не  нашла  в  себе  достаточно
мужества, чтобы  противостоять  силе  его  железной  воли  и  вулканическому
темпераменту. И несмотря на все это, она любила отца и тревожилась за  него.
Кроме него, у Мередит никого не было, а  теперь  лицо  Филипа  осунулось  от
усталости и болезни. Как только вопрос о  его  отпуске  будет  решен,  Филип
уезжает в кругосветный круиз, и доктор взял с него обещание, что  больше  он
не будет беспокоиться ни за магазин, ни  за  политическую  ситуацию,  ни  по
какому поводу вообще. Только отдыхать и развлекаться.
   Отведя взгляд от отца, Мередит покачала головой:
   - Паркер, по-моему, ты зря рассказал ему о том, что случилось сегодня.  В
этом не было необходимости.
   Паркер, вздохнув, откинулся в кресле и признался Мередит в том, чего она,
возможно, не знала:
   - Мередит, Салли Мэнсфилд видела и, возможно, слышала все, что произошло.
Повезет, если завтра мы обо всем не прочитаем в ее статье.
   - Надеюсь, она это опубликует, - вставил Филип.
   - А я  нет,  -  возразил  Паркер,  с  обычным  невозмутимым  спокойствием
игнорируя взбудораженного Филипа. - Не хочу, чтобы  люди  задавали  вопросы,
почему Мередит так осадила его.
   Мередит, прерывисто вздохнув, прикрыла глаза:
   - Будь у меня время подумать, я бы так не поступила.., во всяком  случае,
так демонстративно.
   - Некоторые наши приятели уже начали интересоваться, в  чем  дело.  Нужно
придумать какое-то объяснение... - начал Паркер.
   - Пожалуйста, - устало попросила Мередит, - только  не  сегодня.  Мне  бы
хотелось поскорее лечь.
   - Ты права, - согласился Паркер и встал, не давая  Филипу  иного  выбора,
кроме как последовать его примеру.

Глава 18

   К тому времени  как  Мередит  вышла  из  душа,  был  уже  почти  полдень.
Переодевшись в бордовые шерстяные слаксы и  свитер,  она  стянула  волосы  в
пучок и направилась в гостиную. Там уже лежал экземпляр воскресной "Трибюн",
на которую Мередит в очередном приступе отчаяния бросила  тоскливый  взгляд.
Колонка Сэлли Мэнсфилд открывалась сообщением о вчерашнем скандале:
   "Женщины всего  мира  рады  и  счастливы  пасть  жертвами  прославленного
обаяния Мэтью Фаррела.  Все..,  кроме  нашей  Мередит  Бенкрофт,  оставшейся
равнодушной к его чарам. В субботу  вечером,  на  благотворительном  балу  в
пользу оперной труппы, она дала ему то, что в старину называлось  "от  ворот
поворот". Наша  прелестная  Мередит,  известная  безупречной  вежливостью  и
добротой по отношению ко всем и вся, отказалась пожать руку  Мэтью  Фаррела.
Интересно бы знать, почему".
   Слишком расстроенная, чтобы работать, и слишком усталая, чтобы  выйти  на
улицу, Мередит стояла  в  центре  красиво  обставленной  комнаты,  глядя  на
антикварные стулья и столы так, словно видела их впервые. Все выглядело, как
ей хотелось: персидский ковер под  ногами  с  рисунком  в  бледно-зеленых  и
розовых тонах, на кремовом фоне, шелковые занавеси, французское резное бюро,
найденное на аукционе в Нью-Йорке.  Квартира  с  видом  на  город  и  "БMB",
купленный пять лет назад, были единственными роскошными  прихотями  Мередит.
Но сегодня комната казалась незнакомой и мрачной, совсем как ее мысли.
   Решительно оставив на, время мысли о работе, Мередит направилась на кухню
и налила чашку кофе. Прислонившись к столу, она медленно пила, ожидая, когда
ощущение нереальности исчезнет, избегая думать о прошлой ночи,  пока  голова
окончательно не прояснится. Кончиком ногтя она лениво  обводила  виноградные
лозы, вьющиеся по керамическим плиткам на крышке стола.  С  потолка  свисали
растения, обычно греющиеся на полуденном солнышке, проникавшем сквозь  окно.
Но сегодня небо было затянуто тучами. Мрачно, серо, холодно.  Совсем  как  у
нее на сердце.
   Горячий свежий кофе творил чудеса, снимая странное онемение, и как только
сознание вернулось в полной мере, вместе с  ним  вновь  возродилось  острое,
почти непереносимое чувство стыда за собственное поведение прошлой ночью.  В
отличие от Паркера и отца Мередит жалела о том, что наделала, не потому, что
опасалась грязных намеков Салли Мэнсфилд, ее терзало то,  что  она  потеряла
самообладание..,  нет,  просто  лишилась  рассудка.  Много  лет  назад   она
заставила себя перестать винить во всем Мэтью Фаррела не столько из-за него,
сколько  ради  себя,  потому  что  ярость  и  боль  его  предательства  было
невозможно выдержать. Только через год  после  выкидыша  Мередит  попыталась
обдумать спокойно, объективно все, что случилось между ними: она боролась  и
страдала  ради  этой  объективности,  и  когда  наконец  обрела,  продолжала
цепляться за нее до тех пор, пока она не стала частью ее характера.
   Объективность... Кроме  того,  психолог,  к  которому  она  обратилась  в
колледже, помог ей понять: то, что случилось с ними,  было  неизбежным.  Они
были вынуждены пожениться, но  если  не  считать  ребенка,  которого  зачали
вместе, у них не было других причин оставаться мужем и женой, ничего общего,
ни тогда, ни сейчас. Конечно,  Мэтт  поступил  жестоко,  когда,  не  обращая
внимания на ее мольбы, прислал телеграмму с требованием развода, но ведь  он
всегда был неумолимым и неуязвимым. И как, могло быть иначе, если учесть его
происхождение и воспитание? Ему приходилось всю жизнь  бороться,  добиваться
всего тяжким трудом и усилиями, справляться с  пьяницей  отцом,  воспитывать
сестру, работать на сталелитейном заводе и одновременно учиться. Не будь  он
упорным, жестким и бесчувственным, всецело поглощенным единой целью, никогда
бы не пробился на самый верх. - Он с таким ранящим безразличием  обошелся  с
Мередит одиннадцать лет назад просто потому, что не мог притвориться  другим
и по-прежнему оставался холодным, равнодушным и  беспощадным.  Правда,  Мэтт
исполнил  свой  долг  и  женился  на  ней,  возможно,  отчасти   побуждаемый
жадностью. Но вскоре, поняв, что у Мередит нет своих денег да к  тому  же  и
ребенка не будет, попросту не нашел дальнейших причин оставаться женатым.  У
них были разные ценности в жизни, и  если  бы  ничего  не  изменилось,  Мэтт
разбил бы ей сердце. Мередит постепенно  поняла  это  или  по  крайней  мере
думала, что поняла. Но все же прошлой ночью на какое-то  ужасное,  отчаянное
мгновение Мередит потеряла объективность  и  забыла  о  сдержанности.  Этого
никогда не должно было произойти и не  произошло  бы,  не  застань  ее  Мэтт
врасплох, и если бы у нее оставалось хотя бы несколько минут до столкновения
с ним.., если бы он не улыбался так тепло, интимно, совсем как прежде. У нее
руки чесались ударить по этой ухмыляющейся физиономии.
   Она высказала Стентону все, что  думала,  но  больше  всего  ее  угнетали
несдерживаемые душераздирающие эмоции, заставившие ее  вести  себя  подобным
образом. И теперь Мередит боялась лишь одного - что это случится  снова.  Но
она немедленно сообразила, что такой  возможности  больше  не  представится.
Если не считать неприязни по  поводу  того,  что  Мэтт  с  годами  стал  еще
красивее  и  приобрел  поверхностный  лоск  и   некое   обаяние,   абсолютно
нехарактерное для мужчины с совершенным отсутствием моральных принципов, как
у него, больше она ничего не чувствовала. Очевидно,  взрыв  эмоций,  который
она испытала прошлой ночью, был последним слабым извержением почти потухшего
вулкана.
   Теперь, рассмотрев все спокойно, Мередит почувствовала  себя  значительно
лучше. Налив себе еще чашку кофе,  она  перешла  в  гостиную  и  уселась  за
письменный стол. Ее прекрасная квартира теперь  снова  выглядела  спокойной,
уютной и знакомой, все как прежде. И она сама постепенно взяла себя в руки.
   Мередит взглянула на стоявший на столе телефон и  на  какой-то  абсурдный
момент ощутила желание позвонить Мэтту и сделать то, что  диктовали  правила
хорошего тона: извиниться за неприличную сцену. Но она тут же  подавила  это
странное желание и, слегка пожав плечами, открыла портфель  и  вынула  смету
строительства магазина в Хау стоне. Когда они поженились, Мэтью Фаррелу было
наплевать, что она думает и как поступит. Поэтому ему,  очевидно,  в  высшей
степени безразлично все, что она сделала прошлой ночью. Кроме того,  он  был
настолько эгоистичен и бесчувствен, что никто и ничто не могло его оскорбить
или ранить.

Глава 19

   - В понедельник утром, ровно в десять, Питер  Вандервилд  предстал  перед
мисс Стерн, которую про себя называл не иначе  как  "сфинксом",  и  с  плохо
подавляемым раздражением стал дожидаться, пока та соизволит обратить на него
внимание. Но Элинор явно тянула время и, только доведя несчастного Питера до
белого каления, подняла на него взгляд василиска.
   - Мистер Фаррел назначил мне прийти в десять, - сообщил Питер.
   - Мистер Фаррел на совещании. Увидится с вами через четверть часа.
   - Мне стоит подождать, как по-вашему?
   - Только если следующие пятнадцать минут вам нечего делать.
   Чувствуя, что его выпроводили, словно нерадивого школьника,  Питер  уныло
побрел к лифту и вернулся к себе в офис. Пожалуй, это  гораздо  мудрее,  чем
оставаться на шестидесятом этаже и тем самым показать, что ему действительно
нечего делать следующие четверть часа.
   Ровно  в  десять  пятнадцать  мисс  Стерн  жестом  велела  ему  зайти  во
внутреннее святилище, откуда готовились выйти три  вице-президента  компании
"Хаскелл". Но прежде чем Питер успел открыть рот,  телефон  на  столе  Мэтта
зазвонил.
   - Садитесь, Питер, - предложил Мэтт. - Я освобожусь через минуту.
   Прижимая к уху трубку, Мэтт свободной  рукой  раскрыл  папку  со  списком
потенциальных  приобретений,  который  оставил  ему  Питер.  Все  это   были
корпорации, владевшие большими массивами коммерческой недвижимости,  и  Мэтт
просмотрел каждый отчет за выходные.  В  основном  он  был  доволен  выбором
Питера,  той  тщательностью,  с  которой   молодой   человек   провел   свои
исследования, и слегка  ошеломлен  некоторыми  его  рекомендациями.  Повесив
трубку, Мэтт откинулся в кресле и сосредоточил внимание на Питере:
   - Чем вас особенно привлекает компания в Атланте?
   -  Несколькими  направлениями,  -  ответил  Питер,  несколько  удивленный
резкостью вопроса. - Они владеют в основном  административными,  не  слишком
высокими зданиями с большим процентом  занятости.  Почти  все  арендаторы  -
известные  корпорации,  взявшие  здания  в  долгосрочную  аренду.  Все  дома
находятся в превосходном состоянии и прекрасно управляются. Я сам это видел,
когда летал в Атланту, чтобы осмотреть их.
   - А как насчет чикагской компании?
   - Это жилые дома с высокой квартирной платой в лучших районах  города,  и
прибыли у них превосходные.
   Мэтт, прищурив глаза, оглядел молодого человека и чуть резковато указал:
   - Из этого досье видно, что многим зданиям свыше тридцати лет.  Стоимость
перестройки и ремонта через  семь  -  десять  лет  сожрет  все  превосходные
прибыли.
   - Я принял это в расчет, когда готовил прогноз, - возразил Питер. - Кроме
того, сама земля, на которой  построены  дома,  всегда  будет  стоить  целое
состояние.
   Мэтт  удовлетворенно  кивнул  и  раскрыл  следующее  досье.  Именно   эти
рекомендации заставили его сильно усомниться в гениальности Питера, а  также
в его здравом смысле. Нахмурившись, он спросил:
   - Что заставило вас предложить компанию в Хаустоне?
   - Если экономическое процветание Хаустона  будет  продолжаться,  цены  на
собственность взлетят до небес, и...
   - Это я понимаю, - нетерпеливо опередил Мэтт. - Просто хочу знать, почему
вы  рекомендуете  приобрести  "Торп   девелопмент"?   Всякий,   кто   читает
"Уолл-стрит джорнэл", знает, что компания выставляется на  продажу  вот  уже
два года, и почему никто не хочет покупать.  Цена  безрассудно  завышена,  и
компания управляется хуже некуда.
   Чувствуя себя так, словно через  стул,  на  котором  он  сидел,  внезапно
пропустили электрический ток, Питер откашлялся, но упрямо продолжал:
   -  Вы  правы,  но  если  выслушаете  меня,  возможно,   измените   мнение
относительно этой компании. Дождавшись короткого кивка, он продолжил:
   - "Торп девелопмент" принадлежит двум братьям,  которые  унаследовали  ее
два года назад, после смерти отца. С тех пор они сделали множество неудачных
вложений,  и  чтобы  заплатить,   заложили   большую   часть   недвижимости,
приобретенной отцом. В результате они по уши  в  долгах  банку  "Континентал
сити траст" в Хаустоне. Братья не выносят друг друга и ни  в  чем  не  могут
прийти к согласию. Последние два года  один  из  них  пытается  продать  все
целиком, а другой считает, что нужно разделить недвижимость и  продавать  по
частям. Теперь же, однако, у них нет иного выбора,  кроме  как  принять  его
план, да побыстрее, потому что банк вот-вот опишет имущество.
   - Откуда вы узнали все это? - удивился Мэтт.
   - В октябре, когда я  летал  в  Хаустон,  чтобы  навестить  семью,  решил
проверить "Торп девелопмент" и узнать, как обстоят дела.  Макс  Торп  назвал
мне имя своего банкира Чарлза Коллинза, и я позвонил ему.  Коллинз  отчаянно
пытается помочь Торпам найти покупателя и  болтал  не  переставая.  Я  начал
подозревать, что причина  таких  стараний  кроется  в  том,  чтобы  поскорее
вернуть долги Торпов. Он позвонил мне в прошлый четверг и сказал, что  Торпы
готовы заключить с нами сделку и продать все по  дешевке.  Буквально  умолял
меня поскорее решиться и сделать им предложение. Если действовать быстро,  я
думаю, можно приобрести любое владение Торпа за стоимость закладной, а не за
фактическую цену, поскольку Коллинз собирается описать имущество,  и  Торпы,
очевидно, это знают.
   - Но почему вы считаете, что имущество вот-вот опишут?
   Питер слегка улыбнулся:
   - Я позвонил в  Даллас  своему  другу-банкиру  и  спросил,  знает  ли  он
Коллинза. Тот сказал, что знает, и, в свою очередь,  позвонил  Коллинзу  под
предлогом  того,  что  собирается  пожаловаться   на   печальное   состояние
банковского дела в Техасе. Коллинз  объяснил,  что  эксперты  настаивают  на
получении самых безнадежных долгов, включая и кредиты, выданные Торпам.
   Питер весь сиял от  молчаливого  торжества,  ожидая  похвалы  проделанной
работе, но в награду  получил  лишь  суховатую  улыбку  и  почти  неуловимый
одобрительный кивок. Почувствовав себя так, словно сам  Господь  благословил
его, Питер, почти потеряв голову от радости, наклонился вперед:
   - Хотите знать, что входит во владения Торпов?  Некоторые  из  них  могут
быть разработаны и проданы за огромные деньги.
   - Я слушаю, - сказал Мэтт, хотя далеко не  был  заинтересован  в  покупке
земельных участков так, как в приобретении коммерческих зданий.
   -  Лучшее  из  собственности  Торпов  -  прекрасный  участок  площадью  в
пятнадцать акров в двух  кварталах  от  "Гелерии",  роскошного  и  огромного
торгового центра с принадлежащими ему отелями. Поблизости расположены бутики
самых известных модельеров, а недалеко проходит  скоростное  шоссе.  Участок
расположен как раз между двумя торговыми комплексами. Просто идеальное место
для еще одного дорогого универмага и небольшого парка.
   - Я видел этот участок, когда ездил по делам в Хаустон, - вставил Мэтт.
   - Тогда  понимаете,  какую  великолепную  сделку  можно  заключить,  если
выкупить этот клочок земли за  двадцать  миллионов,  которые  должны  Торпы.
Можно либо разрабатывать его самим, либо распродать с хорошей прибылью. Если
экономическое  процветание  в  Хаустоне  будет  продолжаться,   мы   получим
миллионы.
   Мэтт ждал, пока Питер немного устанет, и уже тогда намеревался объяснить,
что "Интеркорп" больше заинтересован в покупке зданий, когда молодой человек
добавил:
   -  Только  нужно  действовать  быстрее,  потому  что  и  Торп  и  Коллинз
утверждают, что ожидают делового предложения от другой компании. Я посчитал,
что они блефуют, но мне были названы имена. Очевидно, "Бенкрофт энд компания
стремится заполучить этот участок, и неудивительно. В  Хаустоне  больше  нет
ничего подобного. Черт, да мы могли бы сцапать его за двадцать  миллионов  и
через несколько  месяцев  сбыть  "Бенкрофт"  за  двадцать  пять  -  тридцать
миллионов, то есть за фактическую стоимость.
   Голос Питера замер, потому  что  голова  Мэтью  Фаррела  резко  дернулась
вверх, а сам он уставился на Питера с очень странным видом.
   - Что вы сказали? - почти вскрикнул он.
   - Сказал, что "Бенкрофт энд компани" собирается перекупить эту  землю,  -
повторил  Питер,  немного   испуганный   холодным,   расчетливым,   зловещим
выражением глаз Фаррела. Решив, что боссу нужна  дополнительная  информация,
он быстро добавил:
   - "Бенкрофт" - это что-то вроде "Блумингдейла" или "Неймана - Маркуса"  -
старая, достойная фирма, сеть универмагов с  первоклассной  клиентурой.  Они
собираются расширяться...
   - Я знаком с "Бенкрофт", - сухо перебил Мэтт и, вновь  раскрыв  отчет,  с
удво