и  подарить  ему
такое же наслаждение, которое дарил  ей  он.  Потом,  когда  у  них  уже  не
осталось сил, они просто тихо лежали рядом, и он гладил ее спутанные волосы.
   - Я люблю тебя, - сказал он, повторяя те же слова,  которые  она  сказала
ему в черный день их прощания, - я никогда не переставал любить тебя.
   Она подняла к нему лицо.
   - Я знаю.
   - Как ты могла это знать, любимая? - с болью в голосе спросил он.
   - Я слишком сильно хотела этого, а ты всегда выполнял любые мои  желания.
К тому же я не могла поверить, что мы больше  никогда  не  будем  заниматься
любовью.
   Элизабет пошевелилась, и он положил ее удобнее, не переставая  перебирать
ее волосы.
   - Лежи тихо, любовь моя, - ласково прошептал он и,  видя  ее  недоумение,
объяснил, - Потому что сейчас в тебе зарождается наш ребенок.
   Она доверчиво всматривалась в его лицо.
   - Почему ты так думаешь?
   - Потому что мне слишком сильно этого хочется, а ты всегда выполняла  все
мои желания. - Она крепче прижалась щекой к его руке и свернулась клубочком.
   Она тоже хотела этого - он знал это так же точно, как то, что в эту  ночь
от их любви зародилась новая жизнь.

***

   Яркий утренний свет пробивался в щель между портьерами, когда Ян  наконец
очнулся от глубокого сна. Он проснулся с ощущением, что все  хорошо,  он  не
знал этого ощущения уже  больше  трех  месяцев,  и  именно  его  необычность
разбудила его.
   Думая, что причиной этой радостной легкости был сон,  он  перекатился  на
бок и закрыл глаза, пытаясь снова уснуть и предпочитая забытье тому ощущению
пустоты, с которым в последнее время он привык просыпаться.
   Но заснуть он уже не смог. Кровать почему-то казалась  меньше  и  жестче,
чем была, и, все еще думая, что он в Монтмэйне, Ян решил, что, должно  быть,
вчера напился до бесчувствия и заснул на диване. Теперь  он  часто  спал  на
диване, избегая огромной пустой кровати, в которой они спали с Элизабет.  Ян
почувствовал, как на него снова накатывает тупая боль, и зная, что  сон  уже
не вернуть, открыл глаза. Ослепнув от яркого света,  он  невидящим  взглядом
обвел комнату. Через несколько  секунд  он  смог  различить  окружавшие  его
предметы и наконец вспомнил, где находится и с кем провел эту ночь. Вместе с
осознанием этого к  нему  пришло  ощущение  такого  огромного  счастья,  что
какое-то время он просто лежал, пытаясь свыкнуться с этим новым чувством.
   Однако  постепенно  до  него  начали  доходить  звуки  и  запахи,  и   он
почувствовал аромат  жареной  ветчины.  Его  губы  растянулись  в  радостной
улыбке, когда он вспомнил, как Элизабет когда-то жарила ветчину. В  тот  раз
ветчина здорово подгорела, но сейчас он был готов есть даже жареную  бумагу,
лишь бы Элизабет сидела напротив него за столом.
   В мягком теплом платье из зеленой шерсти  и  в  желтом  фартуке  Элизабет
стояла у плиты и наливала в  кружку  чай.  Не  замечая  вошедшего  Яна,  она
посмотрела на Тень, который с надеждой поглядывал на сковородку с остывающей
ветчиной.
   - Ну, что ты думаешь о своем  хозяине?  -  спросила  Элизабет  Лабрадора,
подливая себе в чай молока. - Разве я не говорила  тебе,  что  он  красивый?
Хотя, - с улыбкой добавила она, наклоняясь к собаке, - должна признаться,  я
и сама забыла, что он так красив.
   - Спасибо, - подал голос Ян, который наблюдал за ней с дивана.
   Элизабет повернула голову, от резкого движения ее прическа рассыпалась, и
волосы золотым водопадом упали на плечи. Она  встала,  с  улыбкой  глядя  на
мужа, который являл сейчас  образец  полностью  довольного  жизнью  мужчины:
вытянув скрещенные ноги, он откинулся на спинку дивана  и  закинул  руки  за
голову,  замшевая  крестьянская   рубаха   и   кофейные   бриджи   полностью
гармонировали с его раскованной позой.
   - Ты похож на шотландского султана, - фыркнула Элизабет.
   - Я и чувствую себя им. - Он с улыбкой принял из ее рук кружку с кофе.  -
А завтрак не может немного подождать? - спросил он, не отпуская ее руку.
   Элизабет кивнула.
   - С час назад мне послышалось, что ты встаешь, и я занялась завтраком.  Я
собиралась нажарить еще ветчины, когда ты наконец спустился. А почему ты  не
хочешь завтракать? - спросила она, подозревая, что он боится ее стряпни.
   - Потому что нам нужно кое-что обсудить.
   Элизабет непроизвольно вздрогнула.  Ночью  она  рассказала  ему  все  без
утайки, начиная с того момента, как Роберт появился в Хэвенхерсте. Но к тому
времени, когда она закончила, она была уже так утомлена  своим  рассказом  и
его ласками, что провалилась в  сон,  не  успев  выслушать  его  объяснения.
Видимо, он хотел сделать это сейчас, а ей совсем не хотелось испортить  чудо
их примирения, снова возвращаясь к прошлому.
   - Мы оба были неправы, - тихо сказал Ян, заметив, как омрачилось ее лицо.
   - И если будем избегать говорить об этом и притворяться,  что  ничего  не
случилось,  страх  и  недоверие  навсегда  останутся  с  нами.   Они   будут
преследовать  нас  каждый  раз,  когда  случится  что-нибудь  необычное  или
непонятное, и мы никогда не сможем доверять друг  другу.  Мы  будем  неверно
истолковывать слова и поступки друг друга, старые раны начнут кровоточить, и
в конце концов нам придется расстаться. Сегодня ночью ты объяснила мне  свои
поступки, теперь то же самое хочу сделать я.
   - Откуда в тебе эта мудрость? - с улыбкой спросила Элизабет.
   - Если бы я был мудрым, - сухо ответил он, - наша разлука  не  затянулась
бы так надолго. И тем не менее, поняв, что ты нужна мне, я несколько  недель
провел в размышлениях, как мы сможем жить дальше, если мне все-таки  удастся
тебя найти. И единственный путь, который я вижу,  -  это  открыто  и  честно
рассказать все друг другу.
   Элизабет все еще колебалась -  она  не  забыла,  с  какой  ненавистью  Ян
говорил с ней, когда она пришла к нему после своего выступления в суде.  Она
боялась, что,  вспомнив  о  той  боли,  что  она  ему  причинила,  он  снова
возненавидит ее.
   Ян взял ее за руку и посадил рядом с собой. Она долго  расправляла  юбку,
разглаживая каждую  складку,  потом  обреченно  уставилась  на  запорошенный
снегом подоконник. Ян молча наблюдал за ней, понимая, почему она нервничает.
   - Дай мне твою руку, любимая. Ты можешь спрашивать меня о чем угодно,  не
опасаясь, что я рассержусь на тебя.
   Убаюкивающие звуки его  низкого  голоса  и  тепло  его  руки,  в  которой
покоилась ее ладонь, постепенно рассеяли ее страхи. Доверчиво подняв на него
глаза, Элизабет спросила:
   - Почему ты не сказал мне, что Роберт пытался убить тебя на дороге и  что
ты посадил его на свой корабль? Почему ты позволил мне думать, что он просто
исчез?
   Ян откинул голову на спинку дивана и на секунду  закрыл  глаза,  потом  с
сожалением проговорил:
   - Я был уверен, что твой брат давно вернулся в Англию. Я понятия не имел,
что после его исчезновения ты осталась в Хэвенхерсте совсем одна и что из-за
меня ты стала отверженной. Я не знал, что у тебя нет родителей и нет  денег.
Все это я узнал от Дункана, когда ты уехала отсюда  прошлой  весной.  Поверь
мне, прошу тебя.
   - Я верю, - искренне сказала Элизабет. - Люсинда набросилась на Дункана и
высказала ему все, после этого ты поехал за мной в Лондон. Об  этом  мы  уже
говорили перед тем, как пожениться. Но тогда ты  уже  знал,  что  Роберт  не
вернулся, и все-таки ничего не сказал мне. Почему?
   - А когда? - с горечью спросил Ян. - Когда я мог это сделать? Ты вспомни,
как ты ко мне относилась, когда я примчался в Лондон,  чтобы  просить  твоей
руки.
   Ты была почти уверена, что я сделал тебе предложение только  из  жалости.
Если бы я тогда рассказал  о  своей  роли  в  исчезновении  Роберта,  ты  бы
окончательно в этом уверилась. К тому же тогда я тебе не очень-то нравился и
ты мне почти не доверяла, - напомнил он.  -  И  если  бы  я  признался,  что
похитил  твоего  брата,  ты  отказалась  бы  от  нашей  "сделки",  какие  бы
объяснения я ни приводил. Но была еще одна причина, по которой я  ничего  не
сказал тебе, - сознался он. - Я так хотел, чтобы ты стала  моей  женой,  что
ради этого был готов почти  на  все.  Элизабет  искоса  глянула  на  него  и
обезоруживающе улыбнулась.
   - А потом, почему ты не рассказал мне потом, когда уже знал, что я  люблю
тебя?
   - Потом, - криво усмехнулся Ян. - Ты хочешь  сказать,  когда  я  заставил
тебя полюбить меня? Ну, во-первых, мне не хотелось, чтобы ты  изменила  свое
мнение обо мне в худшую сторону. А во-вторых, мы были так счастливы,  что  я
желал только продлить это счастье как можно дольше. И наконец, я  просто  не
знал, в чем конкретно виноват, потому что мои сыщики так и не  смогли  выйти
на след Роберта... да, - сказал он, заметив ее изумление,  -  я  тоже  нанял
детективов, почти одновременно с тобой. Видишь ли, его длительное отсутствие
могло означать только одно из двух - либо он опасается кредиторов,  либо  он
погиб, возвращаясь на родину. Если бы выяснилось последнее, мне пришлось  бы
тебе признаться в своем преступлении.
   - А если бы  тебе  так  и  не  удалось  ничего  узнать,  ты  когда-нибудь
рассказал бы мне правду о его исчезновении?
   Какое-то время Ян  молчал,  глядя  на  ее  руку,  которую  бессознательно
поглаживал, потом поднял глаза и ответил:
   - Да. Незадолго до того, как ты сбежала, я решил, что, если  в  ближайшие
полгода моим людям так и не удастся ничего  выяснить,  я  расскажу  тебе  то
немногое, что мне известно.
   - Я рада, что ты рассказал бы мне, - тихо сказала Элизабет. - Мне было бы
неприятно думать, что ты мог бы обманывать меня вечно.
   - К сожалению, я не могу сказать, что принял это решение исключительно по
благородству своей души, - сказал Ян. - Здесь сыграл свою роль страх. Я  жил
в постоянном страхе,  что  в  один  прекрасный  день  появится  Вордсворт  и
представит доказательства того, что я  причинил  Роберту  непоправимый  вред
или, что еще хуже, стал виновником его смерти. Под конец  я  уже  сам  хотел
определенности, какой бы она ни была. К тому времени любая правда  была  для
меня лучше неизвестности. Я устал бояться, что ты бросишь меня.
   Ян замолчал, ожидая, что она  как-то  отреагирует  на  это,  но  Элизабет
молчала, и он сказал:
   - Мне очень важно, чтобы ты поверила мне. Это важно не только  для  меня,
но и для нашего будущего. Я клянусь, что сказал тебе правду.
   Она подняла на него глаза.
   - Я верю тебе.
   - Спасибо.
   - Тебе не за что меня благодарить, - попыталась пошутить она. - Просто  я
вышла замуж за изумительного человека, который научил  меня  всегда  ставить
себя на место оппонента. Я уже давно это сделала и давно поняла,  почему  ты
так долго скрывал от меня правду о Роберте. - Она продолжала уже без улыбки.
- Поставив себя на твое место, я приготовилась даже к твоей реакции  на  мое
возвращение.
   Задолго до того, как я увидела тебя в палате лордов,  я  уже  знала,  что
тебе будет очень трудно простить меня за то, что я предала тебя и опозорила,
хотя и не представляла, что в своей жажде мщения ты зайдешь так далеко.
   Ян снова увидел боль в ее глазах и, невзирая на свою убежденность в  том,
что они оба должны высказаться  до  конца,  с  трудом  удержался,  чтобы  не
заключить ее в объятия и заставить замолчать.
   - Понимаешь, - медленно продолжила она, - я предполагала, что  ты  можешь
отослать меня на время, пока твой гнев не уляжется, или что ты просто будешь
держаться со мной отчужденно какое-то время. Но  я  и  представить  себе  не
могла, что ты захочешь положить конец нашему  браку  и  откажешься  от  меня
навсегда. Мне следовало ожидать этого, потому что  Дункан  рассказывал  мне,
как ты избавился от своей собаки. Но я была слишком уверена в твоей любви...
ведь ты сказал мне об атом перед тем, как я сбежала...
   - Ты чертовски хорошо знаешь, что я действительно тебя  любил.  И  сейчас
люблю. И, ради Бога, если уж ты не веришь всему, что я тебе говорил,  поверь
еще и этому, Ян ожидал возражений, но Элизабет промолчала, и он понял,  что,
несмотря на молодость и неопытность, врожденной житейской мудрости его  жене
не занимать.
   - Я знала, что ты любишь меня, - сказала она, помолчав. - Если бы  ты  не
любил меня так сильно, я никогда не смогла бы причинить тебе боль  и  ты  не
расстался бы со мной, опасаясь, что я снова  могу  сделать  тебе  больно.  Я
поняла, что ты боишься именно этого,  когда  ты  сказал  о  разводе.  Я  так
отчаянно боролась против развода только потому, что  знала,  как  ты  любишь
меня.
   - Клянусь, что больше никогда не поступлю так с тобой.
   - Спасибо. Не думаю, что смогу пережить это еще раз.
   - А ты не могла бы просветить меня относительно того, что  наговорил  обо
мне Дункан?
   Элизабет улыбнулась ему нежной, понимающей улыбкой.
   - Он рассказал мне, что ты сделал, когда вернулся  из  плавания  домой  и
узнал о гибели семьи.
   - И что же я сделал?
   -  Ты  оградил  себя  от  боли,  которую  могла  тебе  причинить   потеря
единственного любимого существа, которое у тебя  осталось,  -  Лабрадора  по
имени Тень. Я поняла, что ты делаешь то же самое, когда заявил о разводе.
   Ян погладил ее по щеке, и голос его стал хриплым от волнения:
   - На твоем месте я бы  себя  возненавидел.  Элизабет  поцеловала  ладонь,
которая гладила ее щеку.
   - А ты знаешь, - сказала  она,  улыбаясь  сквозь  слезы,  -  каково  это:
чувствовать, что тебя любят так сильно... - Она покачала головой, словно  не
находя слов, и продолжала голосом, полным любви:
   - Знаешь, что я замечала, когда мы с тобой появлялись на людях?
   Ян не удержался и наконец притянул ее к себе.
   - Нет, - прошептал он, - а что ты замечала?
   - Я смотрела, как другие мужья обращаются со  своими  женами  -  как  они
смотрят на них, разговаривают. И знаешь что?
   - Что?
   - Я поняла, что я  единственная,  за  исключением  Алекс,  жена,  которую
обожает собственный муж, и не стесняется признаться в этом всему миру. Но  в
одном я точно единственная, - смеясь, добавила она, - я совершенно  уверена,
что я - единственная жена, которую пытался  соблазнить  собственный  муж  на
глазах у всего благотворительного комитета.
   Ян крепче обвил ее руками и попытался, причем весьма успешно,  соблазнить
жену на диване.

***

   За окном падал снег, в камине  потрескивали  поленья,  взрываясь  снопами
искр. Удовлетворенная и счастливая, Элизабет лежала в объятиях Яна,  укрытая
одеялом, и ее мысли лениво переместились с завтрака, который они  так  и  не
съели, к завтраку, который им принесли бы, будь они сейчас в  Монтмэйне.  Со
вздохом она поднялась с постели и оделась.
   Когда она переворачивала ветчину, сзади подошел Ян и, положив руки ей  на
талию, заглянул через плечо.
   - Это выглядит до ужаса съедобным, - поддразнил он. - По правде говоря, я
рассчитывад на наш "традиционный" завтрак. Элизабет улыбнулась и повернулась
к мужу.
   - Когда мы должны возвращаться? - спросила она, почему-то  думая  о  том,
как уютно было лежать рядом с ним наверху.
   - Тебе понравится, если я скажу, что через два месяца?
   - Замечательно понравится, но ты уверен, что тебе не наскучит и что ты не
будешь переживать из-за работы?
   - Даже если мой бизнес и пострадает, у меня достаточно  денег,  чтобы  мы
могли это себе позволить как награду за последние три  месяца.  Кроме  того,
добавил он, ухмыльнувшись, - очевидно, я организовал все гораздо лучше,  чем
мне казалось, потому что будь это не так, Джордан  уже  сообщил  бы  мне  об
этом.
   - Дункан снабдил меня чуть ли не сотней книг, - сказала Элизабет, пытаясь
придумать, чем занять время, если они останутся здесь, - но ты, наверное, их
читал, а если нет, то наверняка разделаешься с ними к среде. Нет, боюсь,  ты
будешь скучать.
   - Да, мне придется трудновато, - согласился Ян. - Быть отрезанным от мира
в засыпанном снегом доме, вдвоем с тобой. Не представляю, что я буду  делать
без книг и без работы. - Он искоса бросил на нее хитрый взгляд.
   Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, но она серьезно  спросила,  внимательно
наблюдая за его лицом:
   - А если бы дела у тебя шли не так хорошо, как  сейчас,  если  бы  ты  не
нажил такого богатства, ты смог бы быть счастлив здесь со мной?
   - С тобой?
   - Ну да.
   - Абсолютно, - ответил он так же серьезно. - Хотя, - добавил он  тут  же,
сцепляя руки у нее за спиной и подтягивая ее к себе, - ты,  может  быть,  не
захочешь здесь оставаться, когда узнаешь, что твои изумруды лежат на прежнем
месте в Монтмэйне.
   Она резко вскинула голову, и глаза ее засияли от восторга.
   - О-о, как я рада, Ян. Ты не представляешь, как мне было  обидно,  что  я
продала их, когда я узнала правду о Роберте.
   - Тебе будет еще обиднее, - с шутливым укором поддразнил он, -  когда  ты
узнаешь, что перевела на мое имя несколько меньше, чем они  стоят  на  самом
деле.
   Те, что ювелир успел уже продать, я выкупил за сорок пять тысяч фунтов, и
за пять тысяч фунтов я купил у него те, что остались.
   - Бессовестный мошенник! - вскричала Элизабет. -  Он  заплатил  мне  пять
тысяч за все! - Она в  отчаянии  покачала  головой,  ужасаясь  неумению  Яна
торговаться. - Он нажил на тебе огромные деньги.
   - Честно говоря, меня это не особенно  беспокоит,  -  продолжал  дразнить
жену Ян, наслаждаясь ее возмущением, - потому что я планировал  вычесть  эти
деньги из твоего содержания. С процентами, разумеется. По моим подсчетам,  -
сказал он, делая паузу, чтобы подсчитать в уме цифру, - на сегодняшний  день
ты должна мне примерно сто пятьдесят одну тысячу сто двадцать шесть фунтов.
   - С-сколько? - вскричала она, не зная, смеяться ей или сердиться.
   - Видишь ли, сюда входит еще и Хэвенхерст. Я приплюсовал  и  его  к  этой
стоимости.
   Слезы заволокли ее прекрасные глаза.
   - Ты выкупил его у этого кошмарного мистера Демаркуса?
   - Да. И он действительно "кошмарный". Им бы  работать  на  пару  с  твоим
дядей. У обоих врожденный  инстинкт  торговцев  верблюдами.  Я  заплатил  за
Хэвенхерст сто тысяч фунтов.
   Она ахнула.
   - Сто тысяч! О-о, Ян...
   - Я люблю, когда ты произносишь мое имя. Элизабет улыбнулась,  но  голова
ее была все еще занята великолепной сделкой, которую заключил Ян.
   - Даже я не смогла бы купить дешевле! - великодушно признала она. -  Ведь
именно за эту сумму я его продала, и когда все  бумаги  были  подписаны,  он
сказал мне, что через год рассчитывает получить за него сто пятьдесят тысяч.
   - Возможно, он и получил бы их.
   - Но только не от тебя! - гордо заявила она.
   - Только не от меня.
   - А он пытался?
   - Он заломил двести, как только понял, что мне необходимо выкупить его.
   - Представляю, как тонко надо было повести  дело,  чтобы  он  так  сильно
сбросил цену.
   С трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться, Ян кивнул.
   -  Очень  тонко,  -   согласился   он,   подавляя   смех.   -   А   можно
поинтересоваться, почему он оказался таким сговорчивым?
   - Ну, полагаю, это произошло потому, что я сумел очень наглядно  показать
ему, что в жизни существуют более ценные вещи, чем деньги.
   - Правда? - завороженно спросила она. - И что же это?
   - Его горло, например.
   Эпилог ***

   Стоя у балюстрады террасы, Ян смотрел вниз, в  сад,  где  Элизабет  с  их
трехлетней дочкой Каролиной стояли на коленях возле клумбы  и  рассматривали
цветы герани. Их головы склонились так близко друг к другу,  что  невозможно
было понять, где кончаются  золотые  волосы  Элизабет  и  начинаются  волосы
Каролины.
   Элизабет что-то сказала девочке, и  та  залилась  счастливым  смехом,  от
которого у Яна всегда теплело на сердце.
   За его спиной, удобно расположившись за резным столиком, играли в шахматы
старый герцог и  Дункан.  Сегодня  вечером  ожидались  гости.  В  честь  дня
рождения Элизабет Ян устраивал бал и пригласил на торжество  больше  семисот
человек.
   Молчаливая сосредоточенность игроков была нарушена  внезапным  появлением
шестилетнего мал