глубину знаний, которыми обладал Джордан. Здесь  хранились  труды
Платона, Сократа, Плутарха и других, менее известных  философов,  чьи  имена
она с трудом припоминала. Целые полки занимали руководства по архитектуре  и
по каждому периоду европейской истории, биографии королей и правителей  всех
государств Европы, написанные не только ко на английском, но и на латинском,
французском  и  греческом.  Должно  быть,  особенно  интересовала   Джордана
математика  -  названия  некоторых  трактатов  так  и  остались  не   вполне
понятными. Работы по географии,  написанные  знаменитыми  путешественниками,
сведения  о  древних  культурах...  Каждый  предмет,  о  котором  когда-либо
упоминал дедушка, был представлен здесь в полном объеме.
   Слегка улыбаясь, Александра добралась до последнего шкафа и  там  наконец
обнаружила то, что искала, - несколько букварей.  Она  выбрала  два,  по  ее
мнению, наиболее подходящих  для  начала,  и,  прихватив  грифельную  доску,
медленно пошла к двери, ощущая ту  же  странную  смесь  сентиментальности  и
уныния, испытанную полтора года назад, когда она впервые  переступила  порог
классной комнаты.
   Как у него хватило сил провести столько лет в этом тоскливом месте?  Сама
она занималась в солнечной комнате или во  дворе,  под  голубым  небом...  и
наставником ее был человек, находивший в знаниях восторг и  покой,  человек,
сумевший передать внучке ту же радость бытия.
   Остановившись у маленькой парты, Александра долго смотрела на  вырезанные
на крышке инициалы и наконец любовно обвела буквы кончиком пальца.
   Тогда, в первый раз, она была уверена, что Джордан мертв,  и  сейчас  еще
отчетливо помнила мучительную тоску и одиночество, терзавшие ее в тот день и
последующие месяцы. Но теперь он вернулся и работает внизу, живой, здоровый,
энергичный... и такой красивый. Господь внял ее молитвам и осуществил мечты.
И это знание  неожиданно  затопило  ее  ослепительным  счастьем  и  глубокой
благодарностью. Бог послал ей Джордана и даже  помог  немного  понять  этого
нежного, властного, мягкого, проницательного, а иногда циничного и жестокого
человека. Ее мужа.
   Погруженная в свои мысли,  Александра  медленно  переступила  порог,  но,
когда дверь за ней захлопнулась, в комнате что-то с громким стуком  упало  и
покатилось по полу. Александра снова приоткрыла дверь,  недоуменно  оглядела
комнату и в ужасе отпрянула при виде толстой  лакированной  трости,  которой
безымянный наставник так часто "воспитывал" Джордана. Глаза Алекс вспыхнули.
В эту минуту она была готова убить человека, Способного  столь  бесчеловечно
издеваться над ребенком!
   Подобрав трость, она вышла в коридор и сунула  орудие  наказания  первому
попавшемуся слуге.
   - Немедленно сожгите это, - коротко приказала она. Стоя у окна  кабинета,
Джордан наблюдал за Александрой, которая направлялась к конюшне с  книгой  в
руках. Почти непреодолимый порыв окликнуть жену и предложить  провести  день
на воздухе едва не сорвал его с места. Он уже скучал по ней.

***

   Два часа спустя Адамс, совершенно сбитый с толку секретарь его светлости,
позванный в кабинет для обычного ежедневного составления писем под диктовку,
сидел с пером наготове, спеша поскорее докончить  послание  к  сэру  Джорджу
Бентли. Однако на самой середине его светлость почему-то прекратил диктовать
и  замер,  уставившись  в  окно.  Не  понимая   причин   столь   непривычной
рассеянности, Адамс нерешительно откашлялся,  гадая,  уж  не  собирается  ли
герцог просто отпустить его на сегодня, но в этот момент Джордан  с  усилием
оторвался от пристального изучения облаков и смущенно выпрямился:
   - На чем мы остановились?
   - Письмо сэру  Джорджу,  -  почтительно  подсказал  Адамс.  -  Вы  давали
указания, как лучше использовать доходы от последнего путешествия "Ситадел".
   - Да, конечно, - вспомнил Джордан, снова устремив взгляд в окно. Облако в
форме колесницы сместилось и сейчас напоминало огромную чайку. - Прикажи ему
поменять такелаж на "Си Галл"... то есть "Вэлкири", - поправился Джордан,  -
и готовить ее к плаванию.
   - "Вэлкири", ваша светлость? - опешил Адамс.
   Герцог неохотно повернулся к сконфуженному секретарю:
   - Разве я что-то не так сказал?
   -  Да  нет...  Просто  в  предыдущем  абзаце  вы  просили  сэра   Джорджа
подготовить "Фо Уиндз"...
   К полнейшему удивлению Адамса, лицо хозяина  приняло  выражение,  могущее
быть названным лишь крайним смущением. Швырнув  на  стол  документы,  герцог
коротко велел:
   - На сегодня достаточно, Адамс. Продолжим, как обычно, завтра днем.
   Пока секретарь втайне  удивлялся,  какое  печальное  или  важное  событие
заставило хозяина второй раз за восемь лет отменить встречу (первый раз  это
случилось, когда пришло известие о смерти дядюшки  герцога),  его  светлость
невозмутимо поправился:
   - Нет, только не завтра.
   Адамс, уже на полпути к двери, обернулся и с ужасом уставился на герцога,
отказываясь понимать, почему тот пренебрегает весьма неотложными делами.
   - Завтра у меня не будет времени, - спокойно  пояснил  его  светлость.  -
Пикник.
   Безуспешно стараясь не выдать обуревавших его чувств.
   Адамс кивнул, поклонился и торопливо вышел, спотыкаясь о стулья.
   Твердя себе, что он  попросту  устал  и  слишком  долго  сидел  в  душной
комнате, Джордан вышел из дома и направился к конюшне.  Но  когда  навстречу
выбежал Смарт и осведомился, не желает ли его светлость  приказать  оседлать
коня, Джордан мгновенно передумал и пошел по тропинке,  ведущей  к  коттеджу
одного из егерей на опушке леса, где,  по  словам  Александры,  и  проходили
уроки.
   Несколько минут спустя до него донеслось пение, и Джордан, поднимаясь  на
крыльцо, улыбнулся, сообразив, что таким образом Алекс учила детей азбуке, -
каждый куплет начинался с очередной буквы алфавита.
   Джордан  незамеченным  остановился  у  порога,  Прислушиваясь  к   звукам
мелодичного голоса  жены.  и  потрясенно  оглянулся.  На  полу  расселись  и
увлеченно пели не только ребятишки всех возрастов, но и несколько  взрослых.
Джордан узнал жен своих арендаторов и деда старшего управляющего.  Остальные
были ему незнакомы.
   Однако его все-таки заметили, и постепенно голоса смолкли. Дружное  пение
расстроилось - старшие дети, очевидно,  велели  младшим  замолчать.  Неверно
поняв  причину  неожиданной  тишины,  Александра  склонила  голову  набок  и
сочувственно улыбнулась:
   - Довольно на сегодня? В таком случае до пятницы. И  вот  вам  изречение,
которое следует запомнить: "Все люди равны.  Разница  не  в  рождении,  а  в
добродетелях, которыми наделила их природа".
   Она пошла к дверям, намереваясь проводить учеников, и, лишь  столкнувшись
с Джорданом, подняла голову.
   - Что за странные высказывания? - смеясь, упрекнул он  жену,  не  обращая
внимания на окружающих, глазевших на  супругов  в  благоговейном  страхе.  -
Подобные подстрекательские цитаты могут привести к мятежу!
   Он посторонился, и ученики, верно истолковав его движение как  позволение
расходиться, поспешно вскочили и потянулись к двери.
   - Они слова вам не сказали, - удивилась  Александра,  глядя,  как  обычно
дружелюбные, жизнерадостные ученики виновато пробегают мимо и  скрываются  в
лесу.
   - Потому что я слова им не сказал, -  с  полнейшим  равнодушием  объяснил
Джордан.
   - Но отчего же? - нерешительно спросила Александра; удовольствие  от  его
неожиданного прихода почти затмило смущение и робость.
   - В отличие от многих  землевладельцев  мои  предки  никогда  не  были  в
дружеских отношениях  со  своими  арендаторами,  -  пожав  плечами,  ответил
Джордан.
   Перед ее мысленным  взором  снова  всплыло  видение:  маленький  одинокий
мальчик, которому запрещено  с  обитателями  поместья.  Глаза  разговаривать
Александры наполнились слезами нежности. Сгорая от желания обрушить на  него
всю любовь, накопившуюся в сердце, она взяла мужа под руку и прошептала:
   - Не ожидала увидеть вас сегодня днем. Что привело вас сюда?
   "Мне не хватало тебя", - подумал он, но вслух солгал:
   - Я рано закончил работу. - И, сжав ее  ладонь,  Джордан  повел  жену  по
переднему газону в беседку на дальнем берегу озера.
   - Это мое любимое место в Хоторне, - признался он, прислонясь к одной  из
белых колонн, поддерживавших крышу беседки,  и  рассеянно  оглядывая  лес  и
озеро, безразличный к посаженным ею на поляне цветам.
   - Думаю, если пересчитать все часы, проведенные мной здесь  в  детстве  и
юности, они сложатся в годы.
   Радостно взволнованная  оттого,  что  муж  наконец-то  готов  открыть  ей
сердце, Александра улыбнулась.
   - Это место стало и моим любимым. Что вы делали, когда  бывали  здесь?  -
спросила она, вспоминая собственные фантазии и грезы о счастье с  Джорданом,
яркие и безнадежные, похожие  на  сны,  которые  она  придумывала,  сидя  на
цветных подушках в беседке.
   - Учился. Мне не очень нравилась классная комната.
   Да и гувернер тоже.
   Улыбка Александры  померкла  при  мысли  о  красивом  одиноком  мальчике,
вынужденном стараться во всем превзойти своих сверстников.
   Джордан заметил сиявшую в ее глазах нежность и усмехнулся, совершенно  не
подозревая, почему ее отношение к нему так разительно изменилось.
   - А что делала ты?
   Александра неловко пожала плечами:
   - По большей части мечтала.
   - О чем?
   Уже не помню.
   К счастью, Джордан избавил ее  от  необходимости  отвечать.  Повернувшись
лицом к лесу, он недоуменно нахмурился.
   - Что это? - удивился он и, выпрямившись, зашагал к  поляне,  в  середине
которой возвышалась мраморная пирамида с высеченными на ней словами:
   Джордан Эддисон Мэттью Таунсенд Двенадцатый герцог Хоторн Родился 27 июня
1786 года Умер 16 апреля 1814 года Джордан, очевидно, не поверил собственным
глазам и с видом неописуемого, почти комического  отвращения  осведомился  у
Александры:
   - Энтони засунул меня сюда, в самую глушь? Неужели я, по его  мнению,  не
заслужил даже места на семейном кладбище?!
   Александра невольно хмыкнула, удивляясь столь забавной  реакции  на  свою
предполагаемую гибель, увековеченную в мраморе.
   - Там тоже стоит памятник. Но я... мы посчитали, что это  такое  чудесное
место... и решили поставить небольшой знак в память о вас.
   Она помолчала, не зная, заметил  ли  Джордан,  что  полянка  расчищена  и
вокруг высажены цветы, но, не дождавшись ответа, весело добавила:
   - Вы не замечаете здесь никаких перемен? Джордан огляделся, равнодушный к
безмятежной красоте, созданной руками Александры.
   - Нет. А разве что-то изменилось?
   Александра закатила глаза в притворном отчаянии:
   - Ну как вам не стыдно! Не обратить внимания на такой чудесный цветник!
   - Цветник! - воскликнул он без особенного интереса. - Да, теперь я вижу.
   Он отвернулся, но Александра не желала сдаваться:
   - Вы хорошо разглядели?  Скажите,  не  оборачиваясь,  какого  они  цвета.
Джордан насмешливо покачал головой и, взяв ее под руку, повел к дому.
   - Желтые? - немного подумав, объявил он.
   - Розовые и белые.
   - Почти угадал, - пошутил Джордан. Но по  пути  домой  почему-то  впервые
заметил, что розы, обильно  цветущие  на  ухоженных  клумбах,  разделены  по
оттенкам и нежно-розовые напоминают о  губах  Александры.  Слегка  смущенный
столь не присущей ему  чувствительностью,  которую  она  пробуждала  в  нем,
Джордан посмотрел на ее склоненную головку. Однако следующая мысль оказалась
еще более постыдно-сентиментальной: до  его  дня  рождения  осталось  меньше
недели. Интересно, обратила ли она внимание на  дату,  когда  они  стояли  у
плиты?
   Видение Александры, которая будит  его  поцелуем  и  поздравляет  с  днем
рождения, согрело сердце Джордана, и  ему  неожиданно  страстно  захотелось,
чтобы она запомнила число и хоть каким-нибудь пустяком дала знать, что он ей
небезразличен.
   - Я старею, - осторожно заметил он.
   - Угу, - рассеянно  согласилась  Александра,  в  свою  очередь  настолько
увлеченная ослепительно прекрасной, неотразимо манящей идеей, что  буквально
горела желанием поскорее все обдумать и привести план в исполнение.
   Очевидно, понял Джордан с разочарованным вздохом, она знать  не  знает  и
совершенно не интересуется, когда у него  день  рождения,  а  он  со  своими
намеками  выглядит  зеленым,  потерявшим  голову  юнцом,  жаждущим  получить
доказательство любви от предмета страсти.
   Как только они вошли в переднюю,  Джордан  сразу  направился  в  кабинет,
намереваясь вызвать управляющего, но Александра остановила его:
   - Милорд!
   - Джордан, - коротко поправил он.
   - Джордан, - повторила она, улыбаясь  так  чарующе,  что  ему  захотелось
сжать ее в объятиях, - вы не забыли о завтрашнем пикнике на берегу ручья?
   Дождавшись, пока он кивнул, Алекс добавила:
   - Мне нужно сделать несколько визитов: миссис Литл, жена  егеря,  недавно
родила мальчика, и я должна принести ей подарок. Кроме нее, есть  и  другие.
Не лучше ли нам встретиться у реки?
   - Прекрасно.
   Встревоженный и раздраженный постоянно растущим  желанием  быть  рядом  с
женой, Джордан намеренно не присоединился к ней за ужином и не пришел  в  ее
спальню ночью. Вместо этого он лежал в своей огромной постели, подложив руки
под голову, глядя в потолок и вынуждая себя оставаться на месте. Он не  спал
до самого рассвета, мысленно переделывая покои Александры.
   Нужно, чтобы у нее была просторная, отделанная мрамором  ванная  комната,
великодушно решил он. И гардеробная очень  скромна,  она  должна  быть  куда
больше. Конечно, если осуществить все это, места для кровати  в  спальне  не
останется.
   Слабая, но удовлетворенная  улыбка  заиграла  на  губах  Джордана,  и  он
наконец закрыл глаза. Он позволит ей спать в его постели!  В  конце  концов,
никакая жертва во имя прогресса не может быть слишком велика!

Глава 28

   Сердце Александры пело от счастья. Ей все-таки удалось осуществить  часть
своих замыслов, и всего за одно утро!
   Она въехала на поляну и  спешилась.  Джордан  стоял  на  берегу  реки  и,
очевидно,  в  глубокой  задумчивости  смотрел  на  воду.  Она,  однако,   не
чувствовала ни тревоги, ни угрызений  совести  по  поводу  того,  что  вновь
ослушалась мужа и поехала к Тони.  Джордан,  конечно,  не  будет  возражать,
когда узнает все!
   Бесшумно ступая во  высокой  траве,  она  нерешительно  подошла  к  мужу.
Радость боролась в ней со смущением - ведь Джордан не проявил  ни  малейшего
желания увидеть ее вчера. Почему-то уверенная, что он охладел к ней именно в
ту минуту, когда они возвращались с прогулки, Алекс поколебалась, но тут  же
презрела благоразумие. Она любит Джордана и намерена научить  его  любить  и
смеяться - искренне, всей душой!
   Женщина приблизилась к мужу, встала  на  носочки  и  закрыла  ему  руками
глаза. Однако Джордан, видимо, услышал ее шаги, потому что  не  испугался  и
даже не пошевелился.
   - Ты опоздала, - шутливо упрекнул он.
   - Быстро, - потребовала Александра, - скажите, какие цветы растут на  том
холме, куда вы смотрели?
   - Желтые, - немедленно объявил он.
   - Белые, - вздохнула она, отнимая руки.
   - Я буду твердить одно и то же и в конце  концов  обязательно  угадаю,  -
сухо пообещал он.
   Александра  в  деланном  отчаянии  покачала  головой  и   направилась   к
расстеленному на берегу одеялу.
   - Вы самый бесчувственный человек на свете! - заявила она.
   - Это правда? - вскинулся Джордан, сжимая ее плечи и притягивая  к  себе.
Горячее дыхание опалило  ее  висок.  -  И  ты  действительно  считаешь  меня
холодным,  Александра?  Александра  напряглась,  остро  сознавая  неотразимо
чувственное притяжение этого сильного тела.
   - Нет, совсем нет, - дрожащим голосом выговорила она, страшась постыдного
желания обнять его и спросить, почему он не пришел прошлой ночью.  Изо  всех
сил стараясь подавить непрошеное вожделение, она встала на колени  и  быстро
принялась вынимать провизию из корзинок.
   - Ты так голодна? - поддразнил он, садясь рядом.
   - Ужасно, -  солгала  Александра,  понимая,  сейчас  он  ее  поцелует,  и
стараясь взять себя в руки. Одно дело - весело пререкаться с ним и  пытаться
установить что-то вроде взаимного понимания; это вполне позволительно. Но ни
в коем случае нельзя дать ему понять, что она готова упасть в  его  объятия,
едва он захочет поцеловать ее. Кроме того, она имеет полное право  обижаться
- вчера вечером он совсем о ней забыл!
   И Александра продолжала так старательно  расставлять  посуду,  словно  от
этого зависела ее жизнь.
   Как  только  она  наклонилась,  чтобы  расправить  белоснежные  салфетки,
Джордан осторожно отвел с ее щеки густую прядку.
   - У тебя великолепные волосы, - пробормотал он  бархатистым  шепотом,  от
которого по спине Алекс пробежал неудержимый озноб. -  Сверкают  на  солнце,
как темный мед, а кожа... мягкая, словно персик.
   - Очевидно, не только я голодна, - отделалась шуткой Александра.
   Джордан улыбнулся ее уклончивости и медленно провел кончиками пальцев  по
щеке и обнаженной руке.
   - Неужели никто из арендаторов ничем тебя не угостил?
   - Миссис Скотсуорт предложила, но в  гости  как  раз  пришла  ее  сестра,
миссис Тилберри, и сидела в той  части  дома,  которую  они  используют  как
кухню, поэтому я  отказалась,  -  объяснила  Александра,  брезгливо  сморщив
хорошенький  носик  при  мысли  о  злобной  миссис  Тилберри,   немилосердно
издевавшейся над своей родственницей даже в присутствии Александры.
   Джордан сжал пальцы жены, отвлекая ее  внимание  от  очередной  салфетки,
которую та сосредоточенно складывала, и в конце концов ей не осталось ничего
иного, кроме как повернуться и взглянуть ему в глаза.
   - А что делала миссис Тилберри в кухне миссис  Скотсуорт?  -  пробормотал
он, наклоняя голову.
   - Читала заклинания и размахивала палкой над горшком, - неверным  голосом
поддразнила Алекс.
   - Читала закли...
   Джордан разразился громким смехом, схватил ее за плечи и пугающе  быстрым
движением уложил на спину, а сам наклонился над ней.
   - Если в округе и есть ведьма, способная заколдовать кого угодно, так это
ты, - хрипло хмыкнул он.
   Зачарованная его пристальным взглядом,  Александра  страстно  желала  его
поцелуя и одновременно страшилась легкости, с которой была  готова  отдаться
ему по первому зову. Она быстро повернула голову, так что губы Джордана лишь
скользнули  по  щеке,  но  он,  ничуть  не  удрученный,  неспешно   прикусил
чувствительную мочку уха. Его язык внезапно проник в  розовую  раковинку,  и
Александра дернулась, как от удара молнии.
   - Я... голодна, - с отчаянием объявила она.
   - Я тоже, - многозначительно кивнул он,  и  сердце  Александры  забилось,
словно пойманная птичка.
   Джордан поднял голову и взглянул в затуманенные аквамариновые глаза.
   - Обними меня.
   - Может... после обеда... когда  у  меня  прибавится  сил?  -  заикнулась
Алекс, зачарованно наблюдая, как твердые мужские губы выговорили  неумолимое
"сейчас".
   Прерывисто вздохнув, Александра приподнялась и обвила руками его  широкие
плечи. Пальцы бессознательно сжались, притягивая его  ближе,  но  тут  Алекс
внезапно замерла, потрясенная силой собственного желания.
   - Сейчас, - гортанным шепотом повторил Джордан.
   Боже, его губы совсем близко!
   - Не... не хотите ли бокал вина?
   - Сейчас.
   С тихим стоном покорности и отчаяния Александра обхватила его  за  шею  и
прижалась  губами  к  губам.  Сначала  поцелуй  был  нерешительным,   нежным
приветствием  любовников,  но  чем  дольше  он  длился,   тем   исступленнее
становился и тем теснее они льнули друг к  другу.  Язык  Джордана  осторожно
раскрыл ее губы, скользнул между ними и  устремился  назад...  потом  жадно,
быстро коснулся ее языка. Жаркое желание вспыхнуло, точно сухой порох.
   Он рывком распахнул ее платье, спустил с  плеч  сорочку,  обнажая  груди.
Горячая ладонь сжала нежный холмик, большой палец обводил напр