я подождать, - пояснила Лайза, - пусть  немного
поволнуется. Только не забудь позвонить мне в воскресенье и рассказать,  как
все было с Паркером. Жаль, что я не смогу причесать тебя перед танцами.
   - Жаль, - согласилась Мередит, хотя знала, что если Лайза попадет  к  ней
домой, обман тут же раскроется. Каждый день она давала себе слово признаться
во всем и каждый день не решалась, убеждая себя, что чем лучше Лайза узнает,
какова Мередит на самом деле, тем меньше для нее будет  значить,  богат  или
беден ее отец.
   - Если бы ты пришла завтра, могла бы провести у нас ночь. Пока я буду  на
танцах, сделаешь уроки, а потом я вернусь и расскажу, как все было.
   - Но я не могу. Завтра вечером иду на свидание с Марио.
   Мередит   была   потрясена   тем,   что    родители    Лайзы    позволяют
четырнадцатилетней  дочери  встречаться  с  мальчиком.   Но   Лайза   только
рассмеялась и сказала, что  Марио  не  посмеет  распустить  руки,  поскольку
знает, какую веселую жизнь ее отец и дядья устроят ему в атом случае.
   Выпрямившись, Лайза сказала на прощание:
   - Только помни, что я тебе говорила, хорошо? Флиртуй с  Паркером,  смотри
ему в глаза, нежно улыбайся. И зачеши волосы наверх, чтобы выглядеть  старше
и утонченней.
   Всю дорогу домой Мередит пыталась представить себя флиртующей с Паркером.
Послезавтра его день  рождения  -  она  еще  год  назад  узнала  об  этом  и
запомнила.., и именно тогда впервые поняла, что влюбилась в него. На прошлой
неделе она  провела  в  аптеке  <В  американских  аптеках,  кроме  лекарств,
продаются вода, мороженое,  бытовые  и  хозяйственные  товары.>  целый  час,
пытаясь найти подходящую поздравительную открытку, но те,  которые  выражали
ее  действительные   чувства,   были   весьма   несдержанные   или   слишком
сентиментальные. И  какой  бы  наивной  ни  была  девушка,  все-таки  сумела
сообразить, что  Паркер  едва  ли  обрадуется  открытке  с  надписью:  "Моей
настоящей и единственной любви..."
   Пришлось, хотя и  с  сожалением,  довольствоваться  открыткой,  где  было
затейливо выведено: "Поздравляю дорогого друга с днем рождения".
   Мередит  откинула  голову  и   закрыла   глаза,   мечтательно   улыбаясь,
представляя себя великолепной моделью, изрекающей остроумные меткие фразы, и
Паркера, который с восторгом ловит каждое слово.

Глава 2

   Мередит с упавшим сердцем  всматривалась  в  свое  отражение  в  зеркале.
Миссис Эллис стояла сзади, одобрительно покачивая головой. Когда на  прошлой
неделе Мередит с экономкой отправились за покупками, цвет платья имел как бы
мягкий оттенок мерцающего топаза.  Сегодня  же  оказалось,  что  это  просто
коричневый бархат с металлическим отливом, а туфли, специально выкрашенные в
тон, имели солидный старушечий вид, особенно из-за низких, толстых каблуков.
Вкус  миссис  Эллис  был   чересчур   практичным,   а   кроме   того,   отец
строго-настрого приказал им выбрать платье, "подходящее для молодой  девушки
возраста и воспитания Мередит". Из магазина на одобрение Филипа прислали три
платья, и это оказалось  единственным,  которое,  по  его  мнению,  не  было
слишком открытым или слишком прозрачным.
   Волосы - вот что не приводило Мередит в отчаяние. Обычно она делала сбоку
пробор и закалывала их над ухом, но Лайза сумела убедить  подругу,  что  для
сегодняшнего вечера необходима новая, более изысканная прическа. Сегодня она
попросила миссис Эллис поднять волосы наверх и уложить локоны короной,  так,
чтобы крошечные завитки спадали на уши. Мередит казалось, что  она  выглядит
прекрасно.
   - Мередит, - начал отец, по обыкновению ворвавшись  в  комнату  с  пачкой
билетов в оперу, - Паркеру Рейнолдсу понадобилось два  лишних  билета  на  "
Риголетто ", и я сказал, что он может воспользоваться нашими. Не  отдашь  ли
их молодому Паркеру, когда... - Он наконец поднял глаза на дочь, и осекся:
   - Что это ты сотворила со своими волосами?!
   - Подумала, что, может быть, лучше сделать сегодня другую прическу.
   -  Я  предпочитаю  твою  обычную,  Мередит.  И,  наградив  миссис   Эллис
разъяренным взглядом, объявил:
   - Когда вы поступали ко мне на службу, мадам, мы, кажется,  договорились,
что, кроме выполнения обязанностей экономки, вы станете  также  давать  моей
дочери советы, как вести себя подобающим образом. Эта прическа--  ваша  идея
или?..
   - Это я попросила миссис Эллис помочь  мне  уложить  волосы  именно  так,
папа, - вмешалась Мередит, видя, что миссис Эллис побледнела и вздрогнула.
   - В таком случае стоило спросить ее  мнения,  вместо  того  чтобы  просто
приказывать!
   - Да, конечно, - кивнула Мередит. Она и помыслить не могла о  том,  чтобы
намеренно разозлить или, еще хуже,  разочаровать  отца.  Он  заставлял  дочь
чувствовать себя виноватой в неудачах дня, если по ее вине у него  портилось
настроение.
   - Ну что ж, ничего страшного, -  решил  наконец  Филип,  видя,  что  дочь
искренне раскаивается. - Миссис Эллис сможет  перед  уходом  расчесать  тебе
волосы. Я принес тебе кое-что, дорогая, - добавил  он,  вынимая  из  кармана
длинный темно-зеленый  бархатный  футляр.  -  Ожерелье.  Можешь  надеть  его
сегодня - оно очень пойдет к твоему наряду.
   Мередит нетерпеливо ждала, пока отец пытался  открыть  замочек.  Конечно,
это золотой кулон или даже...
   - Это жемчуг твоей бабушки Бенкрофт, - объявил наконец Филип,  и  Мередит
потребовались нечеловеческие усилия, чтобы скрыть разочарование, когда  отец
извлек из футляра длинную жемчужную нить.
   - Повернись, я сам его застегну.
   Двадцать минут спустя Мередит снова  стояла  перед  зеркалом,  безуспешно
пытаясь убедить себя, что она неплохо выглядит. Волосы снова свисали с  плеч
прямыми девчоночьими прядями, но последней каплей оказался жемчуг. Ее  бабка
носила ожерелье почти не снимая, и, по правде говоря, оно было на ней даже в
минуту смерти. И теперь жемчуг свинцовым грузом лег на грудь Мередит.
   - Прошу прощения, мисс.
   Знакомый голос дворецкого заставил девочку поспешно обернуться.
   - Внизу стоит некая мисс Понтини и  утверждает,  что  она  ваша  школьная
подруга.
   Осознав, что правда наконец вышла наружу, Мередит бессильно опустилась на
кровать, отчаянно пытаясь найти выход и  прекрасно  понимая,  что  попала  в
собственную ловушку.
   - Пожалуйста, позовите ее.
   Через несколько минут  появилась  Лайза,  ступая  так  осторожно,  словно
попала на незнакомую планету.
   - Я пыталась  дозвониться,  но  телефон  был  занят  целый  час,  поэтому
рискнула приехать.
   Остановившись  посреди  спальни,  она   принялась   внимательно   изучать
обстановку:
   - Кстати, кому принадлежит эта куча  булыжников?  В  любое  другое  время
столь неуместное сравнение заставило бы Мередит рассмеяться. Теперь  же  она
смогла лишь тихо, напряженно сказать:
   - Моему отцу. Лицо Лайзы застыло:
   - Я так и подумала, особенно когда мужчина, открывший дверь, назвал  тебя
"мисс Мередит" таким голосом, каким отец Викерс говорит "Благословенная дева
Мария, Матерь Божья".
   И, повернувшись на каблуках, Лайза устремилась к двери.
   - Лайза, подожди, - умоляюще попросила Мередит.
   - Ты, должно быть, неплохо повеселилась за мой счет, - язвительно бросила
Лайза, круто разворачиваясь. - Потрясающий день! Сначала Марио приглашает на
прогулку и пытается сорвать с меня  одежду,  а  когда  я  прихожу  в  дом  к
подруге, обнаруживаю, что она все это время делала из меня дурочку.
   - Вовсе нет! - воскликнула  Мередит.  -  Я  позволила  тебе  думать,  что
Фенвик, наш водитель, - мой отец, только  потому,  что  боялась  дня,  когда
правда выплывет наружу.
   - Ну да, конечно, еще бы! - с  пренебрежительным  недоверием  отмахнулась
Лайза. - Богатая маленькая крошка ужасно нуждается в подруге, такой нищенке,
как я. Готова поклясться, ты и твои богатые дружки смеялись над тем, как  ма
умоляет тебя поужинать с нами, предлагает спагетти, и...
   - Прекрати! - вскрикнула Мередит. - Ты не понимаешь!  Мне  нравятся  твои
родители, и я очень нуждаюсь в твоей дружбе. У тебя братья и сестры, тети  и
дядья и все то, что я всегда хотела иметь. Почему ты  думаешь,  что  если  я
живу в этом дурацком доме, значит, все великолепно и чудесно? Посмотри,  как
он подействовал на тебя! Один взгляд - и ты не желаешь иметь со мной  ничего
общего. И так было в школе, сколько я себя помню. И, к  твоему  сведению,  я
люблю спагетти! И такие дома, как у тебя, там, где люди смеются, и кричат, и
шутят!
   Мередит осеклась, видя, как гнев на лице  Лайзы  сменился  саркастической
улыбкой:
   - Так, значит, тебе нравится шум?
   - Наверное, - слабо улыбнулась Мередит.
   - А как насчет твоих богатых приятелей?
   - У меня их нет. То есть, конечно, я знаю многих своих ровесников и  даже
вижусь с ними иногда, но все они ходят в другие школы и дружат много лет.  Я
для них чужая.., посторонняя.
   - Почему отец послал тебя в школу Святого Стефана?
   - Он думает, что это прекрасно воспитывает  характер.  Моя  бабка  и  его
сестра туда ходили.
   - Похоже, твой отец не в себе.
   - Наверное,  зато  у  него  благие  намерения.  Лайза  пожала  плечами  и
намеренно бесцеремонно бросила:
   - В таком случае он ведет себя, как большинство отцов.
   Это прозвучало слабым намеком на примирение, нерешительным подтверждением
общности, роднившей подруг, и в  комнате  воцарилось  молчание.  Разделенные
огромной кроватью в стиле  Людовика  Четырнадцатого  и  почти  непреодолимой
классовой пропастью, эти необычайно способные и  обладающие  блестящим  умом
девочки наконец-то осознали всю степень различий между ними и сейчас взирали
друг на друга со смесью угасающей надежды и настороженности.
   - Наверное, мне лучше уйти, - выговорила наконец Лайза.
   Мередит тоскливо оглядела нейлоновый рюкзак,  который  принесла  с  собой
Лайза с очевидным намерением переночевать у подруги, подняла  руку  в  немой
мольбе, но тут же опустила, поняв, что всякие просьбы бесполезны.
   - Мне тоже скоро пора уезжать, - сказала она  вместо  этого.  -  Желаю..,
хорошо провести время.
   - Фенвик может подвезти тебя домой после того, как высадит меня у отеля.
   - Я могу дождаться автобуса... - начала было  Лайза,  но  в  этот  момент
впервые  по-настоящему  обратила  внимание  на  платье  Мередит  и  в  ужасе
осеклась:
   - Кто.., кто выбирает тебе одежду? Неужели ты в  самом  деле  собираешься
надеть это сегодня?
   - Да. Не нравится?
   - Ты хочешь знать правду?
   - Не очень.
   - Ну а как бы ты сама отозвалась  об  этом  платье?  Мередит  расстроенно
вздохнула:
   - Слово "безобразное" что-то значит для тебя? Закусив губу, чтобы  скрыть
смех, Лайза подняла брови:
   - Если ты знала, что оно уродливое, почему купила?
   - Отец посчитал его самым подходящим.
   - У твоего отца вшивый вкус.
   - Ты не должна говорить  таких  слов,  как  "вшивый",  -  тихо  поправила
Мередит,  понимая,  что  Лайза  совершенно  права  и  платье   действительно
уродливое. - Они выставляют тебя грубой и  бесчувственной,  а  ведь  это  не
правда. Конечно, я не умею одеваться, укладывать волосы,  зато  точно  знаю,
как нужно правильно говорить.
   Лайза смотрела на нее с открытым ртом, и в это мгновение что-то неуловимо
изменилось: родилось, возникло пока еще такое робкое родство столь несходных
между собой душ, неожиданно понявших, как много они могут дать  друг  другу.
Медленная улыбка  зажгла  карие  глаза  Лайзы.  Склонив  голову  набок,  она
придирчиво осмотрела платье Мередит.
   - Оттяни плечи немного вниз, посмотрим, может, станет лучше, - неожиданно
велела она.
   Мередит расплылась в дружеской улыбке и немедленно подчинилась.
   - И прическа у тебя черт-те какая.., вши.., ужасная, - быстро поправилась
Лайза и, оглядевшись, показала на букет искусственных цветов на комоде:
   - Цветок в волосах или за поясом сразу привлечет внимание к твоим глазам.
   Мередит с безошибочным инстинктом многих поколений  Бенкрофтов  мгновенно
почувствовала, что  победа  близка  и  сейчас  самое  время  воспользоваться
достигнутым:
   - Ты проведешь здесь ночь? Я вернусь часам к  одиннадцати,  и  никому  не
будет дела, когда мы ляжем спать, хоть на рассвете!
   - Лайза, поколебавшись, кивнула:
   - Так и быть.
   И, снова оглядев Мередит, поинтересовалась:
   - Почему ты выбрала туфли на таких некрасивых низких каблуках?
   - По крайней мере я не выгляжу такой высокой.
   - Да высокие сейчас самый писк моды, глупышка! И эти жемчуга... Ты должна
их носить?
   - Так хотел отец.
   - Но ты могла бы их снять в машине, верно?
   - Он ужасно рассердится, если узнает.
   - Ну я-то уж, во всяком случае, ему не проболтаюсь. И  даже  одолжу  тебе
губную помаду, - пообещала Лайза, поспешно роясь в  сумочке.  -  Как  насчет
очков? Ты обязательно должна нацепить их?
   - Только если хочу что-то увидеть, - заверила Мередит, давясь смешком.
   Сорок пять минут спустя она вышла из дома. Лайза говорила,  что  обладает
талантом украшать все - от людей до комнат, и теперь  Мередит  ей  поверила.
Шелковый цветок, приколотый за ухом,  позволил  девочке  почувствовать  себя
более элегантной. Легкий слой румян оживил лицо, а помада, хотя и  была,  по
словам Лайзы, слишком яркая для блондинок, придавала девочке более  взрослый
и утонченный вид.  Ощутив  небывалый  прилив  уверенности  в  себе,  Мередит
обернулась, помахала стоящим в дверях Лайзе  и  миссис  Эллис  и  улыбнулась
подруге:
   - Если хочешь, можешь, пока меня не будет, заново обставить мою  спальню,
я не стану возражать.
   Лайза залихватски выбросила вперед большие пальцы рук:
   - Не заставляй Паркера ждать.

Глава 3

Декабрь 1973 года

   Бешеный, с каждым мгновением  усиливающийся  стук  сердца  заглушал  звон
колоколов,  звучавших  в  мозгу  Мэтта  Фаррела,  упоенно   вонзавшегося   в
требовательное, жадное тело Лоры, поглощенной безумной скачкой. На этот  раз
она была сверху, с каждым движением бедер втягивая его в  себя  все  глубже,
буйная, неистовая, ненасытная.., почти на грани ослепительного экстаза.
   ...Колокола гремели  в  странном  ритме.  Не  мелодичный  звон  церковных
колоколов в центре города, не тревожный зов пожарной сирены...
   - Эй, Фаррел, ты там?
   Он определенно был "там". Там, где  надо.  В  ней,  и  казалось,  вот-вот
взорвется. Колокола.
   - Черт побери, Фаррел... Колокола.
   - Где, дьявол тебя возьми... Колокола.
   - ..ты шляешься?
   Наконец в его воспаленной голове  забрезжила  догадка:  там,  снаружи,  у
бензоколонок, кто-то выкрикивает его имя  и  при  этом  прыгает  на  шланге,
который надсадно позванивает в конторе станции техобслуживания.
   Лора мгновенно замерла, тихо вскрикнув:
   - О Боже, там кто-то есть!
   Слишком поздно. Он не мог и не хотел остановиться.  Кроме  того,  Мэтт  с
самого начала не желал встречаться  здесь  с  Лорой,  но  та  настаивала,  и
умоляла, и соблазняла, и теперь его тело не повиновалось предостережению  об
опасности вторжения нежелательного свидетеля. Вцепившись в округлые  ягодицы
Лоры, он , с силой рванул ее вниз, на себя, врезался в податливые глубины  в
последний раз и обмяк. Еще мгновение блаженного отдыха,  и  Мэтт  откатился,
сел, мягко, но поспешно оттолкнув ее. Лора уже опускала  юбку  и  одергивала
свитер. Мэтт толкнул ее за штабель новых покрышек и  встал  как  раз  в  тот
момент,  когда  дверь  распахнулась  и  на  пороге,   хмуро,   подозрительно
оглядываясь, появился Оуэн Кинан:
   - Какого дьявола тут  творится,  Мэтт?  Я  глотку  надорвал,  а  тебя  не
дозовешься!
   - Небольшой перерыв, - отозвался Мэтт, приглаживая волосы,  взлохмаченные
Лорой в порыве страсти. - Чего тебе?
   - Твой па напился в дымину в баре у Максины. Туда уже  отправился  шериф.
Если не хочешь, чтобы он провел ночь в "обезьяннике", лучше поспеши.
   После ухода Оуэна Мэтт поднял с пола пальто Лоры, на котором  они  лежали
всего несколько минут назад, отряхнул его и помог ей одеться. Он  знал,  что
Лора попросила подругу  высадить  ее  здесь,  а  это  означало,  что  теперь
любовницу нужно отсюда увезти.
   - Где ты оставила машину? -  спросил  он.  Лора  объяснила',  куда  нужно
ехать. Мэтт кивнул:
   - Сейчас отвезу тебя, прежде чем отправиться на спасение папаши.
   Они ехали по  Мейн-стрит,  главной  улице,  и  на  перекрестках  сверкали
рождественские  огни,  расцвечивая  яркими  красками  летящие  снежинки.   В
северном  конце  города  красный  пластмассовый  венок  висел  над  дорожным
указателем с надписью: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЭДМУНТОН, ШТАТ ИНДИАНА, НАСЕЛЕНИЕ
38 124 ЧЕЛОВЕКА".
   Из громкоговорителя на крыше "Элк-клуба" неслась громкая  мелодия  "Тихой
ночи",  беспорядочно  перемешиваясь  с  не  менее   оглушительными   звуками
"Звените,  колокольчики",  вырывавшимися  из  пластиковых  санок  на   крыше
скобяной лавки Хортона.
   Тихо, медленно падающий снег и рождественская иллюминация творили  чудеса
с Эдмунтоном, придавая волшебно-сказочный вид этому месту, которое в  резком
свете  дня  оказывалось  просто  маленьким  городишкой,   примостившимся   в
неглубокой лощине и представляющим  собой  скопление  высоких  дымовых  труб
сталелитейных заводов, непрерывно выбрасывающих  в  воздух  гейзеры  пара  и
дыма. Темнота окутала все это бархатным плащом, скрыла южный  район  города,
где аккуратные, чистенькие дома уступали место сначала трущобам,  кабакам  и
закладным лавкам,  а  потом  и  полям,  сейчас,  в  зимнее  время,  голым  и
неприютным.
   Мэтт  остановил  свой  пикап  в  темном   углу   автостоянки,   рядом   с
галантерейным магазином Джексона, там, где Лора оставила машину.
   - Не забудь, - шепнула девушка, обняв его, - я буду ждать тебя в  семь  у
подножия холма. Приезжай туда, и мы  закончим  то,  что  начали  час  назад.
Кстати, Мэтт, старайся не попадаться никому на глаза. В тот раз отец заметил
твой пикап и начал задавать вопросы.
   Мэтт взглянул на нее, внезапно почувствовав отвращение к этой девице и  к
себе. Зачем он вообще  с  ней  связался?  Красивая,  богатая,  избалованная,
испорченная эгоистка.., и Мэтт отлично это знал.  Почему  же  позволил  этой
бесстыжей  самке  использовать  себя  как  жеребца-производителя,   невольно
втянулся в тайные свидания,  краденые  встречи,  жадные  поспешные  ласки  и
объятия.., позволил себе опуститься до того,  что  часами  ждал  в  укромном
месте, у подножия холма, вместо того чтобы  уверенно  войти  через  парадную
дверь, как, без сомнения, поступали остальные,  достойные,  с  точки  зрения
отца Лоры, поклонники.
   Кроме сильнейшего  сексуального  влечения,  между  ними  не  было  ничего
общего. Папочка Лоры Фридриксон был самым богатым жителем Эдмунтона, а  сама
она училась на первом курсе дорогого колледжа в одном из  восточных  штатов.
Мэтт же днем работал на сталелитейном заводе, а по выходным в  ночную  смену
трудился механиком на станции техобслуживания да еще находил время  посещать
вечернюю школу местного отделения университета штата Индиана.
   Перегнувшись через  ноги  девушки,  он  открыл  дверцу  пикапа  и  жестко
предупредил:
   - Либо я сегодня подъезжаю за тобой прямо к  парадной  двери,  либо  тебе
придется срочно менять планы на вечер.
   - Но что я скажу папе, если он увидит твой пикап на подъездной дорожке?
   Сегодня  Мэтт   был   глух   к   мольбам   Лоры.   Оставшись   совершенно
нечувствительным к взгляду потрясенной девушки, Мэтт сардонически бросил:
   - Можешь объяснить, что мой лимузин сейчас в ремонте.

Глава 4

Декабрь 1973 года

   Длинная процессия лимузинов медленно продвигалась к величественному входу
в "Чикаго Дрейк-хотэл", где они на несколько  минут  останавливались,  чтобы
позволить юным пассажирам выйти.
   Швейцары суетились, провожая каждую группу вновь прибывших  в  вестибюль.
Никакие слова и  выражения,  ни  одно  Чрезвычайное  происшествие  не  могли
заставить швейцаров отеля хотя бы слегка улыбнуться или выказать нечто вроде
снисхождения по отношению к молодым гостя