могу
разглядеть церковь. Отсюда, сверху, все это кажется игрушечной деревенькой с
почтовой открытки. Эти окна, должно быть, специально расположены так,  чтобы
отовсюду можно было увидеть  что-нибудь  прекрасное.  И  знаешь  что?  -  Не
подозревая, что Рамон подошел к ней,  Кэти  резко  повернулась  и  коснулась
лицом его груди. - У этого дома есть реальные возможности! -  Она  встретила
скептическое выражение на его лице яркой улыбкой. - Все, что  нужно,  -  как
следует все отмыть, покрасить и повесить новые занавески.
   - А также пригласить армию плотников, - едко ответил Рамон. - А еще лучше
- квалифицированного поджигателя.
   - Ну хорошо - свежая покраска, новые занавески, химикаты и ты с  молотком
и гвоздями. - Она прикусила губу, когда у нее появилась беспокойная мысль. -
Ты действительно умеешь плотничать?
   Впервые за то время, когда они  появились  в  доме,  Кэти  заметила,  как
слабая улыбка коснулась его красивого лица.
   - Полагаю, что знаю о плотничьих работах ровно столько же, сколько  ты  о
том, как шьют занавески.
   - Замечательно! -  сказала  Кэти,  у  которой  были  достаточно  туманные
представления о том, как шить занавески. - Тогда у тебя не будет  проблем  с
мелочами типа дверей, не так ли?
   Казалось, что Рамон колеблется, затем он скользнул презрительным взглядом
по запущенной комнате. Черты его лица потяжелели.
   Кэти положила руку на его плечо:
   - Этот дом может стать уютным и светлым. Я понимаю, как  ты  смущен  тем,
что я увидела его в таком состоянии, но  это  лишь  сделает  его  еще  более
дорогим для нас, когда мы приведем его в божеский вид. Я действительно  буду
рада  помочь  тебе  восстановить  его,  честное  слово,  Рамон,  -  умоляюще
прошептала она, когда он просто уставился на нее. - Ну,  пожалуйста,  сделай
это ради меня.
   - Сделать это ради тебя? - закричал он, хватаясь  за  голову.  -  Сделать
ради тебя? - Без предупреждения он бросился к ней, и Кэти  очутилась  в  его
крепких объятиях. - Я знал, что не должен был привозить тебя в  Пуэрто-Рико,
Кэти, - сказал он охрипшим голосом. - Я понимал, что это эгоистично  с  моей
стороны, но тем не менее я это  сделал.  И  теперь  я  понимаю,  что  должен
отправить тебя домой. Я знаю это, - сказал он, переводя неровное дыхание.  -
Но, прости меня. Господи, я не вынесу этого!
   Кэти обняла его за талию и прижалась к его могучей груди.
   - Я не хочу возвращаться домой, я хочу остаться здесь, с тобой. - И вдруг
она поняла, что действительно хочет этого.
   Она услышала, как он затаил дыхание, внезапно весь напрягся. Он  медленно
отстранился и ласково приподнял ее голову.
   - Почему? - прошептал он, а его черные глаза пристально  всматривались  в
нее. - Почему ты хочешь остаться здесь со мной?
   Лучезарная улыбка осветила лицо Кэти.
   - Потому что я смогу доказать тебе, что этот дом сможет стать домом твоей
мечты!
   Ее ответ вызвал у него необъяснимую печаль, которая  омрачила  его  лицо.
Она сохранилась, когда Рамон медленно наклонил к Кэти голову.
   - Вот истинная причина, по которой ты  хочешь  остаться  здесь  со  мной,
Кэти. - Его теплые и дразнящие губы обрушились на нее, его руки легли ей  на
плечи, а затем скользнули по спине.
   У Кэти в предвкушении ласк затрепетал каждый нерв. Казалось,  что  прошли
недели, а не дни, с тех пор как  Рамон  целовал  и  ласкал  ее  с  неистовой
страстью. Теперь он умышленно тянул время, заставляя ее ждать,  поддразнивая
ее. Но Кэти не хотела, чтобы ее  дразнили  и  подвергали  танталовым  мукам.
Обвив руками  его  шею,  она  прильнула  к  его  могучему  телу  и  страстно
поцеловала,  пытаясь  заставить  его  потерять  над  собой   контроль.   Она
почувствовала растущее давление его бедер,  но,  как  бы  желая  еще  больше
возбудить ее, Рамон отнял губы от ее губ и начал  целовать  уголок  ее  рта,
водить губами вниз по щеке, к чувствительной коже шеи, а затем снова  вверх,
возвращаясь к уху.
   - Не надо! - умоляюще вскрикнула Кэти, трепеща от страстного  желания.  -
Не дразни меня, Рамон. Не сейчас.
   Она сказала это, но не хотела, чтобы он  послушался.  В  ответ  его  губы
накинулись на нее с  неистовым  голодом  и  грубой  настойчивостью,  которая
превосходила ее собственную. Его руки прижимали ее, скользили по  затылку  и
по плечам, ласкали ее жаждущую грудь, а затем спустились ниже, прижимая ее к
своим напряженным бедрам.
   Дрожа от наслаждения, Кэти радостно утоляла ненасытный голод его рта и  с
готовностью  отвечала  на  требовательные  ритмичные   удары   его   тяжелой
возбужденной плоти.
   Спустя вечность давление его губ уменьшилось, а затем и  прекратилось,  и
Рамон медленно приподнял голову. Кэти узнала страсть, горящую в его  глазах,
- то же самое было и с ней. Все еще дрожа  от  быстрых,  пронизывающих  волн
желания,  она  поймала  страстный  взгляд,   устремленный   на   ее   мягкие
полуоткрытые губы. Его руки судорожно сжались, когда он начал  склоняться  к
ней. На миг он остановился, пытаясь бороться с искушением.
   - О Боже! - тяжело вздохнул он, и его губы еще раз жадно коснулись ее.
   Время от времени он отстранялся, чтобы перевести дыхание,  и  вновь  были
долгие, дурманящие поцелуи.
   Когда это кончилось, Кэти была беспомощной, ничего не понимающей и вместе
с тем  счастливой  от  страсти  и  удовольствия.  Рамон  коснулся  щекой  ее
прекрасной головы, его руки нежно ласкали ее спину, а Кэти слабо прижималась
к нему, держа руки все еще вокруг его шеи.
   Прошло  несколько  минут,  когда  Кэти  показалось,  что   Рамон   что-то
прошептал. Ей удалось поднять голову, открыть свои томные  голубые  глаза  и
посмотреть на него. Потерянная, в сладостной  эйфории,  она  в  который  раз
восхитилась мужественным лицом Рамона. "Он действительно безумно красив",  -
подумала она. Кэти приподнялась и скользнула рукой по его  виску,  затем  по
щеке, и ее большой палец лениво коснулся ямочки на подбородке.
   Темные глаза Рамона неотрывно смотрели на нее, захватив в  сладкий  плен.
Он взял ее руку и скользнул губами вверх и вниз по чувствительной ладони. Он
заговорил, и его голос был хриплым, но звучало в нем не  только  сексуальное
возбуждение:
   - Ты делаешь меня очень счастливым, Кэти. Кэти попыталась улыбнуться,  но
ее глаза наполнились слезами. После трех  дней  суматохи  и  после  ужасного
открытия последнего часа она была слишком слаба, чтобы остановить их.
   - Ты тоже делаешь меня счастливой,  -  прошептала  она,  и  две  слезинки
скатились с ее ресниц.
   - Да, - сказал он с торжественным весельем, когда увидел мерцающие слезы.
- Я вижу это.
   Кэти чувствовала себя балансирующей на краю безумия. Десять секунд  назад
она могла поклясться, что в его голосе были слезы, а теперь он улыбается,  а
она плачет. Тогда она начала нервно смеяться.
   - Я всегда плачу, когда счастлива, - оправдывалась  она,  стирая  со  щек
слезы.
   - Конечно! - воскликнул он в притворном ужасе. -  И  наверное,  смеешься,
когда несчастна?
   - Вот именно, - согласилась она, и ее лицо озарилось лукавой улыбкой. - С
тех пор как мы познакомились, я все время чувствую себя поглупевшей.  -  Она
импульсивно приподнялась и поцеловала его в теплые,  чуткие  губы,  а  затем
откинулась в его объятиях. - Гарсия, должно быть, гадает, чем мы занимаемся.
Наверное, нам лучше пойти к нему.
   Она вздохнула с таким сожалением, что Рамон усмехнулся:
   -  Гарсия  -  достойный  человек,  не  думаю,  чтобы  он  стал  за   нами
подглядывать.
   Рамон осторожно отпустил ее, обнял за талию, и они вышли под лучи солнца.
Кэти собиралась спросить его, когда они смогут  начать  работы  в  доме,  но
обнаружила, что внимание Рамона было приковано к  мужчине  лет  шестидесяти,
который шел по двору.
   Когда он увидел Рамона, на его загорелом, жестком лице медленно появилась
улыбка.
   - Твоя телеграмма пришла только час назад, как раз когда  я  увидел,  что
"роллс" проезжает по деревне. Старые глаза меня  обманывают,  Рамон,  или  я
действительно вижу тебя, стоящего здесь?
   Усмехнувшись, Рамон протянул ему руку:
   - Твои глаза так же остры, как той памятной ночью, когда ты поймал меня с
пачкой сигарет, Рафаэль.
   - Это были мои сигареты, - напомнил ему мужчина, встряхивая руку Рамону и
дружески похлопывая его по плечу.
   Рамон подмигнул Кэти:
   - К несчастью, у меня еще не было своих собственных.
   - Ему было девять лет, - засмеялся Рафаэль. - Вы бы его видели, senorita.
Он валялся на стоге сена, закинув руки за голову,  лопаясь  от  гордости.  Я
заставил его тогда съесть три сигареты.
   - Это исправило тебя?
   - Да, - согласился Рамон. - С тех пор я курю только сигары.
   - Следом за сигарами он пристрастился к  девушкам,  -  сказал  Рафаэль  с
комичной серьезностью. Он повернулся к Кэти:
   - Когда сегодня утром на мессе падре Грегорио огласил имена вступающих  в
брак, все senoritos зарыдали от разочарования, а падре Грегорио  вздохнул  с
облегчением. Моления за бессмертную душу Рамона всегда отнимали у него очень
много времени. - Сделав паузу в этом добродушном монологе, он добавил:
   - Но вам не следует беспокоиться, senorita. Теперь,  после  того  как  он
обручился с вами, Рамон, несомненно, сойдет со своего безнравственного  пути
и  не  будет  обращать  внимание  на  тех  легкомысленных  женщин,   которые
преследовали его все эти годы.
   Рамон бросил на Рафаэля взгляд, в котором были и гнев, и смех.
   - Если ты наконец закончил во всех красках описывать мой характер,  то  я
представлю тебе свою невесту, если, конечно же, Кэти согласится  стать  моей
женой после того, как послушала тебя.
   Она была ошеломлена тем, что оглашение имен вступающих в брак, формальное
объявление о свадьбе, уже было сделано здесь в церкви. Как  Рамон  ухитрился
провернуть это из Сент-Луиса? Тем не менее Кэти  удалось  слабо  улыбнуться,
когда Рамон представил Рафаэля как человека, который был  для  него  "вторым
отцом", но только лишь через несколько минут она смогла взять себя в руки  и
прислушаться к их беседе.
   - Когда  я  увидел,  что  сюда  едет  машина,  -  говорил  Рафаэль,  -  я
обрадовался, что ты не постыдился привезти свою novia и показать  то  место,
где ты вырос, несмотря на то что ты теперь...
   - Кэти, - резко прервал его Рамон, -  ты  не  привыкла  к  этому  солнцу.
Наверное, тебе лучше подождать в машине, там попрохладнее.
   Кэти, удивленная этим грубоватым намеком оставить их наедине, попрощалась
с Рафаэлем и послушно вернулась в "роллс" к кондиционеру. Она  наблюдала  из
окна, как Рамон что-то рассказывал собеседнику, и была удивлена целой гаммой
чувств, сменившихся у того на лице. Ироническое  удивление,  гнев,  глубокая
печаль. Но вот они обмениваются прощальным рукопожатием.
   - Прости меня, что я попросил тебя уйти  таким  тоном,  -  сказал  Рамон,
скользнув в машину. - Нам с сеньором Виллсгасом нужно было обговорить работы
в доме, а его смутило бы твое присутствие при денежных расчетах.
   Нажав кнопку, которая открывала перегородку между ними и  шофером,  Рамон
сказал что-то по-испански, затем снял пиджак,  ослабил  галстук,  расстегнул
верхнюю пуговицу рубашки  кремового  цвета  и  вытянул  ноги.  Он  выглядел,
подумала  Кэти,  как  человек,  который  только  что  прошел  через  суровое
испытание, но был относительно доволен результатом.
   В ее голове роились вопросы, и она начала с наименее важного:
   - И куда мы теперь?
   Рамон обнял ее за плечи, играя маленькими бирюзовыми сережками в ее ушах.
   - Пока мы будем обедать, замужняя дочь Рафаэля приготовит тебе  свободную
спальню. Я-то думал, что ты останешься в этом доме, но он совсем не пригоден
для жилья. Кроме того, я совсем забыл о том,  что  тебе  нужна  компаньонка,
хорошо, что Рафаэль напомнил.
   - Компаньонка! Ты имеешь в виду.... - возмутилась Кэти.
   - Это необходимо, - помог ей Рамон.
   - Я собиралась сказать, что это  звучит  по-викториански  архаично  и,  в
конце концов, глупо.
   - Верно. Но в нашем случае без этого не  обойтись.  Брови  Кэти  поползли
вверх.
   - В каком случае?
   - Кэти, здесь - провинция. Каждый шаг - пища  для  сплетен.  Я  холостяк,
следовательно, являюсь объектом пристального внимания.
   - Это я и так поняла  из  того,  что  сказал  сеньор  Виллегас,  -  резко
заметила Кэти.
   У Рамона дрогнули губы, но он это никак не прокомментировал.
   - Конечно же, за моей невестой тоже будут следить десятки глаз. К тому же
ты - американка, следовательно,  мишень  для  критики.  Здесь  многие  очень
невысокого мнения о морали американских женщин. На лице Кэти  явно  читалась
борьба. Ее высокие скулы порозовели, а голубые глаза яростно сверкали. Рамон
успокоил ее, прижав к себе и коснувшись губами ее виска:
   - Под "компаньонкой" я не имел в виду злобную старую мымру, которая будет
ходить за тобой по пятам. Я только лишь хотел сказать, что ты не можешь жить
одна. Иначе в тот же миг, когда я переступлю порог  твоего  дома,  сплетницы
скажут, что мы легли в постель, и все этому поверят. Сейчас тебе  наплевать,
но скоро эта деревня станет твоим домом. И тебе скорее всего не  понравится,
если даже спустя много лет ты не сможешь пройти по деревне,  чтобы  люди  не
шептались за твоей спиной.
   - Я по-прежнему против этой идеи, из принципа, - сказала Кэти, но уже  не
так убежденно, потому что Рамон нежно исследовал ее ухо.
   От его приглушенного смеха у Кэти по спине пробежала дрожь.
   - А я-то  надеялся,  что  ты  против  этой  идеи,  поскольку  компаньонка
помешает нам быть наедине.
   -  И  из-за  этого  тоже,  -  лукаво  согласилась  Кэти.  Рамон  искренне
развеселился:
   - Я собираюсь жить у Рафаэля. Дом Габриэлы всего лишь в миле от  него.  -
Проведя рукой по ее мягкой щеке, а потом по волосам, он хрипло произнес:
   - Мы сможем найти время и место для того, чтобы встречаться и...
   Кэти улыбнулась, гадая, научится ли она когда-нибудь  понимать  его.  Это
уникальное  сочетание  нежности  и  силы,  необузданной  мужской   жажды   и
спокойного знания и опыта в  области  секса  и  потрясающего  самообладания.
Неудивительно, что она была  смущена  с  первого  дня  их  знакомства.  Этих
качеств она не встречала прежде ни у кого.
   Гарсия остановился около деревенской площади.
   - Мне показалось, что ты бы  предпочла  прогуляться,  -  объяснил  Рамон,
помогая ей выйти из машины. - Гарсия отвезет твои вещи  в  дом  Габриэлы,  а
затем вернется к себе в Маягуэс.
   Солнце начинало садиться, небо уже окрасилось в  золотисто-красные  тона,
когда они пересекли площадь, в  центре  которой  возвышалась  величественная
старинная испанская церковь.
   - Вот здесь мы будем с тобой венчаться, - сказал Рамон.
   Кэти посмотрела на церковь, а также на маленькие здания, окружавшие ее со
всех сторон. Испанское влияние сказывалось в сводчатой форме дверей, окон  и
в черных металлических решетках, которыми были украшены витрины магазинов. В
этих магазинах продавалось все - от свежего хлеба до маленьких,  замысловато
вырезанных статуэток святых. Повсюду были цветы: они свешивались с  балконов
и окон, росли в огромных кадках  перед  домами,  и  многообразие  их  красок
дополняло очарование маленькой площади.
   По   площади   прогуливались   туристы   с   фотоаппаратами,    некоторые
останавливались взглянуть на витрины или сидели в кафе, потягивая прохладные
спиртные напитки и глазея на деревенских жителей.
   Кэти бросила взгляд на Рамона, который шел рядом с ней, повесив пиджак на
плечо. Несмотря на  его  внешнее  спокойствие,  Кэти  все  время  улавливала
тревогу, с которой он ожидал ее первую реакцию на свою деревню.
   - Она прекрасна, - честно сказала она. - Очень живописна и очаровательна.
   Беглый взгляд, который он бросил на нее, был подозрительным.
   - Но крошечная и совсем не такая, как ты ее представляла.
   - Куда более комфортабельная, чем я ожидала, - упрямо возразила  Кэти.  -
Здесь даже есть центральный магазин. И, -  добавила  она  шутливо,  -  здесь
целых две гостиницы! Я поражена.
   Похвалы не достигли цели, но замечание про гостиницы,  кажется,  помогло.
Усмехнувшись, он положил руку ей на талию и притянул к себе,  чтобы  быстро,
но крепко обнять.
   - Большой Дом, -  сказал  он,  кивнув  в  сторону  старинной  причудливой
трехэтажной гостиницы с чугунными  решетками  на  балконах.  -  Предмет  его
гордости - десять комнат для гостей. В другой только семь, но есть маленькая
гостиная и намного лучше стол. Там мы и пообедаем.
   В ресторане было пять столиков, четыре из них занимали  туристы,  которые
смеялись и болтали. Кэти и Рамон заняли свободный. Официант  зажег  свечу  в
центре стола, покрытого скатертью в красно-белую  клетку,  и  принял  заказ.
Рамон откинулся на стуле  и  улыбнулся  Кэти,  которая  глядела  на  него  с
недоумением.
   - Ну и как тебе здесь? - спросил он.
   - Я все пытаюсь понять, где ты до  этого  жил  и  чем  занимался.  Ты  не
работал на своей ферме, иначе тебе не пришлось бы жить у Рафаэля.
   Рамон ответил медленно и очень осторожно:
   - В прошлом я жил недалеко от Маягуэса и  работал  на  компанию,  которая
потерпела банкротство.
   - Эта компания занималась фермерским бизнесом? - спросила Кэти.
   Рамон поколебался и затем кивнул:
   - Среди прочего она  занималась  и  консервированием.  Еще  до  того  как
познакомиться с тобой, я решил, что, вместо  того  чтобы  перейти  в  другую
компанию, я буду работать на собственной ферме, чтобы не платить кому-то  за
то, что смогу сделать сам. В течение ближайших двух недель какое-то время  я
собираюсь посвятить компании, а оставшееся - потрудиться с  людьми,  которые
будут чинить наш дом.
   Наш дом. От этой фразы у Кэти сжалось сердце. Это прозвучало так странно.
Так окончательно. Отведя глаза, она играла с бокалом, вращая его в пальцах.
   - Что тебя пугает, Кэти? - спросил он после паузы.
   - Ничего. Я просто думаю о том, что мне делать, пока тебя не будет.
   - Пока я работаю, ты можешь покупать вещи, необходимые для  нашего  дома.
Многое ты сможешь купить в деревне.  Мебель  придется  купить  в  Сан-Хуане.
Габриэла  покажет  тебе  магазины  и  будет  сопровождать  тебя  в  качестве
переводчика.
   - Мебель? - уставилась на него Кэти. - Разве в твоем доме в Маягуэсе  нет
мебели?
   - Мне пришлось продать ее. Так или иначе, она все равно не подошла  бы  к
деревенскому дому.
   У него напрягся подбородок. Кэти решила, что мебель  была  предметом  его
смущения, так  же  как  и  дом,  и  что  ему,  наверное,  кажется,  что  она
недостаточно хороша для нее. Она прекрасно понимала, что Рамон предложил  ей
жить с дочерью Рафаэля, потому что он не смог бы оплатить  ее  двухнедельное
пребывание в отеле. Ремонт дома и покупка новой мебели стоят больших  денег.
Которых у него нет. Осознав это, она почувствовала себя крайне неудобно.
   А если произойдет что-нибудь, что убедит ее не выходить за него? Как  она
сможет посмотреть ему в глаза, говоря об этом, после того как  позволит  ему
потратить так много денег ради ее комфорта?
   Кэти почувствовала, что ее заманили в ловушку. Прав-, да, зашла она сама,
но как только двери начали закрываться за ней, она испугалась. Внезапно брак
предстал перед ней со всей его устрашающей неизбежностью. Кэти  решила,  что
надо пока  сохранить  независимость,  чтобы  можно  было  уехать,  если  она
передумает в течение последующих недель.
   - Я хочу заплатить за часть мебели, - внезапно выпалила Кэти.
   Рамон подождал с ответом, пока официант, который принес им еду, не ушел.
   - Нет, - кратко сказал он.
   - Но...
   - Я не предлагал бы ее купить, если бы не смог заплатить сам.
   По-видимому, он считал, что покончил с дискуссией раз и навсегда, но Кэти
была в отчаянии.
   - Не в этом дело!
   - Неужели? - поинтересовался он. - Тогда в чем же?
   - Дело в том, что ты и так потратишь кучу денег на ремонт дома, а тут еще
мебель...
   - Завтра я дам тебе три тысячи долларов, чтобы ты купила все